Колючий иней

Я шла вдоль скалистого массива, разглядывая местность. Какая же унылая эта планета! И вроде, должен быть день, но света было так мало. Все заволокло серым туманом, и глаза болели от нескончаемых сумерек. Боясь заблудиться, далеко не отходила. У меня не было уверенности, что кто-нибудь поможет найти дорогу назад. На доброту местного населения лучше не надеяться.

И только я сделал еще шаг, как впереди раздался взрыв, затем грохот, а спустя несколько секунд громогласный крик Маквела. Выдаваемые им ругательства невольно вогнали меня в краску. И это с учетом того, что половины из них я не понимала. Не думая, я поспешила в ту сторону.

– Кшарк ты криворукий! Совсем ополоумел? Я же тебе сказал воду откачать, а не заваливать все еще больше?

С каждым словом Маквел распалялся все сильнее, его разгневанный голос разносился по всей округе. Да уж, не повезло тому бедолаге, который оплошал. Завернув за выступ, я застала картину, как разгневанный Мак отчитывает тощего парня. Тот виновато опустил голову и молчал. Вокруг лежали разбросанные железяки, а из большой механической машины валил пар. Ничего себе! Они тут что, паровой двигатель запускают? Невероятно!

В школьные годы я была очень увлечена спецкурсом по древней механике. Столько всего интересного на нем изучали. И такую паровую машину тоже строили. Ох, помню, насколько это захватывающее чувство: проектировать и строить то, что дало толчок развитию двигателей в целом. Это как заглянуть в исток эволюции машин. И до чего неожиданно видеть здесь одно из таких устройств.

Подошла ближе и стала обходить агрегат кругом. Точно, это очень похоже на паровой насос. Да у них только что взорвались трубопроводы!

– Ты что здесь делаешь? – окликнул меня Мак.

Повернулась к нему и только хотела ответить, как он быстро приблизился и спросил:

– Ты ранена? Какого кшарка тут ошиваешься? Я же отправил тебя на кухню!

Быстро сообразив, что он подумал, затараторила:

– Нет-нет. Кровь не моя. Это рыба. Линда отпустила меня. Я услышала взрыв и побежала. А тут такое! – и я с восхищением указала на паровую машину. – Это как же вы умудрились ее соорудить? Потрясающе! И как? Работает? Хотя, чего это я? – тихонько хихикнула и, не замечая оторопелых взглядов мужчин, продолжила: – Трубопроводы знатно бабахнули. Что, с давлением не справились? Что за вариация? С поршнем?

Я попыталась подобраться поближе и рассмотреть агрегат, при этом стараясь не ошпариться. Но мужская рука быстро схватила меня за шиворот и оттащила от машины.

– Не хочешь ли ты мне сказать, – растягивая слова, начал Мак, – что понимаешь, как устроена эта адская машина?

– Конечно, понимаю! Это же простейший паровой двигатель и, судя по всему, еще и без поршня. Почему не поставите? Это снизит давление, будет надежней, да и эффективность повысится.

– Какого кшарка сразу не сказала? – возмутился Мак.

– Ты не спрашивал, – пожала я плечами. – Да и откуда мне было знать, что кроме чистки рыбы специалист по техническому обеспечению станций класса С5 может быть здесь чем-то полезен?

– Ах ты, маленькая чертяка!

Довольный Мак потрепал меня по голове своей огромной ручищей. С трудом удержалась на ногах. А он счастливо улыбнулся и подозвал тощего подростка.

Это оказался совсем не паренек, а очень худой мужчина лет сорока пяти. Его лицо хранило такую печаль, что мне стало не по себе. Как ни странно, мне не хотелось даже знать причину, по которой он попал сюда. И я поняла, почему Мак предупредил меня, что здесь не принято об этом спрашивать. Прошлое порой бывает слишком тяжелым, чтобы вытаскивать его наружу. Для кого-то эта планета могла стать шансом начать все сначала, искупить прошлые грехи и порадоваться оставшимся дням.

– Поль, это Ринора. Возьми ее к себе в помощницы, но чтобы никому не трепался об этом? Ясно? И ты, Рин, держи рот на замке, чем занимаешься. Узнаю, что кто-то из вас проболтался, накажу. Ну что встали? Делайте свою работу. Чтобы к назначенному сроку эта адская машина была в состоянии выкачать воду из той шахты. Все понятно?

