Эра Водолея, или Как жить летая

– Человек он очень интересный, – подытожила она свой рассказ,– но ничего серьезного тут не получится. Он старше меня на двадцать четыре года.

– Ну разница в возрасте не помеха, был бы человек хороший, – сказала Елена, когда подруга замолчала и грустно посмотрела на нее. – Мой отец был старше мамы на двадцать лет, а прожили, как говорится, душа в душу. Отец – коренной москвич, привез маму из провинции, из Казани, настоял на том, чтобы она пошла учиться на театроведа. Сам-то он был актером, часто брал меня с собой на репетиции. Вся моя юность прошла в театре – за кулисами или в зале. Ах, какое было прекрасное время! И папа был жив, – вздохнула Елена. – Они с мамой много говорили о театральных постановках, к нам часто приходили актеры – друзья отца. Было шумно и весело. Все было пропитано атмосферой театра, поэтому после школы у меня не было сомнений, куда идти – только в театральный. Там и встретила Виктора, – грустно заключила она.

– Никак не забудешь его?

– Первая любовь! – вздохнула Елена.

– Он тебя бросил одну с ребенком, да еще в такое трудное время! – напирала на подругу Вера. – А ты еще вздыхаешь по нему. Сколько раз тебе говорила, выбрось его из головы. Такое не прощают.

– А я ему все простила. Сначала злилась, а потом поняла, что женщина психологически сильнее мужчины, и простила его.

Вскоре испекся пирог. Подруги пили чай и за разговором не заметили, как пролетело время.

– Ой, уже одиннадцать, – вдруг спохватилась Елена. – Пошла я. Меня Максимка, наверное, заждался.

– На, передай ему.

Вера протянула половину пирога Елене.

– Да куда столько? – запротестовала та.

– Бери, бери, мальчику калории нужны. Студенты всегда голодные.

Вера чмокнула Елену в щечку и проводила до двери. Помыв посуду, она приняла душ и легла на диван, открыв томик Цвейга. Но ей не читалось. Ленка занимала ее мысли.

Когда Вера переехала в этот дом, Елена жила с мужем Виктором в квартире напротив и была беременна. Казалось, не было пары счастливей их. Они только что окончили театральный институт. Как семейная пара, оба получили распределение в драматический театр имени Гоголя. Они были молоды, полны творческих планов и не обременены бытовыми проблемами. Родители Виктора уступили им двухкомнатную квартиру, а сами переехали к бабушке. Жить отдельно – это ли не мечта каждой молодой пары. Они самозабвенно играли в театре. Виктор был очень талантлив, и его уже заметили критики.

До последних дней беременности Елена приходила на каждый спектакль с участием мужа. Он украдкой смотрел на нее со сцены, и это окрыляло его. «На меня смотрит самая лучшая женщина на свете, – думал он, – и у нас будет ребенок. Это будет сын, – был он уверен, – он будет, как его родители, служить искусству, которое призвано делать людей лучше, облагораживать их души и мысли».

В конце лета родился Максимка. Был погожий августовский день. В восемь сорок пять утра на свет появился новый человечек и сразу закричал, оповещая об этом весь мир. «Три килограмма семьсот граммов, пятьдесят три сантиметра», – с гордостью говорила потом Елена. Счастью молодого отца не было границ. Он каждый день приходил в роддом, приносил букет из пяти роз, каждый раз другого цвета, задарил медперсонал конфетами и шоколадом. Дома пригласил друзей-актеров, и они гуляли так, как умеют гулять только актеры, – шумно, весело, бесшабашно.

За день до выписки жены из роддома Виктор вычистил всю квартиру, накупил цветов, расставил их в красивые вазы. «Мой сын должен жить в красоте», – говорил он себе.

Но их семейное счастье длилось недолго. По стране уже шагала перестройка. Люди были озабочены самыми что ни на есть земными заботами: как заработать на жизнь себе и детям? Театры опустели, актеры бедствовали – каждый зарабатывал, чем мог. Кто пел или играл в переходах, кто ушел в торговлю. А Виктор не мог приспособиться к новой жизни. Он перестал бриться, отпустил бороду. Он совсем пал духом – только лежал на диване и читал книги. Перечитал уже в который раз всего Пушкина, потом Чехова, Толстого, одного и другого, потом Лескова, Мамина-Сибиряка.

