Черная перепелка

Анна Васильевна Данилова

Черная перепелка

Роман

Все события и персонажи вымышлены. Любое сходство с реальными событиями случайно…

От автора* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Текст. А. Дубчак, 2020

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2020

1. Из дневника ***

«Главное – не думать о том, какого цвета стали его ресницы… Белые, в инее… Как ножницами вырезать картинку. Забыть, как забываешь сны. Кошмарные сны.

Не думаю, что кому-нибудь придет в голову проверить все кисти, что лежат в коробке с акварельными красками. Кисти как кисти. Обыкновенные. Да и золотая цепочка настолько тонкая, что никогда и никому не бросится в глаза – такие есть почти у каждой. И баночку крема, которую я спрятала в бельевом шкафу, тоже можно найти на туалетном столике любой женщины. Вот только пушистый розовый носок, если найдут у меня, то могут возникнуть проблемы. Но кто ж его будет искать?»

2

Юлия Тропинина поднялась с постели. Посмотрела с отвращением на спящего на другой половине кровати мужчину, набросила на себя халат и направилась в ванную комнату.

Вот так каждое утро она спрашивала себя, почему до сих пор не рассталась с этим мужчиной. С каждым днем он становился ей все неприятнее и неприятнее, раздражал по всяким пустякам. Да если бы даже просто сидел на стуле, молчал и смотрел в окно, даже тогда ей захотелось бы его ударить. И чтобы кровь пошла из его носа. Все в нем вызывало в ней отвращение, что бы он ни говорил, ни делал.

«Вот сегодня же поговорю с ним, скажу, чтобы съезжал».

Она и сама не могла объяснить себе, зачем согласилась, чтобы он переехал к ней. Конечно, всему виной ее растерянность и страхи, с которыми она не могла справляться без таблеток. Ей важно, чтобы в квартире был кто-то, а еще лучше – в постели. Тогда не так страшно.

И ночью она как-то еще терпела его присутствие, он был такой душевной грелкой, она знала, что всегда может по привычке обнять его, забыв о том, что тот, кого она на самом деле хотела бы обнять, уже давно не живет с ней, что они в разводе и у него своя жизнь. А теперь уже, может, и не жизнь…

Она ничего не знала о том, что случилось с ее бывшим мужем, который после своего исчезновения стал ей как будто бы даже ближе, и когда она беседовала со следователем, то представлялась женой, забыв определение «бывшая».

Ей казалось, что вот уж теперь, когда весь город ищет ее мужа, доктора Максима Ивановича Тропинина, она имеет все права на него, на все, что с ним связано. И только она имеет право ловить на себе сочувствующие взгляды, выслушивать слова сопереживания.

Уверенно разговаривать со следователем тоже может только она, его верная спутница жизни, женщина, которая знает о своем муже все, ну, или почти все. Девять лет брака – это вам не фунт изюма съесть.

На первый вопрос, который ей задал следователь Дождев, не знает ли она, где может находиться доктор Тропинин, она ответила, что не знает.

Но о своих предположениях решила не говорить.

Загулял! Если бы она так ответила, то за этим последовал бы незамедлительно второй вопрос: с кем и где? А вот этого она, к своему огорчению и раздражению, не знала.

На третий вопрос, случалось ли раньше с доктором Тропининым нечто подобное, ей пришлось бы ответить, что нет, никогда. Что, несмотря на его внешнее легкомыслие, веселый нрав и неистребимую любовь к женскому полу, он – человек ответственный, замечательный доктор, который печется о своих больных, как если бы они были его самыми близкими людьми. И вот когда Юлия говорила о Тропинине как о враче, причем неважно с кем, слезы текли по щекам, а грудь сдавливало так, что ей трудно было дышать.

С доктором Смушкиным, венерологом, она сблизилась на так называемом корпоративе, на вечеринке, пьянке. У кого-то из сотрудников районной больницы, где Юлия работала заведующей хирургическим отделением, был день рождения.

После развода с Тропининым она считалась свободной женщиной, что давало ей право открыто флиртовать с мужчинами, что она, собственно говоря, и делала на той самой вечеринке в ординаторской. Причем на глазах своего бывшего мужа, Тропинина, который, в отличие от нее, напротив, вел себя вполне пристойно, выпил немного, после чего отправился в реанимацию, где лежал тяжелый больной, да и оставался там почти до утра.

