Непридуманная сказка

* * *

Саша с Ангелиной познакомились за полтора года до этого. Вовсе не срок для дружбы. Но бывают такие случаи, когда доверие, симпатия и привязанность возникают чуть ли не одномоментно, буквально накрывают. Вот и Александру с Ангелиной накрыли.

А началось всё в полном соответствии с пословицей «нет худа без добра».

Прошлой зимой у Саши попала под машину собака, умнейшая и красивейшая немецкая овчарка Элли. Махнула вдруг через дорогу, прямо под колёса автобуса. Потом Саша, много раз перебирая в голове увиденное, вспомнила, как по другой стороне улицы шёл мужчина, фигурой и походкой сильно напоминавший её умершего несколько лет назад отца. Она тогда даже замерла на миг и с трудом подавила желание окликнуть. Может, Элли, обожавшая отца, кинулась именно к нему? Или просто что-то пришло в её собачью голову?

Спасти Элли не удалось. Александра рыдала два дня, а на третий вышла на кухню и сказала маме:

– Мам, поехали в приют, возьмём щенка.

Лидия Георгиевна дочку поддерживала почти всегда и почти во всём. Вот и тут лишь с готовностью кивнула: поехали.

В приюте, приткнувшемся к Кусковскому парку, на них из клеток смотрели десятки, если не сотни собак: больших, маленьких, взрослых и щенков. Были и породистые, но в основном, конечно, явно дворняжистых кровей. Александра, борясь с желанием взять пусть не всех, так хотя бы с десяток щенков, вопросительно посмотрела на маму. Та ответила:

– Решай сама. Мне совершенно всё равно. Полюблю, кого выберешь.

Саша благодарно улыбнулась.

Пару минут они побродили между клеток. Буквально в третьей от входа радостно вилял хвостом собачий подросток, очень похожий на овчарку.

– Мы возьмём его! – сказала Александра сотруднице приюта, показывающей им питомцев.

– Это не овчарка, просто похож, – пояснила девушка.

– Я вижу, – кивнула Александра, – мелковата, лапы тонковаты, структура шерсти другая, хвост загнут… мне всё равно. Можно нам этого щенка?

– Разумеется… это девочка, – просияла девушка, – ей примерно пять месяцев. Она привита…

После всех формальностей счастливая Александра, прижимая к себе крупную уже собаку, хотела было уйти, потом повернулась и спросила:

– Я могу чем-нибудь приюту помочь?

– Конечно, – просияла сотрудница. – Нам очень нужна помощь.

– Я вижу, вы в вольеры опилки засыпаете. Нужны?

– Не то слово!

– Завтра я с работы пришлю машину, у меня есть такая возможность. Я в строительной компании работаю. И потом договорюсь о регулярных поставках.

– Ой, спасибо! А мы уж головы сломали, где взять. Как вы кстати спросили!

– И деньги можно дать?

– Если не сложно, перечислите, пожалуйста, на счёт. – Девушка порылась в кармане синего халата и протянула бумажку. – Вот реквизиты. Это хлопотнее, конечно, чем наличными, но у нас строгая отчётность.

– Я перечислю, – пообещала Александра.

По дороге домой Келли, как было решено назвать щенка, не переставая, выла: испугалась машины.

– Да-а, она не Элли, – покачала головой Лидия Георгиевна.

– Верно подмечено. Она – Келли, – вступилась за щенка Саша.

– Ты довольна?

– Очень, мамуль.

– Ну, и то хорошо.

И они зажили все вместе. Потекла их обычная жизнь, которая стала гораздо счастливее оттого, что дома поселилась озорница Келли. Тогда Александра ещё не знала, какую роль сыграет в её жизни приютский щенок. Не догадывалась она и о том, что эхо добрых дел обычно отзывается в самый неожиданный момент, да ещё и так, что остаётся только диву даваться.

