Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма

Или, например, план «конституционного форсажа»: немедленно принять новую Конституцию. Но подобные планы разгадывались в Верховном Совете, иногда о них сообщал кто-нибудь из команды президента. Соответственно к таким «ельцинским загогулинам» принимались адекватные меры. Так, рассылка на места по просьбе региональных властей в начале августа 1993 г. «румянцевского», а фактически президентского проекта Конституции привела к утрате инициативы по продвижению проекта Конституционного совещания. «Оптимистическое» заявление Б. Ельцина 4 августа в Орле о том, что «в сентябре мы намерены провести заключительное заседание Конституционного совещания с уже отработанным проектом, с учетом замечаний всех регионов, то есть уже парафирование проекта Конституции», опять оказалось откровенным обманом.

Чтобы развязать себе и своей команде руки в борьбе с народными депутатами РФ, Б. Ельцин выдвинул новый «аргумент»: он-де этой, действующей на то время Конституции не присягал, она якобы в результате многочисленных дополнений и изменений стала совершенно другой. Действительно, в текст Конституции, начиная с I Съезда народных депутатов РФ, было внесено немало поправок. Но почему? Да потому, что на них настаивал сам Б. Ельцин в бытность Председателем Верховного Совета РФ. Так, из 330 корректировок более 200 касались введения в Российской Федерации института президентства. А более трех четвертей всех поправок появились по инициативе президентских структур! Но публично высказанное главой государства неуважение к Конституции страны явилось своего рода сигналом для его администрации и чиновников правительства. Постоянные нарушения норм права и конституционной законности стали у них нормой, стилем работы.

Терпению общественности страны, казалось бы, приходит конец. IX Съезд народных депутатов РФ подверг резкой критике волюнтаризм и беззаконие, дал политическую оценку этим опасным шагам. Опираясь на заключение Конституционного суда РФ, Съезд поставил в повестку дня вопрос об отрешении президента от должности (импичмент)[184].

Именно осознание необходимости следовать принципам конституционной законности испугало тех, кто хотел бы и дальше разрушать основы конституционного строя. Ситуация политического банкротства подталкивала радикалов к безоглядному стремлению «взорвать» Съезд и Советы. Для давления на Съезд народных депутатов РСФСР использовались любые методы – от средств массовой информации до шантажа. Звонили вечером в номера гостиницы «Россия», где проживали народные депутаты, угрожали женам, детям. Сторонники Б. Ельцина организовывали на Васильевском спуске «пикеты». Депутаты проходили из гостиницы «Россия» в Кремль через строй оголтелой публики, которая орала, материлась, угрожала. Практически всех этих платных провокаторов депутаты знали в лицо, поскольку встречали каждый день. Но этого было мало. Для усиления нажима на народных депутатов РСФСР, на Съезд в целом еще до голосования по вопросу об отрешении президента от должности «демократы» организовали на Васильевском спуске «массовый митинг». На нем не преминул выступить Б. Ельцин. Хотелось бы напомнить наиболее яркие фрагменты его речи, чтобы сегодня с высоты прожитых лет оценить, что получил народ:

«Наконец снова Москва проснулась… Сейчас Москва, москвичи решили прямым своим участием сказать свой голос в защиту первого всенародно избранного Президента России. (Возгласы: «Ура! Ура!»)

…Мы сбросили ярмо тоталитаризма. Мы сбросили ярмо коммунизма. Мы стали на путь цивилизованной страны, цивилизованной демократии.

…И национал-демократы, и другие «бывшие», как говорят, конечно, используют сейчас все силы для того, чтобы все-таки Ельцина уничтожить, если не физически, то мстить. (Возгласы: «Не позволим! Ельцин! Ельцин! Ельцин!»)

И вот сегодня вы пришли вовремя, как раз угадали тот день, когда решается судьба президента, судьба ваша, судьба России, россиян.