Михаил Смушкин же, которому всегда нравилась высокая стройная брюнетка Тропинина, сначала оказывал ей за столом всяческие знаки внимания, подливал ей вина, накладывал закуски, а потом пригласил потанцевать.

Музыку сделали тихую, чтобы не разбудить пациентов.

Михаил шептал на ухо опьяневшей Юлии такие слова, комплименты, так выражал свои желания, что она уступила. От слабости, злости на Тропинина, бросившего ее, от желания проверить себя как женщину с другим мужчиной.

Но алкоголь смазал картинку соблазнения, а потому наутро, проснувшись в своей спальне рядом с волосатым венерологом, она не то что не могла вспомнить свои ощущения, ее чуть не стошнило от сознания того, что она натворила. И, тем не менее, эта ночь сблизила ее с Михаилом, что дало ей право впоследствии выплеснуть на него всю свою тоску, разбавить новыми ощущениями одиночество, ну и, конечно, дало надежду, что об этих отношениях станет известно бывшему мужу.

Михаил Смушкин, невысокий и полноватый, густо поросший шерстью смуглый мужчина армянских и еврейских кровей, хоть и уступал чисто внешне, физически белокожему красавцу Тропинину, высокому блондину с черными глазами, но обладал множеством качеств, которые привлекали к себе женщин. Он был умен, характер имел мягкий, да и мужчина оказался на редкость ласковый и терпеливый.

Он понимал, что происходит с Юлией, терпел ее вспышки раздражительности, заботился о ней, дарил подарки, часто вывозил ее за город, считая, что свежий воздух и смена обстановки благотворно подействуют на ее нервную систему.

Прошел почти месяц с тех пор, как пропал доктор Тропинин. Его исчезновение выглядело так, словно его забрали к себе инопланетяне. Вот просто исчез человек, и все. Ничего с собой не взял – ни документов, ни теплой одежды, ни чемодана. В квартире, что он снимал после развода, все выглядело так, как если бы он только что встал и вышел на балкон покурить. Постель смята и не убрана, на кухонном столе – чашка с недопитым кофе. В холодильнике, как всегда, почти пусто. Вот только наличных денег нигде не было обнаружено.

Зато на банковских счетах лежало около двух миллионов рублей, не считая тридцати тысяч евро на валютном счете. И с тех пор как он исчез, выйдя из больницы 30 ноября 2019 года, движения денег также не было.

Вот это пугало Юлю больше всего.

Уверенная в том, что он отправился в новую жизнь с очередной возлюбленной, она не могла не понимать, что такой решительный жизненный финт требовал денег. Но деньги не снимались, никому не переводились. Тогда на что они, Тропинин со своей спутницей, жили весь этот месяц?

Доктора знал весь город, он был хирургом и успел за пятнадцать лет своей работы в районной больнице прооперировать много людей. В небольшом волжском городке Марксе его ценили и уважали. А потому предположить, что его исчезновение может носить криминальный характер, было просто невозможно. И перепутать его с кем-то было тоже сложно, уж слишком яркой личностью был Макс Тропинин, его белокурые волосы невозможно было не заметить, спутать с другой шевелюрой, да и ростом был под два метра.

Конечно, следователь Дождев спрашивал Юлию про врагов доктора, не известно ли ей о них. Все же искали мотив преступления. Врачебная ошибка, к примеру. Но ничего такого никто из персонала больницы вспомнить не мог.

Безусловно, у него, у хирурга, было свое маленькое кладбище, но близкие пациентов, которые не выдержали хирургического вмешательства и умерли, сами понимали, что врачи – не боги и что в больнице было сделано все возможное, чтобы только спасти им жизнь. Никаких серьезных конфликтов, разбирательств, жалоб…

Макса Тропинина в больнице любили все, начиная от гардеробщицы тети Зины и кончая хирургами-коллегами.

Талантливый хирург, обворожительный мужчина, остроумный собеседник, весельчак, заводила…

И Смушкин не виноват, что не похож на него, и не заслуживает того, чтобы его ненавидели и презирали. Но уж слишком велик был контраст…

Юлия, приняв душ, сварила себе кофе.