Мужчина молча кивнул и устремил свой печальный взгляд на меня. В нем не было никакого интереса или азарта. Только безразличие и отрешенность. Наверное, так выглядят сломленные люди. Но раз он в состоянии работать, значит, сломлен не до конца. Что-то его держит.

Поймала себя на том, что на этой планете мне в голову приходят странные мысли. Их так много. Казалось, что до этого момента я жила в вакууме, а сейчас мой комфортный пузырь лопнул и я вижу жизнь совсем другой. Сложной.

Унывать долго не стала, и следующие несколько часов мы с Полем работали в его мастерской, обсуждая чертеж и рассматривая текущую установку. Скоро я поняла, что именно держит этого мужчину на плаву. Любовь к своей работе. Он, как и я, был полностью увлечен процессом. Поэтому неудивительно, что пришедший под вечер Мак застал нас отчаянно ругающимися над чертежами.

– Да ты сдурела? – орал на меня Поль. – Мы где столько топлива тебе возьмем? И у нас нет материала, чтобы изготовить новую установку.

– И не нужно дополнительного металла. Можно сделать каскад насосов меньшего размера. Один поднимает нижний уровень и собирает в емкости выше, там ставим следующий. Глубина небольшая, нам вполне хватит двух.

– Да ты хоть понимаешь, чего мне стоило получить от этих криворуких детали? Каждую раза по три перековывали. А ты предлагаешь выкинуть это все и начать заново! Еще и в двойном экземпляре! Забудь! – шипел в ответ Поль.

– Тогда нужно ставить поршни на этот. А то так и будет постоянно взрываться! – кричала я в ответ.

– Я же объяснял тебе, что толку от них нет!

– Ты не прав, потому что…

– Хм, – донеслось со стороны.

– Что?! – одновременно закричали мы на побеспокоившего нас.

И тут же осеклись, поняв, что орем на Мака.

– Вижу, вы тут спелись, – сказал он довольно. – Ну что, Поль, хорошую помощницу я тебе привез?

– Да, – нехотя выдавил из себя Поль. – Сойдет.

Сойдет? Да я получше него разбираюсь в этом. Тоже мне, сойдет! И я громко фыркнула, чем вызвала еще одну довольную улыбку Мака.

– Пошли, мой драгоценный специалист, покормлю тебя. Поль, ты тоже свободен на сегодня, присоединяйся.

И Маквел, приобняв меня за плечи, повел в сторону главного входа. На плато были выставлены столы и лавки. Приятно щекоча нос, до меня доносился запах жареной рыбы и мяса. Люди собирались и заполняли все свободное пространство. Это было похоже на праздник. Все еще обнимая за плечи, Маквел подвел меня к столу, за которыми сидели мужчины. Часть из них я видела сегодня утром. Неподалеку мельком заметила Линду.

Маквел подхватил деревянную кружку и, подняв ее вверх, заговорил громким голосом:

– Тихо!

Толпа сразу притихла, и он продолжил:

– Я рад, что наш Дом принял к себе еще почти две сотни человек. Сегодняшний праздник в вашу честь. Надеюсь, здесь вы сможете начать новую жизнь, отказавшись от старой. Оставьте свое прошлое позади и начните смотреть на будущее новыми глазами. Отныне вы чисты. Перед законом и перед собой. Так оставайтесь чистыми до конца, и добро пожаловать в семью!

В ответ ему раздались довольные крики и улюлюканья. Народ веселился. А я еле стояла на ногах и была рада, когда Мак предложил присесть рядом. Наполнил деревянную тарелку тушеным мясом и кусками лепешки. Я благодарно кивнула и с аппетитом принялась поедать предложенную еду, даже не задумываясь, что именно кладу в рот. Какая разница? Времена, когда я могла себе позволить привередничать, прошли.

Сидя после сытной еды, я пыталась прислушиваться к разговорам, которые доносились до меня урывками. Вскоре заиграли на странных музыкальных инструментах, и все звуки стали сливаться в сплошную какофонию. Бросив бесплодные попытки подслушать что-то полезное, я облокотилась на руку, прилагая неимоверные усилия, чтобы не уснуть прямо за столом.

– Эй, Фин, – позвал Мак молодого крепкого мужчину с хмурым лицом. – Проводи Ринору ко мне в комнаты. Головой отвечаешь. Понял?

