Эра Водолея, или Как жить летая

Рыбы в реке было много, и семья жила безбедно. В хозяйстве не держали даже коровы, так как на рынке все можно было купить. Старшие братья Игоря пошли по стопам деда и отца, стали моряками – ходили на небольших рыболовецких шхунах. Игорь же с детства зачитывался книгами о путешествиях, мечтал объездить весь мир. После школы он не поступил в институт и был призван в армию. Высокого и сильного, его определили на Черноморский флот. Во время морских учений, стоя на палубе корабля, он представлял себя первооткрывателем новых земель, покорителем морей. После отбоя или в ночном наряде он сочинял короткие рассказы, которые, к его немалому удивлению, начали публиковать во флотской газете.

Отслужив, он вернулся в Рыбинск и был принят в городскую газету корреспондентом. В это время смертельно заболел его дядя, и чтобы не пропала его однокомнатная квартира, он прописал туда любимого племянника. В этой небольшой, но уютной квартире и поселился Игорь сразу после его смерти.

Игорь Сергеевич грустно вздохнул, вспомнив, как тяжело умирал дядя от рака легких, как ему трудно было дышать, как он смертельно хотел курить, даже понимая, что именно курение сгубило его некогда крепкий организм…

Но грустные мысли скоро вытеснили воспоминания о женщинах. Он задумался: когда это произошло в первый раз?

По-настоящему сильное чувство к представительнице противоположного пола у него родилось в шестнадцать лет. Это была учительница химии в их школе. Было ей лет двадцать пять, она была красива той первой расцветшей молодостью, которая наступает в начале зрелой жизни. Только что приехав к ним по распределению, она поселилась в небольшом домике неподалеку от их дома. Игорь Сергеевич вспомнил, как первый раз увидел ее и испытал что-то вроде шока.

С девчонками он не дружил, так как обучение в школе было раздельное, а все игры во дворе были в чисто мальчишеской компании. Он улыбнулся при воспоминании о том, как часами просиживал около окна, ожидая, когда она покажется на улице, чтобы не спеша пойти навстречу, в упор глядя ей в лицо. Она очень скоро заметила его интерес к ней и пыталась скрыть улыбку за искусственно серьезным лицом.

Однажды вечером, проходя, опять же неслучайно, мимо ее дома, он заметил свет в ее комнате и четкий женский силуэт, склоненный над столом, около открытого зашторенного окна. Он не выдержал, перелез через ограду в палисадник и заглянул в окно. Увидев его, она весело засмеялась.

– Вам спать пора, молодой человек, – сказала она.

– Пора, – вызывающе ответил он и полез в окно.

Она смеялась, выталкивала его обратно, но Игорь был крупным и сильным парнем, выглядел гораздо старше своих лет, а недавно проснувшаяся чувственность делала его настойчивым. Он впервые по-настоящему захотел женщину, и никакие доводы рассудка не могли остановить природу. После получасовой атаки она, зацелованная им, сдалась и… отдалась. Так он стал мужчиной. И всю жизнь помнил, как, опьяненный новым, никогда ранее не испытанным чувством, ничего не соображая, вылез обратно через окно и, шатаясь, побрел домой, как он не мог уснуть всю ночь, переживая свои чувства все снова и снова. Очень скоро мать заметила его нездоровый интерес к молодой учительнице и строго сказала ему:

– Ты, парень, не дело задумал. Кончи школу, а уж потом делай что хочешь.

Но унять молодого, сорвавшегося с повода жеребчика было непросто. Вскоре у его учительницы появился мужчина, и она стала избегать парня, приставания которого приняли вид тихого помешательства. Но ничто не помогало, и тогда она переехала на другой конец города, сменила школу. Игорь выследил ее и однажды вечером опять пришел к ней. Увидев его, она остолбенела, но впустила в комнату и очень серьезно поговорила с ним, рассказала, что полюбила мужчину и что они собираются пожениться.

Этот простой и по-взрослому доверительный разговор подействовал, и Игорь отступил. Он проявил воистину мужскую силу воли, перебарывая желание бежать к ней. Всю бьющую через край энергию он сбрасывал теперь, гоняя с ребятами футбольный мяч на пустыре. Забросив учебу, он кое-как закончил школу и, естественно, не поступил в институт.

Первый год на флоте не оставлял времени на подобного рода мечтания, зато как ждал он увольнительной, когда, начистив морскую форму, выходил с приятелем в город и ловил восторженные взгляды девчат.

