Королевская кровь. Стальные небеса

Вей открыл пасть от восхищения, вцепился когтями в исчезающий асфальт – но его мягко толкнуло в грудь и выбросило на склон холма перед обителью Триединого в Тафии.

– …Слепец великий, равный богам, – шептала на языке Песков маленькая провидица, зависшая над землей. Темноволосая, с ввалившимися щеками и пересохшими губами. – Семя убитого знак тебе даст…

– Не удалось, послушник Вей? – раздался голос настоятеля. – Девочка сгорает на глазах.

Отец Оджи стоял на том же месте – обеспокоенный, седовласый. Чуть поодаль на носилках уносили к обители охранников, видны были уходящие зеваки. Времени, похоже, прошло совсем немного.

– Глубже ушла, – коротко объяснил Вей Ши. – Сейчас попробую закрыться от погружения и закончить вывод.

Он выдохнул, мысленно опуская барьер между собой и провидицей, и снова вжал подушечку большого пальца в центр ее лба, покрутил, потянулся второй рукой к ее затылку. Тело девочки заметно расслабилось – верный знак, что сейчас очнется.

– Старый тигр, белые кости, слава тебе в смерти и посмертии, – запела-заговорила на йеллоувиньском юная тамиянь, глядя на него незрячими глазами с дрожащими зрачками. – Враг ли тебя сокрушит, ты ли его сокрушишь, смерти врата откроешь, смертью оплатишь…

«…один уйдешь, в грязь падешь», – закончил за нее мысленно Вей Ши и, вместо того чтобы вывести ее, снял барьер.

Девочка Юноти стояла в гуще боя, зажмурившись и закрыв лицо руками. Вокруг нее в грязи, в которую превратилось заливаемое дождем поле, йеллоувиньские солдаты врукопашную сражались со странными бойцами, полностью закованными в черную броню. Слышались выстрелы, грохот артиллерийских орудий, где-то поблизости визжали инсектоиды, но видимость из-за плотного дождя и ментального тумана была очень плохой. Силуэты людей то и дело смазывались, подергивались, будто вот-вот девчонка должна была провалиться в новое видение.

Вей бросился к ней – бойцы, сквозь которых он пробегал, расплывались сероватым маревом, – и тут за спиной его раздался гулкий и протяжный звук горна. Наследник обернулся.

Пространство за ним опустело, только ливень шумно бил по вязкой и блестящей черной грязи. Сражающиеся расступались, повинуясь неведомой силе, а на освободившееся поле ступил с одной стороны огромный, сияющий золотистой дымкой тигр, а с другой – инсектоид, которым управлял страшный старик в доспехах.

Наступила оглушающая тишина. Маленькая провидица позади Вея жалобно позвала его, но он не повернулся. Старик-иномирянин что-то насмешливо и гулко крикнул на рудложском, – Вей так ошарашен был, что не сразу расслышал:

– Хорошая шкура мне на трон!

Тигр высокомерно рыкнул, поднимаясь на задние лапы, – и встал уже великим императором Йеллоувиня, невозмутимым Хань Ши, кутающим тонкие руки в широкие рукава шелкового золотого халата. На него с двух сторон толпой бросились те самые странные бойцы в черных доспехах, но император повел дланью – и они на бегу стали падать на землю, корчась и хватаясь за головы.

У Вея шумело в ушах. Он, забыв о девчонке, наблюдал, ощущал ментальное сражение чудовищной силы, от которого по жидкой грязи шли круги, как от брошенных в озеро камней. Старик в доспехах оказался менталистом не меньшей мощи, чем дед.

Пространство перед Веем внезапно подернулось зыбью, смазалось.

– Нет, нет! – умоляюще крикнул он.

Снова проявилось – двое противников молча смотрели друг на друга, вытянув руки ладонями вперед, у обоих из носов, ртов и ушей текла кровь. Они были бледны, белки глаз оказались красными, в полопавшихся сосудах. Стояла тишина – словно весь мир замер, наблюдая за сражением.

– Вей!!! – испуганно позвала юная провидица.

Пространство снова дернулось – дед лежал ничком под ливнем, раскинув руки, и золото шелковых одежд сияло на жирной грязи, и красная кровь, смешанная с дождевой водой, текла по белому лицу и седым волосам. Что-то прошипел едва держащийся на ногах старик в доспехах – и к павшему императору по полю, как страшные насекомые, поползли безмолвные черные бойцы.

– Вей Ши!