Тот молча кивнул. А я лишь порадовалась такой наблюдательности Мака и побрела за Фином. Всю дорогу он молчал, изредка поглядывая, иду ли я следом. А перед дверьми встал и так же молча наблюдал, как я вхожу внутрь. После того, как я закрыла дверь, его шаги затихли в коридоре.

Оставшись одна, первым делом направилась в умывальню. Несмотря на жуткий холод и сон, почти сморивший меня, привела себя в порядок. Запах рыбы и копоти от котла крепко въелся в меня. Стуча зубами, я остервенело оттирала его. Выскочив из умывальни, закуталась в куртку Севала и еще долго пыталась унять дрожь. Интересно, когда я смогу привыкнуть к этой холодрыге? И когда воспоминания о ласковых лучах Трилса, который так щедро обогревает мою родную планету, не будут вызывать еще большего приступа дрожи?

Отвратительная планета. Понятно, почему на нее скидывают заключенных. Кто тут будет жить по доброй воле? Серо. Холодно. Растительности мало. Еще и рыбы с такими зубищами. Разве что вану – красавцы. Какие же они большие и сильные.

Вот если бы у меня был такой маленький вануйчик, я бы его так любила и ни за что бы не клеймила. Он был бы свободен. И сам решал, вернуться ли ему. И никто бы не посмел его вылавливать. Тяжело вздохнула. Откинув мечты в сторону, встала и надела свитер. Снова забралась на кушетку, укутавшись с носом в доставшуюся мне куртку. Какой у нее приятный мех. И тут неожиданно вспомнила о серьге.

Надо же, я про нее совсем забыла. Извлекла ее и при слабом свете снова залюбовалась. При ближайшем рассмотрении мне показалось, что на ней есть гравировка. Но как бы я ни напрягала глаза, ничего не увидела. Нестерпимо захотелось ее примерить. Она была такой красивой. И напоминала о моей прежней жизни, в которой у меня был не один десяток таких украшений. Не сдержавшись, я взяла свечу и пошла в умывальню.

Сев на полу у емкости с водой, наклонилась и посмотрела на свое отражение. С удивлением не обнаружила в себе особых изменений. Все такие же большие голубые глаза, аккуратный нос и слегка островатый подбородок. Губы лишь немного обветрились, и теперь нижняя стала казаться чуточку больше, чем была. Лицо бледное, с кругами под глазами. А в целом все, как и всегда.

Мне казалось, что внутри я полностью потеряла себя прежнюю и поэтому выглядеть должна была иначе. Хмыкнула и вернулась к созерцанию серьги. Приложила ее к уху и полюбовалась, как она создает блики от горящей свечи. Красота!

Не сдержавшись, решила ее надеть. Никто же не узнает. А я быстренько, только надену и сразу сниму. Раскрыла клипс и с силой защелкнула его на ухе. И снова завертела головой, любуясь отражением. Интересно, где Севал взял такую красоту на этой планете?

Вдруг ухо пронзила острая боль. Мне показалось, что тысячи тонюсеньких иголочек прошли сквозь мочку. Я вскрикнула и попыталась снять серьгу. Но она словно вросла в ухо, и как бы я ни пыталась, разжать клипс не удавалось.

Что это за дрянь? Я судорожно дергала серьгу, но эффект был один. Она даже не шелохнулась. Кшарк! Ну кто просил меня надевать ее? Покрасоваться решила? Дура! Я подцепила серьгу и прощупала мочку уха. Его насквозь пронизывали множество тонких иголок, которые накрепко соединяли две стороны клипса. Они лишали меня шанса снять эту странную серьгу.

Наклонившись над водой, попыталась рассмотреть ее внимательней, и удивленно застыла. Вместо красной капли внутри камня теперь горел нежный фиолетовый свет. При каждом движении он переливался и завораживал взгляд. Если бы я сейчас так не паниковала, то наверняка любовалась бы им еще долго. Но я испуганно дергала серьгу снова и снова, силилась содрать с себя. Ну не мочку же мне отрезать?

В безуспешных попытках снять украшение я просидела довольно долго. Ухо стало багрово-алым и опухло. Потеряв всякую надежду, вернулась в кровать. Сегодняшний день меня вымотал. Как же сложно привыкать к новой жизни, особенно если ее тебе навязали. В голову постоянно лезли воспоминания о том, что потеряно навсегда. Сглотнув набежавшие слезы, с силой зажмурилась. Я справлюсь. Все могло быть гораздо хуже. Нужно просто потерпеть, привыкнуть, забыть прошлую жизнь.