А когда Максимке исполнилось два года, Виктор ушел из дома. Лежал, лежал, а потом неожиданно встал и, пока Елена была на кухне, ушел. Больше его никто не видел. Но через год каждый месяц стали приходить денежные переводы без обратного адреса. Штамп был Костромской области. Его предки были оттуда. Видно, там он нашел не только себя, но и заработок.

Так пятнадцать лет Елена жила одна с сыном, воспитывала его, работала в театре и пыталась периодически устроить личную жизнь.

«Несчастная женщина, как и я, – грустно подумала Вера. – Да и чему удивляться, ведь Ленка тоже по гороскопу Водолей». У Елены день рождения был четырнадцатого февраля, а у Веры – двенадцатого, с той лишь разницей, что Вера была старше на два года.

Родившись в День святого Валентина – День влюбленных, Елена сама была воплощением всех влюбленных, любвеобильна, всегда была готова прийти на помощь любому. И многие этим пользовались. Звонили, просили денег, а потом подолгу не отдавали. Вера ругала ее за это. Та клялась, что больше никому не даст, а потом все равно давала. Она крутилась как могла: шила, вязала, стряпала, консервировала и всегда у нее был порядок. «Когда она все успевает? Работа, ребенок», – удивлялась Вера. Но Ленка, как перпетуум мобиле, все время что-то делала, не позволяя себе раскисать в трудные минуты. А таких в ее жизни было хоть отбавляй.

Когда Виктор ушел, Елена стала просить Веру посидеть с сыном, если у нее были вечерние спектакли или очередное свидание. И Вера охотно соглашалась. У нее не было детей. После того трагического случая, когда у нее на глазах погиб любимый муж, она, спортсменка, не могла выносить ребенка. Она долго лечилась от нервного срыва, но увы… Позже, выйдя замуж, она четырежды беременела, и всякий раз в пять месяцев у плода останавливалось сердце. Дети не хотели жить в ее вполне здоровом теле. Она думала, что свихнется. И в последний раз она действительно чуть не сошла с ума. Когда вновь у плода остановилось сердце, гинеколог-мужчина отправил ее в больницу, а Вера не соглашалась.

– Не трогайте его. Он спит, – говорила она врачу, поглаживая живот. – Он поспит и проснется.

– Вы с ума сошли, – увещевал ее врач. – Это опасно для вашей жизни. Вы можете умереть. Нужен срочный аборт.

Но Вера не соглашалась.

И после этого она дала зарок больше не беременеть. Может, и с мужчинами у нее не складывалось потому, что не могла родить. Они уходили от нее, и Вера их понимала и не удерживала, и расставались они по-хорошему. Первый муж оставил ей однокомнатную квартиру, а второй – недостроенный дом на окраине Москвы. Он начал его строить в самом начале перестройки, когда, попав в первые ряды удачливых предпринимателей, хорошо заработал. Это был старый поселок в некогда подмосковном местечке в излучине Москвы-реки: дома в нем строили пленные немцы сразу после войны. Теперь Москва вплотную обступила этот маленький пятачок земли, но не тронула его, не снесла, так как кругом еще было полно свободного места. Вера потихоньку обустроила дом и переезжала туда на лето.

Одно время она страстно желала удочерить девочку, даже два года обивала пороги детских домов и уже выбрала себе двухлетнюю Оксану. Но не сложилось. Она не смогла преодолеть бюрократические препоны и, намучившись и наплакавшись, успокоилась, отступила от своей идеи.

Потому она взяла на себя с радостью часть материнских забот подруги и хозяйничала у нее. Она кормила Максимку, играла с ним, стирала его грязные колготки, вечно дырявые на коленках, штопала их, а потом вечером укладывала его спать. Она любила брать мальчика на руки, прижимать к груди теплое детское тельце и ходить с ним по комнате, напевая песенку или рассказывая сказку, стоя у окна. С двенадцатого этажа хорошо был виден засыпающий город; она любила смотреть, как гасли один за другим огоньки в окнах, как неожиданно появлялись новые. Лена ругала Веру за такие укачивания, так как ребенок требовал и от нее такого же, но та ничего не могла с собой поделать.

Максимка заговорил поздно. И первым его словом было «мама», вторым – «Вера». Позже он соединил эти два слова и звал ее «мама Вера», а Елену – «мама Лена». Так он и рос. С двумя мамами: «мамой Леной» и «мамой Верой». И непонятно, кого он любил больше. Обделенный отцовской любовью, он был богат материнской.

В пять лет Максимка, посмотрев какой-то мультфильм, спросил Веру:

– Мама Вера, а кто такие динозавры?

