Убийство в замке Лакримоза

Странные, едва уловимые нотки прозвучали в ее голосе. Если бы Джеймс посмотрел в этот момент в ее глаза, то заметил бы новое, не свойственное ей выражение. Ледяное спокойствие и необратимая решимость. Вот что это было. Как будто она перешла черту и приняла бесповоротное решение, которое изменит ее жизнь раз и навсегда. Но Джеймс не увидел ничего. Он улыбался и мечтательно смотрел в окно, за которым бушевала стихия, и раздумывал о предстоящем приятном ужине в кругу семьи и друзей.

– Как думаешь, когда они доберутся? – беспокоилась леди Ребекка, тревожно вглядываясь в беспросветную плотную белую мглу.

Снег валил всю ночь, не утихая ни на минуту, дворники из ближайшей деревни с утра работали без устали, расчищая подъездную аллею к воротам замка, но спустя час ее снова покрывали сугробы выше колена.

– За Николаса я не беспокоюсь. У него мощный спортивный автомобиль. Елена выехала пораньше и, думаю, к обеду будет. А вот за доктора я волнуюсь. В последнее время он стал какой-то рассеянный и несобранный. Я неоднократно спрашивал его, что случилось, но он просто говорил, что устал, много работы, – ответил лорд Эшли.

– Еще бы, он работает без выходных, в отличие от некоторых, – съязвила Линда.

– С тех пор, как умерла его жена, он так больше и не собирается жениться. Не думаю, что холостяцкая жизнь в его возрасте идет ему на пользу, но он меня совсем не слушает, отшучивается, чтобы я оставил его в покое, – вздохнул лорд Эшли.

– Не всегда семейная жизнь приносит счастье, – многозначительно вставила Линда.

– И все-таки человек не должен жить один. Это противоестественно. Ведь самой природой заложено каждому найти себе достойную пару для продолжения рода…

Неловкая пауза повисла в тишине комнаты. Джеймс понял, что затронул болезненную для Линды тему и смущенно умолк. Но Линда уже не слушала его. Ее мысли блуждали очень далеко, за пределами этой комнаты, далеко от приторного, удушающего запаха свежих роз.

Глава 8. Последние хлопоты на кухне.

А в это время на кухне замка, на старой, доброй, уютной кухне с закопченными от времени печами, еще помнящими запахи блюд всех предыдущих столетий, разгорались нешуточные мексиканские страсти.

В едином общем порыве сделать этот Рождественский обед самым торжественным, роскошным, вкусным и незабываемым столкнулись в буквальном смысле выражения «на ножах» два гастрономических течения.

Кухарка Мария, румяная, круглая, как воздушный шарик, женщина средних лет, служила на кухне семейства Эшли всю свою жизнь. Ее предки до пятого колена занимались кулинарией в этом доме с незапамятных времен и безраздельно властвовали на вверенной им территории, не подпуская к кухне никаких дилетантов. Мария была яростным приверженцем старинных кулинарных традиций – еда должна быть вкусной, понятной, простой и сытной. Такой едой, какую ели их предки во все времена. Она не признавала никаких новомодных веяний, поступающих в Англию с более продвинутого европейского континента – типа устриц, омаров и лягушачьих лапок, и члены семьи давно смирились с этим, навёрстывая упущенное в лучших ресторанах Лондона.

Сегодня на кухне толпилось сразу три дилетанта – няня Оскара Миранда, дворецкий Эндрю и горничная Агата. За последние дни они решительно заручились поддержкой лорда Эшли и леди Ребекки, выдержали бурю и натиск Марии и в итоге преуспели.

Благодаря выигранному ими сражению, в этом году вместо жесткого, жилистого и суховатого гуся на столе появится, наконец-то, индейка. Пухленькая, жирненькая, с божественным запахом и с золотистой хрустящей корочкой. Помимо поднадоевшей всем пресноватой брюссельской капусты и унылого запечённого картофеля всех порадуют также жареные креветки, бекон, каштаны и пастернак. Кроме давно уже навевающего тоску крыжовенного сиропа и соуса из мясного бульона и трав к мясу будут поданы клюквенный, смородиновый соусы, а также розмариновое и мятное желе и нежное суфле из белых грибов и голубого сыра. Желанным новшеством будут еще милые Йоркширские сдобные булочки, заранее пропитанные изумительно вкусным маслом из-под запеченной индейки.