…Я, вы понимаете, в таком положении, что больше ничего вам сказать не могу. Только надо ждать примерно часа два-три, чтобы дождаться, когда там определится судьба. Но я должен сказать: и здесь нарушен закон, потому что специального заключения об импичменте президента, якобы нарушившего Закон, нет, а все идет от того, что я выступил и обратился к народу 20 марта. За это меня судят, за то, что я к народу обратился! (Возгласы: «Позор! Позор!»)

Не им, этим шестистам, решать судьбу России. Я не подчинюсь, я подчинюсь воле народа. (Возгласы, аплодисменты. Скандируют: «Ельцин! Ельцин! «)»

И здесь, как всегда, Б. Ельцин лукавил, да еще как! Заключение Конституционного суда по попытке введения в стране особого порядка управления страной было. Именно на его основе Верховный Совет РФ принял решение о созыве IX Съезда народных депутатов.

В чем Борис Николаевич не лукавил, так это в том, что он не хотел отдавать власть и готов был пойти даже на крайние, даже преступные антиконституционные меры.

В этой связи откровенно цинично прозвучат рассуждения Ю. Лужкова, которые он опубликовал после событий сентября – октября 93-го года. «Если возникли сомнения в действиях Президента России, в его полномочиях, – обобщает Ю. Лужков, – то надо было найти другие формы борьбы, более цивилизованные – проанализировать эти действия, сделать доклад на съезде, поставить в известность народ, провести референдум… Ан нет! Верховный Совет, совершенно не задумываясь, как россияне отреагируют на его действия, стал нападать на Президента»[185].

Какие перлы в защиту Б. Ельцина! Как будто бы Ю. Лужков жил на другой планете, не читал опубликованные в СМИ материалы Съездов народных депутатов РСФСР, не видел телетрансляции с Верховного Совета РФ, касающиеся конструктивных предложений народных депутатов РСФСР, научной общественности для выхода из сложного социально-экономического положения. Да и главного не хотел понять Ю. Лужков: импичмент в соответствии с действующей Конституцией РФ, причем исходя из заключения Конституционного суда РФ и был также попыткой дать оценку действиям президента по развалу России. Весьма трудно представить Ю. Лужкова и ему подобных этакими примитивными политиками, что они не знали о желании и народных депутатов и научной элиты о реальных путях вывода страны из кризиса. Хорошо знали и понимали, но до поры до времени, пока было выгодно, пока режим не задевал интересы конкретно каждого, их по большому счету судьба России интересовала мало: кто-то проводил прозападную политику, кто-то действовал в угоду своим личным интересам. Чем это заканчивалось персонально для бывших «устроителей и защитников ельцинизма», в том числе и лично Ю. Лужкова, читатель хорошо знает.

Импичмент, к сожалению, не прошел – не хватило каких-то единиц голосов. За своего кумира насмерть стояли такие одиозные фигуры, как Г. Якунин, Г. Старовойтова, Л. Шабад, В. Шейнис, С. Филатов… Знаю, что и многие народные депутаты, находясь 4 октября 1993 г. под танковым огнем, жалели о своих голосах, отданных тогда в поддержку Б. Ельцину.

Вообще, Конституция – материя весьма тонкая и взрывоопасная. Она зло мстит за неумелое обращение с нею. Стоило однажды заявить о «не конституционности» Конституции, о желании «подправить», «улучшить» ее – и понеслась волна субъективных толкований статей, вкусовых оценок, отказ соблюдать. А в результате полный правовой вакуум и нигилизм.

Думаю, лучше многих других это прочувствовал секретарь Конституционной комиссии Олег Румянцев[186]. Ему, социал-демократу, была не по душе Советская Конституция из-за ее якобы «идеологической зашоренности». Он мечтал о «гражданском обществе», обществе «равных возможностей», о замене Конституции РСФСР другой – по образцу конституций западноевропейских государств. Но все прекраснодушные мечты развеялись как утренний туман, когда после расстрела Дома Советов, где он мужественно держался до последнего часа, его утюжил сапог пьяного омоновца.

