Artifex Petersburgensis. Ремесло Санкт-Петербурга XVIII – начала XX века

Так, специалисты в области истории профессионального образования А. В. Моисеев и А. В. Ефанов справедливо отметили в совместной статье 2014 г. по историко–педагогическому наследию отечественного ремесленного образования: «[…] анализ категории "ремесленная деятельность" показал, что данное понятие теоретически не разработано, нормативно не закреплено и семантически противоречиво. Его деформация в общественном сознании обусловлена, в первую очередь, технологическим развитием общества, в экономике которого доминирующее положение занимает поточное, конвейерное производство, девальвацией культуры потребления товара, а также противоречивой сущностью самой ремесленной деятельности, её внутренней неоднородностью»342.

Аналогичную мысль высказал экономист Д. Е. Гаврилов в 2012 г.: «"Девальвация" категорий ремесла, ремесленничества, кустарничества есть процесс, обусловленный развитием технологий, совершенствованием механизмов экономической жизни и противоречивой сущностью ремесленной деятельности»343. Исследователь приходит к выводу «о противоречивости изложенных в словарях значений». Гаврилов отметил, что «технологии ремесленного производства признаются исключительно или по преимуществу ручными, хотя этимологический анализ слова «ремесло» говорит о возможности применения в ремесленной деятельности машин и механизмов, [..] ремесленная деятельность в одном из значений рассматривается как шаблонная работа, а ремесленный труд признается нетворческим, что вызывает отторжение категории ремесла, ремесленничества и кустарничества в общественном и научном сознании […]»344. Исследователь делает вывод о том, что «сегодня требуется преодолеть сложившийся стереотип понимания ремесленничества, как предтечи крупного товарного производства, использующего ручной труд и примитивные технологии»345.

Проследим предысторию бытования понятия «ремесло»346. В данном случае, анализируя исторические источники, возможно освещение еще одной грани публичных и непубличных коммуникативных практик для понимания трансфера, трансформации и адаптации смыслов в российском социокультурном пространстве. Ремесло рассматривается не только как сугубо городское в территориальных рамках Петербурга, но и как ремесленные практики в городе, на селе, в горнозаводском поселке, взаимодействующие посредством своих носителей– ремесленников – агентов социальности ремесла, встречающихся в Петербурге, как центре притяжения ремесленников из самых отдаленных уголков империи. Формально, структуру данной работы можно представить в виде малой и большой окружностей, которым соответствуют городская территория Петербурга и прочее обширное пространство, как на Западе, так и на Востоке, с которыми город связан огромным количеством связей, множащихся, подобно фракталу. Данная структура не противоречит, как может показаться на первый взгляд, тому, что основная часть работы посвящена петербургскому ремеслу. С методологической точки зрения целесообразно преодоление формального деления ремесла на «городское» и «сельское», чтобы показать всю сложную диалектику его развития.

Г.–Г. Гадамер определил один из существенных вопросов философии, постулировав задачу осознания соотношения слова и понятия. Немецкий философ предложил проанализировать практику применения слова в устной и письменной речи, а также понятия в научной мысли, обусловленную уже сложившимся словоупотреблением347. Такая постановка вопроса особенно актуальна для истории терминологии ремесла, разработка которой должна открыть новые перспективы не только в изучении последнего, но и в появлении нового событийного горизонта будущего, в котором ремесло, как особый социально–экономический порядок, альтернативный экономике крупной капиталистической индустрии, может играть роль дополнительного инструмента развития от ресурсо–ориентированной индустриальной экономики к посткапиталистической «зеленой экономике» будущего.