Он развернулся. Девчонка таяла, накатывал на нее со всех сторон ментальный туман – и не успел он сделать и шага к ней, как его снова выбросило на склон к обители Триединого.

Каролина больше не висела в воздухе – она лежала на траве и молчала, расслабленная, с безвольно раскинутыми руками. Глаза ее были закрыты, дыхание – тяжелым, лоб покрылся испариной. Вей, не теряя времени, снова принялся прожимать ей ментальные точки, блокировать каналы восприятия стихии Разума, но ничего не выходило. Слишком глубоко ушла.

И он был в этом тоже виноват – ведь если бы не пошел за ней во второй раз, чтобы узнать судьбу деда, мог бы вытащить.

– Горит, – проговорил настоятель тревожно. – Слишком много сил потратила. Я влил в нее столько виты, сколько смогла взять ее аура, послушник Вей, но если не вывести ее из транса, она проживет максимум трое суток.

– Меньше, – тихо поправил его наследник. – Тамиянь при глубоком погружении сгорают до захода солнца. – Он глубоко вздохнул и признал: – У меня не выходит… я могу только замедлить ее погружение, а не остановить его. Если блокировать точки, она продержится дольше, но это не спасет. И я знаю, кто может помочь… Правда, они оба далеко. В Пьентане.

– Разве кто-то успеет в Пьентан до захода солнца? – с сомнением поинтересовался настоятель.

– Да, – сказал Вей Ши и посмотрел в сторону – туда, где на одном из холмов поднимались среди цветущих садов купола дворца Владыки.

* * *

Владыка Четерии по-прежнему пребывал в превосходном настроении: сначала его одарила важнейшим предсказанием младшая Рудлог, затем порадовал наказанный ученик, не только не растерявший навыки за время послушничества, но даже прибавивший в скорости и чувстве ритма. И дела все решались на диво быстро, и новости о торговцах, желающих работать в Тафии, радовали, и обед был превосходным. Да и день, который обещал быть жарким, вдруг подарил легкие облака и ветерок, проникающий в помещения и остужающий тела. Сейчас он как раз освежал разгоряченных любовников – с полчаса назад Светлана, забавная и безумно женственная в ярко-синем платье с цветочным орнаментом, какие носили женщины Песков, заглянула к Чету в кабинет и замялась, едва заметно краснея и покусывая губу.

– Не говори ни слова, женщина, – обрадованно приказал он, отрываясь от опостылевших бумаг и поднимаясь ей навстречу.

Она и не сказала, только засмеялась – и после Чет, откинувшись на спинку софы и расслабленно придерживая за бедра супругу, которая тяжело дышала ему в плечо, усмехнулся и подумал: наверняка что-то случится, потому что не может быть все так хорошо и мирно.

И верно: пока он одевался, а обнаженная и довольная Света жадно пила воду из кувшина, радуя супружеский глаз, раздался шум драконьих крыльев. Кто-то из соплеменников опускался во внутренний двор у фонтана. Четери, проходя к окну, мимоходом погладил Светлану по влажной спине и потяжелевшим ягодицам, довольно хохотнул, да так и выглянул наружу, улыбаясь.

И тут же посерьезнел.

– Что там? – тревожно позвала жена, чутко уловившая смену его настроения.

– Нужна моя помощь, – коротко отозвался Чет. – Света, оденешься, прикажи разыскать Святослава Федоровича. Что-то неладное с его дочерью.

Он привычно выпрыгнул со второго этажа во внутренний двор, и Света, завязав под грудью тонкий пояс платья, тоже подошла к окну и выглянула из него.

Чет уже подходил к огромному белоснежному дракону, с крыла которого упрямый и высокомерный ученик Вей Ши с растерянным лицом спускал на руках Каролину Рудлог, которая то ли была без сознания, то ли спала. Светлана пригляделась и, обеспокоенно хмурясь, поспешила к выходу, чтобы дать нужные указания.

Ученик вид имел одновременно упрямый и виноватый, но принцессу на руках держал крепко и появление учителя встретил не дрогнув. Положил свою ношу на скамью, с достоинством поклонился.

Аура младшей Рудлог пульсировала лотосообразным сплетением Огня и Разума, а сияющий фиолетово-желтым цветок самого Вей Ши был раскрыт и крепок – Четери отметил это с удовлетворением. Юный тигр вступал на путь зрелости.

– Мастер, – ученик расправил плечи, и лицо его снова стало спокойным, – прости, что вернулся сюда, не выполнив твое условие. Я уйду обратно, но прежде нужно отнести эту девочку в Пьентан. К моему деду, – добавил он тише, оглянувшись на дракона, который принес их сюда. Тот приглушенно вопросительно рыкнул.

