Реквием по любви

– Никс, не грусти. Я буду часто к тебе приезжать, – он продолжал грустно на меня смотреть.

Теперь мне предстояло увидеть щенка только на новогодних каникулах. Не успел поезд проехать несколько километров, а я уже скучала по нему. На этот случай, я в своем телефоне запаслась его фотографиями и я в каждый удобный момент, только и смотрела на них.

Живя и учась в столице, у меня не было особо свободного времени. Занятость учебой отвлекало меня от разлуки с Максом. Я часто открывала телефон, где мы втроём с Максом и щенком фотографировались сидя перед домом в лесу. Однажды, когда я утром проснулась и решила снова просмотреть фотографии, меня ждала неприятность, от которой мне стало тяжело дышать: сколько я не пыталась, а телефон не включался. У меня началась такая паника, что я, вскочив, быстро оделась и тут же отнесла телефон на ремонт. К счастью, телефон мой легко починили и теперь у меня снова были фотографии Макса и Никса. Я так испугалась, что могу потерять последние нити, которые меня связывали с Максом и Никсом, что теперь застраховалась и распечатала фотографии, на случай если меня телефон снова подведет.

В один день мы с Мэри пошли в кафе, куда меня водил еще летом Макс. Зайдя внутрь, все было так же, как и тогда, когда мы там сидели с Максом последний раз. Только персонал был другой и меня никто не узнал. Мы спросили насчет Макса, что хотим с ним поговорить. Нам ответили, что хозяин заведения продал его новому владельцу несколько месяцев назад и никакого Макса они не знают.

Я не очень-то поверила словам персонала и до вечера просидела напротив кафе на скамейке, в надежде, что Макс всё же может появиться. Стемнело, и Мэри устала сидеть со мной в таком холоде. Нам пришлось уйти оттуда, так как, Макса там не было, и мы зря простояли на холоде несколько часов.

Занятость учебой и друзья не могли полностью отвлечь меня от моих мыслей, которые решили меня мучить днем и ночью. Мне порой казалось, что за мной следят и иногда даже замечала, как меня тайком фотографируют. Я думала, что это мне только кажется и все это со мной происходит из-за того, что я в переживаниях по поводу исчезновения Макса.

Однажды, об этом я рассказала Мэри, с которой я делилась всем, что для меня было важно:

– Мэри, мне кажется, что за мной кто-то следит.

– Что? – Спросила меня подруга, которая в тот момент красила ногти на ногах.

– Мне кажется, что за мной следят. Я иногда замечаю, как меня даже фотографируют, – повторила я на этот раз более спокойным голосом.

Тут она разразилась таким смехом, что мне самой стало не по себе. – Что тут смешного, Мэри?! Я тут с тобой своими переживаниями делюсь, а ты смеёшься над моими словами так, что у тебя лифчик твой чуть не лопнул!

– За тобой следят?! И кто же?! – Не унималась Мэри.

– Я больше никогда тебе ничего не расскажу! – Я сделала вид, будто очень обиделась на подругу.

Тут Мэри вскочила с места и подсела ко мне. Мэри понимала, что разлука с Максом плохо влияет на меня, и она старалась не расстраивать меня. Только она не старалась разговаривать со мной мягко, в её разговоре всегда присутствовал сарказм:

– Элис, ты не агент, чтобы за тобой следили. Ты всего лишь студентка ветеринарного факультета. Кому понадобилось следить за тобой? Может кто-то из однокурсников наших хочет у тебя курсовую работу украсть?

– Я не шучу, Мэри. Это правда, – скрывая свою улыбку, ответила я Мэри.

Тут Мэри почесала голову пальцем в области виска:

– Элис, не обижайся, но если я не ошибаюсь, то медицинским термином твой страх называется – паранойя.

– Хорошо, закрыли тему. Я действительно тебе больше ничего не расскажу, – с обидой ответила я Мэри.

Действительно обидевшись на подругу, я взяла какой-то любовный роман и начала читать. Мне было обидно, что она не понимает меня и не верит моим словам, словно я выдумала, что меня кто-то фотографирует.

Мэри, заметив, что я действительно обижена, решила выяснить причину моей тревоги. Не знаю, поверила ли она моим словам или ей стало меня жалко, но она спросила:

– Элис, а когда ты заметила, что за тобой следят?

