Всадник между небом и землёй

– Ну, ты чего это – «сортир, сортир», – не одобрил Роман. – Прекрати ужо…

– Хочется сделать что-то стоящее, Роман Сергеич. Чтоб после меня не только навоз от утиков остался. Взять к примеру Че Гевару. Он мир своими руками выгибал в другую сторону. Вот это жизнь!

– Ну, ну. Это, знаешь, что одному – романтика, то другому – инвалидность, – значительно произнес Роман. – Если бы у меня под окном кто-нибудь стал «мир выгибать» в нужную ему сторону, меня не спросясь, я бы ему станину компрессора на ногу уронил. Все эти романтики революции, – Роман махнул рукой, – ну их… Это как эзотерика – не лезь в запредельное для разума твоего! Не береди всё это потустороннее всякое, параллельные дела, там, и прочее. Живи, как говориться, проще, но со вкусом – дом, хозяйство, семья, чем не жизнь? А все эти мистики-эзотерики от лукавого! Прально? Вспомни ситуацию в Германии в начале 20-го века – раздолье для романтиков! К чему это привело? К тому, что вместо нашего кваса, мы щас пьём ихнюю «Пепси-колу», – Роман указал на стаканчик газировки. – А к проблеме материального и духовного, ну, или там – Духа и Тела – мы с тобой всегда так или иначе возвращаемся сколько я тебя знаю. И тем не менее. Ты, Радуга, я вот поговорю с тобой, такое чувство, что ты с Плутона вчера прилетела, – Роман почесал бороду. – Но! У тебя есть своя Идея. Это очень по-человечески хорошо. И я тебя в этом понимаю и поддерживаю… в каком-то смысле. Но всё-таки, пойми меня, красна девица, Дух без Тела – пшик! И нету. Не слопаешь утиков – не напишешь песню, или что ты там сейчас сочиняешь. Улавливаешь, Громозека?

— Ну, улавливаю.

— Во-от. Я, на пример, сяду с утра сочинять предвыборную программу какому-нибудь депутату и, вот пойми, не могу! Не идёт лозунг и всё тут! Глупость лезет, а так, чтоб нутро пробрало – хоть тресни! И что я делаю, м?

– Что?

– Иду разгребать чердак! Таскаю мусор, работаю лопаткой – знаешь, инструмент такой музыкальный, лопата называется, ну вот. В бане ведро холодной воды на себя вылью, полотенчиком оботрусь, мясо с грибами поем, чаёк попью. Вот и весь рецепт. Возвращаюсь к себе в кабинет – и махом две предвыборные стряпаю за час! Понимаешь? Тело и Дух так взаимосвязаны, что одно вытаскивает за собой другое. Плохое у тебя настроение – вскопай огород. И наоборот, болеешь – читай Пифагора, или, там, Агни Йогу, а лучше Новый Завет. Дух вытянет Тело из любой Кали Юги, уж мне поверь, – авторитетно заявил Роман и побарабанил пальцами по столу. – Ты ж когда тех оболтусов из полыньи вытаскивала, что ты там себе…

– Воспаление лёгких. И кое-чего ещё…

– Ну, вот. Я ж твоей мамане тогда советовал, и не валялась бы ты месяц в больнице. Есть такая вещь комплексная – молитва и пост называется. И антибиотики, конечно. Как общеукрепляющее… Прошлой весной тебе бы это в самый раз сгодилось. Уж мне поверь.

– Вот это была Весна…, – задумчиво проговорила Радуга, – так Весна! Такая, что не дай вам Бог, Роман Сергеич.

– Мда-а, – кивнул Роман и почесал бороду, усмехаясь. – Весна была ЕЩЁ ТА!