Увещевания не сработали. И я опять зарыдала. Как я могу забыть прошлое? Как не помнить о папе, который, наверное, сейчас с ума сходит, пытаясь меня найти. Папочка, милый, какая же я у тебя дура! Как он это переживет? И я зарыдала еще сильнее.

Но слезы всегда заканчиваются. Они приносят успокоение, но взамен оставляют опустошение и равнодушие. Вот и я, выплакавшись, чувствовала себя лишь оболочкой прежней себя. Может, потом станет легче? Может, и для меня будет что-то хорошее на этой тоскливой планете? Лелея слабую надежду, я провалилась в тяжелый сон.

Глава 6

Ринора

После первого, самого тяжелого дня последующие две недели дались немного проще. Я потихоньку привыкала к жизни в Доме. Так Маквел называл свой лагерь, который он, будучи одним из первых, основал на планете двадцать лет назад. Или чуть меньше, если считать не по галактическому календарю, а по местным суткам, которые были немного длиннее.

Сначала он нашел природные пещеры и тоннели. Вместе с несколькими заключенными стал их обживать. Приходили новые люди, и Дом разрастался. Имея удачное местоположение, он был хорошо защищен от нападений, которые несколько лет назад не были редкостью.

С юга Дом оберегала узкая бухта, с других сторон – труднопреодолимые массивы гор, в одном из которых он и располагался. Оставалась лишь часть незащищенной границы с территорией Севала, и та шла по самому крупному на материке водоему. Его называли озером Слез, и мне очень хотелось на него посмотреть и понять, почему оно имеет такое название. Все как один утверждали, что это самое красивое место на планете. Конечно, я была заинтригована.

К тому же, как говорили, оно было теплым из-за большого количества растущих в нем тех самых водорослей. Я мечтала искупаться в нем, но прекрасно понимала, что в ближайшее время у меня это вряд ли получится. Слишком опасно. Поэтому я, как и все, довольствовалась едва теплой водой в своей умывальне или редкими помывочными днями.

Их устраивали пару раз в неделю. Отапливали два специальных помещения, в которых располагались мужские и женские купальни. Для нас оно было небольшим, и всегда приходилось ждать очереди, чтобы насладиться заветным теплом. Пропускать вперед меня никто не спешил, а я и не настаивала.

Вот и сегодня я привычно ждала в коридоре, когда подойдет моя очередь. Женщина, стоявшая впереди, уже в который раз нервно ударила кулаком по стене.

– Они там утопли что ли? – раздался ее громкий недовольной голос.

Эту новенькую я видела всего пару раз, и общаться с ней мне не хотелось. Отталкивало всегда неприятно перекошенное от недовольства лицо. А однажды я лицезрела, как она устраивает безобразный скандал. Зрелище весьма непривлекательное.

Когда терпение женщины подходило к концу, из купальни, наконец-то, вышла галдящая компания, среди которых была и Линда. Как любовницы или жены главных мужчин в Доме они всегда шли первыми и смотрели на остальных свысока. Меня в эту компанию, очевидно, брать не хотели, да и я не стремилась в нее попасть.

– Наконец-то! – воскликнула та женщина и двинулась в сторону купальни, но не успела сделать и пары шагов, как рухнула на пол и забилась в сильных судорогах.

Не думая, я бросилась ей на помощь. Правда, что именно нужно делать, толком не знала. У меня имелись лишь обрывочные сведения, что нужно перевернуть ее на бок.

– Можешь не стараться, – донесся до меня голос сверху. – Она мертва.

Я удивленно смотрела на неподвижно лежавшую женщину и не понимала, что происходит.

– Но почему? – вопрос вырвался сам собой.

– Ты откуда вылезла? Не видишь, что творится? Еще неделю ждать будем, пока все не прекратится.

– Что именно?

По-прежнему не понимая, о чем она говорит, я все сильнее хмурилась.

– Да она койку Маквела не покидает. Откуда ей знать?

Глумливый голос перерос в смех, который подержали остальные. Я недоуменно посмотрела на женщин. Случайно сцепилась взглядом с Линдой и увидела в нем, как минимум, несколько вариантов своей смерти. Оттолкнув стоявшую на пути женщину, она быстро ушла.