Конструктивные силы в Верховном Совете РФ предлагали пути выхода из того политического и социально-экономического кризиса, в котором благодаря неодемократам оказалась Россия. Прежде всего предлагалось создание нового представительного органа власти, как это было определено проектом Конституции, одобренной еще VI Съездом народных депутатов[187]. Требовалось изменить статус президента. Он как всенародно избранное должностное лицо должен обеспечивать эффективное функционирование всех ветвей власти.

Вносились предложения об изменении порядка формирования правительства. Речь шла о том, чтобы правительство создавалось на основе компромисса основных политических общественных сил, а не являлось подсобным инструментом в руках только одного лица. Причем новое правительство должно быть подотчетно исключительно парламенту. Это позволило бы сосредоточивать в исполнительных структурах всех уровней силы, заранее согласовавшие свои способы выхода из социально-экономического и политического кризиса.

В реальности же все делалось с точностью до наоборот. Так, наряду с конституционным правительством президентом была создана своя администрация, которая из вспомогательного, технического аппарата превратилась в мощное ведомство, практически узурпировав правительственные функции. И это продолжается по сей день, да еще возведенное в квадрат.

Анализируя через много лет то состояние, в котором находятся исполнительные, представительные органы власти, президент, невольно приходишь к выводу о том, насколько были правы народные депутаты РСФСР. Состояние политической и социально-экономической ситуации, даже после якобы «принятия» «демократической» ельцинской Конституции 12 декабря 1993 г., нисколько не улучшилось. Наоборот, как только олигархическая элита укрепила свои конституционные тылы, о принципе народовластия, народного суверенитета сразу же забыли. Коррупция стала одной из скреп и движущих сил жизнедеятельности государственного аппарата, своего рода действенным неформальным регулятором отношений части бизнеса и власти.

Только изменение и реальное принятие на референдуме Конституции (Основного Закона) Российской Федерации, изменение социально-экономического курса, который с маниакальным упорством проводили Ельцин – Черномырдин – Кириенко и который продолжает В. Путин (именно на его отмене настаивает левая оппозиция), может улучшить ситуацию в многострадальной России.

Вернемся к событиям тех дней. После проведения апрельского (1993) референдума противостояние между Кремлем и парламентом усиливается. Здоровые силы Верховного Совета РФ нисколько не сомневались, что результаты референдума Б. Ельцина не интересуют. Когда общество имеет дело с нормальными людьми, оно спокойно, зная, что они прислушиваются к другому мнению, уважают выбор народа, чтут закон, с их стороны сюрпризов не будет.

А на людей неадекватных, которых порой заносит и которые в своем поведении непредсказуемы, смотрят с определенным недоверием.

Так случилось и при оценке апрельского референдума. Неореформаторы, по-своему истолковывая итоги голосования, стали открыто требовать разгона Съезда и Верховного Совета. Дескать, того сам народ требует. Они не хотели замечать, что россияне на референдуме высказались за сохранение всех ветвей политической власти.

Видя растущее сопротивление провалившейся экономической политике, неореформаторы усилили нажим на президента, подталкивая его к авантюрным шагам, к силовым акциям. Режим усилил карательные операции против народа.

Первого мая 1993 г. на Ленинском проспекте под транспарантом «С праздником, дорогие россияне!» омоновцы устроили настоящее побоище. Впервые после расстрела мирной демонстрации в Петрограде в июле 1917 г. пролилась кровь мирных людей из-за политического противостояния.

Специальная комиссия, созданная распоряжением Председателя Верховного Совета РФ (председатель комиссии – народный депутат Российской Федерации Г. Бенов), после тщательного расследования событий 1 мая пришла к заключению: причина столкновений, приведших к тяжелым последствиям, – в циничном пренебрежении к нормам действующей Конституции, правам человека, превышение власти.

На основании этих выводов Верховный Совет предложил президенту отстранить от должностей министра внутренних дел В. Ерина и и.о. мэра Москвы Ю. Лужкова. Решение Верховного Совета «главный гарант стабильности» проигнорировал. Это еще больше развязало руки карателям и их тайным вдохновителям, что сказалось впоследствии на осенних событиях 1993 г. Фактически с первомайских событий «решительные» действия президента стали носить все более грубый характер. Количество и качество «ползучего» переворота стало нарастать.