На десерт планировался традиционный Рождественский пудинг по рецепту пра-пра-прабабушки Марии с обязательной серебряной монеткой, спрятанной внутри на счастье того, кому достанется, и непременной театрально эффектной церемонией подачи пудинга к столу. Пудинг польют заранее подготовленным, выдержанным в дубовой бочке, двадцатилетним бренди, подожгут и торжественно внесут в столовую под восхищенные аплодисменты гостей – как главный символ Рождественского обеда.

Вот только на вкус это блюдо было всегда сомнительным для того, чтобы быть главным угощением десерта. Приготовленный за несколько дней пудинг, начиненный изюмом, цукатами и сухофруктами, да еще и с прокоптившейся от полыхающего бренди коркой, никогда не вызывал искренних восторгов, и все воспринимали его лишь как неизбежную дань английским традициям. В этом году семейство Эшли взбунтовалось, и было принято общее решение разнообразить десерт.

Готовились сладкие Рождественские пироги, покрытые сахарной, карамельной и шоколадной глазурью, и еще (чему очень был рад дворецкий Эндрю) большой сливочный трехъярусный торт, украшенный взбитыми сливками, розочками и свечами.

Уступив по всем позициям от индейки до торта, Мария не сдавалась и упорно отстаивала свои права. Предметом споров сейчас была начинка для сладких Рождественских пирогов.

– В пироги только зерно бобов, монету, кольцо и пуговицу. Все остальное – через мой труп, – заявила она, решительно уперев руки в круглые бока, похожая на маленький танк, идущий в атаку.

– Дались тебе эти пуговицы, а вдруг лорду Эшли достанется пуговица – и все, денег у него больше не будет, хозяйство полетит к чертям собачьим, а мы все пойдем на улицу искать новую работу, и ты тоже – со своей маниакальной преданностью традициям, – недовольно пробубнил дворецкий, на всякий случай, заходя бочком за спину няни Миранды.

По давней традиции, уходящей вглубь веков, в Рождественские пироги прятались зерно боба, монета, кольцо или пуговица. Кому монета – тому деньги, кому боб – тому счастье, кому кольцо – тому замуж или жениться, а кому пуговица – тому бедность.

– И я категорически против пуговицы, – няня Миранда поддержала дворецкого Эндрю, ей тоже было что терять, рисковать не хотелось.

– Ну, хорошо, с пуговицей я погорячилась, оставим только боб, кольцо и монету – но свои записочки девайте куда хотите, только не в мои пироги, не подпущу, – грозно предупредила Мария.

Отдавая дань последней европейской моде, леди Ребекка загорелась идеей подготовить и спрятать где-нибудь в еде специальные открыточки-записочки с предсказаниями будущего – кому что сулит новый год. По ее мнению, это будет очень весело и занимательно. Леди Ребекка лично составляла записочки, и ей очень хотелось сделать сюрприз своим близким. Но пока еще не было придумано, куда их запрятать.

– А что, если спрятать их в торт, – смущенно и робко заикнулась молчаливая и незаметная до этого горничная Агата.

Все удивленно посмотрели на нее, как будто только что заметили, что она здесь. Агата была тихой, скромной девушкой двадцати пяти лет, с ясными голубыми глазами, всегда немного настороженными и испуганными. Все в доме ценили ее за ответственность, аккуратность и чистоплотность, но редко слышали ее голос, поэтому смотрели на нее с неподдельным изумлением, как будто увидели курящего страуса в летней панамке.

– Действительно, отличная идея, давайте порежем торт на куски и предложим гостям. Вот все удивятся, когда найдут в своем кусочке милую открытку с предсказанием. Леди Ребекка лично постаралась, чтобы они были интересными, яркими и разнообразными, и, конечно, только приятными для всех, – согласилась няня Миранда. – Я лично займусь этим вопросом, если никто не против. А Агата может мне помочь.

Никто не возражал. Мирно разрешив последние разногласия в подготовке обеда, все разделили между собой последние хлопоты на кухне. В заметно приподнятом настроении, умиротворенно и радостно каждый занялся свои делом.

Ведь для каждого из них, независимо от их статуса и положения в доме, Рождество – это всегда не просто праздник, а скорее яркое олицетворение уюта и незыблемых традиций настоящего английского дома, предчувствие добра, теплоты, щедрости и милосердия.

Няня Миранда развернула очередную открытку, не устояв перед соблазном прочитать заранее, что придумала леди Ребекка. «В следующем году навсегда забудутся старые обиды, а Ваше сердце наполнится любовью к окружающим Вас людям.»