* * *

Рано или поздно почти все, ну, или почти все счастливо женатые люди приходят к мысли, что хотят стать родителями. Ангелина и Вадим Валдайцевы в этом вопросе не отличались оригинальностью и очень, просто очень хотели детей. Ангелине был уже тридцать один год, почти тридцать два, Вадиму исполнилось тридцать пять. И буквально со дня свадьбы они были готовы к появлению в их маленькой семье ещё одного, самого главного члена. Но это всё никак не происходило.

Ангелина, со всей свойственной ей энергией, занялась приближением счастливого дня и отправилась по врачам. Вадим тоже не прятал голову в песок, а с готовностью ходил то к генетикам, то к андрологам, то к прочим специалистам. Но те лишь разводили руками и говорили одно и то же: в вашем случае отсутствие детей – Божья воля. Потому что, будучи в репродуктивном плане людьми совершенно здоровыми, Ангелина и Вадим тем не менее никак не могли стать родителями. Они понимали, что прошло ещё не так много времени. Но им было не по двадцать лет, и долго ждать они не могли. А потому делали всё возможное и невозможное, чтобы у них появился ребёнок.

Красавица и умница Ангелина, привыкшая получать если не всё и сразу, то многое и довольно оперативно, страдала невыносимо. И тогда Вадим не выдержал и подарил ей щенка, крохотную рыженькую таксюшку. Не взамен всё не желающего появляться в их жизни ребёнка, а в утешение, конечно же.

Никогда ещё у Ангелины не было собаки. У них жил взрослый кот Вадима, длиннолапый здоровяк Сибарит. К нему Ангелина привязалась всей душой. Но это был умнейший, спокойный и интеллигентный кот, а не совершенно посторонняя собака. Ангелине даже казалось, что она и не любит животных, ну, во всяком случае, уж совершенно точно в них не нуждается. И лишь Сибарит попадал, по её мнению, под категорию «исключения из правил».

Но коварный Валдайцев решил не отступать и тёплым июльским днём заманил жену на станцию «Отдых» в гости к знакомым его коллеги. По большому тенистому участку среди подпирающих синее летнее небо сосен бегали пять собак: боксёр, скотч-терьер, рыжая такса и две дворняжки. Хозяйка, внучка известного детского писателя, весёлая милая женщина, со смехом рассказывала, что из всей собачьей компании только лишь таксу они завели специально. Остальные четвероногие обитатели дома прибились в разное время сами.

Ангелина, чувствуя, как высоченные (она других не носила) каблуки её новых босоножек вязнут в грунтовой дорожке, и всё ещё не понимая, зачем Вадим привёз её сюда, с недоумением поглядывала на резвящихся собак. Хозяйка перехватила её взгляд, иронично улыбнулась и вопросительно посмотрела на Вадима. Тот кивнул. Хозяйка приоткрыла дверь, и тут же, словно ждали прямо у порога, на крыльцо один за другим выкатились три крошечных, не больше полутора килограммов весом каждый, рыжих комочка.

Один из таксят кубарем скатился с лестницы, подбежал к Ангелине и попытался укусить её за палец ноги. На нанесённом накануне в салоне бордовом лаке остались белые полосы от остреньких частых зубок. И вдруг, совершенно не понимая себя, Ангелина ахнула, присела и подхватила щенка под горячее почти лысенькое пузичко. Тот странно пах. Не псиной, как представляла себе это Ангелина, а теплом и уютом, да ещё почему-то немного яблоками. Она вдохнула этот непонятный, совершенно не собачий запах и неожиданно осознала, что больше всего на свете не хочет в этот момент опускать малыша на землю.

– А вы… будете их продавать? – робко спросила она хозяйку. Вадим посмотрел на неё коротко, переглянулся с внучкой писателя и многозначительно заулыбался.

