Как стать иттатером

– Вы же тоже это видели!? – спросил я, не отводя взгляд. – Они просто исчезли.

– Да.

– Может, это мираж?

– Не думаю, юноша, не похоже на фата-моргану… Нам необходимо поскорее покинуть это место!

Мы забрались в пустой вагон с выдернутыми сидениями, взяли воду и всю обратную дорогу рассуждали о произошедшем. В глубине души хотелось вернуться и во всём разобраться. Когда речь шла о предположениях, у меня в голове мерцала какая-то чушь, которой не стеснялся поделиться: и про гуманоидов, и про пришельцев, и про гуманоидов-пришельцев, и про волшебников, и про гуманоидов-волшебников.

Дорога обратно казалась намного короче, хотя мы шли по собственным следам. Когда почти добрались до маршрутки, мой попутчик повернулся и серьёзным тоном заявил:

– Юноша, давай не будем рассказывать остальным о силуэтах в песках!

– Почему? Это доказательство что мы не одни.

– Мне что-то подсказывает, что лучше промолчать. Я по жизни доверял интуиции, это хорошо помню. Договорились?

– Ну, хорошо…

Все набросились на воду, словно мы добыли неиссякаемый родник. Но причитать не хотелось. Сел в тени, закрыл глаза и слушал, как мой седой спутник рассказывал о поезде. Мысли путались, сосредоточиться стало тяжелее, и я задремал…

Во сне видел образы: лица, дома, города. Они казались знакомыми, многим хотелось улыбнуться. Но всё было ускользающим, невнятным, и поймать, зафиксировать не получалось. И вдруг исчезающие в песке люди. Я проснулся с содроганием.

– Что-то приснилось? – спросила хромающая девушка, проходя мимо меня.

– Наверное. Не могу вспомнить.

– Не можешь вспомнить? Это чувство знакомо здесь всем. Эта девушка, – указала она на плаксивую подругу, – я не помню её. Кто она для меня? Но я уверена, что знаю её много лет. А вот о диете, на которой совсем недавно, могу сказать многое. Дурацкая амнезия. Спасибо за воду. Монаха мы уже поблагодарили.

– Обращайтесь.

На самом деле я не имел это в виду, а произнёс из вежливости.

Все воспоминания поблекли и стали похожими на сон, который пытаешься вспомнить, но не получается. Кажется, вот оно, всё становится на свои места, но чего-то не хватает. Ты цепляешься, стараешься удержать образы, но цельной картины собрать не удаётся. Так было у всех, но в разной степени.

Приближался вечер. Горела третья покрышка, чёрный дым от которой простирался очень далеко. Здешнее светило будто задремало, веял приятный тёплый ветерок. Мы медленно собирались в дорогу, отбирали самое необходимое. Сборы остановила слезливая барышня, которая вдруг завопила:

– Идут! Идут! Я их вижу! Четверо идут!

К нам уверенно направлялись четыре фигуры.

– Мои друганы постарались! – выкрикнул выпивающий и, разбрасывая янтарный песок под ногами, побежал в их сторону.

Как только он устремился к ним, фигуры вдруг остановились. Один из них достал из-за спины неизвестное оружие, стало неспокойно. Мы с монахом посмотрели друг на друга, ожидая чего угодно. Четыре человекоподобных силуэта, одетых в белые длинные накидки с капюшонами, медленно приближались. Вскоре они разделились и стали заходить с двух сторон. Обстановка накалялась. Хромающая девушка предложила бежать, но её подружка заревела, упав на колени. Приблизившись, неизвестные сняли капюшоны.

С одной стороны наступал крепкий, явно больше двух метров ростом, короткостриженый черноволосый мужчина с увесистой нижней челюстью и огромной сумкой за плечами. Рядом с ним шёл светло-русый парень пониже с разбитой нижней губой. Держал странное оружие, достаточно большое, с какими-то трубками и небольшими баллончиками снизу, а дуло было как у музыкальной трубы. В нас он пока не целился.

С другой – мужчина ростом всего около полутора метров, лысый, с длинным тонким шрамом от лба до самого затылка. Над его головой виднелась длинная рукоять оружия. За ним, немного дальше, подкрадывался мужчина с тоненькими усиками, ехидной улыбкой и большими бешеными глазами. Руки он прятал под накидкой. На всех одежда белого цвета с серо-металлическими наплечниками, вставками на манжетах, боковых карманах. Застёгивалась сбоку на пять больших ромбовидных пуговиц. У лысого парня четыре пуговицы красного цвета, у остальных – красные только нижние, а другие просто металлические.