Это мне сначала так показалось, что Мэри действительно заинтересовала тема с моим таинственным фотографом. Только я заметила, как она еле сдерживает свой смех и меня снова это сильнее обидело.

– Мэри, ты можешь поверить моим словам? Я ведь не придумываю и говорю правду.

Ей снова хотелось разразиться новой волной смеха, только её от этого останавливал страх того, что она меня еще больше обидит своим недоверием.

– Ладно, Элис, я постараюсь не смеяться, – поправив свою прическу, сказала Мэри.

– Даже сегодня, когда мы возвращались домой с учебы, человек в капюшоне достал фотоаппарат и сфотографировал меня. Он находился от меня в каких-то пяти метрах. Поэтому от меня и не ускользнул этот фотограф.

– А может он кого-то другого фотографировал? Мы же не в селе, Элис. Сотни туристов приезжают в этот город, и фотографирует себе на память что-нибудь.

– Я знаю. Только я замечаю рядом с собой одного и того же фотографа. Разве это не подозрительно?

– Может, для какого нибудь журнала? – Спросила Мэри.

– Тогда бы меня поставили в известность, – недовольно ответила я.

– А может они из порно журнала и боятся того, что ты не согласишься, чтобы публиковали твои фотографии в разных сомнительных журналах?

– Мэри, он меня фотографирует в одетом виде. То есть в одежде и на улице, – иной раз я от слов подруги бывала в недоумении, – не думаю, что для таких журналов нужны девушки, окутанные в шарфах и шапках.

– Ой, да. Я не подумала, – рассмеялась она сама же над своими глупыми словами.

– Он фотографирует меня уже два месяца.

– А может маньяк? – Спросила Мэри с вытаращенными от страха глазами.

– Ну, ты и успокоила меня, Мэри, – обиженным взглядом, посмотрела я на подругу.

– Точно маньяк и нужно сообщить в полицию, – засуетилась Мэри и начала с большим усилием красить ногти.

– Никакой полиции. Я не хочу никаких разбирательств, – я тут же перебила её идею насчет вмешательства правоохранительных органов.

– А вдруг действительно тебе что-то угрожает? Он и мне может быть угрозой. А вдруг и за мной начнет слежку?!

– Мэри, не паникуй ты так.

– Как не паниковать, Элис? Я, как-никак, тоже твоя подруга. Он и меня может приметить. Я уже боюсь. Мамочки! Зачем я только приехала в столицу?! – В панике начала причитать Мэри.

– Успокойся. Мы выведем его на чистую воду, – начала успокаивать я подругу.

– Кого? Маньяка на чистую воду? Ты соображаешь, что говоришь, Элис?!

– Мэри, мы даже не знаем точно, кто он. Почему ты решила, что он маньяк?!

– Потому что навязчивость относится к маниакальному поведению, – начала мне объяснят Мэри.

– Я сама узнаю, кто он и зачем меня фотографирует каждую неделю, – начала уверять я Мэри.

– Ты что, страх потеряла?!

– А что мне остается? Не буду же я от него прятаться?

– Делай что хочешь, но я не с тобой, – махнув на меня рукой, Мэри продолжила красить ногти.

– Знаю. Ты со мной только тогда, когда тебе что-то нужно, а не тогда, когда мне нужно помочь, – я не нуждалась в поддержке подруги, но сказала колючие слова, чтобы её еще больше позлить.

Однажды после учебы, мы с Мэри решили выпить кофе, и зашли в кафе. Мы уже допивали свой кофе, как в углу возле столика я снова заметила того фотографа, который меня фотографировал тайком.

– Мэри, он здесь, – только и смогла сказать я подруге.

– Что? Кто здесь? Не говори, что тот маньяк, – у Мэри начала дрожать нижняя губа.

– Я должна узнать, кто он, – настояла я и хотела уже встать, как Мэри схватила мою руку и посадила меня обратно на место.

– Нет, Элис. Не подходи к нему. Он может быть опасным.

– Он сегодня, как никогда подошел очень близко ко мне и я должна этим воспользоваться, – продолжала настаивать я на своем, делала попытки высвободить свою руку у Мэри, которая мне её так зажала, что уже болела рука.

Только я взглядом дала понять, что я не отступлюсь от своего плана и она, наконец, высвободила мою руку.

– А мне что делать, подруга? – Дрожащим голосом спросила Мэри.