Вернувшись домой, он полной грудью вдохнул воздух свободы – и понеслось. Калейдоскоп женских лиц закрутился у Игоря Сергеевича перед глазами. Молодой, высокий, жизнерадостный, он легко находил дорогу к девичьему сердцу, а вскоре появились и условия для более содержательных встреч.

Вот Диночка – славная девочка… Он познакомился с нею и ее подругой, когда был в командировке в Казани. Они, как потом выяснилось, десятиклассницы, прогуливались в парке около гостиницы. Игорь увидел их, весело смеявшихся и облизывавших эскимо на палочке. Подошел, заговорил с ними. Что он им плел, Игорь Сергеевич уже не мог вспомнить, но через полчаса он уже вел их в гостиницу, в расчете и на соседа по номеру – такого же, как он, молодого парня.

Диночка была девственница, и Игорь Сергеевич с ужасом вспоминал угрызения совести, которые он испытал при этом открытии, и хотя она очень понравилась ему, жениться он пока не собирался.

Через два дня командировка закончилась, и он уехал из Казани. Каково же было его удивление, когда через месяц окончившая школу Дина приехала к нему в Рыбинск «навсегда», как сказала она.

Надо было что-то делать – и через два дня он позвонил приятелю в Ярославль и, объяснив ситуацию, попросил дать ему телеграмму. На следующий день, когда он был в редакции, ее принесли домой: «Любимый, выезжаю. Встречай в среду. Твоя киска». Он все просчитал и когда пришел домой, Диночка была в ярости и уже собирала чемодан.

– Ты куда? – невинно спросил он.

– На вокзал! – Дина гневно бросила ему в лицо телеграмму. – Я уезжаю домой!

– Я провожу.

– Не нужно… отстань!..

Но он помог ей собрать чемодан, проводил на вокзал и посадил в поезд. Возвращаясь домой, он просто не мог надышаться пьянящим воздухом свободы, хотя и чувствовал себя немного подлецом…

Но чем взрослее он становился, тем чаще вспоминал эту историю с неприязнью к себе и с сожалением, что уже ничего не исправить… И сегодня она опять вспомнилась ему и больно кольнула в сердце. «Хорошо, хоть ребенка не сделал… Прохвост… Свободы, видите ли, ему захотелось», – укорял он себя.

Игорь Сергеевич глубоко вздохнул, глянул на часы – до назначенной встречи было еще много времени. Он взял сборник Хайяма, который приобрел перед поездом в вокзальном киоске, открыл его, но глаза ничего не видели. Через пять минут он осознал, что держит книгу вверх ногами, захлопнул ее и отложил; перевернулся на бок, закрыл глаза в надежде уснуть, но не тут-то было – память снова вернула его в годы бурной молодости.

Молодежные, как сейчас бы сказали, тусовки с вином, девушками, танцами-шманцами заполняли все его свободное время. Он окончил журналистский факультет вечернего отделения института и по-прежнему работал в редакции, где был на хорошем счету, так как был холостым и никогда не отказывался от командировок – чем и пользовалось начальство. В народе тогда говорили: «Командировка – это удовлетворение собственного любопытства за счет государства». И свое любопытство он удовлетворил по полной программе. Он все успевал, но женщины в его жизни были на первом месте.

«Да, – заключил он про себя, – бурная была молодость, ничего не скажешь». Но в конце концов ему все надоело, и в тридцать два года он наконец решил жениться.

Судьба, которая так потакала всем его желаниям и намерениям, не замедлила прийти на помощь, и однажды, сидя с редакционными приятелями в кафе «Поплавок», они увидели за соседним столиком девушку – вполне обычная, девушка как девушка, но, как говорится, все при ней – это они отметили всей компанией. Они все уже были изрядно навеселе, и он тогда, смеясь, сказал во всеуслышанье:

– Если я увижу эту девушку еще раз, я на ней женюсь.

Девушка повернулась, посмотрела на него внимательно, потом встала и не спеша пошла к выходу.

Все засмеялись, а он прокричал ей вслед из Омара Хайяма:

– Лучше пить и веселых красавиц ласкать,

Чем в постах и молитвах спасенья искать.

Если место в аду для влюбленных и пьяниц,

То кого же прикажете в рай допускать?

Девушка на ходу обернулась и одарила компанию спокойной усмешкой.

