Надбавка за вредность

– У вас еще и дверь не открывается?

– А вы попробуйте ее вверх поднять, – улыбнулась я. Как же меня грела душу эта легкая издевка над начальником! Как будто я отомстила ему за вчерашние и, заодно, за все грядущие побегушки. Система открывания дверей были и правда хитрая – чтобы дверь поднялась, нужно было потянуть на себя ручку вбок и вверх. Не итальянские спорткары, где «крылья» поднимались сами по себе, а суровая российская «самоделка». Так ведь и я не дочь миллионера.

Воронцов заглянул внутрь салона с таким видом, как будто это он издевался надо мной, а не наоборот. Мысленно я уже потерла лапки, готовясь к новым вопросам, но их не последовало. Через мгновение начальник подошел ко мне уже с аптечкой. Как он догадался, что она в бардачке? Открыв небольшую коробку на крыше машины, нашел охлаждающий пакет и, проделав необходимые манипуляции, передал мне.

– Приложите, – и голос опять такой властный, что даже не по себе становится.

Пришлось послушаться. Пока прижимала холодный пакет к носу, рассматривала молчащего шефа. Сегодня он был одет в стального цвета костюм, прекрасно гармонирующий с его наглыми серыми глазами. Галстука не наблюдалось.

Пока лечила нос, Воронцов вернулся к своему автомобилю, забрал дипломат и теперь терпеливо ожидал чего–то. Неужели меня?

– Пойдемте, Кира. Вам придется выполнить для меня несколько важных заданий.

Я непонимающе взглянула на начальника. Время–то! Еще же восьми нет.

– Это срочно. Чем быстрее вы их выполните, тем будет лучше.

Вздохнув, закинула пакет в салон и закрыла машину. К начальнику подходила, стараясь полностью контролировать свои движения. А уж когда мы оказались в лифте, поднимающемся до главного фойе, даже задержала дыхание и постаралась прикинуться невидимкой – похоже резерв терпения у Воронцова на сегодня я исчерпала глупым желанием чуточку отомстить. По–детски, знаю.

– Не забудьте почистить брюки.

– Я помню, Кирилл Романович.

Вот и весь диалог. Начальник даже не смотрел на меня, пока мы поднимались. А когда добрались до фойе и, пройдя турникеты, вошли в другой лифт, вообще вытащил из внутреннего кармана пиджака телефон и позвонил.

– Медведев, – практически прорычал Воронцов. – Где документы? Ты должен был отправить их еще позавчера. Как это «еще не подписали»? Я тебя зачем отправил? Это только предварительный договор? Что же ты раньше не сказал? Вот черти. Нет, не уверен. Белоярцев тоже мне не звонил. Что? Видел шавку Державина? – начальник на мгновение замолчал, а затем продолжил тихим, с легко заметной угрозой, голосом. – Раз контрагент Белоярцева нанял этих прохиндеев, ты сам должен понимать, чем пахнет. Что хочешь делай, но они должны подписать договор на таких условиях, которые выгодны Белоярцеву и нам лично! Какой еще протокол разногласий? Шли их к черту! Только по нашему варианту. Женька, я знаю, какой ты специалист. Мы обязаны утереть нос Державину. Нет, не потому что я все еще не могу забыть подлянку с этой дурой. Это дело принципа! Ладно, иди. Отзвонись сразу же!

Пока Воронцов разговаривал, невольно вслушивалась в слова. Значит, сейчас «Немезис» и «ЮрИнвестКомпани» занимаются сопровождением одной и той же сделки. Интересно…

Из лифта начальник не вышел, нет, вылетел, не забыв мне кинуть:

– Как почистите свое перышки, сразу же ко мне! Кофе не забудьте!

– Вот же… пень, – не удержалась я. – Точно трудоголик.

Брюки я почистила быстро – благо сильного загрязнения не оказалось. Но все равно немного задержалась возле раковины, облокотившись на нее и рассматривая себя в зеркале. Синяка, замазанного тональным кремом, видно не было. Нос… нос тоже выглядел вполне благопристойно.

– Вы будете довольны, Кирилл Романович, – скривилась. – Секретарша не посрамит вашу честь!

В ватной голове немного шумело. Общее состояние… никакое. Настасьино зелье хоть и подействовало, но полностью излечить от похмелья не смогло.