Сидя возле окна и поглядывая на распоясавшуюся за ним метель, она содрогнулась, представив себе, что она уже рассталась с Мишей и живет одна.

Нет-нет, пусть уж живет с ней, здесь, в ее квартире. Одна она точно будет выть от одиночества и тоски.

Она заглянула в спальню – Миша спал, тихонько похрапывая.

– Я пошла… – сказала она, словно для того, чтобы извиниться за недавние к нему нехорошие чувства.

Он мгновенно проснулся и открыл глаза.

– Куда? В магазин?

– К Дождеву.

– А… Хочешь, я с тобой пойду?

– Нет-нет. Это лишнее. Просто спрошу, нет ли новостей каких…

Хотя оба знали, что новостей точно нет, иначе Дмитрий Дождев, следователь, который занимался поиском доктора, непременно позвонил бы им.

– Если нет новостей, это тоже неплохо, значит, он жив, его не нашли…

Она вздохнула. Поняла – он имел в виду, что тела не нашли.

3

– Вы его не ищете! Месяц уже прошел!

Дмитрий Дождев, худощавый высокий мужчина тридцати шести лет, в свитере темно-красного цвета, откинулся на спинку своего стула и теперь молча рассматривал Тропинину.

Бледная, нервная, губная помада бежевого оттенка неровно легла на губах. Она сильно сдала за это время, пока ищут ее бывшего мужа. Совсем потерялась.

Может, скрывает чего? Ждет, когда тело найдут?

Все знали Тропинина как сердцееда, бабника, поговаривали, что он зажимал в углах больницы всех особ женского пола, что был ненасытным, дерзким и веселым.

Да, вот почему-то все называли его веселым. Что, мол, порхал по жизни, беря от нее все удовольствия. Однако пил в меру, никто и никогда не видел его пьяным. Говорят, даже пиво не пил, только дорогой коньяк, и совсем немного.

Светлый человек. Красивый как бог. Это женщины так о нем отзывались.

Вот и куда он мог деться?

Его машина как стояла на парковке рядом с крыльцом больницы, так и стоит до сих пор. Ее обследовали, ничего подозрительного не нашли. В квартире – тоже.

Съемная квартира, безликая, почти пустая. Ни одной женской вещи, ни шпильки, как говорится, ни помады или расчески.

Он жил один. Правда, в ящике письменного стола нашлась одна упаковка презервативов. Но это нормально.

Ни подозрительных документов или писем с угрозами. Никто не слышал, чтобы у него с кем-то был конфликт. Никаких разговоров о том, что он собирается куда-то уезжать, что в его жизни произойдут перемены (как было недавно с одним скромным агрономом, нашедшим клад. Вот он всем своим друзьям трезвонил, что у него скоро изменится жизнь, что разбогатеет…).

Доктор Тропинин пропал. И его исчезновение, как подсказывала интуиция Дождева, было связано с женщиной. И необязательно, что его убила женщина. Это мог сделать муж или любовник женщины, с которой он связался.

– Юлия Андреевна, мы провели ряд необходимых оперативных мероприятий… – начал Дождев, но Тропинина его перебила:

– Да вы это мне уже сто раз говорили! Но что толку-то от ваших мероприятий?! Быть может, стоит еще раз хорошенько проверить его телефон? Хотя… Что я говорю? Вы же и телефон его не нашли.

– Телефона нет, но проверить список его абонентов и разговоров мы смогли. Поверьте мне, там только ваши коллеги по больнице. И всех уже допросили. В некоторых домах произвели обыски, но ничего, что указывало бы на связь вашего бывшего мужа с этими особами, – нет. Я понимаю, вся больница гудит, образ доктора Тропинина обрастает слухами, ему приписывают многочисленные любовные романы, но на деле оказывается, что по большей части все это – фантазии ревнивых женщин, ваших коллег. Безусловно, доктор Тропинин – мужчина интересный, и поскольку он находится сейчас в разводе, то свободен, сами понимаете… Но если у него и были отношения с вашими коллегами, то все они хранились в тайне. Во всяком случае, в их семьях все спокойно, и у мужей нет никаких претензий…

– Так они вам и скажут! – нахмурилась Юлия. – К тому же только я знаю трех его любовниц, и все они, кстати говоря, не замужем. Так что и мужья здесь ни при чем.