Когда они нас окружили, напряжение возросло. Я стал обливаться потом не столько от жары, сколько от волнения и ожидания, что будет дальше. Обстановка давила тишиной и натянутостью.

Вдруг монах направился к тем, что справа. Парень с разбитой губой стал метить в него. Лысый мужчина схватился за рукоять за спиной. Ещё секунда – и неизвестные атакуют. Наш представитель сделал несколько осторожных шагов, остановился и… поклонился.

Ситуация в миг разрядилась. Лысый парнишка отпустил рукоять за спиной и громко спросил:

– Когда вы здесь появились?

– Сег-г-годня… – ответил я, испуганный и в то же время удивленный, услышав знакомую речь в непонятном месте.

– Вряд ли они успели. – предположил парень с оружием и разбитой губой.

– Может, не будем рисковать и убьём их? – гнусавым голосом громко спросил мужчина с тоненькими усиками.

Я растерялся и застыл на месте.

– Если сегодня – они опасности нам не представляют, – строго произнёс самый низкий из них парню с усиками, а затем повернулся к нам и продолжил: – Вам повезло, что мы заметили дым, пойди вы не туда… Но нам не нужны проблемы, так что мы вас свяжем.

– Мы пленники? – спросила хромающая девушка, успокаивая подругу.

– Не совсем, вы…

Не успел он договорить, как тонкоусый неприятным гнусавым криком его перебил:

– Не задавай лишних вопросов! Благодари нашего командира, добряка Азиля! Будь я на его месте, уже давно бы вас выпотрошил, и дело с концом.

– Джакули, ты не на моём месте! – авторитетно заявил лысый низкорослый командир. – Никого мы убивать не будем.

– У нас есть сумка денег, можем отдать, – предложила пожилая дама.

– Ваши бумажки здесь не имеют никакой ценности, – задумчиво произнёс их главарь, а затем продолжил приказным тоном: – Свяжите им руки! Надеюсь, сопротивляться не будете!

Самый высокий из них достал из бокового кармана огромной сумки верёвку и направился к монаху. Тот покорно вытянул руки вперёд (мужчина был метра два ростом, но всего лишь по ключицы тому, кто его связывал). По цепочке одной верёвкой нам скрепили руки.

– Я не хочу, чтобы меня связывал непонятно кто, – начал противиться парень в спортивном костюме.

Парень с разбитой губой стал в него целиться.

– Я командир Азиль, – представился лысый мужчина, показывая жестом парню с ружьём, чтобы тот его опустил. – Командую патрулями Азорда** в пустыне. Вы далеко не первые, кто здесь появился в беспамятстве, и поэтому мы знаем, что с вами делать. Вы находитесь в стране Рубор, где организован специальный район, Адвена. Это место создали с целью адаптации таких, как вы. Поэтому вас будут называть адвенами. Там дадут имена, кров и работу на первое время. Руки у вас будут всю дорогу связанны для вашей и нашей безопасности. Выдвигаемся прямо сейчас!

Когда командир Азиль повернулся к нам спиной и двинулся в путь, мое внимание привлёк его странный ржавый меч без ножен. Он крепился крестовиной к кольцеобразному ремешку, украшенному яркими камнями и пришитому к плечу накидки. Достаточно широкий меч почти доставал до земли. Длинная винтообразная тонкая рукоять и чёрная вытянутая крестовина под углом направлялась к острию. Лезвие разделялось вдоль на три равные части двумя узкими сквозными вырезами, а посередине торчала дополнительная ручка.

Не знаю почему, но этот клинок по-особенному приковывал внимание. Меня не покидало чувство уверенности, что это не просто ржавый меч. Он словно гипнотизировал и вызывал беспокойство. Его окружало что-то мистическое, неизведанное, а, может, и волшебное…

У меня было много вопросов. Но, на единственную попытку поинтересоваться тонкоусый, которого именовали Джакули, выкрикнул: «Побег планируете?» и заулыбался с фразой: «Не советую!».

Всю дорогу пассажиры маршрутки шагали молча. Сам же Джакули, жестикулируя, бурно рассказывал, как сражался с какой-то девушкой Авией. Очень эмоционально описывал как привлекательную златовласую соперницу, так и поединок. Но как только кто-то из нас оборачивался, прерывался и пристально смотрел, а его друг с разбитой губой делал вид, будто тянется к своему оружию на плече.