К Воронцову шла нарочито медленно, любуясь пустым офисом. Через час начнется мельтешение, появятся сотрудники и будет щебетать на ресепшене Лена, а пока на тридцатом царило безмолвие, нарушаемое лишь легким гулом работающего кондиционера.

– Ваш кофе, – поставила перед начальником поднос с чашкой. Хотя даже тут что–то заставило поступить по–своему: тихонько, чтобы Воронцов не услышал, как мышка, прокралась в приемную с чашечкой горячего напитка для себя, а только потом вернулась к кофе–машине за порцией шефа.

Мужчина, устало откинувшийся на спинку шикарного офисного кресла, смерил меня взглядом.

– Вот видите, ничего страшного. Даже следа не осталось.

– Я вроде и не жаловалась, – все–таки ответила я после короткого мысленного диалога: сказать или не сказать?

– Ну–ну, – заметил Воронцов, пододвигаясь ближе к столу и делая глоток из чашки. Я, как завороженная, наблюдала за шефом. В голове роились мысли, но самой главной из них была одна: как же хотелось вернуться в приемную и выпить свой напиток. – Присядьте, Кира. Вы слышали мой разговор с Медведевым. Мне еще вчера следовало ввести вас в курс дел. «ЮрИнвестКомпани». Вам о чем–то говорит это название?

Я сцепила руки в замок.

– Немного. Елена кратко рассказала мне о том, что они наши соперники.

– Верно, – кивнул Воронцов. – Наши юридические фирмы довольно длительное время представляют интересы крупных компаний и холдингов. Зачастую на переговоры для заключения договоров приглашают и нас, и юристов «ЮрИнвеста». Вы должны были знать, что сопровождение сделок – один из главных видов деятельности «Немезиса». Нам платят за то, чтобы заключенный договор был выгоден прежде всего нашему клиенту. Интересы контрагента нас никоим образом не касаются, хотя не учитывать их невозможно.

Первое, что на всю жизнь должен запомнить грамотный юрист, Кира, – успех переговоров напрямую зависит от того, сможете ли вы заставить вторую сторону считать, что ей будет выгоден договор. Даже если права стороны ущемлены, а все риски возлагаются только на нее, или согласно тексту она становится зависимой и ведомой. Они должны верить, что это именно они инициаторы данных условий. Это их прямое волеизъявление, Кира, не ваше.

Но в «ЮрИнвесте» тоже работают не дураки. На данный момент это единственная контора, которая заставляет считаться с интересами их клиентов. Они профессионалы, не хуже нас. Но между нами существует одна огромная разница. Знаете, какая?

– Мы действуем в рамках закона? – нахмурилась я.

– Не совсем, – усмехнулся Воронцов. – Мы никогда, ни при каких обстоятельствах не переходим на личности и, тем более, не пытаемся завладеть информацией о действиях конкурента.

– Играем честно, – хмыкнула я.

– Именно так. Конечно, иногда хочется отступить от этого правила, но растоптанная в пыль репутация не важнее миллионов, обещанных клиентом. Цель, Кира, никогда не оправдывает средства. Будь вы хоть каким талантливым юристом, но если вы пойдете по головам, рано или поздно все вскроется. Падать низко – больно. Еще больнее видеть, как рушится все то, что вы наработали годами.

– Вы же сами только что говорили, что интересы клиента на первом месте.

– На первом, Кира. Но нужно выбирать способы, с помощью которых вы будете добиваться нужного результата. Нельзя позволить клиенту себя скомпрометировать. Сегодня он ваш, платит вам большие деньги и лебезит. А завтра вы станете неугодны, и глубоко пожалеете, что появились на свет. Это мир серьезных людей и больших возможностей.

– А «ЮрИнвестКомпани» не поддерживают эту позицию?

– Заслуга Максима Алексеевича Державина в том, что он научился ходить по лезвию ножа, мастерски избегая опасности. Он готов на все, чтобы ему заплатили.

Сейчас, когда Воронцов объяснял мне суть ведения дел, я полностью утвердилась в мысли, что правильно поступила, согласившись на эту работу. Где еще я почерпну такую информацию? Да и когда разговор заходил о деле, то начальник преображался. Я видела, что он без ума от своей работы, что всю жизнь он готов положить на алтарь юриспруденции.

Мне льстило, что Воронцов решил рассказать обо всем. Как будто бы он видел перед собой не молоденькую секретаршу без опыта работы, а опытного, закаленного коллегу. Человека, который разделяет его точку зрения.