– Вы имеете в виду Савушкину, Кравченко и Наполову?

– Да… – выдавила из себя Юлия.

– И что вы хотите сказать? Что одна из них из-за ревности могла бы…

– Да ничего я не хочу сказать! Он жив, слышите?!

– Но если так, то почему же он не сообщил, где находится? Даже если предположить, что он куда-то уехал, то точно уж недалеко, потому что его паспорт дома… И внутренний, и заграничный. К тому же все считают его человеком ответственным, а раз так, то разве мог он вот так взять и оставить работу? Бросить своих пациентов? Причем в конце ноября у него было запланировало целых восемь операций!

– Вот вы спрашивали меня, пропадал ли он раньше, и я ответила вам, что нет. Но вы не спросили, надолго ли. Так вот, надолго – нет, никогда. Но бывало такое, что он исчезал на несколько часов. Телефон оставлял в ординаторской, а сам словно испарялся. Или, к примеру, вечером ехал на своей машине домой, но дома его не было…

– Это уже детский сад, честное слово! – не выдержал Дождев.

Юлия поняла, что перегнула палку, что тот факт, что Тропинин после работы ехал не домой, а куда-то еще, не считалось исчезновением. Это для нее, для его жены, считалось, что выпал из поля ее зрения. Но что, если Дождев догадается, что она следила за ним? Все пыталась выяснить, с кем же он встречается.

– Скажите, что я могу сделать, как помочь следствию? Может, поговорить с кем-то по душам?

Дождев, допросив многих коллег Тропининой, отлично знал, как к ней относится коллектив, как подсмеиваются над ее неоправданной ревностью, а потому лишь развел руками, понимая, что все это будет бессмысленным и никто и никогда не пойдет с ней на сердечный разговор. Не тот это человек, с которым хотелось бы потрепаться по душам.

Подозрительная, иногда даже агрессивная, вся на нервах – она меньше всего располагала к женской дружбе. Единственно, за что ее ценили на работе – это профессионализм.

– Я предполагаю, что он вел двойную жизнь, – зачем-то сказала она, словно для того, чтобы в этом деле появилось что-то новое, интригующее.

Дождев, который и сам вел двойную жизнь, постоянно мотаясь в Москву к своей замужней любовнице, тихо засмеялся.

– Я поняла, что вас так рассмешило… Вы, мужчины, все ведете двойную, а то и тройную жизнь. Ладно, я пойду… Вы, Дождев, лицо незаинтересованное, вы не были с ним знакомы, вы ничего о нем не знаете, а вот если бы он был вашим другом, тогда вы бы поставили на уши весь город, район, область! Такой человек, как Макс, не мог пропасть просто так… Возможно, его похитили какие-нибудь бандиты… Да, я видела кино, там, где разборки, огнестрел, там всегда нужен доктор… Может, его просто вынудили работать на таких вот отморозков, на настоящих бандитов, уголовников!

– Хорошо, я вас услышал.

– Ищите, прошу вас. Ладно, я пойду.

– Всего хорошего, Юлия.

– Постойте… Помните, мы как-то говорили, что тому, кто сообщит о местонахождении моего мужа, будет выплачено вознаграждение в размере пятидесяти тысяч рублей.

– Ну да, конечно, помню.

– Так вот, я готова заплатить сто тысяч рублей. Я уже разместила пост в соцсетях, инстаграме. Вы должны это знать.

– Хорошо, я понял.

Дождев был уверен, что доктора уже нет в живых.

Группа волонтеров в течение недели шерстила леса вокруг города, а сосновый бор, расположенный позади больничной территории, метр за метром обследовали военные. И снег был чистый и белый, и весь лес, каждая сосна как на ладони, а потому искать было легко, но ни одного следа, который указывал бы на пропавшего доктора, не было.

Опросив всех медсестер и врачей, которые дежурили в тот роковой день, Дождев понял, что Тропинин вышел из больницы в темно-синей парке с меховым капюшоном, зимних черных кроссовках, синих джинсах и белом свитере.