Рассмотрим сначала историю понятия «ремесло» в русском языке, для понимания взаимосвязи «ремесла и художества», выявления смысловых акцентов и практик их применения на протяжении предыдущего периода и самого Нового времени348. Человек, занимающийся ремеслами в XI – XVII вв. – «ремесленикъ» или «ремесленникъ» (прил. ремесленый и ремесленный), т. е. мастер (мастеровой, мастерство) какого–либо ремесла или мастер в каком–либо деле, искусник349. Синонимами ремесла (искусство, умение; дело, занятие) и ремесленника являются «художник» и «художество», которые, в свою очередь, совпадают со значением «искусства» (практический навык, умение, знание, опыт; искусный – умелый) в древнерусском языке350. В XVIII в. искусство является именно художеством, употребляющимся в контексте понятий ремесло, рукоделие, художник и мастеровой351. Этим объясняется долгое соседство в Академии наук, а позже и в Академии художеств – ремесел и «высоких искусств»352.

М. Э. Гизе отмечала связь ремесленного произведения с художественным образом: «Постоянно изменяющаяся во времени и подвижная в пространстве динамическая система "человек – орудие труда – среда – продукт труда" и есть та поэтическая основа сложного по своей структуре художественного образа, которая присуща большинству средств производства, созданных в условиях ремесленного труда. Их художественно–образная выразительность пропорциональна прежде всего мере отражения в них того динамического по своему существу процесса, ради выполнения которого они и были созданы. Чем непосредственнее, теснее связь человека и орудия труда, которое в буквальном смысле слова продолжает его руку, облегчает его физические усилия, опосредованно отражает его сноровку, ловкость и мастерство, тем большее значение в создании художественного образа приобретает характеристика пластической формы данного средства производства»353.

У В. Н. Татищева часто встречается определение ремесла как «рукоделия»354. В записке «О рукоделиах и ремеслах» характерен образ Левиафана, к которому обращается Татищев, чтобы описать с его помощью экономическое тело с антропо-физиологическими признаками и роль в нем ремесла с позиций меркантилизма:: «Всем искусным в гражданстве известно, что всякой области богатство, сила и честь произходит единственно от прилежности народа к рукоделиам и добраго состояния купечества […]; уподобя [Далее зачеркнуто: ремесла] рукоделиа желудку, которой трудится приятую писчу изнурить туком, во все жилы разделить, а купечество, яко сердце тот тук, мешая с текучею к нему от всех членов кровию, паки чрез аттерии во все тело разделяет, оные в бодрости и добром состоянии содержит, тако рукоделии сырые те припасы переделывают, а купцы, всюду развозя, требуюсчим продают и, на избытки оных меняя, всех доволствуют [Далее зачеркнуто: Другое видимо]. И оное, явно нам показуя, уверяет, где рукоделиа и купечество в добром состоянии, тамо все жители земские, крестьяне и пр., богати и доволни»355.

Смысловая созвучность русского ремесла с аналогичными словами, как в славянских языках, так и в языках Центральной и Западной Европы, вплоть до латыни, не случайна356. Древнерусское «руко–делие» перекликается с английским (handi–craft, craft) и немецким (das Hand–werk) языками357. Cамо «ремесло» восходит в современном произношении к XVII в.358. Слово «искусник» опосредованно указывает на семантическую связь ремесла с искусством и «художеством», хотя В. В. Виноградов указывал на то, что этимологическое толкование слова «искусство» не соответствует его семантической истории в древнерусском языке и появляется в русском литературном языке не раньше второй половины XVII в., поэтому скорее это западноевропеизм на древнеславянской основе359. Нововременная смысловая нагрузка искусства предполагает не только художество или ремесло отдельно взятого «искусного» мастера или «художника» – слово, являющееся сегодня антонимом ремесленнику, но и искусство в современном его понимании: музыкальное, изобразительное, театральное и т. д.360 Поэтому лишь в начале XIX в. происходит отделение ремесла от «высокого искусства».