Каково же было удивление Игоря, когда на другой день он встретил ее в редакционном коридоре. Она оказалась выпускницей Рыбинского полиграфического техникума и уже с неделю трудилась у них в бухгалтерии… А в кафе ждала подружку, но не дождалась и ушла на всякий случай после его дурацкой выходки, о которой, кстати, уже все в редакции знали. Кто растрепал про нее – было неважно: уж точно не она… он был уверен.

Они почти не встречались: он был, что называется, «вольный стрелок» – и не сидел на месте, а она неотрывно корпела над бухгалтерскими бумажками. Но если такие встречи случались, она чуть кивала ему с затаенной усмешкой и шла себе дальше… и будто говорила всем своим видом: «Ну что с вас взять, трепачи и прожигатели жизни?» И у него почему-то потом долго ныло и сосало под ложечкой, и он не мог уже, как прежде, «порхать» по отделам, расточая комплименты прокуренным редакционным дамам. Но эти же дамы, которые все понимали и все про всех знали, рассказали ему все и про Галину и с горячим интересом ждали развития событий.

А он все больше и больше чувствовал, что его неудержимо тянет в бухгалтерию, но он противился этому чувству, потому что понимал, как все вокруг ждут, когда он выполнит свое обещание.

Ситуация сложилась патовая, и, совсем измучившись, он поступил просто: заглянул однажды в бухгалтерию, вызвал ее и предложил: «Выходи за меня замуж!». Она долго внимательно смотрела на него, стараясь понять «не шутит ли дядя» и осторожно ответила: «Я подумаю».

И ни разу после этого он не пожалел об этом, вот только счастье их длилось недолго: она умерла при родах их первенца, дочки.

Это было так чудовищно и так несправедливо… «Если бог решил меня наказать, то причем тут она?» – часто восклицал он и не хотел жить. Но дочка, это милое крохотное создание! Он не мог оставить ее полной сиротой и ради нее продолжал жить…

Игорь Сергеевич посмотрел на часы – время как будто остановилось. И он решил скоротать его в холле за шахматной партией с кем-нибудь. Надо было как-то отключиться от нахлынувшего на него прошлого и вернуться к настоящему, поскольку он все-таки жив, и кажется, немножко влюблен. Он вспомнил написанные им как-то строки в подражание Хайяму:

От жизненных тревог мне сердце успокой

И прегрешения мои от мира скрой.

Сегодня дай вкусить мне радость жизни,

А завтра поступай, как Ты решишь, со мной.

Глава 4

А Вера, отдохнув часок на балконе, захотела пройтись по парку. Она придирчиво оглядела себя в зеркале, поворачиваясь кругом, собралась и вышла из номера.

Она не спеша шла по асфальтированной дорожке парка. Вековые сосны накрывали ее, как шатром. Жаркое солнце не могло достать под плотной кроной деревьев, отыгрываясь на тех, кто лежал на пляже. Вера носком легких спортивных тапочек гнала перед собой небольшой камешек, попавшийся ей под ногу, и с интересом разглядывала людей, шедших ей навстречу. «У каждого из них своя непростая судьба, – думала Вера. – Вот и Игорь Сергеевич, похоже, много чего повидал и пережил на своем веку. Но пока он загадка».

Купив по дороге у бабульки, стоявшей у входа в парк, спелых абрикосов, Вера с удовольствием вгрызалась зубами в их сладкую и сочную мякоть. Выйдя на берег, она сняла тапочки и побрела по мелкому гравию, омываемому прибоем, с наслаждением ощущая прохладу воды. Выйдя на пляж, Вера искупалась и снова углубилась в книгу. Ей нравился глубокий психологизм Цвейга. Она, всю жизнь занимаясь психотерапией, удивлялась, как тонко он понимает психологию человека и точно описывает ее. Увлекшись, Вера не заметила, как подошел Игорь Сергеевич. Он, выиграв две партии в шахматы, удовлетворенный вышел на улицу и сразу заметил ее. Он обрадовался и живо устремился к ней.

– Что теперь читаем? – спросил он, весело глядя на нее.

Вера, вздрогнув от неожиданности, подняла на него глаза.

– «Страх», – коротко сказала она, повернувшись к нему.

Игорь Сергеевич устроился рядом в тени.

– Припоминаю, – сказал он. – Там, кажется, муж решил немного припугнуть жену, а та чуть не покончила жизнь самоубийством?