Мина под высший законодательный орган страны была уже заложена, часы пущены, разрушительный сценарий уже работал и независимо от его желания не давал президенту возможности отойти от него. Неслучайно газета «Известия» постоянно, особенно после референдума 25 апреля, призывала к решительным действиям и систематически делала «разнос» президенту за его медлительность. Наконец, словно вняв этим требованиям, Б. Ельцин объявил, что в августе начинает «артподготовку», а в сентябре «перейдет в наступление».

В середине августа 1993 г. на мой рабочий стол лег доклад одного из ведущих институтов о политической ситуации в стране. Руководство Верховного Совета поручило мне довести основные его положения до сведения руководителей Советов субъектов Федерации, приглашенных 17 августа в Москву для обсуждения направлений конституционной реформы. В частности, в докладе прогнозировалась попытка введения прямого президентского правления в ночь с 19 на 20 августа 1993 г. Схема переворота повторяла грузинский сценарий свержения Гамсахурдиа. Почему режиссеры выбрали именно эту дату? Очевидно, она была приурочена к событиям августа 1991 г.

По мнению составителей доклада, подготовительными мероприятиями этой акции являлись:

– выступление Ельцина в Орле и Доме печати в Москве, где прозвучала формула о «марионеточной власти Верховного Совета, дирижируемой красно-коричневым ФНСом». Этот тезис должен был подтвердиться кровавыми столкновениями 19–20 августа;

– совещание в Петрозаводске, на котором Совет Федерации планировалось превратить в государственный орган, который готовился на смену Верховному Совету. Ему и передается под эгидой президента вся полнота власти в стране.

Я выступил на закрытом заседании Верховного Совета и предупредил руководителей субъектов Федерации о возможной провокации. Как оказалось, переворот удалось оттянуть лишь на месяц.

Хорошо понимая, что время работает не в пользу «демократов», они любой ценой стремились взорвать ситуацию. Президент стал настойчиво повторять, что осенью он объявит выборы в новый парламент. Любой здравомыслящий человек не мог не задаться вопросом: как это можно сделать, не разогнав прежний состав, не прибегая к антиконституционным действиям или насилию?

Попытку раскрыть этот механизм Б. Ельцин предпринял после вручения наград в Георгиевском зале Кремля 18 августа. Как бы между прочим он поделился с награжденными своими планами. «Можно распустить парламент, но, думаю, мы найдем другие пути, – лицемерно пообещал «всенародно избранный». – Конституционное совещание совместно с Конституционной комиссией съезда могут на совместном заседании принять главу из новой Конституции о федеральных органах власти. Она и станет законодательной базой для досрочных выборов». Как вариант, Б. Ельцин хотел придать своим указом Совету Федерации, созданному в Петрозаводске, статус верхней палаты парламента.

Что же было предпринято для осеннего наступления?

1. Создано Главное управление охраны (ГУО) – автономная, целостная структура, способная стать ядром репрессивного механизма. Ее оснастили необходимыми техническими средствами для полномасштабного политического сыска, сформировали подразделения для «наружного наблюдения», а также спецотряды по проведению целенаправленных карательных акций (индивидуальный и групповой террор и интернирование).

2. Сформированы необходимые вспомогательные части (ОМОН и другие), а также силы дестабилизации: криминальный и субкриминальный, подкупленный или политически ангажированный слой подготовленных вооруженных боевиков, способный организовать беспорядки в городе.

3. Осуществлены кадровые перемещения: освобождены от занимаемых должностей высшие должностные лица МБ и МВД В. Баранников, А. Дунаев, а также «не оправдавшие себя» во время ОПУСа Ю. Скоков и Е. Шапошников.

Второй сценарий, как следовало из аналитического доклада, предполагал раздвоение политической задачи на обманную и действительную. Такой прием использовался ельциноидами уже не в первый раз. Последним являлось провоцирование досрочного созыва нелегитимного съезда, развал этого съезда с его полной дискредитацией, после чего введение тех или иных форм прямого президентского, жесткого правления становится делом техники.