– Ну об этом мы поговорим с тобой завтра, а сейчас тебе пора спать. Давай иди в ванную, чисти зубы.

Максимка послушно шел в ванную, доставал маленькую щетку и по-деловому долго и тщательно чистил маленькие зубки, не забывая при этом закрыть тюбик с пастой.

На следующий день Вера обежала книжные магазины, скупив все книги про динозавров. И, как исполнительный студент, села изучать литературу. Вечером она сидела с Максимкой на диванчике и рассказывала ему, какие это были большие и удивительные животные. Ребенок слушал, открыв рот.

Потом Вера купила где-то маленьких игрушечных динозавриков, и они устраивали целые представления из жизни доисторических животных.

– Какая у нас сегодня будет эра? – улыбаясь, спрашивала она ребенка.

– Мезозойская, – серьезно отвечал Максимка.

– А какие там были животные?

И пятилетний ребенок подробно рассказывал о динозаврах, живших в этот период, что они ели, как охотились.

Вера говорила:

– Ты, наверное, будешь палеонтологом?

– Нет. Когда я вырасту, – отвечал он очень серьезно, – стану врачом и буду лечить дедушку и бабушку. У них часто болят ноги.

– Что тебе мешает быть и тем и другим? – говорила Вера, усаживая его к себе на колени.

– А разве так можно?

– Конечно. Ты же еще хочешь быть путешественником. А в экспедиции нужен врач, ведь люди могут заболеть. Вот ты и будешь их лечить.

– Понял. Я буду как Юрий Сенкевич – врачом-путешественником, – медленно сказал малыш.

– Правильно, – поддержала его Вера.

В шесть лет Максимка начал «выпускать» журнал «Вокруг света». Он брал четыре листочка машинописной бумаги, скреплял их степлером в книжечку, писал цветными фломастерами заголовок, старательно выводя печатные буквы, что-то рисовал и чертил, наклеивал рисунки и какой-нибудь текст из цветных журналов.

Закончив работу, Максимка «прочитывал» журнал сам, а потом шел к Вере. Он звонил в дверь, и когда Вера открывала ему, серьезно спрашивал:

– Вы на журнал «Вокруг света» подписывались?

– Да, – так же серьезно отвечала она.

– Вот ваш журнал, – доставал он из-за спины очередной номер «Вокруг света». – С вас пять рублей за журнал и рубль за доставку на дом.

Вера давала «почтальону» десять рублей и конфету.

– Вам сдачи четыре рубля, – быстро считал Максимка.

– Учтите, пожалуйста, эти деньги при доставке следующего номера, – серьезно говорила она, еле сдерживая улыбку.

– Хорошо.

«Почтальон» что-то записывал в записную книжечку, которую ему подарила Вера, брал десятку, аккуратно укладывал ее в кошелек и, разворачивая конфету, уходил.

А теперь мальчик вырос и превратился в невысокого, ладно сбитого юношу. Он окончил школу и поступил в медицинский институт. «Как хотел, – подумала Вера. – Не изменил детской мечте». Он уже брился каждую неделю и говорил басом. А недавно он пришел с девушкой Настей – стройненькой, как тростинка, нежной, как легкий ветерок, и улыбающейся, как весеннее солнышко. Вере она очень понравилась.

Глава 6

На следующий день Вера отправилась на работу и сразу окунулась в привычную круговерть. Ей казалось, что никуда она не уезжала.

Позвонил заведующий.

– Вера Дмитриевна, документы уже оформлены, через две недели в Париж с гимнастами. Так что опять собирайте чемоданы.

– Это мы запросто, – ответила Вера, улыбаясь.

Она любила путешествовать, а Париж был ее давней мечтой. Перед отъездом в отпуск она сдала документы на оформление, но, как все, суеверно никому не говорила об этом, боясь сглазить. «Кажется, жизнь начинает налаживаться», – подумала она и неожиданно вспомнила про Игоря Сергеевича. Волна воспоминаний об их последнем вечере нахлынула на нее. «Неужто я влюбилась в него?» – усмехнулась про себя Вера.

Из задумчивости ее вывел телефонный звонок.

– Вера, здравствуйте. Еще не забыли нового знакомого?

– Ну что вы, как можно? – сразу узнала она голос Игоря Сергеевича. «Легок на помине», – промелькнуло у нее в голове. – Как вы добрались?

– Все в порядке. А как вы?

– Спасибо, у меня тоже все нормально.

– Я хочу вас видеть, – выпалил он.