Ангелина, перехватив этот взгляд, поняла, что коварный муж привёз её сюда не случайно, что это был явно продуманный и тщательно подготовленный план. Но это уже не имело ровным счётом никакого значения. Она ничего не могла и – главное – не хотела поделать. Маленький нахальный тёмно-рыжий комочек взгромоздился на её исстрадавшееся сердце и развалился там совершенно по-хозяйски, как на диване. А растерянной и очарованной Ангелине только и оставалось, что прижимать к себе щенка и робко смотреть на хозяйку в ожидании ответа.

– А вы уверены, что хотите именно таксу? – с весёлым скепсисом в голосе спросила внучка писателя.

– Да! – горячо заверила её Ангелина. – А почему вы спрашиваете?

– Ну, просто вы девушка такая… утончённая, рафинированная, гламурная, как сейчас модно говорить. Вам надо какую-нибудь диванную собачку. А такса собака хоть и маленькая, но вполне настоящая, не игрушка. С непростым характером. Её на светский раут не возьмёшь и в сумочку не сунешь. То есть сунуть-то вы, конечно, можете. Но вот будет ли там сидеть такса – это большой вопрос…

– Ангелина – учительница, – улыбнулся Вадим.

– Да-а?! – удивилась хозяйка. – Коллега, значит? Вы совершенно не похожи на педагога, скорее на актрису или художницу какую-нибудь. В общем, на богему… Ну, для нас, учителей, такса – вполне подходящая порода. Раз учитель, то справитесь и с таким характером. Только вы учтите, маленькие таксята – это те же маленькие дети, шумные, непоседливые, громящие всё вокруг себя. Не боитесь?

– Ни капельки! – заверила её Ангелина, влюблёнными глазами глядевшая на таксюшку.

– Ничуточки! – поддержал её Вадим, с обожанием смотревший на жену.

– Ну-ну, – покачала головой хозяйка. – Если будет сложно – возвращайте. Мы возьмём.

– Ну, уж нет! – засмеялась Ангелина. – Ни за что!

На обратном пути таксюшка долго осваивала салон машины, умудрившись облазить совершенно все укромные места. Даже на торпеду забралась и, поддерживаемая своей новой хозяйкой, шатаясь, расхаживала по ней, стукаясь маленьким бархатным лобиком о низко нависающее стекло. Устав, наконец, она перебралась на заднее сиденье и заснула, лёжа на спинке и широко разметав в разные стороны коротенькие толстые лапки.

– Она похожа на охлаждённого цыплёнка в магазине, – засмеялась Ангелина, сидевшая вполоборота, чтобы видеть своё длинное счастье.

– …Сказала нежная хозяйка, – хмыкнул Вадим.

– Да, я нежная! Я очень нежная хозяйка! Но с чувством юмора и без розовых очков!

– Ага. Своеобразным таким чувством юмора… Давай, хозяйка, придумывай имя. Не можем же мы ребёнка всю жизнь собачкой обзывать или охлаждённым цыплёнком.

– А я уже придумала!

– И какое?

– Букс!

– Оригинальное имя для девочки.

– Это девочка?!

– Именно.

– А я думала – мальчик!

– Я и говорю – нежная хозяйка. Внимательная. Наблюдательная.

– Ой, не могу! – засмеялась Ангелина. – Как же я не увидела?! Ну, даю!.. Ты знаешь, у нас на даче такая история была. Завёл наш местный пьянчужка собачку. Хорошую такую, чёрненькую. Собачка к нам часто прибегала в гости. Я её кормила, играла с ней. Как-то хозяин пришёл за щенком к нам, знал уже, что тот к нам захаживает. Мой дедушка и спросил, как его зовут. Знаешь, что за кличка у собаки была?…

– Не-а. Но хочу узнать.

– Не поверишь – Мурген!

– Ка-а-ак? – Вадиму было весело подыгрывать своей жене и видеть её сияющие счастливые глаза.

– А вот так! Мур-ген!

– Ну и имечко!

– Не говори, я сначала подумала, что Пургеном пёсика кличут.

– Да уж, похоже. А почему ты сейчас про эту историю вспомнила?