О том, что вожделенная задача «демократов», поставленная мозговыми штабами, – собрать съезд народных депутатов России – постоянно «пробалтывал» поп-расстрига Глеб Якунин.

Не был исключен, отмечали эксперты, и третий вариант – поворот президента в сторону Верховного Совета.

Общий вывод аналитического доклада: наиболее вероятен сценарий, совмещающий отсечение Верховного Совета РФ от реальных рычагов власти с подрывом его изнутри. Фиктивные ЧП, угрозы и провокации – часть такого подрыва. Но если он не удастся и Верховный Совет продемонстрирует устойчивость, сплоченность и силу, президент, оказавшись в критической ситуации, примет третий вариант – сторону Верховного Совета. Таков был общий прогноз на середину августа.

По-разному воспринимали предупреждения о возможном разгоне парламента на местах. В частности, как сообщало радио «Свобода», президент Татарстана Шаймиев заявил: «На территории Татарстана будет действовать Конституция Татарстана, и мы обеспечим охрану спокойствия и стабильность». Председатель Верховного Совета Башкортостана Г. Рахимов: если президент пойдет на разгон Верховного Совета России, то Уфа поддержит законный парламент. «Мы стоим за мирный, конституционный переход России к демократии»[188].

О подготовке к чему-то экстраординарному свидетельствовала и «юбилейная» пресс-конференция Б. Ельцина в пресс-центре 19 августа 1993 г. Оценивая прошедшие после «победы над ГКЧП» два года, он сказал: «Рассматриваю этот период как время накопления сил… В высших органах власти нашего государства обозначился крупный кризис, раскол, который угрожает не только интересам России, но и спокойствию мирового сообщества… Деятельность парламента стала носить антинародный характер, она угрожает безопасности России. Такую практику необходимо остановить…»

«Артподготовка» продолжалась, исполнительная власть постоянно сеяла угрозы, переходила в наступление. Чтобы снять возможное напряжение в дни 19–22 августа, решением Председателя Верховного Совета, по опыту подготовки и проведения празднования 9 Мая, был создан штаб во главе с заместителем Председателя Верховного Совета В. Исправниковым, куда вошли руководители Москвы, правоохранительных органов, партий и движений. Эта мера позволила скоординировать действия и снять общую тревогу этих дней. Все прошло спокойно.

К концу августа – середине сентября президентская сторона, словно исчерпав ресурс противоборства, прекратила фронтальные атаки. Но Центр просто перегруппировывал силы. Первоначальное согласие Б. Ельцина откорректировать ход приватизации по предложениям О. Лобова и последующее приостановление этого решения с передачей его на согласование комиссии в составе В. Черномырдина, О. Лобова и В. Чубайса, отстранение от должности вице-премьера В. Шумейко, угрозы снять Б. Федорова и А. Чубайса могли дать повод подумать, что Б. Ельцин «одумался». Это вызвало в стане неодемократов если не панику, то явную растерянность. Казалось, они исчерпали возможности антипарламентской стратегии. С одной стороны, усилилась законодательная инициатива правительства, с другой – в нем нарастали раскол и сближение «промышленного блока» с Верховным Советом. К нему проявляли тяготение и региональные руководители, особенно в рамках возобновившего свою деятельность Совета Федерации. Этому способствовало также дезавуирование полномочий вице-спикера Н. Рябова[189] в работе пропрезидентского Совета Федерации. На углубление эрозии Центра повлиял обвальный рост в августе-сентябре числа регионов, прекративших платежи в федеральный бюджет, причем большинство из них требовали отставки министра финансов Б. Федорова, а часть – смещения всего правительства.

Восемнадцатого сентября в Москве на Всероссийском совещании депутатов всех уровней, в котором приняли участие более 750 делегатов, выступающие с тревогой обращали внимание на «продолжающееся противостояние федеральных властей и регионов, различных ветвей власти, на непрекращающийся спад промышленного производства и гиперинфляцию. Страна, отмечали делегаты, на грани социального взрыва. Ответственность за это ложится на президента, исполнительные структуры, демонстративно нарушающие Конституцию и законы Российской Федерации.