– Никак вы соскучились? Мы ведь расстались всего два дня назад.

– Не всего, а уже два дня. Я привык видеть вас каждый день, и мне этого очень не хватает.

– Неужели?! – рассмеялась Вера. – А у меня хорошие новости, – не смогла удержаться она.– Мне скоро опять в дорогу.

– Вот как? – удивился Игорь Сергеевич. – Куда на этот раз?

– В Па-риж, – нараспев протянула Вера. – Скоро первенство Европы по гимнастике.

– В Париж?! – переспросил Игорь Сергеевич.– Вера, нам нужно увидеться,– после паузы серьезным голосом сказал он.– У меня к вам важный разговор. Как насчет сегодняшнего вечера?

– Я закончу работу в семь.

– Тогда в половине восьмого я буду ждать вас у памятника Пушкину.

Без четверти восемь она была на Пушкинской площади. Она сразу увидела Игоря Сергеевича, он сидел на скамейке, был очень задумчив и не заметил Веру, пока она не подсела к нему.

– У вас что-то случилось? – спросила она вместо приветствия.

– Ну… не то чтобы… – медленно сказал он, переведя взгляд на нее.

Вера выжидающе смотрела.

– Когда я приехал с юга, меня ждало письмо, – прервал наконец молчание Игорь Сергеевич.

– Какие-то неприятности?

– Это давние семейные дела. Вы не торопитесь?

– Нет, нет, – поспешила заверить его Вера.

– Спасибо, Верочка.– Игорь Сергеевич благодарно пожал ее руку.– В Сочи я немного рассказывал вам о своей семье, об отце, дяде, который меня очень любил.

Вера кивнула.

– Но у моих дедушки и бабушки, кроме двух сыновей, были еще и две дочери – Аня и Соня, – продолжал он. – Сонечка была старшей в семье, а Аннушка – самой младшей, она была любимицей дедушки. Когда грянула революция, им было семнадцать и семь лет соответственно. Семнадцать лет, – мечтательно улыбнулся Игорь Сергеевич, – прекрасный возраст для первой любви. Уж не знаю, каким образом Соня познакомилась с французским моряком, но в разгар гражданской войны она сбежала с ним за границу, а с любимой сестрой увязалась и Анна. Дед, когда узнал о побеге дочерей, долго ругался и в конце концов запретил произносить в доме их имена. Беглецы, хоть и с приключениями, добрались до Франции и обосновались в Марселе. Изредка они присылали о себе весточки. Но вскоре письма перестали приходить. И вот недавно Анна прислала в Рыбинск большое письмо. В нем она рассказывала, что Соня умерла двадцать лет назад, оставив сыну Филиппу, который родился у нее от французского моряка, довольно большее наследство. Но Филипп растранжирил его, увлекшись скачками, а позднее и пристрастившись к наркотикам. Он нигде не работает и не скрывает от тетки, что надеется и на ее наследство. Сама Анна замуж так и не вышла. После смерти мужа Сони – французского моряка – сестры перебрались в пригород Парижа, где сейчас и живет Анна. Ей уже девяносто лет, детей нет, и она хочет оставить все свое наследство родственникам, живущим в России… Из Рыбинска мне переслали это письмо и спрашивают, что делать. Меня всегда считали самым умным в семье, – усмехнулся он. – Узнав, что вы едете в Париж, я подумал… Ну, в общем, я хотел просить вас заехать по указанному в письме адресу и передать тете Анне небольшой презент и прояснить, по возможности, эту историю с наследством.

– Конечно, я выполню вашу просьбу, – живо откликнулась Вера.– Мы будем в Париже две недели, и я постараюсь найти вашу тетушку. Правда, я плохо знаю французский язык, но у меня есть друзья в Париже, я думаю, они мне помогут.

– У вас добрая душа, ангел мой, – растрогался Игорь Сергеевич.

– Ну что вы, пустяки, – засмущалась Вера. – Готовьте посылку. А сейчас, может, мы прогуляемся немного?

– С удовольствием. Кстати, совсем забыл – я ведь взял билеты в кино, – улыбнулся он. – До начала еще целый час.

– Вот и отлично.

Они поднялись и пошли по Бульварному кольцу. А потом они сидели в темном зале, и этот уже немолодой и убеленный сединой мужчина, как школьник, держал ее руку и нежно гладил.

Глава 7

Спортивная делегация России уже начала расходиться по номерам отеля, когда Вера услышала громкий голос:

– Вераша, привет!