На протяжении всего XVIII в. и, отчасти, до середины XIX в., сочетание «художества и ремесла» указывает на семантическую близость ремесла как к художеству, так и к искусству. Семантика слова художник имеет непосредственную связь с ремесленником (также рукохудожним), ремеслом (рукоделием) и искусством (художеством)361. Слова худогий, художный, т. е. «сведущий, опытный», соответствуют художнику, художеству (укр. худога «искусник, художник», др.–рус. худогъ «сведущий», художьство, старо–славянский xѫдожьникъ). По мнению М. Фасмера первоначальное слово *хǫdоgъ заимствовано из готского *handags «ловкий», образованного от handus «рука» (отсюда нем. der Handwerker – ремесленник, die Hand – рука и das Werk – произведение). Слово художник может также обозначать нецехового городского или сельского ремесленника – кустаря. По мнению М. Фасмера, слово кустарный заимствовано из средне–нижне–немецкого kunster «знаток искусства, ремесла» или ново–верхне–немецкого kunster, künster (с ХV в.), которые считаются исходными для ново–верхне–немецкого Künstler – «художник, мастер своего дела» (нем. die Kunst – искусство)362.

В более широком смысле слово «искусство» в XVIII в. является синонимом художества и науки363. Действительно, словосочетание «искусный художник» («умелый мастер») могло подразумевать под собой любого ремесленника. В словаре Ф. П. Поликарпова–Орлова 1704 г. само слово «ремесленник» отсутствует, но есть его синонимы «рукодельник», «рукохудожий», «рукоделатель», а синоним художника и художества – «хитрец» или «хитрость», что скорее применимо к ремесленнику364. В последней трети XVIII в., наряду с сохранением традиционного значения слова художник как ремесленник, наблюдается смещение смысловой нагрузки от ремесленной в сторону «высоких искусств». В словаре Ф. Гёльтергофа 1771 г. слова «ремесленник» (der Handwerker) и «художник» (der Künstler), т. е. художник в современном понимании артиста или художника, разведены как различные слова365. Понятие «мастер» (мастак, ремесленник) является синонимом художнику, а искусство – мастерству. В древнерусском к художнику применялось также слово «хытрец»366. Близость ремесла и искусства в русском языке XVIII в. не случайна. Ведь к этому времени произошла адаптация и наложение западноевропейских смыслов на понятие ремесла в русском языке. Процессы адаптации не были однолинейным заимствованием. Понимание невозможности переносить западные нововведения без существенной адаптации к российским условиям отчетливо просматривается в резолюциях на мемориал Генриха Фика от 11 июня 1718 г., где под пунктом 7 о коллегиях сказано: «[…] но рассуждав наперед, все наилучшее предпринять, перво одну, а потом и прочие, даба ничего супротив пользы натуры обстоятельства сей земли не учинилось». В том же духе следует резолюция Петра: «Земское управление надлежит […] шведское с русским сложа, и на мере свои мнения поставя, изготовить в докладе по порядку и чинам»367.

У русского понятия ремесла имеются и далекие генетические связи с латинским. Устаревшее английское название ремесленника articifer произошло от латинского ars, artis или artes (искусство, художник, умение, талант, природная склонность, знание; лат. artifex – ремесленник), одинаково применимых как к ремеслу, так и к искусству (отсюда «артист» в русском языке), причем дальнейшие значения ремесла/ искусства вбирают в себя и фабрику (fabrica – мастерская), и разум (ratio), и знание (scientia, ставшее впоследствии производным для науки science в английском)368. Пример из английского языка (так же, как и из древнегреческого и немецкого более раннего периода) приведен, чтобы показать, как по мере увеличения экономических и культурных связей с Западной Европой, начиная уже с конца XV в., могло усиливаться межязыковое взаимодействие и влияние при пересечении или накладывании смысла слов и понятий.

В более широком хронологическом диапазоне интенсивные культурные связи имелись преимущественно: в IX – XV вв. – с викингами, греками, итальянцами, в XVI – XVIII вв. – с англичанами, поляками, голландцами, немцами, французами. При этом, заимствования могли происходить не только через прямое введение нового иностранного слова, но и за счет изменения значения уже существующего в русском языке. В 1569 г. в Россию из Англии ждали прибытия специалистов (articifers – an artistic worker), «которые также должны были обучать русских людей производству железа»369. Факт смысловой близости английского искусного мастера, артиста своего дела, и русского ремесленного художника, говорит о принципиальной возможности нахождения общего языка и технических заимствований в области ремесел.