«Пусть Он будет счастлив, пусть Ему достанется эта открытка. Забыть все обиды и начать новую жизнь – это то, что Ему необходимо, чтобы быть счастливым. Слишком тяжела ноша для одного человека», – размышляла она, думая об отце Оскара Роберте.

Она была сильно привязана к мальчику и его отцу. Они были ее самыми близкими людьми. Она относилась к Роберту с подлинной сестринской любовью и сердечно жалела его. Несмотря на его всегда позитивное, доброжелательное и веселое настроение, глубоко в душе, и она это точно знала, он тяжело мирился с обстоятельствами его жизни, предначертанными ему самой Судьбой.

Жена Роберта Анна оказалась в стенах психиатрической больницы с диагнозом маниакально-депрессивного расстройства и в состоянии полной невменяемости спустя три года после рождения их сына Оскара. Драматические события тех лет до сих пор оставались под плотной завесой семейной тайны. Было лишь доподлинно известно, что в один прекрасный день дочь лорда Эшли от первого брака взяла на руки своего трехлетнего ребенка и шагнула из окна своей спальни с высоты десятиметровой замковой стены. Мать и дитя выжили. Но с того дня она уже никогда не приходила в сознание и не узнавала окружающих, постоянно твердила, что им незачем жить, и они должны оба погибнуть. Так суждено. В ее спальне была обнаружена ее прощальная записка «Простите меня, но вы сами этого хотели».

Убитые горем, лорд Генри и леди Ребекка так и не смогли понять и объяснить себе и близким, что произошло. Негласно было решено, что причиной нервного срыва послужила затянувшаяся, сильная послеродовая депрессия (роды были тяжёлыми), усугубленная тем, что лорд Эшли с самого начала был против брака его единственной дочери с мужчиной не из их круга – обыкновенным лондонским инженером из бедной семьи, без капитала и достойной родословной. Также поговаривали, что лорд Эшли грозился лишить свою дочь наследства, если она ослушается его воли, но реальные условия последнего его завещания были тайными и неизвестными никому, кроме адвоката семьи Эшли.

Со временем черные краски от произошедшего события постепенно стерлись. Анна жила в больнице, но в самых лучших условиях, которые могли быть предложены во всей Англии. Ее постоянно навещали, хотя она, к сожалению, уже никого не узнавала. Лорд Генри смирился с неизбежным роком, постигшим его бедную дочку, и делал все возможное, чтобы ее муж и ребенок никогда ни в чем не нуждались.

А Роберт отдавал сыну вдвойне всю ту любовь и нежность, которую он недополучал от матери, но так и не смог смириться с потрясением. Внешне сильный, мужественный и целеустремленный, внутри он был все еще сломлен, но мало уже кто знал и догадывался об этом.

Лишь няня Миранда, с ее добрым сердцем, сейчас искренне желала, чтобы это Рождество чудом растопило лед в его надломленной душе и пробудило Роберта к улыбкам, радостям, счастью и прощению.

Глава 9. Встреча гостей.

Несмотря на тревожные прогнозы леди Ребекки, все гости благополучно добрались к двум часам, почти одновременно наполнив приемный парадный зал замка веселым и радостным шумом.

Встреча гостей получилась по-домашнему теплой. Все члены семьи и слуги высыпали навстречу прибывающим друг за другом гостям и наперебой предлагали окружить замерзших, засыпанных снегом путников теплом гостеприимного очага.

Горячие ванны, комфорт прекрасно обставленных и украшенных гостевых комнат на втором этаже, лучшие в Англии сигары, горячий чай, кофе и закуски, пряный глинтвейн – все это было заранее приготовлено и с любовью продуманно до мелочей.

Со стороны мрачный замок сейчас был похож на веселый сказочный дом, полный волшебных запахов, красок и звуков. Его атмосфера настолько располагала к приятнейшему времяпровождению, что даже скептически настроенный Эдвард растаял под воздействием волшебства Рождественского праздника.

Больше всех радовался маленький Оскар. Он все утро провел в своей комнате, восторженно изучая подарки, которые нашел под елкой. И сейчас он, как нетерпеливый котенок, носился по всему дому, радуясь новым подаркам от гостей. Он волновался всю ночь и несколько раз спускался ночью в парадный зал, чтобы проверить, не выпил ли еще Рудольф, олень Санта-Клауса, оставленный ему накануне стакан молока. А во сне ему снились горы новых игрушек, книжек и сладостей. Его надежды сбылись. Ребенок, которого все любили и жалели из-за истории с его матерью, был буквально завален подарками и пребывал в полном восторге.