– Потому что… – Ангелина снова весело засмеялась. – Потому что Мурген был девочкой! А хозяин про это не знал, и очень удивился, когда я его просветила. А собачка у него уже больше полугода к тому времени жила. Так что я ещё не самая невнимательная… Девочка Букс! Не звучит!

– Тогда как назовём?

– А давай… – Она на секунду задумалась. – … Шпикачкой?

– Почему Шпикачкой? – чуть не выпустил руль Вадим.

– Ну… она так похожа… Такая длинненькая, аппетитная… Сосиской или сарделькой называть как-то… слишком в лоб. А Шпикачка весело, славно и трогательно. А коротко будем звать Шпики. Давай?

– Шпики?… А что, забавно. Я не против.

– Ура! – обрадовалась Ангелина и захлопала в ладоши.

А получившая имя спящая таксюшка недовольно заворочалась на заднем сиденье – не одобрила шума.

Внучка писателя оказалась права. Шпикачка уродилась сущим наказанием. С первого же дня её водворения в доме началась у Валдайцевых не жизнь, а мука мученическая. Ночами Шпики почти не спала – самозабвенно громила квартиру. Днём носилась за всеми, кого видела, и радостно кусала за ноги. Хорошо, что у Ангелины был отпуск, и она, прихватив неугомонную питомицу, отправилась на дачу. Иначе от их квартиры остались бы одни руины.

Маленькое, на тот момент всего лишь полуторакилограммовое живое существо обладало поистине разрушительной силой тайфуна и ловкостью иллюзиониста Дэвида Копперфилда. Шпики просачивалась в любые дыры, умудрялась сгрызть на своём пути практически всё, но при этом безобразничала с таким увлечённым, таким развесёлым видом, что сердиться на неё не было никакой возможности. Даже четырёхлетний рыжий кот Сибарит, любимец Вадима, и тот постепенно попал под полное влияние нахальной подселенки. Хотя сначала казалось, что они никогда не поладят.

В первый день, увидев привезённую хозяевами Шпикачку, восьмикилограммовый здоровяк Сибарит страшно испугался и убежал на балкон, где у него был домик. Два дня кот не подавал признаков жизни. Даже еду и воду ему пришлось носить в его убежище. На третий день естественные надобности вынудили его вернуться в квартиру. Но было уже поздно. За два дня Шпики полностью освоилась, обнаглела и решила, что именно она здесь полноправная хозяйка. Так Сибарит упустил власть.

Сначала они с завоевательницей ладили с трудом. Несколько раз доходило до членовредительства. Наивная и добрая Шпики сразу прониклась к коту безоговорочной симпатией. Она целыми днями приставала к нему, пытаясь вызвать на игры. Кот её высокомерно игнорировал. Когда она уж особенно досаждала, он вытягивал лапу, цеплял таксу одним когтем за ошейник, а то и прямо за шкирку и так держал на достаточном удалении от себя. Шпики рычала и вырывалась, но ничегошеньки сделать не могла.

Зато, стоило лишь коту зазеваться на гладильной доске, где он теперь частенько спал, устав от домогательств щенка, и опустить хвост вниз, как таксюшка совершала молниеносный прыжок и зубами дёргала Сибарита за хвост. Расслабленный кот мешком падал вниз и начинал дико орать, выражая возмущение. Тогда Шпики снова хватала его за кончик хвоста и, пыхтя и отфыркиваясь, принималась волоком таскать по квартире. В такие моменты деморализованный кот почему-то никакого сопротивления не оказывал и лишь чуть вздрагивал, когда такса перетаскивала его через порожки.

Иногда, впрочем, хозяева слышали его надрывные крики о помощи из коридора и неслись на выручку. Но потом Ангелина тихонько подсмотрела за животными и увидела, что рыжий провокатор занимается оговором. Шпики мирно сидела в отдалении, и не думая нападать, но коварный кот вдруг оглашал квартиру завываниями, призванными сообщить жестокосердным хозяевам, как страдает их рыжий питомец.