Солнце почти село, ветер стал прохладнее. Путники укутались потеплее. При взгляде на нас, пассажиров маршрутки, было понятно, что мы устали куда сильнее сопровождавших. Пожилая дама сопела громче всех, но пыталась этого не показывать. Глядя на неё, было стыдно сетовать остальным.

Достаточно часто мы встречали на пути останки рахличного транспорта. Автобусы, осколки Боинга, побитые и разобранные машины разных поколений и марок, даже небольшой деревянный корабль. Когда я смотрел на всё это, в памяти стали проясняться некоторые детали. К примеру, вспомнил, что хотел учиться водить машину и однажды плавал на деревянном корабле.

Ромб

Барханы выравнивались, становясь ниже. Горизонт закрывала высокая стена. Я предположил, что это границы города. Оказалось, что сплошной высокий скалистый гребень, который удерживал пустыню. Иногда чудилось, будто пески пустыни и вправду пытаются выбраться.

Только в одном месте светился сквозной проход. Подойдя к нему, мы встретили очередной патруль в белых накидках. Он поприветствовал командира Азиля и отправился в дорогу.

Наконец-то открылся долгожданный вид на город. В пути я много размышлял о месте, в которое нас приведут, и о том, как оно будет выглядеть.

Представлял грандиозный город в скалах, похожий на средневековый замок, отделённый от мира огромными стенами с маленькими узкими окошками. Был вариант с высоким пустынным сооружением, обрамлённым куполообразными крышами и пальмами… Фантазировал построения от мрачного готического стиля до разноцветного ренессанса…

На деле неземной город больше напоминал унылые трущобы, которые разрослись в виде бесконечного клина: небольшие плотно расположенные каменно-песочные кривые двух- и трёхэтажные дома, обитые металлическими листами, узкие запутанными улочками и плетущимися по ним людьми. Между зданиями на верёвках сушилась серая одежда. По форме дома напоминали кубики, которые соединяли в башни, при помощи срезанных углов. Напоминало цепочку из ромбов. Разбавляли внеземные строения огромные высокие башни непонятного предназначения и дымящиеся заводы, смог от которых не поднимался высоко.

Сам город обнесли не громадной стеной, а высокой металлической сеткой, которая заметно делила трущобы на две чахлые половины.

– Ну как, воодушевляет? – прошипел тонкоусый Джакули.

Вначале нашего спуска впереди виднелось всего несколько человек. Стоило сказать, что людей было немного, пока кто-то не крикнул: «Новых адвенов ведут!». После чего узкие улочки стали заполнять мужчины разных возрастов и внешности. Они появились из ниоткуда и начали окружать нас со всех сторон. Не присматриваясь, можно делать выводы об уровне их жизни: одеты в рваные лохмотья, непричёсанные, нестриженные. У многих имелись различные увечья, а из немой толпы слышался глухой многоголосый кашель.

Мы шли через массу, которая мгновенно расступалась перед командиром Азилем. Люди быстро опускали глаза, а затем вновь поднимали головы и продолжали рассматривать нас с любопытством. Было заметно, что внимание толпы привлекала только женская часть нашей группы. Некоторые из мужчин переглядывались и улыбались, другие смотрели недоброжелательно, перешёптываясь с такими же. Были и те, кто к нашим дамам попытался трусливо прикоснуться.

В этот момент любопытно вела себя плаксивая девушка. Она шагала, гордо подняв подбородок, словно не замечала восхищённые взгляды (как потом говорила: «Бедняки не её уровень, но их восторги ей приятны»).

В какой-то момент я словно кожей почувствовал чей-то пристальный взгляд. Это было очень знакомое скулистое удивлённое лицо с веснушками, явно не чужого мне человека. Стало ясно, что он меня узнал. Возможности остановиться не было, мы непрерывно двигались дальше. Обернулся вновь, но толпа быстро поглотила его, замыкаясь после нас.

«Кто это? Как мне может быть кто-то знаком в месте, где я не был?!»

Металлическая сетка, которой оградили город, некогда окрасили в красный. Сейчас имела выгоревший светло-оранжевый цвет. Её высота составляла несколько метров.