– Благодарю, Вери́, – отозвался Владыка, – я позабочусь о моей гостье, а юный Ши расскажет мне все. Можешь лететь.

– Спасибо за помощь, благородный Вери, – твердо и слегка высокомерно вторил ему Вей Ши. – Я забыл попросить настоятеля Оджи отправить кого-то вместо меня навестить феби Амфата. Прошу, – это он выдавил с трудом, – передай настоятелю мою просьбу.

Дракон качнул огромной башкой и, хлопнув крыльями, поднялся в небеса.

Чет, все это время державший над Каролиной руки, нахмурился.

– Что с ней? – спросил он недоуменно. – Ее вита сгорает, как при непосильном колдовстве, но она не колдует сейчас.

– Мастер, ты – и не понимаешь? – Вей Ши взглянул на него с таким недоверчивым изумлением, что дракон усмехнулся.

– Мои знания ничтожны по сравнению с тем, чего я не знаю, юный Вей. Я вижу усиление стихии Разума в ее ауре, но не знаю, в чем причина этого состояния. Пока мы ждем отца моей гостьи, расскажи мне, что это значит. Несколько минут у нас есть. Я же, прежде чем лететь, добавлю ей виты, чтобы не допустить истощения.

Четери, положив руку на солнечное сплетение девочки, дрожащей и горячей, как камень в летний зной, вливал ей жизненную энергию и слушал наследника, удивленно покачивая головой, – тот по-военному кратко, что было особенно мило драконову сердцу, за пару минут рассказал все, что произошло. Ближе к концу, когда Вей нехотя признался, что услышал предсказание про своего деда и поэтому не закончил блокировку, решив посмотреть, что видит девочка, а потом уже засмотрелся на видения и не вытащил ее вовремя, раздался скрип дверей, выходящих во внутренний двор, и послышались быстрые шаги. К ним по лазурной плитке двора приближался Святослав Федорович; лицо его было бледным. За ним плавно двигалась Светлана, в руках она держала кувшин, накрытый лепешками. Чет мягко улыбнулся ей: его женщина всегда понимала, когда и кого нужно накормить. Вот и сейчас, пока отец маленькой провидицы тревожно гладил ее по голове и звал «Каролина, Каролина», Света протянула нехитрое угощение ученику.

– Это молоко и лепешки, – сказала она с заметной жалостливостью в голосе. – Бери, поешь.

– Я не голоден, – буркнул гордец.

Чет, не отнимая рук от солнечного сплетения Каролины, за происходящим наблюдал с любопытством, не вмешиваясь. Света не стала уговаривать, прижала кувшин к выпирающему животу, вздохнула, разворачиваясь, чтобы поставить на бортик фонтана. Сама тяжело села рядом.

Прямой как палка Вей задирал голову все выше, но взгляд его то и дело обращался к кувшину и лепешкам. Потом он хмуро и голодно покосился на Мастера – и Чет сжалился над глупым мальчишкой.

– У нас говорят, что не принять угощение из рук женщины в тягости – значит оскорбить Великую Мать, – сказал он с намеком и отвернулся, чтобы посмотреть состояние девочки после вливания виты. Маленькая Рудлог перестала дрожать и больше не полыхала жаром. Но Чет видел, что это ненадолго: жизненной энергии она сейчас потребляла больше, чем было у нее, и, не будь поддержки, уже бы сгорела.

– Я с благодарностью приму пищу из твоих рук, почитаемая жена Мастера, – услышал он глухой голос ученика и усмехнулся, хотя говорил тот с таким трудом, будто одновременно себе пальцы ломал.

Святослав Федорович, опустившись рядом с дочерью на колени, держал ее за руку, наблюдая за действиями Чета и не мешая ему. Когда дракон отодвинулся, с тревогой погладил ее по щеке, по голове и неуклюже, придерживая культей, прижал к себе.

– Владыка, что с ней случилось? – Он перевел взгляд на пьющего молоко Вея и сразу нахмурился.

– Он не виноват на сей раз, – мирно проговорил Четери. – Он просто принес девочку сюда.

– На самом деле я виноват, Мастер. – Вей Ши отставил кувшин и снова задрал подбородок. Но губы кривились – переживал. – Я же рассказал тебе. Я пытался прощупать ее… понять, кто она. И спровоцировал прорыв дара. А потом предпочел увидеть то, что видит она, а не вытащить ее.