– Ах ты, безобразник! – безмерно удивилась такому коварству Ангелина. – Вот я всё Вадиму расскажу. Будет тебе за обман!

Кот покосил на неё умным янтарным глазом и, казалось, усмехнулся. Почему-то именно с этого дня в их маленькой двухкомнатной квартире воцарились мир и спокойствие. Кот и собака окончательно поладили. Сибарит, никогда не укравший для себя ни крошки, принялся таскать со столов мясо и конфеты для своей маленькой подружки. Она в ответ часами преданно вылизывала его шелковистую шкурку. И всем было хорошо.

Совершенно неожиданно для себя Ангелина полюбила гулять со Шпикачкой. Сначала она наивно и непредусмотрительно выходила на прогулки в парадном, так сказать, виде: на каблуках и в узких юбках. Но пару раз побегав в такой одежде по газонам, тянущимся вдоль Москвы-реки в их непрестижном районе, изгваздавшись по уши, порвав любимую юбку по шву и неоднократно вляпавшись в собачьи кучки, она безропотно переоделась в джинсики и старые свитера. Даже порядком потрёпанная косуха времён её студенческой молодости пришлась ко двору.

В шесть часов утра бывшая соня, а с появлением в доме собаки вынужденный, но не слишком сокрушающийся по этому поводу жаворонок Ангелина Валдайцева, проводив мужа на службу, отправлялась на полуторачасовую прогулку. Совершенно счастливая Шпикачка носилась по округе с невероятной для такого коротколапого создания скоростью. Ангелина следом за ней быстрым шагом «прогуливалась» по аллее вдоль реки, делая для себя открытие за открытием.

Выяснилось, что ранние прогулки значительно улучшают настроение и повышают, то, что принято называть тонусом. Любознательная Ангелина с удивлением обнаружила, что даже на их экологически неблагоприятной окраине Москвы полно всякой живности: во время прогулок со Шпики она видела то ли выдру, то ли нутрию, то ли бобра, огромное количество самых разных птиц и даже двух белых лебедей, неизвестно как очутившихся в мутных водах Москвы-реки. А самое главное – оказалось, что их далеко не самый престижный район населён довольно значительным количеством собаководов. В подавляющем большинстве это были милейшие люди, общаться с которыми Ангелине очень понравилось. И именно на прогулке она и познакомилась с Александрой Катуниной, Санькой, Ляксандрой, замечательным человеком и верной подругой.

Глава 5

Александра и Ангелина

В тот день выпал первый в жизни Шпикачки снег, и, наконец, в темноте её стало хорошо видно. Потому что на жухлой траве тёмно-рыжее маленькое тельце, к тому же невероятно шустро передвигающееся на коротких лапках, было совершенно незаметно.

Ангелина вынесла таксюшку на руках и аккуратно опустила её на нечищеную дорожку. Шпикачка встала на нежный, легчайший, только что выпавший на землю снег и замерла. На её длинной любопытной мордочке отчётливо читалось безграничное изумление. Она ткнулась в белое холодное покрывало чёрным носом и пошла вперёд, отфыркиваясь и чавкая. За ней в неглубоком ещё снегу оставались не отпечатки лап, а ровная канавка, будто кто-то рыл в снегу траншею.

Шпики, ошалевшая от восторга, кидалась из стороны в сторону, канавка неотступно тянулась следом. И вскоре на белом нетронутом поле появился целый лабиринт, нарисованный тёплым щенячьим пузиком.

Мимо, топая и смешно выбрасывая в разные стороны лапы, проскакал нескладный щенок дворняжки, похожий на овчарку. Тоже радовался первому в его жизни снегу. Ангелина не удержалась и протянула руку, чтобы погладить: с появлением в их с Вадимом жизни Шпикачки она вдруг обнаружила в себе горячую любовь к собакам. Щенок, промчавшийся было мимо, почувствовав ласковую руку, скользнувшую по его спине, резко сменил направление и подлетел к Ангелине.