– Вот-вот, – кивнула Вера. – Муж, узнав о любви своей жены на стороне, нанял женщину-артистку, чтобы та слегка пошантажировала ее. Он хотел вынудить жену признаться в этой любви, чтобы потом великодушно простить ее. Но он не учел, что стыд за содеянное может не позволить жене открыться «благородному мужу», кроме того, он изрядно перегнул палку в мнимом шантаже. И все чуть не кончилось трагично.

Игорь Сергеевич смотрел на одухотворенное лицо Веры и не мог отвести от него взгляд.

– Но мне кажется, что это жестоко, – сказала она.

– Разве? – удивился он.– Разве жена не должна всецело принадлежать мужу?

– А разве муж не должен всецело принадлежать жене? – парировала Вера.– А что мы имеем сегодня? Для женатого мужчины иметь любовницу стало чуть ли не делом чести. А для замужней женщины это по-прежнему страшный грех. Двойная мораль!

Игорь Сергеевич пристально смотрел на Веру, ее искренняя убежденность подкупала его. Ему очень интересно было разговаривать, спорить с ней.

– Что поделаешь, – немного насмешливо сказал он, желая поддразнить ее, чтобы снова увидеть огонь в ее глазах. – Условности, традиции, общественная мораль, всевозможные законы накладывают ограничения на действия человека, являются его оковами. Еще Руссо сказал: «Человек рождается свободным, а между тем всюду он в оковах».

– А мне больше нравится другое высказывание – Шиллера. – Вера в упор посмотрела на Игоря Сергеевича:– «Человек – свободен, даже если он и родился в оковах». – И после небольшой паузы добавила: – Это я о женщинах. Они вольны сами строить свою жизнь.

– Да кто же им мешает?

– Они мешают себе сами.

– Не понял. Переведите!

– Для того чтобы женщине быть хозяйкой своей жизни, ей необходима прежде всего экономическая независимость: она должна владеть профессией, которая сможет прокормить ее и ее детей в случае отсутствия мужа. Пока дети маленькие – это очень трудно, но зато потом… Сколько моих знакомых, вырастив детей, теперь твердо стоят на ногах. Все это умные и интересные женщины, с ними интересно и мужчинам. А если мужчина не дотягивает до ее уровня, то семья часто распадается, но для таких женщин это не трагедия… да они и недолго остаются одни.

– Кем вы работаете, Вера? – спросил он, когда она, выговорившись, замолчала.

– Я врач, работаю в Институте спортивной медицины. Моя работа – психологическая подготовка спортсменов к ответственным соревнованиям.

– О! Очень интересно! Теперь понятно, почему вы так увлечены Цвейгом.

– Да, это действительно очень интересно. Мне нравится наблюдать за людьми, и неважно, спортсмен это или домохозяйка, взрослый или ребенок. Я люблю вглядываться в душу человека.

– Кажется, Ключевский говорил, что прежде психологией называлась наука о душе человеческой, а теперь это наука об ее отсутствии, – грустно улыбнулся Игорь Сергеевич.

– К сожалению, приходится согласиться, что с каждым годом это становится все более справедливо. В погоне за деньгами люди забыли о своей душе, душах своих близких, детей. Посмотрите, что делается с детьми! – воскликнула Вера.

– А что с ним делается? Проблема отцов и детей всегда существовала, и от нее никуда не деться. Дети всегда отрицают то, что делают родители, – попытался возразить он.

– Да я не об этом. Пусть отрицают нас, пусть вступают в спор… но многие ведь ничего не хотят… просто не хотят жить. Вот что страшно. Когда я слышу, как кончают жизнь самоубийством двенадцати-, тринадцатилетние девочки, у меня волосы на голове шевелятся. У меня нет детей – Бог не дал, но я занимаюсь с девочками – художественными гимнастками и люблю их, как собственных. Я не могу представить себе, чтобы мои девчонки, такие красивые, стройные, юные, взялись за руки и спрыгнули с крыши высотного дома. Кому это надо? – понизила она голос. – Вы можете ответить?

– Что надо? – переспросил Игорь Сергеевич.

– Чтобы наши дети вот так кончали свою жизнь, – тихо сказала Вера, и Игорю Сергеевичу стало страшновато от ее слов. – По-моему, это какая-то целенаправленная акция по уничтожению нашего народа – нашего будущего. Мы, взрослые, должны бить тревогу. Наши дети остались без идеи, они не знают, для чего жить… да и мы сами…

– Вот именно… А не хотите прогуляться по берегу. – Игорь Сергеевич решил переменить ставшую уж очень серьезной тему.