В современном английском языке ремесленник – это и craftsman, и artisan. А. В. Моисеев справедливо отмечает, что утраченные «ремесленничеством» в XX веке присущие ему ценностные характеристики вновь возвращаются. В «Современном экономическом словаре» ремесло определяется как «владение искусством» по созданию материальных вещей, предполагающее наличие «значительного мастерства»370.

Если слово ремесло, обозначающее какую–либо производственную или творческую деятельность, употребляется сегодня обычно как нейтральное, то в случае с понятием ремесла в современном употреблении бытует зачастую негативная оценочность, что связано с историей научно–технического прогресса, возникновением индустриально– промышленной цивилизации и, в определенной степени, историографической традицией. Значение «ремесленный» выстраивает, как правило, синонимический ряд с негативными коннотациями: рутинный (ремесленник, а не творец, не художник), узкий, примитивный (примитивные орудия труда), противозаконный (воровское ремесло). В этой связи мы попытаемся разобраться, что собой представляет работа и произведение ремесленника – ремесло это или искусство? Ремесленный мастер – кто он, ремесленник или художник? На самом деле, это мнимое противопоставление. Данные понятия могут быть взаимозаменяемыми и взаимодополняемыми. Ремесло может быть искусством, а ремесленник – художником, но это зависит от интерпретатора, участников и контекста событий, их места и времени. Попытаемся разобраться и «вытащить» ремесленного мастера из забвения. Пришло время вернуть голос этому «великому немому» прошедших эпох с помощью Г. В. Лейбница (1646–1716), А. К. Нартова (1693–1756), В. Н. Татищева (1686–1750) и многих других.

Широкие заимствования в профессиональных городских языках происходят в XVII в., когда «в Московскую Русь направляется с юго–запада волна художников и ремесленников»371. Это видно на различных ремесленных диалектах, в которых закрепляются западноевропейские слова (напр., нем. der Geselle – подмастерье; в рус. гезель: помощник, товарищ; рус. артизан, фр. artisan из ит. artigiano – ремесленник)372. В сапожном ремесле это дратва, рашпиль, вакса, клейстер, шлифер и мн. др., в столярном и слесарном – стамеска, бляха, бондарь, гайка, верстак, клапан, кран, винт и др. Во время Петровской эпохи начала XVIII в. эти процессы заимствования еще более усиливаются373. Московский исследователь С. М. Шамин показывает, как новые заимствования из голландского, немецкого, французского, английского языков находили свое вхождение в российскую, и особенно петербургскую, повседневность. Петр и его окружение ревностно следили за применением западноевропейской лексики: «Между тем Петр I с особой любовью относился к иностранным словам. Его примеру следовало придворное окружение. В глазах царя это было свидетельством поддержки реформ и показателем политической благонадежности. Отказ от употребления лексики иноязычного происхождения восприняли бы как откровенный вызов власти»374.

В. В. Виноградов писал о том, что преимущественно из польского и немецкого языка «кроме варваризмов, связанных с реорганизацией государственного управления, военного и морского дела, проникает в русский язык XVIII в. множество технических слов, относящихся к инженерному и горному делу, к "градостроительному художеству", […] к разным видам "мастерства", ремесел»375. С усилением, в начале XVIII в., немецкого влияния, частичным изменениям подверглась и лексика книгопечатного дела, заимствованная в XVI–XVII веках из итальянского языка. Поэтому мы не случайно обращаемся к немецкому языку, чтобы проследить интенсивность употребления в нем слов, связанных с ремеслом: Примерно на 1700 год приходится резкий спад, а затем, примерно с 1710 по 1740 гг., рост частотности употребления слова «ремесло» в немецком языке (см. диагр. 3).