Кто-то из персонала заметил, когда Дождев спросил, не заметили ли они каких-то деталей, изменений во внешности доктора или в его поведении, что от него как-то особенно вкусно пахло. И что это не его парфюм. А какой-то новый.

Кто-то еще горько пошутил, что от него, наверное, пахло женскими духами.

Дверь вдруг распахнулась, это снова была Юлия Тропинина.

– Я вспомнила… Это случилось этим августом. Мы были еще тогда женаты. Макс вышел из дома в пятницу, а вернулся в понедельник утром.

– И?! Вы выяснили, где он был?

– Да. На рыбалке.

– Думаете, мне стоит обратить на это внимание?

– Я не знаю… Но до этого он никогда не ездил на рыбалку. Он вообще не любит рыбалку.

– Может, компания была интересная? Не мог отказать?

– Я не знаю точно. Может, пациент? Депутат, к примеру, или какой-то крупный чиновник. Не могу сейчас вспомнить. Но рыбалку, повторяю, он не любит. Он, как и вы, предпочитает не ловить, а есть рыбу. Особенно жареных карпов. И то кафе на пляже – его любимое место… Он часто, когда тепло было, в перерыв заезжал туда, его там хорошо знают. Жаль, что оно зимой не работает.

Она ушла, Дождев какое-то время смотрел на дверь.

Несчастная женщина. Никак не может принять то, что Тропинин ушел от нее. А почему ушел?

В больнице поговаривали, что она изводила его своей ревностью, что просто замучила. Но как тут не замучить, когда вся больница сохла по нему?

Любовь, ревность… Звучит как-то сентиментально, как слова романса. А ведь именно эти чувства зачастую и приводят к смерти, именно эти чувства толкают людей на преступления, убийства. Они сжигают людей изнутри, растапливают мозг, затуманивают все вокруг, и человек страдает, страдает…

Уж он-то, Дождев, это знает, как никто…

Он позвонил оперативнику и попросил выяснить, с кем доктор Тропинин отправился на рыбалку полгода тому назад, в августе. Ведь если человек не любит рыбалку, но едет, да еще и с ночевкой, остается там на двое суток, значит, не может отказать.

Но хотя Дождев и не был сам лично знаком с доктором, но так уже многое о нем узнал, услышал, что ему казалось, что они давно знакомы.

Так вот, доктор Тропинин не из тех людей, которые из вежливости станут ловить рыбу и кормить комаров где-нибудь на острове в течение двух суток, вместо того чтобы заказать себе жареного карпа в кафе на берегу Волги и провести ночь в удобной постели рядом с женой.

Он – человек независимый, ему ни от кого ничего не надо, в смысле, ни звания или должности, ни муниципальной квартиры, ни других благ. Все, что он имел и имеет, он получил, будучи обыкновенным хирургом в районной больнице.

В свое время он прооперировал какого-то чиновника, за что потом и получил квартиру (в которой сейчас благополучно проживает его бывшая супруга). Машину ему подарил один бизнесмен, которому он успел удалить аппендицит до того, как случился гнойный перитонит, просто спас его. Машина не новая, но в хорошем состоянии, «BMW». И он ее принял. Скорее всего, он и деньги от благодарных пациентов принимал, но об этом в больнице не любили говорить, никто не предал доктора. Но вот самому выпрашивать что-то у сильных мира сего, намекая, что, мол, я спас тебе жизнь, а ты мне дай то-то и то-то, – это не про Тропинина.

Мысли вновь и вновь возвращались к рыбалке.

Неужели все вопросы по этой теме были исчерпаны, и он, Дождев, прицепился к рыбалке?

Может, права Юлия Тропинина, упрекнувшая его в том, что он не ищет доктора. Но почему же тогда его начальство не упрекает, молчит? Да все понимают, что следствием действительно сделано все возможное, чтобы найти доктора.

Сотни людей, знавших его, в том числе и пациенты, родственники пациентов, опрошены. Просмотрены все имеющиеся в городе камеры видеонаблюдения с целью найти пропавшего.

Город небольшой, камер не так уж и много, все в основном в центре, на пересечении центральных улиц, рядом со школами, другими учебными заведениями, банками, магазинами, ресторанами.

И нигде Тропинин не засветился. Нигде!

Похоже, им действительно заинтересовались инопланетяне.