Спустя час, когда гости расположились в своих комнатах и согрелись после долгой поездки по кромешному снегопаду, прозвучал торжественный гонг, призывающий всех к Рождественскому обеду.

Праздничный стол накрыли в столовой. Это была просторная старинная комната с обшитыми дубовыми панелями стенами, картинами с натюрмортами и пейзажами и невероятно старым, еще семнадцатого века, ореховым буфетом вдоль всей стены. Буфет был полон предметов роскоши и старины. Леди Ребекка лично занималась его обустройством, и все предметы были подлинными произведениями искусства – от резных костяных табакерок из Китая восемнадцатого века до изящного французского фарфора двора Людовика Пятнадцатого.

Кухарка Мария была права насчет твердой привязанности семьи к традиционной английской кухне. Среди старинных картин и потемневших от времени антикварных предметов лягушачьи лапки или американский виски, такие модные в современных ресторанах Лондона, в этой столовой смотрелись бы нелепо. Вот душистое мясо прямо с вертела, благородная дичь и выдержанное в дубовых бочках вино – более гармонично смотрится в подобных интерьерах.

Но сегодня все немного иначе. Обычно присущая англичанам умеренность, сдержанность и педантичность уступила место безудержному, искрящемуся, как брызги шампанского, веселью и празднику вкусной еды.

Вместо белоснежной накрахмаленной скатерти постелена веселая скатерть в милую красно-белую клеточку. Красные и белые свечки зажжены и расставлены по всему столу в хаотичном порядке. Оскар настоял на том, чтобы украсить стол еще и белыми, красными и зелеными шарами и серпантином. В целом, это производило невероятное ощущение уюта и теплоты. Ну и блюда на этот раз оказались на высоте. Индейка произвела фурор, а многочисленные мясные и овощные закуски были встречены с большим воодушевлением.

– Дорогая Ребекка, в этот раз Вы превзошли все мои ожидания, – довольно сказал доктор Альберт, аппетитно расправившись с порядочной порцией жаркого.

– Скажите спасибо нашей славной Марии и всем, кто ей помогал, – ответила леди Ребекка, с удовольствием отмечая, что белый соус к овощам особенно удался, как она и просила.

– Артишоки и пастернак особенно хороши с этим восхитительным розмариновым соусом. Не поделитесь рецептом? Я бы хотел, чтобы моя кухарка научилась так готовить, – продолжал непринужденную беседу доктор.

Леди Ребекка жмурилась от удовольствия и предлагала еще добавки.

Елена и Николас сидели за столиком друг напротив друга. Николас, как загипнотизированный, смотрел на Елену, не в силах противостоять ее очарованию. Он не ожидал встретить ее здесь и все еще не мог прийти в себя, восхищенный ее красотой.

В отличие от Линды, надевшей сегодня яркое серебристое платье с открытыми плечами и глубоким декольте и сверкающей бриллиантами, Елена выбрала скромное, закрытое под горло облегающее платье из тончайшего изумрудного муара. Воротничок и манжеты отделаны французским кружевом Шантильи ручной выделки, мелкие, как бусинки, пуговицы на лифе обтянуты зеленым шелком. Из украшений – только одно кольцо с крупным изумрудом в окружении мелких бриллиантов.

Николас не отрываясь смотрел прямо в невыносимую глубину ее шоколадных глаз и чувствовал в их бездонности присутствие космоса.

Он не видел Елену уже несколько месяцев и считал, что уже давно избавился от гибельного наваждения ее притягательности, от искушения и соблазна, от бессонных ночей и безнадежных мечтаний. Эта женщина действовала на него, как гипноз, сопротивление которому бесполезно.

Елена не была готова к такому прямому и откровенному взгляду. Она даже немного растерялась и замерла, оцепенела, рассматривая сидящего напротив мужчину.