Из графика видно, что среднестатистическая частотность употребления слова (das) Handwerk (ремесло) в немецком языке на 1 млн. токенов376 в 1600–2000 гг. составляет 16,80 и коррелирует с развитием немецкого ремесла и промышленности. В XVII в. наблюдается стабильный рост частотности его употребления с 21.20 (32 упоминания в абсолютных числах) до 25.86 токенов (100 упоминаний) (+4.66 токена) (1600–1699). К началу XVIII в. число несколько снижается до 20.76 (95 упоминаний) и к концу века опускается до 17.00 токенов (154 упоминания) (–3.76 токена) (1700–1799), но показательно, что до 1789 г. число токенов «ремесла» в 21.28 (150 упоминаний) остается стабильным. После 1789 г., видимо из–за эпохи политической нестабильности и войн в Европе и роста влияния мануфактур, наступает статистическое снижение и стагнирование слова «ремесло», продолжавшееся до конца 1830–х гг. (14,94 токена и 43 упоминания). С началом промышленного переворота 1840–х гг. и последовавшей индустриальной революцией в Германии частотность упоминаний c 1800 до 1899 г. значительно возрастает с 16.70 до 25.81 токенов (+9.11)377. Симптоматично – когда фабрика «обошла» ремесло в 1830–е гг. (12.52/15.90), она «потянула» его за собой378. Данная корреляция характерна и для России и соответствует всеобщей тенденции как для немецкого, так и для российского ремесла, динамика роста которых совпадает с начавшимся в этих странах примерно с середины XIX в. промышленным переворотом, соответствовавшем специфике развития России (с небольшим запозданием по сравнению с Германией) и Германии (с первоначальным значительным отставанием от Англии)379.

Диаграмма 3: Среднестатистическая частотность употребления слова «Handwerk» (ремесло)380.

Не следует преувеличивать роль книги в культурном, научном и технологическом трансфере в XVIII в., особенно среди ремесленников. Из 1301 перевода книг этого столетия, основная часть приходится на литературу историко–географического, морально–политического и религиозного характера, в то время как на область науки и техники всего лишь четыре публикации381. Гораздо важнее был практический опыт общения и обучения российских учеников не только у иностранных мастеров в России, но и за рубежом382.

Посмотрим, как практика применения понятия «художества и ремесла» отразилась в законодательных актах. Исследователи из различных научных дисциплин давно подчеркивали значение петровских реформ, за которыми «стоят глубокие перемены в области народного образования, просвещения, всей духовной и материальной культуры России – образа мыслей, круга ведущих идей, интересов, форм быта», с одной стороны383. С другой, несмотря на эпохальные изменения на заре возникновения российского промышленного законодательства в 1–й четверти XVIII в., хорошо видна историческая преемственность слов «ремесленник», «ремесло», «мастер» и «мастерство», применявшихся в Древней Руси и Московском государстве (старославянское, древнерусское «ремьство» или «ремество» как умение, способность, также рукоделие)384.

Практика применения и связь «наук и искусств», а значит «ремесел и художеств» хорошо прослеживается в законодательных актах петровского времени. В «Регламенте или уставе Главного Магистрата» 1721 года для обозначения ремесленников употребляются такие слова и выражения, как «художники и ремесленные люди», занимающиеся промыслами (отсюда еще один синоним ремесленника – промышленник) и живущие в городах «для художества или какого рукоделия»385. Здесь также «художество и рукоделие» находятся в одном синонимическом ряду386. Именной указ «О цехах» 27 апреля 1722 г. повелевает «в цехи писать ремесленных всяких художеств […], дабы всякий свое рукоделие делал добрыми мастерствы», «…каждое художество или ремесло [имеет] свои особые цунфты (цехи)»387. Ремесленники называются как «своего художества ремесленны[е] люд[и]» и «художники». 16 июля того же года в дополнение к этому вышел сенатский указ «о записке в цехи мастеровых и ремесленных людей из купечества и из разночинцов, дворовых и приказных людей»388.

Приведем еще два законодательных акта, опубликованных 3 декабря 1723 г., где понятия «цехи», «мануфактуры», «фабрики», «машины», «инструменты», «науки», «художества, «искусство» употребляются или в одном синонимическом ряду или в родственном смысловом поле. В Регламенте Мануфактур–Коллегии находим понятия и выражения «мануфактуры и фабрики», «куриозные художества», «искусные мастера», а в именном указе ученики должны посылаться в «чужие краи» «для вкоренения мануфактур и фабрик и для искусства художества» и обучаться там «мануфактурному искусству».