– Ничего. Ты мне ничем не поможешь. Я сама разберусь, – ответила я почему то уверенным голосом, так как не чувствовала никакого страха перед своим загадочным фотографом.

В считанные секунды, Мэри вскочила с места, и бросилась на маньяка, который возился под столом со своим фотоаппаратом, пытаясь нацелиться в нашу сторону. Я не поняла, как у Мэри хватило духу пойти на такой безумный шаг и наброситься на него. Быть может, это у неё среагировала самозащита. Только визг, который издавала подруга, когда уже бросалась на фотографа, вызвал у меня шок, и я не знала, как реагировать на внезапные и незапланированные действия со стороны Мэри.

Фотограф не успел завершить начатое дело, как Мэри через стол накинулась на него всем своим телом и придавила его.

– Элис, я его держу. Звони в полицию! – Кричала Мэри так громко, что у меня от её криков ноги сделались ватными.

Я подбежала к ним и схватила фотографа за локоть.

– Зачем вы меня фотографируете? Вы же знаете, что это не законно, и я за это могу заявить на вас в полицию?! – Я так кричала, что сама боялась своего агрессивно настроенного разговора.

Фотограф если и хотел что-то ответить, то все равно не мог произнести ни слова, так как сверху на него все это время была навалена Мэри, и молодой человек был придавлен горлом к спинке кресла. Он только и хрипел что-то, и пытался вырваться из неожиданных «объятий» незнакомой девушки, но попытки были тщетны.

Я поняла, что он с придавленным горлом не угроза, а скорее жертва, я стала сама освобождать его из рук Мэри. Мне казалось, что от нехватки кислорода, он может задохнуться. Я сама начала высвобождать незнакомца из рук подруги.

– Мэри, ты его задушишь. Отпусти его. Слезь с него! – Только и повторяла я Мэри.

– Пусть сначала признается, зачем тебя фотографировал! – Не соглашалась подруга и продолжала держаться за преступника, которого мы поймали с поличным.

Тут подбежали мужчины, которые были посетителями кафе и оттащили Мэри со стола. Фотограф, заметив, что все отвлеклись на Мэри, вскочил и выбежал из кафе.

Мы сделали попытку догнать его, но это оказалось плохой идеей. Была зима и у подруги были такие острые шпильки, что она бежала так, будто первый раз училась ходить, не то, что бегать. Мы не успели добежать даже до угла за фотографом, как он исчез в каком-то подъезде. Мы с Мэри вернулись в кафе, где остались наши вещи. Только как выяснилось, там остались не только наши вещи, но и наш загадочный фотограф забыл в спешке свой фотоаппарат.

Когда мы вечером решили посмотреть фотоаппарат, а точнее его содержимое, нас ждало разочарование: фотоаппарат был сломан, наверное, во время последней битвы между его владельцем и Мэри.

– Действительно. Это я сломала фотоаппарат, – с досадой призналась подруга, – я помню, как у меня одна нога повисла на столе, а другой ногой я опустилась на пол и под ногами на полу, я почувствовала какой-то треск.

Таким образом, мы так и не узнали, кто меня фотографировал последние несколько месяцев. После этого случая слежка за мной прекратилась, и подобного я больше не наблюдала.

Если на новогодние каникулы я могла приезжать домой и видеть Никса, то Макс по-прежнему оставался в неведении. Никс очень вырос за несколько месяцев моего отсутствия. Он всегда был рад меня видеть, и не отходил от меня, когда я находилась в доме у родителей. Родители лишний раз баловали его, чтобы он не скучал по мне и у них это неплохо получалось.

Возвращаясь в город, мне снова становилось досадно. Чувства, которые когда-то проснулись у меня к Максу, не давали мне спокойно жить, хоть и прошло уже три года.

Чтобы не хвастаться собой, я только скажу, что выиграла конкурс красоты среди студентов института. У меня было очень много поклонников, но мне ни с кем не хотелось общаться. Я сразу же отказывалась от их ухаживаний и таким образом старалась жить размеренной жизнью.

Только в числе моих ухажёров был один парень, который оказался очень настырным. Он никак не мог понять и принять тот факт, что мне его ухаживания не нужны и продолжал присылать мне цветы и конфеты. Он продолжал приносить букеты цветов мне через каждые несколько дней. Конфеты, купленные Димой, некуда было ставить, так как мы с Мэри сами не ели столько сладкого, боясь за свои фигуры. Поэтому, я их отправляла бездомному Никите, который жил недалеко от нашего дома. Он часто голодал, тратя свои деньги заработанные попрошайничеством, на алкоголь.