– Не сомневаюсь, что Елена уже рассказала о вашей предшественнице.

Я неуверенно кивнула.

– Так вот, Кира. Договоримся на берегу. Если я узнаю, – на скулах Воронцова проступили желваки, – что вы якшаетесь с «ЮрИнвестом», клянусь, я не только прогоню вас прочь, но и сам, лично, превращу вашу жизнь в ад.

Внимательно разглядывала лицо Воронцова. Он не блефовал. Знала, что поступит именно так, как говорит. В его силах растоптать не только меня, но и мою семью. А потому вздернула подбородок:

– Я понимаю вас, Кирилл Романович. Можете быть во мне уверены.

Начальник несколько долгих мгновений буравил меня взглядом, как будто искал малейший намек на фальшь. Увидел ли он что–нибудь? Не знаю, потому что постаралась надеть на лицо холодную маску безразличия. Если задуматься, то как мне вести себя? Не написано же у людей на лбу, что они работают на конкурента. Хотя, конечно, я преувеличиваю. Понятно, что он имел в виду – не сливать информацию, не говорить лишнего. Наверное. С него–то станется…

– Посмотрим, – наконец, отозвался Воронцов. – Надеюсь, вы поняли то, что я пытался до вас донести. Еще. Относительно господина Державина – он довольно часто приходит в офис, почти всегда без предупреждения. Поэтому, как только он появится, сразу же докладывайте мне. И старайтесь не пускать его гулять по этажу.

Вопросительно свела брови к переносице. Это как? Кинуться грудью на амбразуру, заслонив дверной проем, и на манер Кинг–Конга колотить кулаками с гневными воплями «Ты не пройдешь?».

Хотелось озвучить свои мысли, но понимала, что Воронцов не оценит. Не угадала.

– Судя по вашему выражению лица, вас посетили правильные мысли. Можете именно так, а можете просто отвлечь разговором. Фильтруя то, что говорите, конечно.

То есть он предлагает мне флиртовать? А как еще можно отвлечь мужчину, пришедшего в обитель соперника, причем, скорее всего, с определенной целью? Что–то я не пойму…

– А теперь к делу. В среду вернется Евгений Васильевич. К этому времени ремонт на тридцать первом должен был быть закончен. Ваша задача – проконтролировать переезд из этого кабинета на этаж выше. То же самое относительно кабинета Евгения Васильевича – все вещи аккуратно собрать, передать грузчикам и аккуратно разобрать. Начать можете сегодня, пока я отсутствую.

Странное задание. Хочет устроить проверку? Не стащу ли какие–нибудь документы? Скорее всего. Такая предвзятость к моей персоне раздражала.

Кивнула.

– Через час хочу наблюдать на своем столе анализ судебной практики по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации. Поручаю это вам, потому что сотрудники придут только к девяти, а анализ мне нужен срочно. Затем я уезжаю к Деменеву. Вы остаетесь здесь и составляете мое расписание на следующую неделю. Список необходимых встреч, которые нужно назначить, найдете в ежедневнике. Марина предпочитала записывать все вручную – в электронном календаре только уже назначенные и согласованные.

Так вот почему расписание было практически пустым… Предыдущая секретарша, похоже, делала все в последний момент. Хотя мне казалось более логичным составить план на месяц заранее – так и клиентам удобнее, и начальнику проще ориентироваться.

– Если Медведев отправит документы, передайте в гражданский отдел. После зайдете в арбитражный, узнаете насчет успехов по делу Троегородцева. Как только я уеду снова, можете приступать к упаковке вещей в кабинете Евгения Васильевича. Поняли? Отлично, не смею вас больше задерживать.

Медленно поднялась со стула и отправилась выполнять поручения. Эх, и как мне пережить этот день?

Глава третья

Кофе остыл. Уже только из–за этого можно было ненавидеть сегодняшний день. Идти за новым оказалось лень, поэтому, устроившись за ноутбуком, пыталась сосредоточиться на тексте. Черные закорючки букв замельтешили перед глазами, а потом и вовсе расплылись окончательно.