Святослав Федорович внимательно и задумчиво посмотрел на него, и ученик угрюмо отвернулся.

Чет недовольно, но спокойно покачал головой.

– Я мало встречал людей, которые смогли бы отказаться узнать судьбу родного человека ради неродного. Ты к ним не относишься. Как видно, не относишься и к тем, кто может смирить любопытство и не использовать ради него способности, данные богами.

В его словах не было упрека, но Вей сжимал губы и бледнел.

– Я еще научу тебя, что владеть оружием – это значит большую часть времени держать его в ножнах, – продолжил Мастер беззлобно. – Но в том, что у девочки проснулся дар, ты по-прежнему не виноват. Он у нее уже был, и я, как и ее отец, об этом знал. Я не видел такого ранее, но понимаю, что это рано или поздно все равно произошло бы.

Каролина глубоко вздохнула, губы ее зашевелились – но она не издала ни звука.

– Благородный Святослав Федорович, – сдержанно позвал наследник, – позвольте мне помочь ей. Нужно снова блокировать ментальные точки. Иначе она опять начнет вещать и сгорит очень быстро.

– Хорошо. – Святослав аккуратно уложил дочь обратно, тяжело поднялся. – Владыка, у меня просьба к тебе. Нужно как-то сообщить об этом Нории и Ангелине.

Вей, уже склонившийся над маленькой провидицей, с удивлением покосился на ее отца, но ничего не сказал. Чет усмехнулся – наследника ждало серьезное открытие.

– Я сейчас пошлю зов Нории, – сказал он Святославу Федоровичу. – Нам нужно лететь в Йеллоувинь, там девочке помогут. Послушник Вей расскажет тебе все по пути, а Ангелина с Нории, думаю, сразу вылетят за нами.

Восьмое апреля, Истаил

Ангелина

«…Марина, к тебе в Дармоншир вылетают шесть драконов, в том числе и Энтери, брат Нории, с женой. Я знаю, что ты окажешь им надлежащий прием, и надеюсь, что они облегчат ваше положение.

Спасибо за остроумную идею общаться с помощью огнедухов. Следующими, кому я напишу письма, будут Полина и Мариан. Ты очень помогла мне, потому что без связи я была как без рук.

Пожалуйста, милая, береги себя. Никак мне не верится, что скоро ты станешь мамой, а теперь, оказывается, и двоих детей. Это удивительно, правда? Я так счастлива за тебя! Но ты же понимаешь, что теперь ответственна и за них? Мне очень тяжело думать о том, что ты в твоем положении вынуждена вкалывать иглы, и я очень бы хотела снять с тебя эту ношу. Хорошо, что осталась всего одна, это немного успокаивает мою совесть и тревогу за тебя и Полли.

Я знаю, что опять пытаюсь воспитывать тебя, прости мне это, Марина. Это от большой любви к тебе. Ты, конечно, не сможешь сидеть без дела, но вдруг теперь, когда в госпитале будет достаточно виталистов, у тебя получится больше отдыхать… И я очень хочу посмотреть на тебя в роли матери и, признаться, на Лукаса в роли отц…»

Скрипнула дверь – в кабинет зашел Нории. Ани, не дописав, поднялась; сердце кольнуло тревогой.

Они вылетели в Йеллоувинь через минуту, вслед за Четом и Святославом Федоровичем. Неотправленное письмо к Марине так и осталось лежать на столе.

Глава 4

Восьмое апреля, Йеллоувинь, Пьентан

На Туре вступал в свою силу сезон Желтого Ученого, и вотчина его Йеллоувинь цвела от северной тундры до южных тропических лесов. А столица, Пьентан, в апреле набиралась такого великолепия, что со всех стран приезжали сюда люди посмотреть на нее. Цвели яблони и вишни, горьковатой нежностью пах жасмин; ажурные мостики, соединяющие величественные серые небоскребы, оплетала покрытая белыми звездочками зеленая лоза. Деревья, окутанные дымкой, медленно роняли лепестки в каналы, окрашивая их в белый, розовый, красный и голубоватый, и по цветной глади под округлыми мостами неслышно скользили черные лодки; лодочники в широких соломенных шляпах работали веслами и перекрикивались тонкими голосами.

И в этот раз огромный город, со своими небоскребами похожий на цветущий сад камней, полон был величия, красоты и покоя. Но дыхание войны ощущалось и здесь – на улицах виднелось в десятки раз меньше людей, чем обычно в сезон Желтого.