– Боже мой, Жан-Поль! – узнав старого приятеля, воскликнула Вера, очень обрадовавшись.

Они бросились в объятия друг друга.

– Как ты узнал, что я здесь? – спросила она, когда утихли первые эмоции.

– Встречаю и устраиваю делегации, – на хорошем русском языке с приятным акцентом ответил мужчина. – А ты, как вы, русские, говорите, все цветешь, – радостно улыбался он.

– Спасибо.

– Мне надо работать, – немного огорченно сказал он. – Давай вечером встретимся, посидим в баре, поболтаем.

– Давай, – согласилась Вера, вспомнив, как еще в самолете перебирала в уме немногочисленных французских знакомых, чьими телефонами она располагала. Жан Поль в этом списке был первым. «На ловца и зверь бежит», – подумала она.

– Тогда в восемь часов я зайду за тобой. Какие у тебя апартаменты? – спросил он.

Вера назвала номер комнаты, и они распрощались. Остаток дня ее не покидало радостно возбужденное настроение. Ведь так приятно встретить в чужой стране знакомого.

Ровно в восемь часов раздался стук в дверь.

– Входите, открыто! – крикнула она.

На пороге номера появился сияющий Жан-Поль в элегантном светлом костюме и с букетом белых хризантем.

– О, Жан-Поль, ты, как всегда, галантен! – принимая цветы и подставляя щеку для поцелуя, воскликнула Вера.

– Вераша, ты обворожительна.

Вера засмеялась, ее всегда забавляло, как он произносил ее имя.

Они спустились в бар и сели за маленький столик, стоявший в глубине небольшого полутемного помещения. Народу было немного, тихо играла музыка, и они могли спокойно поговорить.

– Ты ведь журналист. И почему делегации? – первой не удержалась от расспросов Вера.

Мать Жан-Поля была русской, и поэтому он хорошо знал русский язык. Слушать его свободную и правильную русскую речь с легким акцентом было очень приятно.

– Я теперь работаю в спорткомитете, занимаюсь организацией международных соревнований, а по совместительству спортивный обозреватель «Спорт-Трибуны». А ты? Как поживаешь? Не вышла опять замуж?

– Нет, – засмеялась Вера. – Я по-прежнему работаю спортивным врачом. А ты не женился? – кокетливо посмотрела на него она.

– Нет. Так и не встретил женщины, похожей на тебя.

Вера с Жаном познакомились давно, лет пятнадцать назад, в Москве на международных соревнованиях по гимнастике. Жан-Поль тогда был в самом расцвете спортивной формы, а она, только что окончив институт, впервые выступала в качестве врача сборной. На одной из совместных дискотек по окончании соревнований они оказались за одним столиком. Разговорившись, они сразу почувствовали друг к другу влечение. Протанцевав весь вечер, они не смогли расстаться и ночь провели вместе у нее дома. На следующий день Вера показывала ему Москву. Они бродили по городу, взявшись за руки, перекусывали на ходу горячими пирожками, а вечером, купив батон белого хлеба и пакет молока, опять занимались любовью всю ночь. Оба были молоды и свободны и потому с жаром юности отдались этому чувству. Но скоро Жан-Поль улетел во Францию.

Следующая их встреча произошла лишь через пять лет. За это время Вера уже успела побывать замужем и только что оформила развод. Жан уже закончил выступать и работал журналистом. Они очень обрадовались встрече, и былое чувство с новой силой вспыхнуло в них. С этого времени они стали встречаться регулярно почти на всех международных соревнованиях, каждый раз с новым подъемом чувств оказываясь в объятиях друг друга. Но, как ни странно, им и в голову не приходило соединить свои судьбы узами брака. Расставания проходили легко. Они не забывали, но и не стремились специально друг к другу. В перерыве между встречами Вера успела еще раз ненадолго выйти замуж, о чем рассказала Жану, как другу, при следующей встрече. Был он посвящен и в неудачные попытки Веры стать матерью. Вот такие своеобразные отношения были между ними.

– Жан-Поль, мне нужна твоя помощь, – под конец вечера подступилась Вера к возложенной на себя миссии.

– Верушка, ты же знаешь, я всегда к твоим услугам. Что я могу для тебя сделать?

– Мне нужно найти дом по этому адресу. – Вера протянула Жану листок бумаги.