Ромбовидный вход в город закрывался вратами, которые поднимались при помощи рычагов и тросов. Там нас ожидало около десяти человек в тёмно-синих накидках с такими же металлическими вставками. Впереди них стоял молодой человек с длинными чёрными волосами, собранными в хвост. На смуглом лице были нарисованы тёмно-синие линии: одна широкая вела ото лба к подбородку и две тонкие по бокам, ещё одна пересекала лицо вдоль глаз. Также у его накидки был воротник из пушистой шерсти. Он с недовольным лицом держал в зубах деревяшку толщиной с палец. К нему подошёл Азиль (у командира было четыре больших красных пуговицы на накидке, у этого парня три).

– Командил Азиль, – поприветствовал он.

– И снова здравствуй, Прорсус, – ответил ему командир.

– Я узе домой собиялся.

Речь этого парня была невнятной из-за деревяшки во рту.

– Придётся задержаться, Прорсус. По дороге обратно подобрали, —Азиль нахмурился: – Проявите уважение, достаньте эту дрянь изо рта!

– Надеюсь, сегодняшние адвены… ибо вчера было… сами знаете что. – Незнакомый нам мужчина сунул свою деревяшку в карман.

– Сегодняшние! Были бы вчерашние, еле бы дышали. Эти шли почти без передышки.

– Хорошо, я передам своему начальнику. Можете идти отдыхать, мы о них позаботимся.

– Благодарю, – произнёс командир, а затем повернулся к своим подчинённым и скомандовал: – Уходим!

Парень с разрисованным лицом вновь засунул деревяшку себе в рот, посмотрел на нас и сказал:

– Тлое мусчин и женсцин. С вами есцо кто-то был?

– Ещё двое – парень с девушкой. Они ушли раньше, чем нас нашли, – откликнулся я, так как был единственным, кто понимал, что тот говорит.

– Если девуска симпатицная, то заль… Сомневаюсь, сто они вызивут. – Затем достал изо рта деревяшку. – Адвены, моё имя – Прорсус, здешний руководитель порядка. Если вас попытаются убить, обокрасть и так далее, обращайтесь ко мне или к моим подчинённым. Если вы сделаете что-то из вышеперечисленного, будете строго наказаны.

Ромбовидные домики, сделанные из глины, камня, металлических листов и досок, украшали деревянные двери и вырезанные окна такой же формы, что и строения. Стены и заострённую крышу иногда разделял выцветший орнамент. Особенно внимание привлекали огромные каменные башни по всему городу. Они походили на леденцы на палочке с конфетой в форме ромба.

Встречались небольшие деревья, напоминавшие крупные папоротники и хвощи. Воздух в городе был наполнен зловониями, и дымящиеся заводы здесь не причём – улицы тонули в разлагающемся мусоре. Там можно найти всё: от пластика и тряпок до человеческих зубов и ногтей.

Нас вели по широкой, прямой безлюдной улице, огороженной по бокам такой же сеткой, как и весь город. По обе стороны толпились люди: слева кучились мужчины, а справа виднелась шепчущая женская половина.

– Вам, сколее всего, интелесно, поцему с одной столоны женсцины, а с длугой музцыны, – вдруг стал говорить, повернувшись к нам, Прорсус. – У нас нельзя заводить детей по зеланию. Мозно, только если ты их смозесь полностью обеспецить и столько, сколько смозесь обеспецить. Так лешается плоблема блошенных детей. Мы зе с вами идём по бесполой зоне. Здесь мозно находиться, только если есть лазлешение властей, а инаце наказание. Сейцас мы вас тозе лазделим, возмозно, вы и не увидитесь больше. Так что попросцайтесь. Музцины за мной, женсцины наплаво.

Мы напряжённо слушали нашего сопровождающего и были слишком уставшими, поэтому кроме «прощайте» не смогли друг другу ничего сказать. Да и друзьями нас не назвать. Женскую половину компании увели в правую часть города.

Мужчин определили в деревянный дом на высоком помосте. По очереди завели внутрь. В большой комнате, заставленной шкафами и хорошо освещённой листьями странных растений, за длинным столом сидел полноватый лысеющий мужчина лет пятидесяти. Он поднял усталые глаза и поинтересовался у Прорсуса:

– И много их будет?

– Это последний, – ответил тот, сидя на краю стола.

Мужчина стал внимательно меня рассматривать, взгляд остановился на разноцветных глазах.

– Один синий, а другой зелёный… Гм… Ваше имя будет Альтер. – Опустил голову и что-то записал на мыльном пузыре, который не лопался от прикосновения. – Надеюсь, Альтер, вы успели подружиться с мужчиной в возрасте, так как с ним будете жить и работать. Работа – ремонт домов. Тяжёлая, предупреждаю сразу. Сейчас не двигайтесь и не бойтесь.