«Какой он все-таки милый. Эти упрямые вихры, непослушными волнами падающие на высокий благородный лоб… Так и хочется к ним прикоснуться, поправить, почувствовать их мягкость и шелковистость… Эти очаровательные ямочки у уголков губ, когда он улыбается… Как поцелуи ангелов. И глаза – такие открытые, искренние, смеющиеся, как у мальчишки…»

Елена взглянула ему прямо в глаза и на несколько мгновений утонула в их синеве. Эта безмятежная синева и искрящиеся звездочки по радужной оболочке неизменно делали Николаса неотразимым для женских сердец. Но в самой-самой глубине этих прекрасных глаз Елена скорее интуитивно почувствовала, чем увидела, едва осязаемые тени печали, даже неизбывного отчаяния, едва сдерживаемой боли. Отчего? От невысказанных слов? Это выражение Елене никогда не встречалось, и она так и не смогла его понять.

«Он явно страдает и скрывает это от окружающих, даже от самого себя. Но что за причина? Он так смотрит на меня… Виновата ли я? Разве я давала ему хоть малейшую надежду, что смогу ответить на его чувства? Нет, ничего подобного. С самого начала все было предельно ясно. Я не хочу быть ни с ним, ни с кем-то другим и предпочитаю одиночество…Не то…Здесь что-то другое…Но что?»

– Елена? Елена, Вы с нами? Вы нас слышите? Они с Николасом играют в гляделки, – из состояния транса ее вывел веселый и громкий голос малыша Оскара.

Оказывается, к ней обращались, ее о чем-то спросили, но она совсем потерялась в глазах мужчины, как во сне…

– Простите, я немного задумалась, что Вы сказали? – извинилась Елена.

– Мы интересуемся, когда на прилавки магазинов выйдет Ваша новая книга. Мы и наши знакомые ждем ее с нетерпением, – сказал Джеймс.

– В моем инженерном бюро мы с коллегами соревнуемся, кто вперед догадается, кто убийца. Надо сказать, никто ни разу так и не выиграл. Уму непостижимо, как Вам удается так мастерски закрутить сюжет, что никому не по зубам разгадка тайны, – добавил Роберт.

– Книга выйдет сразу после Рождественских праздников. Я рада, что мой скромный литературный талант имеет своих постоянных поклонников, – ответила Елена, и нежный румянец смущения расцвел на ее щеках, делая ее еще более прекрасной.

– Тетя Елена, а как Вы придумываете мотив для убийства. Почему люди убивают? – спросил не по годам развитый Оскар.

– Чаще всего причина – это деньги, – ответила Елена.

– Еще ревность. Жены часто отравляют своих неверных мужей, – произнесла Линда, мрачно страдая от невозможной красоты и явного превосходства Елены. Она заметила, как смотрит на нее Николас. Ее Джеймс тоже не мог отвести от нее взгляд, и это ужасно бесило Линду.

Джеймс был безупречным джентльменом, и никогда не позволял себе ничего лишнего в присутствии жены. Но его немое восхищение Еленой было красноречивее любых слов и поступков.

– Ну, дорогие мои, какие убийства, о чем Вы говорите? Это ведь не самая лучшая тема для Рождественского обеда, не так ли? – благодушно сказал лорд Генри Эшли, с удовольствием расправившись с очередной порцией сырного суфле.

– Месть.

– Что, прости? – переспросил лорд Генри.

– Месть. Наказание за прошлые обиды и грехи – вот еще одна причина для убийства, на мой взгляд, самая страшная и жестокая причина, чтобы лишить жизни человека, который причинил тебе боль, или разрушил твою жизнь, – слова были произнесены Робертом тихим, бесцветным голосом, но четко и резко.

Он поднял полыхающие мрачным огнем глаза на лорда Генри, на мгновение задержал на нем острый и холодный, как осколок айсберга, взгляд и уткнулся в свою тарелку.

На несколько секунд над столом повисла почти ощутимая на ощупь, вязкая и плотная гнетущая тишина. Никто не смел проронить ни слова. Няня Миранда и Линда в ужасе посмотрели друг на друга. Им обоим, больше чем другим, была совершенно понятна суть происходящего. Им было неловко и обидно за то, что Роберт не проявил своей обычной сдержанности и учтивости. Затянувшуюся паузу за столом нарушила леди Ребекка.

Оживленно и радостно она хлопнула в свои пухлые розовые ладошки, увенчанные драгоценными камнями, и объявила о том, что сейчас подадут традиционный Рождественский пудинг и сладкие пироги.

Елена не сомневалась, что пудинг произведет непременный ожидаемый успех. Как не сомневалась она и в том, что в Рождественских пирогах ей достанется кольцо – к замужеству. Так оно и было. У нее дома собралась уже целая коллекция колец с различных Рождественских обедов. Казалось, сама Вселенная упрямо стремилась выдать ее замуж, а она упорно этому сопротивлялась.