Дима учился с нами на одном курсе с Мэри. В первый же день знакомства на учебе, я ему сразу же понравилась, и с того дня он не переставал за мной ухаживать. Парнем он был неплохим, но я не могла смотреть на него не иначе, как на друга. В нем были все хорошие качества человека. Он был добрым и отзывчивым парнем. Мэри часто меня упрекала в том, что я не обращаю внимания на такого хорошего парня, как Дима.

– Сколько ты так будешь избегать ухаживания Димы? – Спрашивала меня подруга каждый раз, когда я его просила по телефону больше меня не беспокоить и не звонить мне.

– Мэри, ни один из ухажеров мне не нравится, и я не могу себя побороть, – отвечала я каждый раз.

– Ну конечно! Как они тебе могут нравиться, если ты близко к себе никого не подпускаешь. Ты не только им, но и себе не позволяешь привыкнуть к кому-либо, – говорила мне Мэри с укором.

Мэри была права, так как мне даже было неприятно получать прекрасные букеты цветов от поклонников. Я на них смотрела, как на колючки, которые мне кололи сердце. Мне сразу же вспоминались цветы, которые мне приносил Макс. Хоть это было единожды, но мне они были дороже миллионов цветов в мире. Как же мне хотелось вернуться обратно в прошлое и подержать цветы Макса хоть на несколько минут. Я терзала себя тем, что не смогла сохранить его цветы.

– Я должна была сделать из них гербарий, Мэри, – говорила я подруге, глядя на нежеланные букеты своих ухажеров.

– Элис, это было всего один раз. Он принес тебе всего один букет и спустя несколько лет ты его вспоминаешь? Посмотри, эти цветы ничем не хуже остальных, – начала меня упрекать подруга в том, что я не рада цветам.

– Мэри, я бы и свою жизнь отдала, лишь бы вернуться назад и вдохнуть аромат тех цветов.

Никто не мог понять мои душевные переживания и то, как я скучала по нему. Даже Мэри, которая знала меня с детства и с которой я делилась всеми своими переживаниями, представления не имела, как мне было тяжело без него. Все мои мысли были заняты только им, и когда я делилась своим чувствами с подругой, она делала круглые глаза и спрашивала:

– Элис, ты действительно до сих пор так его любишь?

– Мэри, я его люблю безумно. Я и живу мыслями о нем.

Подруга не понимала, каково это так любить, чтобы жить мыслями о ком-то. А я не понимала и не знала другую жизнь, где можно было жить без мыслей о Максе.

Дима не давал мне и шагу пройти. В какой-то степени у него даже иногда получалось меня развеселить. Он всегда вел себя очень смешно и рассказывал всякие анекдоты. Дима всячески пытался добиться моего внимания. Он был высокого роста и худощав. Очки и редкие прыщи на лбу, делали его каким-то особенным. Несмотря на его недостатки, он был очень приятным человеком, и мне было приятно в его обществе. Он звонил после занятий и приглашал прогуляться с ним вместе с подругой, зная, что одна я с ним не пойду. Мы часто гуляли с ним, и нам было очень весело. Во время каждой прогулки он приглашал нас с подругой в кафе, где мы пили ароматный кофе.

Однажды, Мэри решила оставить нас наедине с Димой и под предлогом того, что ей нужно к стоматологу, ушла, как только выпила свой чай с кусочком лимонного торта. Мы же с Димой продолжали сидеть в кафе, так как для прогулки по улице было не подходящее время из-за холодной погоды. Он сидел напротив меня и время от времени поглядывал на меня влюбленными глазами. Я понимала, что он хочет что-то сказать, но не решается. Наконец-то сделав глубокий вздох, он начал:

– Элис, я слышал, у тебя была несчастная любовь, и ты все еще продолжаешь страдать.

– Это Мэри тебе сказала?

– Да, Мэри. Я знаю, что ты продолжаешь страдать, Элис, – снова повторил он.

– Мне бы не хотелось об этом говорить, – я тут же дала ему понять, что мне не хочется свои страдания с ним обсуждать.

– Элис, ты же знаешь, что прошлым нельзя жить. Тебе нужно отвлечься.