Он открыл коробочку на столе, оттуда вылетело необычное существо, по размеру и виду напоминавшее сигару. Выпученный единственный глаз у него засветился и замигал, словно коротящий фонарик. Оно осветило меня со всех сторон и вернулось на исходную. Затем меня взвесили, измерили рост, поинтересовались здоровьем.

Мы вышли с другой стороны, где нас ждали остальные. Прорсус объяснил подчинённым, куда нас завести, а сам удалился.

Внутри наше жилище выглядело неожиданно уютно. Оно представляло собой комнату сглаженной ромбовидной формы с деревянным полом, треугольным столом и одним стулом. Стены когда-то покрасили в белый, а сейчас усохшая краска напоминала жёлто-серые остатки чешуи. По углам лежало два пыльных матраса, над которыми были вырезаны и застеклены два ромбовидных окошка. Освещалось помещение высоким растением на столе с мелкими густыми листьями. Азордные объяснили, что для того, чтобы оно светилось, его нужно выносить на свет и тщательно поливать.

Рассказали, где брать воду, где и как закапывать продукты, чтобы сохранить их подольше. Туалет и душ находились на улице, единственные на несколько домов. Выдали нам две лепёшки: одну на сейчас, а вторую на утро. Запретили выходить на улицу – наступил комендантский час. Предупредили, что завтра за нами вернутся, и ушли восвояси.

С их уходом наступила неловкая тишина…

– Какое имя, юноша, тебе дали? – начал диалог монах, осматривая комнату.

– Альтер, а вам?

– Ноон. Будем знакомы, Альтер. Чудаковатые у нас имена. Альтер и Ноон. Интересно, как нас звали раньше?

– Согласен. Пока мы ходили, я много вспомнил.

– Ты подметил, что вспоминаются какие-то общие вещи: природа, вид города… Свою жизнь и людей, которые меня окружали, представить не удаётся.

– Так и есть. Но, меня напугал один человек в толпе. Он мне показался знакомым. Лицо до сих пор перед глазами. Но не представляю, откуда могу его знать.

– Мне было бы приятно встретить знакомое лицо, – задумался Ноон.

– У меня такое чувство, словно он из моего прошлого.

– Тебе было бы полезно с ним увидеться и поговорить. Может, многое бы прояснилось.

– Да я и рад бы узнать, кто это. У меня столько вопросов.

– Мы словно младенцы в телах взрослых мужчин. – Ноон приподнял матрас. – Ничего не знаем. Ползаем по дому, рассматриваем всё. Интересное чувство.

– Я весь в предвкушении того, что нас ждёт. Хотя немного страшно.

– Нам, юноша, придётся с этим справиться. Закаты здесь прекрасны…

Я и не обратил должного внимания.

Мы перемещались по скрипучему полу, разглядывали, всё щупали (лично я искал заначку от предыдущих жителей). В здании была удивительная акустика. Каждый шаг звучал глубоким эхом, словно мы в огромной пещере. Дом долгое время пустовал, и пыль успела создать свои рельефы. Особенно это было заметно по матрасам, лежащим на полу.

За окном уже стемнело, но было не так холодно, как ожидалось. На прогулку вышла тишина, словно поблизости никого нет. Мы съели по подаренной солдатами лепёшке, попытались немного прибраться.

На закат не обратил внимания, а вот звёздное небо манило к себе. Несмотря на запрет, мы вышли и восхитились ночным небосводом.

Он было тёмно-зелёным с разноцветными звёздами разных размеров, разбросанными хаотично, но образующими в некоторых местах скопления. Тусклая жёлтая туманность в виде тропы, идущей через всё небо, скрещивалась с бледно-красной дорожкой. Жалко, что они встречались не над нами… Освещал пустыню не один спутник, а целых три. Позже мы узнали их имена. Самый большой, бриллиантовый, носил имя Дона*, немного меньше, лавандовый – Леета*, а самый маленький, ванильного свечения – Малия*.

Мы долго наслаждались видом, несмотря на усталость. Зевали так, словно пытались поглотить эту ночную красоту. Мне была по душе компания Ноона, который любил слушать, интересно объяснялся, говорил с интонацией, словно повествует сказку.