* * *

Та весна была и вправду «странной весной». Снега было на редкость мало (в декабре снега не было до 20-х чисел, в Новый год шёл дождь!), а Обь возьми и откройся в середине марта – явление редкое, да что там говорить – редчайшее! В народе поговаривали, что ось Земли после экономических реформ нашего правительства наклонилась сильнее, и климат теперь в Сибири будет чёрт его знает каким. Но, как бы там ни было, кое-какие рыжие в правительстве за всё это заплатят страшной платой, возможно, очень страшной, хотя, скорей всего, при нашей жизни мы это и не увидим. Старики ждали конца света, впрочем, когда они его не ждали? А ещё до того, как раз перед прошлым Новым годом, поползли слухи (после какой-то заметки вгазете), что подорожает соль (почему именно соль?), все ринулись в магазины, раскупили всю соль, а заодно сахар и муку. Цены взлетели до небес, а потом до лета ни одна душа не купила и грамма вышеперечисленных продуктов – все запаслись под завязку, как перед доброй войной, и цены неохотно сползли вниз. Кто-то по телевизору мимоходом ввернул фразу о растущем дефиците в спичечной промышленности, и бабушки стали понимающе перемигиваться, направляясь в пять утра в поликлинику за талончиками. Спички в Посёлке были раскуплены в фантастически короткие сроки, и почему-то неожиданно с прилавков исчезла тушёнка. Потом пошли новогодние пьянствования; как гром среди ясного неба, наступило 23 февраля, плавно перетекающее в страшный праздник алкоголизма 8 марта. Только затем наступило короткое затишье.

Таковы были настроения в народе, когда в субботу 19 марта Радуга шла с остановки «двадцать пятого» домой. Бледное слепое солнце, цепляющееся за голые пальцы берёз, нелепые замки-коттеджи, устремлённые ввысь, но на самом деле в никуда, чернеющий с каждым днём рыхлый снег, грязь и лужи, обойти которые и не замочить ноги требуется изрядное логическое мышление, лай цепных собак и уличных шавок, быстрые взгляды зализывающих свои раны котов, воробьи на разлитых по монолитным сугробам окоченевших помоях – так начиналась весна.

Кучка семиклассников, куривших один на пятерых бычок «Луча», ещё издали заприметила знакомую болоньевую куртку и белый берет Радуги – наряд, которому, как мы знаем, она была верна, не смотря на изменения погоды, с осени по весну. Джинсы с обшарпанной ковбойской бахромой и кроссовки советских времён также были её визитной карточкой практически круглый год. «Опять этот Козин, подлюка, – подумала Радуга, бросая быстрый взгляд в сторону ларька. – Чтоб вы все провалились».

– Сморите, пацаны, Земфира с гастролей вернулась! – заорал щупленький мальчишка с маленькими глазками голодного хорька. – Автограф, мадам! Вот на этом клочочке туалетной бумаги!

Приятели начали покатываться со смеху.

– Ты, Козин, дурак, – ни на кого не глядя и не останавливаясь, произнесла Радуга, – и не лечишься.

– Ни чё се! – возмутился Козин, и вся компания сопляков двинулась на встречу Радуги. – Ну-ка, завалим её в сугробик!

– Ты щас по морде получишь, Козя, – сказала Радуга, освобождая руки из карманов. – Прошлый раз получил…

Кто-то схватил её сзади за куртку.

– Ах, вы, твари! – Радуга рванулась и оттолкнула напавшего.

– Чё, Серый, как у неё там?

– Так се.

– На абордаж!

С криком вся компания навалилась на Радугу, пытаясь оттеснить её к ближайшему забору, но она увернулась в сторону, поскользнулась и едва не упала, но всё-таки удержалась на ногах, а мальчишки с задорным визгом попадали в грязный сугроб, словно столкнувшись с ветряной мельницей. Белый берет упал в лужу, Рудуга потянулась за ним, но тут кто-то опять сжал её в объятьях, она замахала во все стороны руками, а её всё пытались прижать к забору и, хохоча, ухватить за что-нибудь этакое. Клацнули чьи-то зубы, у кого-то носом пошла кровь, чья-то щека оказалась расцарапанной – Радуга приходила в звериное состояние и, визжа, махала руками и ногами, ничего уже не видя, не понимая, зажмурив глаза, закипая от злости, злости от своей беспомощности перед какими-то тварненькими, гаденькими…

Она вырвалась и побежала в сторону от дороги к обрыву, к реке. Козин и компания с криком «уйдёт!» бросились за Радугой. А та уже кубарем, не разбирая дороги, спустилась к замёрзшей реке, обежала одну полынью, другую по меньше, и тут впереди показалась узкая протока, по которой уже плыли большие толстые льдины. Радуга, не останавливаясь ни на миг, прыгнула на ближайшую льдину, прокатилась на ней с полметра, и перепрыгнула на толстый лёд, что ещё не собирался ломаться.