– Хороший, какой хороший… – Ангелина заглянула под живот щенку и поправилась. – Ах, да ты тоже барышня! И как же тебя зовут, прелестное дитя?

– Прелестное дитя зовут Келли. Или просто Килькой, – весело ответил сзади девичий голос.

Ангелина обернулась и поздоровалась с подошедшей девушкой. Вот так, тёмным осенним вечером, мягко ступая по свежему снегу, и вошла неожиданно в её жизнь верная подруга Александра Катунина. А в жизнь Александры ворвался Ангел со сложным характером и неуёмной тягой оказывать помощь всем нуждающимся.

Через месяц такого вот совместного гуляния Александра с удивлением заметила, что с нетерпением ждёт вечера, чтобы снова встретить смешную кудряво-лохматую темноволосую девицу, с которой было так легко болтать обо всём на свете. И уже не было и речи о том, чтобы на прогулку с Келли выходили мама или муж Саши Захар. Александра каждый день торопилась с работы домой, спешно переодевалась и почти бежала на встречу с подругой.

Удивительно быстро прошла зима, начался март. Девушки уже знали друг о друге всё, ну, или почти всё. Но тем не менее восьмого марта в квартире Ангелины раздался совершенно неожиданный звонок. Вадим был на работе. Поздравления иссякли ещё около обеда, и больше Ангелина никого не ждала. Но телефон, видимо, об этом не знал и надрывался изо всех сил. Ангелина, ворча, сползла с тёплого дивана, где она проверяла тетради в компании кота и Шпикачки, и с протяжным стоном сняла трубку.

– Подожди, – перебила Ангелина, – а он что, правда Захар?! Вот это имечко дали родители! Я думала, что это производное от фамилии Захаров, а ты его шутя так называешь.

– Да нормальное имя, не придирайся, – нервно хмыкнула Александра. – Правда фамилия у него… Нет, не скажу, а то ты смеяться будешь…

– Не буду! Говори, какая у него фамилия? Я уже от любопытства изнемогаю.

– Ладно! Не буду интригу затягивать! Харитон!

– Что Харитон? Кто Харитон? Какой такой Харитон? – Ангелина, конечно, всё поняла, но продолжала паясничать, стараясь хоть немного отвлечь Сашу от её неприятностей, даже демонстративно оглянулась в поисках неизвестного мужчины.

– «Какой-такой павлин-мавлин?» – горько усмехнулась Саша. – Харитон – это фамилия такая. И перестань озираться. Привыкай.

– Не может быть! Захар Харитон? Или Харитон Захар? А имя точно Захар? Или совсем наоборот? М-да, как говорит наш добрый приятель Серёга Ясенев, чудны дела Твои, Господи… Я считала, что ты Катунина. Ты тоже Харитон или оставила девичью?

– Не поверишь, я тоже Харитон.

– С ума сойти, – сердито махнула рукой Ангелина. – Слушай, а у тебя фотографии его есть? А то ж я его так никогда и не видела. Человек-невидимка просто…

– Только в компе.

– Включай!

– Зачем? – вяло удивилась Саша.

– Хочу плюнуть ему в морду! Тебе компьютер очень жалко? А то ведь я весь заплюю!

– Мне ничего уже не жалко.

– Это ты брось! Ты своему Харитону, который Захар, и так уже всё отдала… Ну, кто тебя учил так расставаться? Ты что, мужчина? Дачу оставила, машину тоже, ничего из мебели и техники не взяла. Ну, и по мелочи… Даже подарки на свадьбу и то все огрёб! А как же совместно нажитое имущество? Ты ведь не сожительница какая, ты – жена! Официальная!

– Уже почти нет…

– Тьфу ты! Бессребреницу!.. А-а… – Ангелина махнула рукой и пригорюнилась. – Да что я тебя ругаю? Сама бы так сделала. Только знаешь что? Надо с него хотя бы машину затребовать. Ну, как ты без неё?