Когда легли, обсудили всё, что нам особенно запомнилось. В этом списке оказались: исчезновение людей в пустыне, город, разделённый на мужскую и женскую половины, ромбовидные башни, нефритовое небо. Также не оставили без внимания странный меч командира Азиля. Необычным он показался и Ноону.

Каторга?

Город зашевелился, загудел, застучал очень рано. Звуки, с которыми мы проснулись, не являлись привычными уху современного человека. Это не дрожащие вибрации двигателей, а стуки молотков и ругань – неподалёку шумела стройка.

На улице было прохладно, здешнее светило взошло совсем недавно и не успело всё обогреть. Ноон к этому времени проснулся. Стоял со скрещенными руками у окна и о чём-то крепко задумался. Взглянув на меня, нешироко улыбнулся и произнёс:

– Доброе утро, Альтер. Если бы ты, юноша, видел, какой здесь прекрасный рассвет… Просто загляденье.

– Доброе, Ноон! Как отдохнули? – Присел на матрас.

– Лучше, чем в поезде.

По старой привычке направился чистить зубы, но в отгороженном шторой уголке, выполняющем роль ванной, меня терпеливо дожидался пустой металлический таз. Над ним к стене было прикреплено автомобильное зеркало заднего вида. На пластмассовой части остана марка.

Пока демонстрировал зеркалу зубы в надежде, что они станут чище, раздался стук в дверь. Ноон сразу пошёл открывать, а я наблюдал в отражении за происходящим. У входа стоял молодой человек в круглых маленьких очках и с тонкой бородкой. Одет был в клетчатую изумрудную безрукавку и серую рубашку с брюками. За спиной виднелся огромный туристический чёрный рюкзак.

– Здравствуйте! Вижу, вы заехали вчера вечером. – Незнакомец сунул нос и бегал глазами по комнате. – Вчера домик ещё пустовал… Я пришёл забрать вашу одежду. На смену получите местные наряды для работы. Так вы не будете сильно выделяться.

– Здравствуйте, меня зовут Ноон! Через сколько вы доставите замену? – удивительно серьёзным тоном ответил мой сосед. – Хоть мне и нравится нагишом расхаживать, но всё же.

Молодой человек немного растерялся и невнятно ответил:

– Очень скоро…

– Насколько скоро? Зачем нам её отдавать? Я люблю отличаться, – продолжал наседать монах.

– Чтобы взамен получить местную одежду.

– У вас, юноша, наряд тоже не выглядит как местный.

Молодой человек начал краснеть.

– Ну, это потому… что я…

– Ноон, наверное, здесь так принято, – вмешался я.

– Так и есть! – вскрикнул парень, поставил рюкзак на пол и потянулся к моим кроссовкам.

– Можно узнать, юноша, ваше имя? – с недоверием продолжал разговор Ноон.

– Зачем оно вам!? – сердито отозвался парень.

Его поведение теперь вызвало недоверие и у меня, поэтому на всякий случай взял кроссовки в руки.

Вдруг донеслись приближающиеся голоса.

– Фиаско! – воскликнул молодой человек.

Оставив свой рюкзак на полу, рванул в сторону. Из-за угла возник беседующий со своими подчинёнными Прорсус. Заметил беглеца, сплюнул деревяшку. Достал из мантии какой-то предмет, напоминающий болас*, раскрутил так, что грузы светились. Заметив нас, эффектным жестом спрятал орудие обратно и рявкнул подчинённым:

– Чего стоите, как на привязи? Живо за ним!

Все побежали за утренним гостем, кроме Прорсуса и полноватого волосатого мужичка с усами в стиле семидесятых. Последний волок большой клетчатый пакет.

Прорсус наклонился к деревяшке и попытался стряхнуть с неё песок. Долго дул на неё, чистил, смахивал грязь, а потом разозлился и выбросил. Достал из кармана новую и поинтересовался:

– Как спалось? Не помню, как вас там зовут? – Затем, засунув деревяшку в рот, продолжил невнятно бормотать: – Вы слуцаем сейцас что-нибудь необыцное не заметили?

– К нам наведался мошенник, желая забрать нашу одежду, – ответил Ноон. – Вы вовремя появились. Но аферисты были всегда и есть везде, так что ничего удивительного.

– Тогда холосо. Знакомьтесь, этот усач лядом со мной – вас нацальник, Стлу. Отныне в лабочее влемя вы его головная боль, в остальное – моя. Он плинёс вам васи бласлеты, и все воплосы лучсе задавайте ему, а мне нузно ловить зулика.