Решив тоже не задерживаться и отказаться от парной, я поспешила к себе. Все эти недели я целые дни проводила в мастерской с Полем и не очень интересовалась жизнью в Доме. А мой напарник не отличался общительностью и никогда не делился новостями. Пора бы мне найти Маквела и поинтересоваться, что за странные вещи здесь происходят.

Нашла его не сразу и лишь по чистой случайности. Выглянув на улицу, вдалеке заметила его седую макушку, возвышавшуюся над остальными мужчинами, группой шедшими в сторону от лагеря. Интересно, куда они идут?

Догнала их быстро. Все же ежедневные пробежки давали результаты. Чувствуя за собой силу Мака, я не могла не понимать, что моя спокойная жизнь может закончиться. А если с ним что-то случится? Или скоро я стану ему не нужна и он прекратит меня опекать? Поэтому и начала заниматься. Ранним утром, чтобы никто не видел, не удаляясь далеко от лагеря. Делала простые упражнения и растяжки. Я не обманывала себя ни на секунду: в прямой схватке мне здесь никого не одолеть. Единственное преимущество – маневренность. Моей задачей будет вывернуться и сбежать. А если повезет, то слегка поцарапать ножиком. Мне один такой подарил Мак. Небольшой, в кожаном чехле, с ремнем. Я носила его на поясе, впрочем, как и многие жители Дома.

Никем не замеченная, беспрепятственно подошла к стоящим спиной ко мне мужчинам. Я никак не могла понять, что они делают. Но вот один из них сместился, и мне открылся провал в земле, куда опускали тело. Да это похороны! Сердце защемило в предчувствии чего-то плохого. Оглянулась по сторонам и ужаснулась.

Меня окружало множество холмов, заваленных крупными камнями. То, что я посчитала рельефом местности, были свежие могилы. Сколько их здесь? По спине прошелся холодок. Почему так много? Раздался негромкий голос Маквела, но я не вслушивалась в слова, слишком напуганная происходящим.

Отошла в сторону и стала дожидаться, пока прощание закончится. Может, и меня скоро так же уложат в холодную землю и завалят камнями? Передернула плечами и постаралась не думать о том, как же не хочется оставаться навсегда на этой планете.

Закончили быстро. Оно и понятно. Вряд ли умерший имел много друзей, которые искренне скорбели о его кончине. Вскоре мужчины разошлись, а Маквел все стоял и смотрел на могилу. Мне показалось, что в голове у него мелькают те же мысли, что пару минут назад мучили и меня. Никто не хочет умирать, но все понимают неизбежность конца. И если об этом думать слишком долго, то становится бесконечно жутко.

Не подкрадываясь, подошла и встала рядом. Хотелось сразу начать его расспрашивать, но понимала неуместность такого поведения. Поэтому молчала. Маквел тихонько хмыкнул и произнес:

– Наверное, не терпится расспросить? Или уже растрепали?

– Не терпится, – подтвердила я. – Мак, что происходит?

– Планета производит зачистку, – произнес он загадочным тоном и, видя мой недоуменный взгляд, пояснил: – Это болезнь, Рин. Мы называем ее «жидкое серебро». Она поражает только вновь прибывших. В среднем в течение двух недель погибает почти треть новичков.

Я вздрогнула от таких известий. Маквел знал и не сказал мне ничего. Вместо этого запер меня в мастерской и не давал продыху, заваливая работой. А если и я умру? По телу прошлась дрожь.

– А что будет со мной? – спросила чуть севшим от страха голосом.

– Скорее всего, с тобой все будет в порядке. Кто пережил две недели, те, как правило, уже не болеют.

– Но что это?

– Мы не знаем. Никто не знает, даже Независимое Содружество. Они эту планету получили во временное пользование для добычи руды отриса, и двадцать лет назад сюда целая команда прибыла изучать планету. Домой вернулись не все.

Он замолчал, а затем, не торопясь, пошел обратно. Я поспешила за ним, надеясь, что он расскажет больше. И Мак не подвел мои ожидания. Всю дорогу я с интересом слушала его рассказ.

О планете ему было известно то, что она находится на границе Галактического Союза и Независимого Содружества и раньше являлась предметом споров между ними. Поэтому ее не заселяли и не исследовали, пока конфликт не будет решен. Но больше двадцати лет назад, в результате политических игр, планета отошла Независимому Содружеству.