– Ничего я от него не хочу! Я в эту машину даже сесть не смогу, всё напоминает о…

– Не плакать! – рявкнула Ангелина, но тут же лицо её дрогнуло, и она тоже заревела, зло вытирая слёзы. – Сань! Ляксандра! Ну, что ж ты у меня дурочка-то такая? Ты ж лучше всех! Он ещё локти кусать будет! А старая машина нам и не нужна. Ну, зачем нормальному человеку, тем более девушке, в Москве «Субурбан»? Тоже мне, техасский лимузин. Это ж сарай какой-то, а не средство передвижения! Овин! Амбар! Ангар! Эллинг! Или что там ещё… Затребуй с него что-нибудь маленькое, женское… Ну, джипик какой-нибудь. В качестве отступного. Мало, конечно, но с паршивой овцы хоть шерсти клок.

– А ты? – всхлипнула Александра.

– Что я?

– А ты бы с Вадима… ну, если, не дай Бог… тоже бы… отступное?

– Обобрала бы как липку!

– Да что ж ты врёшь-то, Ангел?! Ну, хоть передо мной-то стервой не прикидывайся! А то я не знаю, что ты дома белая и пушистая!

– Я?… – Ангелина вдруг сдулась и кивнула обречённо. – Да… Люблю я его, Сань. Вот как последняя дура люблю! И тебя очень хорошо понимаю…

– Да я знаю… Ты прости меня… И даже не думай, а что бы там, если… Вадим тебя тоже любит. Да ещё как. А Захар меня ни дня не люби-и-и-ил… А я-то! Я-то его!.. – И она снова заплакала, ещё тоскливее и безнадёжнее.

Захар появился в её жизни некстати. Она как раз готовилась к защите диплома и меньше всего на свете искала романтических отношений. Но вышло так, как вышло. Пришёл, увидел, победил – это как раз про начало их отношений. Александра никак не ожидала от себя такой бури эмоций. И вот на тебе!

Она ни тогда, ни потом не могла понять, зачем вдруг ему сдалась. Ну, для чего? Это она шла за него замуж, изнемогая от любви. Но он? Неужели из-за денег? Александра уже тогда работала в крупном банке, зарабатывала очень хорошо, а он всё никак не мог устроиться после дефолта. Была у него своя фирмочка, да развалилась в сентябре безумного девяносто восьмого. И после этого у Захара встать на ноги никак не получалось. Всё, за что он хватался, было либо совершенно бесперспективным, либо явно незаконным. Удивительно, что он к историческому дню их встречи не попался и не сел надолго.

Александра с присущим ей энтузиазмом взялась за мужа. Вернее, тогда ещё за… нет, не жениха – речи о свадьбе не шло. За бойфренда… Ну, да… Наверное, за этого самого бойфренда. Глупое слово, но «приятель» или «друг» в данной ситуации звучат ещё глупее. А уж «любовник» – и подавно.

Знакомых у неё было пруд пруди. И обычно это она помогала всем решать проблемы. А просить для себя всегда стеснялась. Но ради Захара, драгоценного, ненаглядного Захара, она была готова землю носом рыть, лишь бы найти то, что ему нужно…

И ведь нашла! Сначала даже сама не поверила в удачу. Отличное место, сулящее рост и головокружительные перспективы. Он на новом месте как-то сразу освоился, неожиданно проявил свои лучшие деловые качества и быстро пошёл в гору. Саша тогда им очень гордилась. И очень верила в него. Так верила, что даже как-то позабыла, что это благодаря ей Захар стал тем, кем стал. Она вообще легко делала добро и моментально забывала об этом, никогда не рассчитывая на благодарность. А уж от Захара и вовсе не ждала ничего, а радовалась тому, что он воспрял, встал на ноги и почувствовал себя… хорошо почувствовал, в общем. Настолько, что вскоре и вовсе стал ощущать себя хозяином жизни. Только влюблённая Саша этого долго не замечала… И куда только её глаза смотрели?