Жара спала, и солнце стало заметно клониться к закату. Вера собрала вещи.

– Вы меня подождете, я отнесу сумку в комнату?

– Конечно, я буду ждать вас хоть целую вечность.

Вера усмехнулась и ушла своей грациозной походкой, немного утопая ногами в песке, а Игорь Сергеевич неотрывно смотрел ей вслед. «Вот уж правильно говорят, если бы молодость знала, если бы старость могла, – подумал он. – Если бы я ценил в молодости те отношения, которые дарила мне судьба, может быть, и не был бы я сейчас так одинок… И хотя есть дочь и внук – но это другое…»

Неслышно подошла Вера. Она переоделась в светлые бриджи и топ-майку и выглядела совсем юной. «Вот оно, обаяние молодости! – подумал Игорь Сергеевич, непроизвольно дотронувшись до бороды. – А действительно, не сбрить ли ее?»

Вера вывела его из задумчивости.

– Куда пойдем?

– Пойдемте вдоль берега, а то я уже пятый день здесь, а на море почти не был.

– Хорошо, – быстро согласилась она.

Вера сняла тапочки и пошла по воде, загребая воду по икры, – это она очень любила.

– Давайте ваши тапочки, а то промокнут, – сказал Игорь Сергеевич.

– Да что вы, – попыталась отказаться она.

– Давайте, давайте, смотрите, кажется, волна усиливается.

Вера искоса посмотрела на Игоря Сергеевича и, улыбнувшись, отдала ему тапочки.

– Ну если вы так просите, – сказала она, догадываясь, что творится в его душе.

И действительно, Игорь Сергеевич, не сознавая того, стремился прикоснуться к ней или хотя бы к ее вещам. Он держал в руках эти маленькие, очень аккуратные, спортивные тапочки, и казалось, они хранили энергию ее ног – таких сильных и красивых. Он глядел на ее ноги, следил неотрывно, как она, преодолевая сопротивление воды, грациозно поднимала их над водой. Мокрые, они так восхитительно блестели при заходящем солнце.

– Расскажите что-нибудь о себе, – попросил Игорь Сергеевич. – Кто ваши родители?

– Мои родители – биологи. Они часто ездили в экспедиции, а я оставалась одна дома, так как бабушки и дедушки жили в других городах.

– А как вы увлеклись медициной? – спросил он.

– Почти случайно. У нас дома была неплохая библиотека: знаете этих старых интеллигентов, которые свободную копейку старались потратить на книги. И маленькой я любила забираться к отцу на коленки и рассматривать картинки в книге, которую он мне читал. Потом я стала читать сама, а отец руководил моим чтением. Однажды он купил альбом с рисунками Леонардо да Винчи. Как сейчас помню, это была цветная книга, как мне тогда казалось, очень большого формата, в ней были рисунки рук, ног, других частей тела, на которых очень четко и рельефно были изображены мышцы. «Что это?» – спросила я удивленно отца. И он объяснил мне, что Леонардо был художником и так он изучал анатомию человеческого тела. «Зачем ему это? Ведь все равно под одеждой не видно», – удивилась я. «Художник должен очень хорошо знать анатомию человека, ведь в эпоху Возрождения людей часто изображали обнаженными, да и в одежде позы должны быть естественными, – объяснил он мне. – К тому же тогда художники часто были и скульпторами».

Вера замолчала. Она улыбалась, было видно, что она вся в прошлом. Игорь Сергеевич опять залюбовался ею.

– И вот этот альбом запал мне в душу, – наконец продолжила рассказ Вера. – Все свободное время, оставаясь одна, я рассматривала эти картинки, сначала пальцем водила по изображениям мышц, а позже брала кальку и копировала их карандашом. Вот, наверное, тогда я познала и полюбила красоту тренированного тела. Мне хотелось самой иметь такое. Когда родителей не было дома, я надевала гимнастический эластичный купальник и, глядя на себя в зеркальном отражении серванта, делала разные упражнения.

Вера рассмеялась, вспомнив, как она девчонкой крутилась перед сервантом, пытаясь за фужерами, тарелками и прочей посудой разглядеть себя.