Предварительное обследование показало возможное наличие руды отриса – ценного минерала. Независимое Содружество сразу высадило сюда несколько групп геологов и шахтеров, часть из которых составляли заключенные. На планету были большие планы, но руду так и не обнаружили. Миссию свернули, а что с заключенными делать, не знали. Решили просто оставить здесь, чтобы не везти обратно.

И Маквел был среди них. Он очень скупо делился воспоминаниями о первых годах жизни здесь. Обронил лишь, что он много лет потратил, чтобы построить Дом и сделать жизнь на этой проклятой планете чуть более терпимой. По его словам, из первых заключенных в живых почти никого не осталось.

За разговором мы незаметно дошли до его кабинета. Маквел достал с полки пару книг и положил их на стол, а сам устало опустился на стул.

– Вот, как и обещал, книги. Здесь мы записывали все, что узнавали о планете. О живности и о том, что может пригодиться. Почитай сама, а я устал.

Аккуратно взяла толстые фолианты и, поблагодарив, вышла из комнаты. Маквел выглядел сильно утомленным, и мне не хотелось еще больше беспокоить его. Пусть отдыхает, а я с удовольствием проведу несколько вечеров в обществе книг.

Написанные вручную, они являлись для этой планеты уникальными. Сероватая бумага из местных водорослей готова была в любую минуту рассыпаться прямо в руках, и я с осторожностью перелистывала страницы, извлекая ценную информацию.

Море помогало удовлетворить большую часть необходимых нужд местных жителей. Оно кормило: основной рацион составляла рыба, различные моллюски, водоросли и мясо крупных морских обитателей. Оно же одевало: тот странный материал являлся шкурами симкалов – подводных животных. Они прекрасно грели, не пропускали воду и были очень износоустойчивыми. Даже освещение и свежий воздух в тоннелях обеспечивали водоросли, росшие во всех водоемах.

Живность и растительность на планете поражала своей скудностью. Несколько видов деревьев, траву заменял мелкий мох, хорошо чувствовавший себя на каменистой местности. Редко можно было встретить цветок или пучок травы.

Все живое обитало, в основном, в море, которое надежно хранило свои тайны. Там, скорее всего, было много разных видов ракообразных, рыб и моллюсков, так как часто рыбакам попадалось что-нибудь новенькое. Но исследовать глубины было слишком трудоемкой задачей.

А на суше глаз радовали лишь несколько семейств птиц, которые жили внутри пещер, мелкие грызуны и подземные насекомые. Ну и, конечно, редкие животные с красивым названием «вану», которые были здесь полноправными хозяевами. По крайней мере, пока не появились люди.

Вот такой была эта планета Такутта, что в переводе обозначало «так» – без и «утта» – яркий. Точнее ее назвать было и нельзя. Света здесь действительно было мало. А мне, привыкшей к сияющей красоте планеты Пирани, было вдвойне тоскливо. Но я не унывала и старалась не думать о том, что сейчас переживает папа, узнав, что единственную дочь приговорили к пожизненному заключению на рудниках.

Держаться мне помогала работа. Я забывала обо всем на свете, погружаясь в мир деталей и механизмов. Наш с Полем агрегат был прекрасен, и хотелось, чтобы он поскорее заработал. Задача вполне выполнимая, да и сама планета нам в этом помогала. Атмосферное давление здесь было невысокое, в связи с чем эффективность такой машины повышалась и требовала меньше топлива.

А топливом здесь служили колотые куски породы, которую добывали в шахтах на небольшой глубине. Что-то вроде каменного угля, топившего тысячелетия назад на Земле те же самые первые паровые котлы. Как интересно. Прошло столько времени, а крошечная часть человечества снова изобретает тот же двигатель и топит его все тем же углем. Потрясающая цикличность.

Мне удалось убедить Поля, что нужно модернизировать первую версию устройства и установить там поршень. Получился аналог машины Ньюкомена, которая в свое время стала популярной на Земле, в том числе и в горном деле. Вероятность взрыва становилась ниже, а работоспособность повышалась. Но была одна проблема.

Металл, из которого ковали детали устройства, был в ограниченном количестве. Нам постоянно приходилось экономить на всем, что не добавляло надежности деталям. Подходящую руду для этих целей уже нашли, но пока не могли извлечь. Собственно для этого мы с Полем так усердно и трудились. В шахте, которую затопило при обвале, были обнаружены следы руды, схожей по характеристикам с железом. Мак очень хотел восстановить эту шахту и продолжить разработку.