– Бульвар Хеллермен, семнадцать, – прочитал он. – У меня есть карта. Не волнуйся, найдем, – успокоил ее он. – Говори, когда ты свободна. Я заеду за тобой на машине и надеюсь, мы прекрасно проведем время, – улыбнулся он ей обворожительной улыбкой, не оставлявшей сомнения в истинном смысле его слов.

Соревнования начинались через день, и следующее утро спортсмены отдыхали после перелета. Поэтому Вера с Жаном договорились встретиться в семь утра. И когда Вера вышла из отеля, синий «Рено» уже ожидал ее напротив входа, а Жан радостно махал ей.

– Это в пригороде, – сказал он, разворачивая карту.

Стояло чудесное воскресное утро. Улицы были пусты, и только дворники размеренно работали метлами, собирая мусор в большие черные пакеты, которые, как дорожные столбы, уже стояли вдоль тротуара. Навстречу им ехал мусоросборник, который длинными руками-манипуляторами закидывал во всепоглощающее лоно эти черные мешки.

– Вот бульвар Хеллермен, – сказал Жан, когда они вырулили на широкую улицу, утопающую в зелени каштанов.

– Вижу номер семнадцать. Вон там, – показала Вера на маленький домик, стоявший немного в глубине.

Они подъехали к нему. Вера торопливо вышла из машины, подошла к калитке и позвонила. В доме не было слышно никакого движения. Подошел Жан и тоже позвонил.

– Может, она спит? А мы приехали в такую рань.

Вера вопросительно посмотрела на Жана, но тот только пожал плечами.

– Вам кого? – услышали они неожиданно французскую речь за спиной.

Жан перевел.

– Нам мадам Северову, переведи ей, – почему-то шепотом сказала Вера.

– Мадам Анну? – спросила небольшого росточка пожилая женщина, выглядевшая весьма элегантно.

Эти слова Вера поняла без перевода и быстро-быстро закивала головой. Женщина что-то коротко сказала и пошла дальше.

– Что она сказала?

– Она сказала, что мадам Анна вчера умерла, – тихо перевел Жан.

– Как умерла? – опешила Вера. – Она же прислала письмо, и у меня к ней посылочка, – растерянно сказала она.– Жан, милый, расспроси ее, пожалуйста, поподробнее, как это случилось. – Вера умоляюще смотрела на Жана.

Тот побежал за женщиной, которая уже открывала ключом соседнюю калитку, и быстро заговорил с ней по-французски.

– Пойдем в машину, – сказал он, вернувшись назад и беря Веру за руку.

Они сели в машину.

– Она говорит, что мадам Анна умерла вчера утром от сердечного приступа. Ее уже увезли в морг. И теперь племянник Филипп будет хозяином дома.

– Как Филипп? – воскликнула Вера.– Дом завещан ее русским родственникам.

Жан только пожал плечами. Вера обескураженно оглянулась вокруг и вдруг заметила, как на крыльце дома семнадцать появился грузный мужчина в полосатом халате. Он, зевая, потягивался на солнце.

– Вон он! – воскликнула Вера, указывая на мужчину. – Пошли быстро к нему.

Они выскочили из машины и опять направились к калитке, у которой только что стояли.

– Месье, месье! – закричала Вера, подбежав первой.

Мужчина удивленно посмотрел в их сторону.

– Можно вас на минутку? – возбужденно прокричала она, отчаянно махая руками.

Мужчина нехотя пошел к калитке, поправляя на ходу халат.

– Чем обязан? – сухо спросил он по-русски, подойдя ближе.

– Мы к мадам Анне, – сказала Вера, внимательно рассматривая его.

Лицо мужчины было небритым, землистого цвета, и казалось каким-то помятым; глаза слегка воспалены, как от бессонной ночи, а довольно пышная шевелюра каштановых волос с проседью торчала в разные стороны. Чувствовалось, что хозяин эту ночь провел не лучшим образом.

– Ее нет. Она умерла.

– Вы – Филипп? – спросила Вера.

– Да, – удивленно посмотрел на нее мужчина. – А кто вы?

– Мое имя вам ничего не скажет. Я из Москвы, привезла мадам Анне небольшой сувенир. Может, вы пригласите нас в дом? – набралась Вера храбрости.

– Проходите, – после небольшого колебания произнес мужчина и открыл калитку.

Вера с Жаном прошли в сад и пошли по дорожке, отделанной камнем, вдоль которой росли цветы всевозможных расцветок, ярко выделяющиеся на ухоженном зеленом газоне. Они подошли к небольшому двухэтажному дому и остановились перед стеклянной дверью.