«Художествами» могли называть и другие «искусства»: научную дисциплину, военное дело или механику. В одном из указов 1724 г. говорилось об обучении переводчиков следующим «художествам»: «математическое хотя до сферических триангулов, механическое, хирургическое, архитектур, цивилис, анатомическое, ботаническое, милитарис, гидроика и прочие тому подобные»389. Также говорилось «о выписывании для фабрик инструментов и машин», где под фабрикой и фабрикантом нередко скрывался никто иной, как ремесленный мастер. Предписывалось более строго наблюдать за выполнением иностранными мастерами взятых на себя обязательств по обучению русских учеников: «… иноземцы мастеры будучи в фабриках, и отжив сроки, отъезжают в отечество, а по себе учеников без совершенства науки их оставляют». Законодатель задавался вопросом, «не имеют ли [иностранные мастера] при цехах, отколь выехали, присяжного обязательства, чтобы иностранных им не обучать». По возвращении на родину, бывшим ученикам обещалось давать привилегии «по разсмотрению их науки», т. е. соответствующего ремесла390.

Кроме цеховых мастеров и городских ремесленников, как правило мещанского сословия, существовала еще одна категория ремесленников, прибывавших в Петербург из других городов и регионов. Ремесленники из крестьянского сословия относились, в основном, к строительным профессиям столяров, плотников, каменщиков, штукатуров, маляров, шлифовщиков и резчиков камня и пр. К ним применялось понятие «мастеровых или работных людей», определявшихся как на государственные и частные мануфактуры, так и в работу к ремесленным мастерам391.

В 1722 г., с введением цехов, происходит знаменательное и принципиально важное событие. Новые слова и представления входят в русский жизненный мир, превращаясь в действия и осмысленные поступки. С цехами появляется иная концепция развития русской промышленности и профессионального образования, иной горизонт событий. Начинает формироваться социальный слой ремесленников с осознанием принадлежности к единой профессиональной группе, а с городской реформой 1785 года – и принадлежности к одному сословию, одной влиятельной социальной группе392. С этим новым институтом в российской профессиональной культуре прописываются на постоянное проживание новые модифицированные понятия цехового профессионального кодекса поведения, этоса цехового мастера и корпоративной солидарности. Выскажем предположение, что со строительством Петербурга происходит повышение статуса ремесленника: от мастерового к цеховому мастеру, мастеру на казенном предприятии, руководящему мастеровыми людьми393.

Таким образом, происходит расширение понятия ремесленного мастера, и как артиста своего дела, и как специалиста и профессионала, получившего диплом или патент, подтверждающий его статус. Трудно переоценить роль патентов в защите и продвижении ремесленных инноваций394. Традиционная система ремесленного обучения Древней Руси и Московского государства дополняется и модифицируется новой, практикующейся у цеховых мастеров, в мастерских Академии наук и на государственных предприятиях мануфактурного типа. Это хорошо видно на примере петербургского Главного Адмиралтейства с необычной структурой профессиональных кадров. В 1715 г. здесь имелось, кроме 70 мастеров, 12 подмастерьев и 48 учеников, еще 3953 мастеровых, поступавших, по всей вероятности, в распоряжение мастеров395.

Поиск новых производственных и организационных форм ремесла был связан с неудовлетворительным состоянием массовых и специальных ремесел. И. Т. Посошков в «Книге о скудости и о богатстве» (1724), говоря о плохом состоянии ремесла в России, по причине отсутствия надлежащего управления и надзора, неполного ремесленного образования, ввиду раннего отхода учеников от мастера, и отсутствия клеймения ремесленной продукции, назвал именно те задачи, которые и должны были решить цехи. В главе «О художестве» он называет ремесленников «мастерами» и «художниками», а ремесла – «мастерствами», «художествами», «художественными делами» и «художественными мастерствами», в которых «весьма деется у нас в Руси неисправно»396.