– Нет, так не пойдет, – я устало потерла виски, зевнула и зажмурилась. Даже с опущенными веками привычная темнота не наступила: то и дело вспыхивали разноцветные пятна. Организм старательно намекал на свое состояние и нежелание работать. Еще и это дурацкое задание! Да тут минимум часа четыре сидеть, чтобы привести в удобоваримый вид правовые позиции суда! И Воронцов об этом прекрасно знал. Поэтому потратив еще некоторое время на гимнастику для глаз, поступила умнее: волшебный запрос в поисковике и та–дам! Мне не просто повезло, а несказанно повезло. Под первой ссылкой, с пылу–жару, томился совсем свежий обзор практики по рассмотрению нужных мне категорий дел, утвержденный Президиумом Верховного Суда. Отлично! Наскоро пробежала его глазами – конфетка. Уж лучше опытных и грамотных судей мне точно не сделать.

Знал ли Воронцов о появившемся этой весной обзоре? Не мог не знать. А значит… проверял мою смекалку. Или я слишком хорошо о нем думаю? Быстро распечатав документ, решила, что идти прямо сейчас не стоит – сказал через час занести, значит, через час. Потому все оставшееся время провела с пользой – развалилась на стуле и, прикрыв глаза, дремала. Если из кабинета выйдет начальник, мало не покажется. Но я же всего лишь чуточку. Ничего страшного не случится, ведь так? Я же совсем не выспалась! А из–за двадцати минут дрёмы мир не извергнется в Тартар.

Ради приличия даже пыталась отказаться от рисковой затеи – уперлась ладошками в щеки, локти на стол водрузила и насильно заставляла себя смотреть на экран. Напрасно – веки смежались сами собой. И тогда, предварительно поставив на всякий случай будильник, решилась. Откинулась на спинку стула и с неописуемым чувством удовлетворения закрыла глаза. Мрр, рай!

Проснулась от стойкого ощущения чужого присутствия. Тут же распахнула глаза, и еще сонным взглядом заметила тонкую фигуру. Моргнула; расплывшаяся картинка собралась воедино.

– Ну ты даешь, – хихикнула Лена.

Шатенка прижалась спиной к двери начальника – не выпускает его, что ли?

– Рисковая девчонка. Но везучая. А если бы я Воронцову документы не понесла?

Я подавила зевок и потянулась – затекла–таки шея! Покачала головой, разминая мышцы, и выразительно посмотрела на Елену.

– У–у–у, ясно все с тобой. Можешь не объяснять. Веселая ночка, – снова хихикнула девушка, а затем мигом посерьезнела: – Короче, у тебя одна минута, чтобы очухаться.

Мне несказанно повезло – у Золушки из известной сказки была одна фея–крестная, а у меня целых две! Надо прекращать вести себя так по–детски, рассчитывая на удачу. Комфортной и беззаботной жизни под крылышком мужчины больше не будет.

Подошла к зеркалу, висящему справа от входной двери. Хм, ладно хоть макияж не размазался. Снова поморгала, аккуратно пальчиком подтерла след от туши. Еще и крендель, завернутый Настасьей, крепко держался. Даже удивительно.

В тот момент, когда уже взяла кипу листов в руки, Лена отскочила от двери – вышел Воронцов, подозрительно перевел взгляд с родственницы на меня и обратно.

– Елена? Вы должны быть уже на рабочем месте, – строго отчитал он.

– Я уже там, Кирилл Романович, – широко улыбнулась шатенка и, звонко цокая высоченными шпильками, покинула приемную. Хорошо быть в родстве с начальством – не уволят, это точно.

Пока гневный взор Воронцова не пал на меня, быстро взяла ситуацию в свои руки:

– Кирилл Романович, я как раз иду к вам. Вот, готовый анализ судебной практики.

Передала листы начальнику – тот взял их с подозрительно хитрой улыбкой. Или показалось? Несколько мгновений молчал, вчитываясь, а затем удовлетворенно хмыкнул:

– Молодец.

Неужели меня похвалили? Даже приосанилась, выпрямив спину и гордо задрав подбородок.

– Вам повезло, Кира, – вдруг осадил обрадованную меня Воронцов. – Обзор от Верховного Суда несомненно лучший вариант, если бы я выбирал из него и лично составленного вами анализа. Но повторю, вы молодец, что догадались.

Подсластил–таки пилюлю. Хотя, если честно, я понимала, что начальник полностью прав. Год назад я уже почти смирилась с мыслью, что буду заниматься только домом и гипотетическими детьми.