– Дима, мне ли не знать, что жить воспоминаниями очень сложно, и они причиняют боль. Только помимо причинения боли, они еще и спасают. Я не могу забыть прошлое.

– То есть не хочешь забыть, – понимающе кивнул Дима.

– Не то, что не хочу забыть…

– Но ты говорила, что помимо причинения боли, воспоминания еще и спасают. Элис, ты в своих воспоминаниях ищешь спасение. Только это ложное спасение. Нельзя в прошлом найти утешение, если отказываться от настоящего и будущего.

– Я пока не умею жить иначе.

– Хочешь, я тебе помогу?

– Как?

– А как ты хочешь?

– А хочу ли я?

Главный вопрос, Элис. Ты не хочешь забывать прошлое и продолжаешь оставлять зарытыми двери для будущего.

– Дима, давай будем друзьями. Я же честно призналась тебе в том, что не готова менять свою жизнь. Я не хочу ни тебя, ни себя вводить в заблуждение и обещать что-либо. Я в прошлом, Дима. Я там живу. Я там застряла. Знаю, это неправильно. Только я не спрашиваю, правильно это или нет. Мне комфортно быть там. Мысленно находиться в прошлом, и я не собираюсь впускать в свою жизнь человека, которому, как мне кажется, пока нет места моем в сердце. Что будет в будущем и как все сложится, за это я ручаться не могу, но пока мне бы не хотелось каких-либо изменений.

– Элис, скажу, что мне слышать это от тебя.

– Мне кажется, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Я не хочу тебя обманывать, поэтому и сказала тебе все прямо.

– Как ты легко это говоришь, при этом отстраняясь от меня.

– Дима, я выложила все с легкостью, так как не считала нужным давать тебе ложные надежды, зная свое состояние изнутри.

– Элис, я поражен. Мне тяжело это слышать то, как ты мне вместо любви предлагаешь дружбу, но и то приятно. Будем друзьями. Только, Элис, если будет какая-то возможность расположить тебя к себе, я это сделаю.

– Приятно, что ты меня понял, и не обижаешься, что отвергла тебя, как мужчину. Поверь, ты замечательный, но моя любовь к другому человеку так сильна, что никого не впускаю в свое сердце.

– Элис, а что представляет из себя тот человек, что ты так полюбила его? Можешь мне рассказать про того, кто так расположил тебя к себе? Ведь в наше время редко встречается такая долговечная любовь.

Я рассказала про Макса все, что могла за короткое время, сидя за столиком в кафе. За это время, Дима успел заказать несколько раз чай, с интересом слушая меня.

– Я не думал, что вообще бывает такого рода любовь, Элис, – пристально глядя на меня, выронил Дима слова удивления.

– Бывает. Я сама этому свидетель, – ответила я.

– Ты предъявила ему свое недовольство.

– Да, я тогда не знала, что уже влюбилась из-за того, что он не позвонил тебе? – Спросил он. Я выказала свое недовольство ему насчет того, что не обращает на меня внимание.

Дима спросил:

– А он что?

– А он посмеялся надо мной и спросил, действительно ли я так хотела, чтобы он мне позвонил. Я и ответила, что да.

– И что тогда? – Диму разрывало на части от любопытства.

– А он меня обнял и сказал, что я настолько маленькая девочка, что не умею даже толком говорить о своих чувствах.

– Прости, Элис. Я не думал, что у тебя настолько сильные чувства к твоей прошлой любви.

После этого разговора, Дима переменился ко мне и больше не присылал столько цветов и конфет. Он понял, что подарками не заставить забыть такую любовь, которую я испытывала к Максу. Теперь он больше был для меня другом, чем ухажером. Только предупредил одним условием, которое меня рассмешило очень.

– Элис, я согласен отойти на такое расстояние, чтобы не надоедать тебе своими признаниями в любви. Только обещай, что когда ты будешь готова к новым отношениям, ты не предпочтешь другого человека, а вспомнишь обо мне. А пока я буду тебе приятелем и будем общаться, как обычные друзья.

Я пообещала, что если в будущем я поменяю отношение к нему, я сразу же поставлю его в известность. Дима же очень надеялся, что в один прекрасный день, я все же обращу на него внимание.