Четери, как и прежде, восхищенно и быстро скользил меж небоскребов, уже видя вдалеке цветные полотна императорских садов. А Вей Ши крепко удерживал в руках горячую девчонку, которой несколько раз в течение пути пришлось блокировать ментальные точки. Сейчас он смотрел на Пьентан, и губы его были сжаты в тонкую линию. Потому что это был его город, место, полное родственной силы, и он ласкал взор наследника, раскрывался ему, вызывая щемление в груди и горле.

Он в начале полета кратко и не вдаваясь в лишние подробности рассказал о том, что случилось с Каролиной, ее отцу, и тот, крепко держась за красный шип драконьего гребня, то и дело косился назад: то на дочь, то на Вея.

– Понятно, – сказал Святослав Федорович сдержанно, когда Вей Ши закончил. – Но у Каролины стоит… барьер от ментального сканирования. Барьер, поставленный одним из сильнейших магов Туры. Как ты смог проникнуть сквозь него?

Вей Ши недоуменно посмотрел на девчонку и аккуратно, привычно уже, продавил ей ментальные точки, снова блокируя ее погружение.

– Я не сумел, – сказал он наконец. – Я попытался, но не сумел. – Помолчал и неохотно добавил: – Слышал только какие-то отголоски мыслей, но я слышал их и до того, как попробовал заглянуть в нее. Если этот барьер и стоял, то он был очень слабым.

– Значит, действие амулета заканчивается, – задумчиво и непонятно проговорил Святослав Федорович. – Выходит, у тебя сильные ментальные способности, молодой Ши?

Сейчас наследник не ответил, потому что вопрос на самом деле был другим: «Кто ты такой, молодой Ши?» Он же не спрашивал, кем приходится шумной и тонко чувствующей красоту девчонке Владычица Ангелина. Не спрашивал, потому что и сам догадывался, и ему было не по себе от очевидного вывода.

Отец девчонки не ждал ответа. Он снова повернулся к ним, с тревогой посмотрел на укутанную в одеяло Каролину и покачал головой.

– Кто бы ты ни был, – проговорил он твердо, – ты должен понимать, что лезть другому человеку в голову неэтично. Тем более ребенку. Даже если бы ты не спровоцировал приступ – этого делать было нельзя. Да, куда важнее то, что ты помогаешь спасти ее, и я не потребую с тебя взыскания. Но представь, что кто-то мог бы забраться в голову тебе и узнать твои тайны, даже те, которые ты никому бы не желал раскрывать.

Вей Ши не отвернулся и не опустил взгляд, и подбородок его был поднят так же высоко, но скулы и уши медленно начинали гореть от гнева и стыда. Он никогда не стал бы оправдываться и не терпел поучений ни от кого, кроме как от Мастера и деда с отцом. Но и прятаться было не в его характере.

– Я признаю свою ответственность, – сказал он высокомерно. – Я отдам благородной Каролине этот долг.

– Дело же не в долге, – укоризненно вздохнул Святослав Федорович, отступая.

Вей Ши не ответил. Остаток пути они провели в молчании.

Император Хань Ши слушал доклады военных советников, когда бесшумно отъехала в сторону тонкая дверь, а в проеме показался осанистый седовласый секретарь, почтительно опустивший голову. Докладчик замолчал.

– Говори, Ли Мян, – повелел Хань Ши мягко. – Я знаю, что у нас гости. – Он легко повел головой, прикрыв глаза. – Владыка Четерии… его ученик и цветок редчайшей красоты, которого не бывало никогда. Они двигаются сюда.

– Да, светлый император, – тихо проговорил секретарь. – Помимо Владыки и его ученика прибыли Святослав Федорович Волков – бывший принц-консорт Рудлога – и младшая принцесса дома Рудлог. Девочка без сознания, ее несет на руках ученик… – Голос стал еще тише, но лицо императора не дрогнуло. – Владыке предлагали отдых и почести, достойные его статуса, но он сказал, что ищет твоей помощи и ждать не может…

Хань Ши погладил седую бороду, изящным жестом сложил ладони в рукава розоватого шелкового халата и невозмутимо, певуче поинтересовался:

– Далеко наши гости? – Он снова прикрыл глаза и сам ответил: – Минут пятнадцать ходьбы.

– Да, господин мой. – Секретарь выпрямился: повелитель не был недоволен из-за того, что совещание прервали.

– Ты правильно сделал, что сказал мне, – так же мягко проговорил Хань Ши. – Проводите Владыку и его спутников сюда. А мы пока дослушаем доклад. Продолжайте, генерал Шен. У вас есть пятнадцать минут.