Она всё бежала к противоположному берегу и не останавливалась. Кое-где под ногами хрустел лёд. Из её глаз ручьём текли слёзы, она задыхалась, она не чувствовала холодного речного ветра, она была вся в снегу, пальцы в крови, шапки нет, брюки разодраны от колена до пятки. Зачем она так неслась – не знала сама. Но внутри у неё клокотал некий странный безумный ужас. Причём боялась она не козинскую компанию – она могла накостылять им запросто, как делала уже не раз. Нет, Козин тут был не при чём. Она испугалась чего-то в самой себе. «Как мало отделяет человека от зверя на самом деле, – думала она, вспоминая фразу Романа Сергеича на одном из уроков. – Самый благовоспитанный человечек, попади он в иные условия, превратился бы в пожирателя, расчленителя, хищника, детоубийцу! Кто-то льстит себя надеждой, что уж он-то никогда не опустится до преступления. Враньё. Я читаю Библию, молюсь, почти до конца могу соблюдать Великий Пост, но у меня всё же хватает честности сказать себе: я – Машина для уничтожения себе подобных. Я думаю о Духовном и Прекрасном 24 часа в сутки и в тоже время во мне часовой механизм – заведи, и я убью тебя той же Библией, буду бить тебя, паскуду, по голове, пока ты, Козин, подлюка, не сдохнешь. Потом я накормлю церковными свечками всю твою компанию, посрываю с вас ваши вшивые крестики и воткну их в ваши лживые глазёнки, лживые, потому что думаете, что надев их, вы избавились от своей звериной шкуры. Как бы не так! Зверьё. Но я покажу вам, кто тут настоящий зверь. О Боже! Вон он берег. Ещё не много, ещё… »

Если бы Радуга хоть на секунду обернулась, то увидела бы любопытную картину – компания Козина стояла у первой полыньи рядом с берегом и ошалелыми глазами смотрела на фантастический забег Радуги. Сам Козин от ужаса и восхищения открыл рот – никто из смертных никогда не перебегал Обь в этом месте во время ледохода!

Радуга уже стояла на противоположном берегу и… хохотала.

– Ну, чё, струсили? – кричала она мальчишкам на том берегу. – Айда ко мне! Вы, трусы паршивые!

Она продолжала кричать и хохотать одновременно. Пацаны сначала тоже принялись что-то кричать в ответ, а потом по команде своего предводителя с индейским улюлюканьем ринулись по льду к первой полынье.

Они провалились под лёд все вместе, разом, не успев докричать последнее ругательство. Раз – и никого нет! Все в воде. Барахтаются и пытаются выбраться из ледяной воды.

– Эге-гей! – кричала Радуга. – Ну, как водичка? Так вам и надо!

Она захохотала и вновь, сначала медленно, потом всё быстрее пошла по реке.

– Ничего! Один мужик Берингов пролив в трусах переплывал! – кричала она, давясь от смеха и прибавляя шаг. – Чтоб вам не всплыть никогда, гады! Вот вам и кранты! Это вам не на второй год остаться! – она принялась снимать с себя куртку. – Подыхайте как есть, лживые псы! – продолжая смеяться, Радуга прыгнула на проплывающую льдину, чуть не скатилась с неё, прыгнула на твёрдый лёд и побежала вперёд к полынье. – Хо-хо! Пять придурков! Купальный сезон объявляется открытым! – она на бегу дышала на свои окровавленные пальцы – они не слушались её, она стала клацать зубами от холода. – Не забудьте свои шлёпанцы и плавательные шапочки! А также акваланги, но это удовольствие для тех, кто хочет изучать разнообразие речных видов на глубине. А на берегу вас ждёт горячий чай и спасатели с баграми. Ой, умора! Я рада, что вы наконец-то подохнете и отстанете от меня навсегда! Боже, какое облегчение! Нет, это не реклама туа… нет, я щас лопну, – она захохотала ещё сильнее и упала на лёд, тут же поднялась, споткнулась – её буквально сотрясало от приступа то ли смеха, то ли холода.

Она побежала быстрее, словно хотела убежать с реки и не видеть, как пятеро барахтаются в полынье, цепляются скользкими онемевшими руками за края льдины, края обламываются у них в руках, одежда тянет на дно, они кричат благим матом и зовут на помощь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.