Дождев достал сигарету, открыл окно, в кабинет ворвался сладкий морозный воздух, несколько снежинок залетело и тотчас бесследно исчезло. Прямо как доктор Тропинин.

4

– Тропинина ходит злая как собака. На всех бросается, даже на санитарок. Говорят, она сегодня утром у следователя была и там тоже сорвалась, наорала на Дождева, мол, ничего-то вы не делаете. Привыкла изображать из себя жену Макса, хотя давно уже не жена. Я, девочки, вообще не могу понять, как он мог на ней жениться. Ведь ничего особенного, так, мышь серая!

В ординаторской пили кофе три подруги.

Наташа Кравченко, медсестра из гинекологии, яркая шатенка, известная больничная сплетница, любительница красной помады и толстых свитеров – даже в жару всегда мерзнет.

Тамара Савушкина, хирургическая медсестра, работавшая несколько лет вместе с доктором Тропининым, высокая статная брюнетка с синими глазами, человек закрытый, но правильный, принципиальный и очень добрый, хороший организатор.

Соня Наполова – маникюрша из маленькой парикмахерской, расположенной в двух шагах от больницы. Существо безбашенное, помешанное на деньгах, красивой одежде, духах и шоколаде. Ее торчащие крашеные волосы самых разных оттенков напоминают оперенье никому не известной экзотической птицы.

Про Тропинину, про то, что она бросается на всех, сказала, потягивая сладкий кофе, Наташа Кравченко.

Она сидела на диванчике, кутаясь в длинную белую шаль, накинутую поверх больничного бирюзового костюмчика, и на самом деле думала вовсе не о Тропининой, а о том, где и с кем будет встречать Новый год.

Продукты она уже купила, платье ей сшили, туфли она приобрела еще в ноябре, незадолго до исчезновения Тропинина, вот только с очередным любовником поссорилась, разозлилась на него за то, что он не дал ей денег на зубную пломбу, поэтому сейчас, тридцатого декабря, накануне праздника, находилась в растерянности и даже отчаянии.

– Тебе легко так говорить, не ты же его бывшая, – заметила, задумавшись, Тамара.

Она стояла возле приоткрытого окна и курила, надеясь, что ее никто из посторонних не застанет.

Курить, понятное дело, в больнице строго запрещалось. Но кто из курящих врачей или медсестер не курит потихоньку в ординаторской, в открытое окно, когда представляется такая возможность?

Как ни странно, Тамара в тот момент тоже думала о том, где и с кем встретит Новый год.

Мужчины у нее не было, она когда-то давно была замужем, и этого опыта ей хватило на всю оставшуюся жизнь – ее муж пил и один раз сильно избил ее, изуродовал лицо, сломал ей нос. К счастью, хирург областной больницы, куда ее доставили, окровавленную и без сознания, чудесным образом собрал, восстановил все носовые хрящи и вернул лицу прежнюю правильную форму. Вот только ее отношение к мужчинам после этой бойни резко изменилось – с тех пор она была уверена, что в каждом мужчине сидит зверь, и кто знает, когда он сорвется с цепи и набросился на свою жертву.

– Ключевое слово здесь «бывшая», – сказала Соня Наполова.

Никто не помнил, когда она, посторонний человек в больнице, появилась впервые в этой ординаторской.

Возможно, лет десять тому назад, когда она отлеживалась в гинекологии после аборта, и от скуки, забредя в святая святых – уютную просторную ординаторскую, увидела на столе странный аппарат – освежитель воздуха.

Откуда-то она знала, что при отсутствии кондиционера в самую жару и духоту туда наливают немного воды, моторчик внутри этого аппарата крутится, и приятная влажность наполняет воздух.

Соня, от скуки и безделья, воспользовавшись тем, что весь этаж больницы вообще вымер, притих, словно все, как она потом скажет «ушли на фронт» (на самом деле на третьем этаже шло собрание), не нашла ничего забавнее, чем плеснуть в аппарат холодного пива из бутылки, что принесла ей утром соседка.

Как же она хохотала, когда вся ординаторская наполнилась крепким пивным духом, словно в ней разбили ящик знаменитого «марксовского» пива.

Конечно, ей попало, кто-то из врачей, вернувшись с собрания, отругал ее, обматерил даже.