Только этот день не наступал и его это очень огорчало. Он все же продолжал приглашать нас с Мэри в кафе и рестораны. Мы с подругой соглашались, если появлялось свободное от учебы время. Несмотря на то, что Дима носил очки, и на его лице нельзя было сосчитать прыщи, что не очень-то любят девчонки, он все же был привлекательным парнем. В нашем курсе он нравился многим девчонкам и когда они узнавали, что ему нравлюсь я, они удивлялись тому, что я отвергла такого обаятельного парня, как он.

Действительно он был одним из тех парней, которые внешне ничего из себя особо не представляют, но каким-то магнитом притягивают к себе всех девушек.

Я не могла и не хотела объяснять каждому, почему я не смотрю ни на кого, потому что не каждый мог меня понять, если и Мэри, которая знала меня лучше всех, не до конца могла это сделать.

Поэтому когда я проходила по коридору на учебе, все девчонки странно смотрели мне вслед и начинали обсуждать.

– Почему они так странно на меня смотрят? – Спросила я как-то Мэри.

– Они удивляются тому, что ты отвергла ухаживания Димы.

Иной раз меня удивляло, как парни и девушки забывали свою любовь и влюблялись снова. Я не относилась к их числу и в какой-то степени даже завидовала им, так как любовь к Максу очень портила мне жизнь, хоть и являлась для меня светом для моего сердца.

Если подруги при первом же удобном случае шли в рестораны и развлекались, то я, наоборот: сидела у себя в комнате и грустила. Мне самой со временем хотелось выйти из этого состояния и больше не жить прошлым, но воспоминания не давали этого сделать. Вспоминала, как мы с Максом проводили время в лесу. Как мы с ним собирали грибы и сидели на свалившихся деревьях с ним в обнимку часами. Никс же, не отводя от нас взгляда, сидел все время рядом или бегал по близости в поисках мышей. Я словно жила воспоминаниями, которые и давали мне надежду на то, что наступит время, и я снова встречусь с Максом.

7 глава

Так прошли годы моей учебы в городе, и теперь я стала ветеринаром. Пришло время получать диплом, и это событие нужно было обязательно отметить. Все девчонки были целыми днями заняты тем, чтобы купить красивое платье и туфли, чтобы выглядеть достойно на таком важном для всех празднике. Меня же все эти вопросы и хлопоты, связанные с празднованием дипломов нисколько не волновали. Мне все время вспоминался Макс, с которым мы обсуждали то, как я стану ветеринаром и буду лечить животных. Поэтому без него мне не хотелось что-либо отмечать. Я не следовала примеру своих однокурсниц и не бегала по магазинам в поисках наряда. Мэри же так была поглощена приготовлениям к получению диплома, что её редко можно было увидеть дома. Поэтому у меня было много времени в одиночестве сидеть, и часами рассматривать фотографии Макса, где мы в лесу или на озере. Фотографий было большое количество. Поэтому я сидела и рассматривала их с таким удовольствием, словно возвращалась в прошлое. Я очень любила проводить время над фотографиями, откуда на меня смотрел Макс своими добрыми глазами.

Мы с курсом праздновали получение дипломов в самом шикарном ресторане города. Я, как всегда, отказалась идти туда, но тут Мэри так стала меня ругать, что я тут же согласилась, лишь бы она перестала на меня орать.

Она пригрозила мне, что если я не пойду с группой в ресторан, она перестанет со мной дружить, и, следовательно, больше не будет со мной разговаривать. Я не могла допустить, чтобы подруга, которая с детства была для меня как сестра, из-за такого случая на меня обижалась.

После долгих споров ходить ли в ресторан или нет, все же пришли к тому, что я все же пойду. Я купила длинное черное платье и туфли на высоком каблуке. Волосы мне в салоне уложили так красиво, что я была похожа на куклу с моими светлыми волосами.

Мы приехали в самый красивый ресторан, который был в столице. Нам подавали шампанское, я не пила. Только на этот раз мне не удалось остаться трезвой, так как Мэри настояла, чтобы выпив, я немножко расслабилась. Я, послушавшись Мэри, тоже решила побаловаться несколькими бокалами шампанского и через час градусы в моей голове дали о себе знать. Все кругом танцевали и веселились. Я, как бревно стояла и только и делала, что наблюдала за танцами других. Мэри меня покинула ради какого-то красавца и крутилась с ним в страстном танце. Я же стояла, и крутила бедрами на месте, держа в руках бокал шампанского.