Красочный фейерверк от загоревшегося на пудинге бренди окончательно разрядил сгустившуюся атмосферу, и на всех без исключения лицах вновь засияли беззаботные, как в детстве, улыбки. Шутки и смех уже не прекращались до самого конца обеда, когда леди Ребекка, счастливая и довольная удавшимся на славу обедом, пригласила всех переместиться из столовой в очаровательную Чайную комнату, где ожидал сюрприз.

Никто не смог скрыть своего искреннего восторга. Торт был великолепен. Белоснежный, в бледно-розовых и зеленых розочках и весь украшенный свечами.

Лорд Генри, как хозяин дома, собственноручно взялся выбрать каждому его личный заветный кусочек. Горничная Агата разносила выбранные кусочки гостям. Лорд Генри не знал, какие именно предсказания были спрятаны для каждого куска и сейчас он, как ребенок, радовался случаю поиграть в игру – кому что достанется.

Первым до открыточки добрался добродушный медведь Джеймс. Он самый большой из всех присутствующих, и аппетит у него отменный, так что это было неудивительно.

«В новом году Ваше состояние удвоится, но для этого Вам нужно завершить начатое. Бойтесь роковой брюнетки с синими глазами. Если Вы противостоите ее колдовским чарам, то добьетесь большого финансового успеха», – со смехом зачитал он.

«Слава Богу, у меня глаза не синие», – подумала Елена. – «Иначе Линда съела бы меня живьем вместо этого торта».

Идея оказалась действительно забавной. Все принялись зачитывать свои предсказания и потом совместно все пытались, умирая от смеха, их расшифровать.

Так, долго перебирали знакомых женщин брюнеток с синими глазами и решили, что под описание подходит кухарка Мария.

– Бойся ее пирожков и пирожных. Ты же любишь вкусно покушать. А путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – веселился Николас.

– Линда оставит меня без рубашки, если я поведусь на пирожки Марии, – отшучивался Джеймс, наслаждаясь сливочными розочками.

К чаю подали еще глинтвейн и пунш, и в Чайной комнате царило настоящее уютное, домашнее Рождественское веселье.

Роберт держался. Он поддерживал шутливый разговор, но перед глазами его стояло несколько слов: «В следующем году навсегда забудутся старые обиды, а Ваше сердце наполнится любовью к окружающим Вас людям. Любовь в виде регулярных подарочков и денежек для близких очень даже приветствуется». Роберт узнавал изящный почерк Ребекки. А ниже, печатными буквами, неизвестной ему рукой было выведено следующее: «ЖДУ ТЕБЯ СЕГОДНЯ В 22.20 У СЕБЯ В КАБИНЕТЕ, ОБСУДИМ УСЛОВИЯ МОЕГО НОВОГО ЗАВЕЩАНИЯ»

Почему так? Почему записка? Почему просто не сказать? Лорд Генри боялся, что кто-нибудь услышит? Кто-нибудь, кто против нового завещания? Вопросов было больше, чем ответов. Роберт никогда ничего не просил у лорда Эшли для собственного блага. Для счастья ему не нужны были деньги и богатства, он сам вел достаточно скромный образ жизни, зарабатывал свой хлеб честным трудом талантливого инженера. Но его беспокоила судьба Оскара, ведь его будущее после смерти лорда Эшли было неизвестно.

Глава 10. Вечер в кругу семьи.

Свечи в замке Лакримоза потихоньку догорали, вечер близился к концу, было уже поздно, за заснеженными окнами снегопад усиливался, и мороз становился все крепче.

В восемь вечера в музыкальном салоне собрались любители музыки, Линда давала концерт. На нем присутствовали лорд Генри и леди Ребекка, Джеймс, Роберт и Елена – кофе, шоколад и ликеры дополняли приятную атмосферу. В Клубной комнате собрались любители шахматных баталий и гавайских сигар – Николас и доктор Альберт играли в шахматы, курили и обсуждали последние новости в экономике и политике. Наверху в детской комнате Оскар, Эдвард и няня Миранда неспешно проводили время за увлекательной новой игрой, подаренной Оскару. В доме было тепло натоплено, во всех комнатах уютно горели камины, последние часы Рождества тянулись медленно и приятно – как топленая сладкая карамель.