– А в шестом классе к нам пришла новая учительница физкультуры – Тамара Федоровна. Ее специализацией была художественная гимнастика, и она организовала для девочек кружок. И конечно, я записалась в него первой. Особенно мне нравились упражнения с лентой. Я сделала ее себе сама из куска бамбуковой удочки и длинной ярко красной шелковой ленты. Я крутила ленту всевозможными способами, то кругами, то зигзагом, то вверх-вниз, мне нравилось, что она, как змейка, бежит за мной, почти касаясь пола. Главное, она не должна была завязаться узлом. Меня завораживала эта реющая в воздухе лента, которая была послушна мне. Дома я не могла развернуться с лентой, но все равно крутилась как могла перед зеркалом.

Вера перевела дух.

– Я вас не утомила?

– Нет-нет, что вы. Прошу вас, рассказывайте.

– Ну так вот… Закончив школу, я поступила в институт физкультуры, там познакомилась с будущим мужем, он был легкоатлет. Мы дружили год, а потом решили пожениться. Справили веселую студенческую свадьбу и уехали в свадебное путешествие на море, в Лазаревское. Это недалеко отсюда. – Вера замолчала, на глаза у нее навернулись слезы. – И там он погиб, – тихо произнесла она.

– Как погиб?! – воскликнул Игорь Сергеевич.

– Завтра будет ровно двадцать лет с того страшного дня, – медленно проговорила Вера.– Я помню этот день очень четко, и это не дает мне покоя все эти годы.

Вера долго молчала. Игорь Сергеевич из деликатности не решался что-то сказать.

– Все было так прекрасно! – наконец заговорила Вера.– С утра мы пошли на море, купались, загорали, целовались, накрывшись от любопытных взглядов большой соломенной шляпой. И уже собрались уходить, но было очень жарко, и Андрей решил окунуться на дорожку. Он был очень хороший пловец, любил нырять, глубоко и подолгу. И когда он вынырнул в тот раз… – попал под винт сумасшедшей моторки. Я с берега смотрела за ним и с ужасом увидела большое красное пятно, быстро расширявшееся на воде. Я так кричала. Народ кругом перепугался. Когда его вытащили, он был мертв.

Вера замолчала, она смотрела перед собой ничего не видящим взглядом. Игорь Сергеевич непроизвольно взял ее за руку.

– Я смутно помню, что было дальше. У меня случился страшный шок. Два дня пролежала в бреду с высокой температурой. Я возвращалась в Москву, везя в багажном отделении гроб с любимым мужем. Год не могла оправиться, кошмары снились каждую ночь. Родители всерьез беспокоились о моем здоровье. Мне пришлось взять академку. А когда через год я появилась в институте, то открыли новый факультет – спортивной медицины, и я перевелась на него. Так я стала спортивным врачом-психотерапевтом, освоила спортивный массаж и теперь езжу со спортсменами на соревнования. – Она помолчала. – Завтра я поеду на то ужасное место, положу на воду венок.

– Хотите, я поеду с вами? – спросил Игорь Сергеевич.

– Нет. Я должна быть одна, – твердо сказала Вера.

Вернувшись из Лазаревского, Вера все дни проводила с Игорем Сергеевичем, и к концу отпуска они уже были неразлучны. В поезде она дала ему номер своего рабочего телефона.

Глава 5

Не успела Вера разобрать чемодан, как в дверь позвонили. Это была Елена – ее дорогая подруга Ленка.

– Верунчик, как я рада, что ты приехала, – затараторила она. – Ну рассказывай, сколько сердец покорила? Наверное, все мужики были у твоих ног?

Ленка забралась на диван с ногами, поджав их под себя.

– Пошли на кухню, – улыбнулась Вера. – Я сейчас приготовлю пирог, попьем чаю.

– Ну все-таки, кто он? – не унималась Ленка. – Молодой, красивый, атлет? Опять женатый? Ну чего ты молчишь? – теребила она Веру, усаживаясь за стол.

– Да успокойся ты, – засмеялась Вера. – Не молодой, а старый, не атлет, а похоже, больной и старый.

– Да брось ты, – не поверила Ленка.

– Да не брось, а подними.

Елена удивленно смотрела на Веру, которая деловито хлопотала около плиты.

– Ну все равно, рассказывай, – не отступала подруга.

У них не было друг от друга секретов, и потому Вера не спеша начала рассказывать об отпуске, об Игоре Сергеевиче, умолчав совсем немного.