Четери взошел по ступеням изумрудного павильона с черной покатой крышей и дверями, расписанными золотыми тиграми, и остановился. По обеим сторонам крыльца уже стояла почетная стража, щелкнувшая каблуками и поднявшая клинки при приближении гостей. А у дверей в окружении других царедворцев ждал старый знакомец Владыки Винь Ло, который сопровождал его в первый прилет к Хань Ши. Сановник вид имел горделивый и приветливый, несколько раз кланялся с того момента, как гости вышли из цветущего парка, и готовился разразиться приветственной речью, держа в руках огромную чашу со свежей кровью. Но не успел.

– Ну здравствуй, – обрадованно сказал дракон, с наслаждением потянул носом воздух и без лишних слов взял подношение. – Ты меня с прошлого раза, что ли, ждешь?

Винь Ло с готовностью тонко засмеялся над этой нехитрой шуткой. Говорить с гостем, пока он шумно и жадно глотает кровь, было невежливо, и сановник легко поклонился Святославу Федоровичу, а затем, поколебавшись и гораздо ниже, – босому, одетому в затертые светлые полотняные штаны и сорочку ученику Владыки, который держал на руках черноволосую девочку.

– Господин Волков, достойный ученик Ши, – проговорил Винь Ло, и на последнем имени тон его стал очень осторожным, – приветствую вас в благословенном Пьентане. Позвольте предложить вам с дороги воды и прекрасного вина. – Он повел головой в сторону царедворцев, держащих подносы с угощением.

Ученик промолчал, а Святослав Федорович учтиво откликнулся:

– Благодарю, не нужно. Мы взяли с собой воду.

Мастер допил, отдал чашу – радужки глаз его были окрашены в вишневый.

– Хорошо, – рыкнул он.

– Счастлив услужить вам, Владыка, – торжественно запел царедворец, и быть бы наконец речи минут на двадцать, но Четери нетерпеливо махнул рукой. Глаза его постепенно возвращали привычный зеленый цвет, и голос больше не отдавал рычанием.

– Да-да, и я счастлив и все такое. Проведи нас к императору, Винь Ло. Потом мне расскажешь, как ты рад и как меня уважаешь.

Сановник с несчастным видом оглянулся на дверь, и тут она распахнулась. В дверях стоял седовласый йеллоувинец с лицом спокойным и внимательным. Он оглядел гостей, на мгновение задержав взгляд на прямом, как струна, Вей Ши.

– Мой господин ждет вас, – сказал он тихо. – Прошу.

Император сидел на коленях на циновке в пустом кабинете и осторожно касался бледными губами фарфоровой чашки с чаем. Запястья его в широких рукавах халата казались по-птичьи тонкими. Он поднял глаза на вошедших, кивнул в ответ на поклоны – да так величественно, что показалось, будто он выше всех в помещении, – и с улыбкой посмотрел на бессознательную Каролину.

– Огненная тамиянь, – проговорил он певуче. – Девочка с только что проснувшимся даром. Красный дом горазд удивлять мир… Как счастлив я, что могу лицезреть этот прелестный цветок. Положи ее сюда, ученик Мастера Вей.

– Ты поможешь ей, светлый император? – приглушенно и уважительно поинтересовался Четери, наблюдая, как Вей Ши молча кладет младшую Рудлог у колен деда.

– Конечно, – откликнулся Хань Ши, коснувшись виска Каролины.

– Сюда через несколько часов прибудут Ангелина с Нории, – добавил Четери.

– Я понимаю, – проговорил император. – Присаживайтесь. Нужно подождать.

Он прикрыл глаза – и в кабинете воцарилась тишина. Все опустились на пол. Четери умиротворенно посмотрел на правителя Йеллоувиня, перевел взгляд на Вей Ши, который, скрестив ноги, положил руки на колени ладонями вверх и тоже смежил веки. Отец Каролины рядом размеренно и ровно дышал – видать, тоже знал об особенностях Желтых и о том, что им лучше не мешать лишними эмоциями. От двух Ши шли волны покоя. Шуршал ветерок в прорезях окон, позвякивали трубочки музыки ветра, потрескивали маленькие огненные шары под потолком, бесконечно переливалась по лопастям крошечной мельницы вода в резной деревянной чаше, стоящей в углу… тишина стала такой комфортной, что Чет едва не зевнул, но сдержался и упорно стал разглядывать мельницу.