Получая диплом на торжественном вручении, видела радость одногруппников, но не могла ее разделить. Данилу не нравилось, что я учусь на юридическом. Я с боем отвоевала у него поступление, хотя он настойчиво уверял, что самым выгодным вариантом для меня будет учиться на управленца. В университете, где обучался он, и где, выражаясь его словами, «особо трудиться не придется». Мой выбор он припоминал мне каждый раз, когда я сталкивалась с трудностями и просила его о поддержке – укорял, что послушалась бы его и проблем не знала. Впрочем, после того, как отвоевала свою свободу, не пожалела о четырех годах учебы. И пускай я определенно проигрывала моим однокурсникам, которые занимались научной деятельностью и тесно общались с преподавателями. Раз уж пришлось начинать жизнь с чистого листа, то постараюсь подарить плоть и кровь еще детским мечтам.

Воронцов, как и говорил часом ранее, уехал. Мне же было так совестливо из–за сна на работе, что заставила себя составить расписание, не отвлекаясь на другие дела. Голова кипела: если раньше мне казалось назначить несколько встреч делом легким и быстро выполнимым, то сейчас эта иллюзия разрушилась.

Итак, к пометке «только на следующей неделе!!» прилагались пять встреч с корпоративными клиентами, две предварительные консультации и одни переговоры по изменению условий контракта. Если последние оказались уже назначены, то с остальными возникли проблемы. Во–первых, к каждому клиенту прилагался список требований к назначенной дате и времени. Во–вторых, нужно было оставить Воронцову время для работы с документами и решения других задач. В–третьих… в–третьих, уже раскидав по календарю большую часть необходимых событий, перевернула страницу ежедневника и страдальчески застонала. Слепая ворона! Упустила из вида судебные заседания, на которые обязан был явиться Воронцов.

– Глупая, глупая секретарша, – бубнила себе под нос, переправляя расписание. – Какая тебе юриспруденция?! Ты даже элементарное сделать не можешь!

Но, к счастью, все имеет свойство заканчиваться. Так и задание шефа оказалось выполнено. Посмотрела на часы – как раз вовремя, обед на носу.

– Трудоголик начинающий, – в кабинет заглянула Лена, – а ну бегом в кафешку! Пищей духовной сыт не будешь.

– Угу, расписание Воронцова – пища духовная? – усмехнулась я, собираясь.

– О–о–о. Представляю. Завалы Мариночкины разгребала?

– Именно так.

На самом деле я понимала, что придется что–нибудь решать с обедами – постоянные трапезы в кафе позволить себе не могла. На бензин и так пришлось в этом месяце у отца занимать, хотя я старалась эксплуатировать автомобиль только в самых крайних случаях, если на общественном транспорте никак не добраться. Он–то с улыбкой убеждал, что возвращать не нужно, но я так не могла.

Прежде чем устроиться в «Немезис», я год проработала в своем конноспортивном клубе. Делала то, что умела лучше всего и ради чего жила, пока не познакомилась с Данилом – занималась с лошадьми, помогала частным владельцам. Денег любимое занятие приносило не так, чтобы много – все–таки ни тренерской квалификации, ни соответствующего образования у меня не было. Ведь даже в этом деле «корочки» решали многое. Ты можешь быть самым крутым в мире тренером, но без подтверждающих бумаг мало кто будет к тебе обращаться. Занятия с начинающими всадниками не были очень прибыльным делом, а до спортсменов высокого уровня мне еще топать и топать.

Жила с родителями и ощущала себя виноватой. Мне и сейчас казалось, что я их обременяю. Ну разве это дело в двадцать два сидеть у них на шее? И пусть до этого я кучу лет пыталась создать семью с Данилом. Поэтому, чувствуя скребущих на душе кошек, старалась сделать жизнь родителей комфортнее. Так что, чтобы заработать необходимый минимум, с утра до вечера пропадала на работе, а потом занималась домашними делами.

Я с детства мечтала связать жизнь с лошадьми, но за этот год поняла, что мечта оказалась несколько… не соответствующей современным реалиям. Потому решила устроиться на хорошую работу, чтобы обеспечивать себя и, по возможности, родителей. Лошади остались, но ушли на второй план.

– Кирюш, а расскажи о себе?

Мы с Леной мило щебетали в кафе.

– А что тебе интересно? – ответила вопросом на вопрос.

– Да все, – пожала плечами шатенка.

Никогда не любила изливать душу – если подумать, то из истории моей жизни можно было сделать один вывод, и он был бы верным лишь отчасти. В любом свете я выглядела как, цитирую, «зажравшаяся избалованная девочка, которой стало мало того, что она имеет». А именно: любящие родители – две штуки, заботливый мужчина, который создавал для меня райские условия, о которых другие и мечтать не смели – одна штука. Собственный автомобиль – одна штука. Идеальная жизнь без проблем и трудностей – одна штука. С того и начала.