Уже тогда народные депутаты чувствовали надвигающуюся грозу. В обращении «Предотвратим угрозу демократии и конституционному строю России» они от имени участников Всероссийского совещания призвали местные органы власти сказать решительное «нет» любым антинародным, антиконституционным акциям, от кого бы они ни исходили и кто бы ни был их инициатором. Обращаясь к трудовым коллективам, рабочим и служащим, предпринимателям и труженикам села, народной интеллигенции, депутаты призвали их объединить усилия, чтобы преградить путь авантюристам, рвущимся к безраздельной власти.

Проблемой оставалось главное: как сказать это решительное «нет», объединить общие усилия, чтобы авантюризм не прошел? Неясным был механизм объединения и противостояния.

Весьма интересно, что в тот же день, 18 сентября 1993 г., состоялось увольнение с поста первого заместителя председателя Совета министров и министра экономики О. Лобова и… демонстративное назначение на этот пост Е. Гайдара. Причем, обратите внимание, Б. Ельцин огласил это решение не где-нибудь, а во время посещения Отдельной дивизии внутренних войск им. Дзержинского. Это прозвучало как неприкрытая угроза. Стало ясно: курс на гайдаризацию экономики при помощи «непопулярных мер» и в ущерб социальным интересам россиян будет продолжен. Это был знак, что Б. Ельцин прекратил поиск каких-либо компромиссов в самой важной области конфликта президента и Верховного Совета – в области решения экономических проблем.

На фоне политической активизации Верховного Совета, неодемократы предприняли более активное давление на президента, добиваясь роспуска Верховного Совета и Съезда народных депутатов любыми способами, даже путем ввода прямого президентского правления. «Коллективному Распутину» подпевали и многие международные организации, в том числе и представители стран «семерки».

По той же отработанной схеме, которая использовалась для давления на Верховный Совет России, началась усиленная атака и на Конституционный суд. В отношении его председателя В. Зорькина, рядовых членов устроили серию придирок, уколов. Открыто предпринимались попытки раскола состава суда. «Свои» члены суда получали от президентской команды конкретные указания, как себя вести, какие решения и по каким вопросам принимать. Все делалось для того, чтобы унизить, скомпрометировать в глазах страны и мировой общественности этот конституционный институт.

Словесную «артподготовку» Б. Ельцин дополнил в августе – сентябре демонстративным посещением Кантемировской и Таманской дивизий и Отдельной дивизии внутренних войск им. Дзержинского. Конечно, главная цель визитов была в том, чтобы прощупать командиров, их настроение, оценить возможность использования в предстоящих событиях, в том числе и карательных акциях. Производя осмотр полков, Б. Ельцин задавал один и тот же вопрос:

– Выполните ли вы приказ командования?

Особенно тщательно изучал Б. Ельцин состояние дивизии им. Дзержинского. С ним присутствовал и ее «хозяин» – министр внутренних дел В. Ерин. В конце осмотра, обращаясь к командованию, высокий гость снова допытывался:

– Ну что, генералы? Готовы ваши орлы выполнить приказ? – И особо подчеркивал: – Повторяю: любой приказ Главнокомандующего?

Знали ли 18–19-летние юнцы, какой приказ им придется исполнять? Вторично эту зловещую фразу Б. Ельцин произнес 4 октября 1993 г. во время встречи с офицерами спецгруппы «Альфа», когда направил их на штурм Дома Советов.

До этого была серия репетиций, проверок боевой выучки на местах. 19 сентября в 21.30 у меня на даче зазвонила «вертушка». Голос в трубке с тревогой сообщил, что в центр Москвы стянуты подразделения дивизии им. Дзержинского. Созвонился с Р. Хасбулатовым, В. Руцким, В. Агафоновым, и мы срочно выехали в Дом Советов. Оперативно связались с дежурным по МВД заместителем министра А.С. Куликовым. Поинтересовались, в чем причина перемещения войск. Ответ нас просто обескуражил: «Ограблена машина инкассаторов с деньгами».