– Еще учась в школе, познакомилась с обалденным мужчиной. Жила с ним в течение четырех лет во время учебы в универе, бед не знала. Не работала, сидела дома, наслаждалась жизнью. Потом зажралась, заскучала. Надоела безбедная и беззаботная жизнь, поэтому бросила его. Год крутила хвосты лошадям, а сейчас решила–таки занять себя настоящим делом, – серьезным голосом выдала я и отпила сок.

Судя по расширенным глазам Лены, она немножко в шоке.

– Ты сейчас серьезно?

– Конечно, серьезно, – кивнула я.

Я ведь не слепая и не глухая – прекрасно знала, что обо мне думали люди. Не заметить было невозможно. Но пытаться переубедить кого–то, доказывая, что я не такая… а на кой ляд, спрашивается? Может и правы окружающие: с жиру я бесилась. Вот и добесилась. О чем ни капли не жалею. Жалко только, что Данилу четыре года жизни подпортила – он ведь серьезно был настроен: свадьба, дети, совместная старость. Короче, стерва я. Он ведь и так был старше меня, на целых семь лет. Если честно, я по сей день не понимала, почему он вдруг ответил взаимностью, когда я, семнадцатилетняя шпана, вдруг стала строить ему глазки.

– Притормози. И давай по порядку, – тряхнула головой Лена.

– По порядку некогда. Скажу так: из меня хотели сделать идеальную жену. Пока я была не испорчена благами цивилизации. Но, как видишь, не вышло. Не идеальная я, Ленка. Стерва, – хихикнула.

Допила одним глотком сок и встала.

– Ну, я побежала. Обед закончен. Если хочешь, поговорим на выходных. Ты вечером меня дождись, договоримся.

И, не дожидаясь ответа, рванула обратно в офис.

Чуйка не подвела. Воронцов уже вернулся и перебирал папки в приемной.

– Пообедали? – не успела я переступить порог приемной, улыбнулся начальник.

Я так и застыла, хлопая глазами не хуже куклы. Почему–то в голове сидел стереотип – Воронцов – строгий, жестокий работодатель, которому и дела нет до сотрудников. Спасибо желтым газетенкам. Еще утром я была о нем именно такого мнения. Но то, с каким искренним интересом и переживаниями, он произнес простую, казалось бы, фразу привело к странному результату – лед тронулся. Взглянула на начальника совершенно другими глазами. Мужчина, очень привлекательный мужчина. Внутренний голос ядовито каркнул: «А раньше не замечала как будто?». А ведь и правда. Не замечала. Даже рано утром, когда он вдруг решил помочь охладить отбитый нос, я не рассматривала его именно в таком ключе.

Хм… Лена заикалась о том, что ему ближе к тридцати. Опасный возраст. Один раз я уже обожглась, раскрывшись мужчине старше себя. Но этот вроде не такой…вряд ли стремится к семье и дому.

Да и точно ли Воронцов на встрече был? Глаза сверкают серыми агатами, на губах блуждает довольная, даже самодовольная, я бы сказала, улыбка. Стоит расслабленно, что даже сомнения не остается – этот человек всегда будет чувствовать себя в своей тарелке. Несколько верхних пуговиц на белоснежной рубашке расстегнуты, открывая вид на скульптурную благородную шею. М–да, оценивать мужчину, как племенного жеребца, – по шее, – это нормально?

Похоже Воронцов заметил мой взгляд, который из удивленного перерос в изучающий. Едва сдержалась, чтобы не облизнуть нижнюю губу – ну да, вполне ничего. Я бы даже сказала…

– Ржевская? – начальник нахмурился, захлопнул папку. – С вами все в порядке?

– Все хорошо, Кирилл Романович, – отгоняя нахлынувшие мысли, постаралась ответить громко. Но все равно голос прозвучал едва слышимым шепотом.

– Тогда подойдите ко мне. Обсудим составленное вами расписание.

Подойти? К вам? Сейчас? А может не надо? А то что–то мне нехорошо… И все–таки медленно, шажок за шажочком, приближалась к шефу. Вернув папку на полку, он подошел к компьютеру со стороны моего стула.

– Сядьте, Кира. Мне не нравится ваша бледность.