Тяжело вздохнув, он посмотрел на мать. Та, гремя ключами, старательно запирала дом и сарай. Потом она отвязала породистого сторожевого пса. Тот сразу-же с громким лаем бросился за Марселем, который едва успев нырнуть под крыльцо курятника, выглядывал теперь оттуда, ловя прощальные взгляды Омара. Тачанки, набитые хозяевами длинной вереницей, тянулись улицей поселка. Воздух наполнялся смехом, шутками, ржанием лошадей и блеянием овец. Легкие экипажи с празднично одетыми молодыми людьми, весело проносились мимо. Сердце Дена наполнялось предчувствием удачи. Он чувствовал выгодную продажу, возможность близкого богатства, щекотала нервы. Воображение рисовало радужные картины счастливого будущего. Настроение подымалось, замешиваясь еще и на впечатлении от сальных острот попутчиков, от которых у Жаннет краснели щеки и опускались глаза. На специально отведенной площадке, размещалась стоянка для экипажей. Хозяева, разгрузившие живой товар, бросали друг на друга недружелюбные взгляды настороженной недоброжелательности. Ден поставил свой экипаж на свободное место, рядом с дрожками, запряженными белым жеребцом в яблоках. Его лошаденка выглядела осликом рядом с этой породистой лошадью.

– Папа! – спросила Жаннет! – можно мы с Омаром пойдем прогуляемся?

– Хорошо, дети! – ласковым голосом ответил он, – идите, только если заблудитесь, то стойте на входе в Аукцион, если не заблудитесь, то поджидайте нас здесь. Вы меня поняли?!

– Да, папа. – Ответила дочь.

Держась за руки, они убежали. Аукцион только начинался и еще были свободные кабинки – загончики для овец, предназначенных для торгов. Зрители и покупатели постепенно занимали места под огромным навесом для торга, на лавках, ступеньками

уходившими под брезентовую крышу. В центре навеса была сооружена квадратная смотровая площадка, усыпанная желтым песком. По сторонам этой площадки, тесно примыкая друг к другу, расположены кабинки загончики. Ден перенес своих овец в кабинку, указанную служащим Аукциона, после того, как чабан подал ему купленный билет. Старая Наа курила трубку у тележки. Вокруг нее собралась толпа зевак. Даже самые матерые дельцы, съевшие собаку на купле-продаже лучших пород, не выдели таких овец и не встречали ничего подобного. Они наперебой называли цену. Наа взволнованно теребила платок. О таких суммах она не смела мечтать даже в дни своей молодости, когда, блистая красотой, кружила головы местным чабанам, и те, готовы были положить все свое состояние за обладание ее редкой величественной красотой. Сомнения в неудаче мало-помалу развеялось в душе матери, уступая место уверенности в предчувствии успешных торгов. Торги начались с боем гонга. Распорядитель Аукциона называл номер кабинки, и хозяин выводил очередную овцу, громко выкрикивая цену. Но цены на овец не превышали названных овцеводами сумм. Такого торга еще не было. Все с нетерпением чего-то ждали. Наконец очередь дошла до Дена. Распорядитель ударил в гонг. Чабан вывел первую овцу. Присутствующие вскочили с мест. По рядам пронесся гул голосов, Ден заломил такую цену, что все продавцы оторопело разинули рты от удивления и зависти, другие с остервенением принялись хлестать плетками своих не проданных овец. Третьи, которым удалось кое-как сбыть свой товар, ехидно улыбались, переглядываясь друг с другом.

– Сто тысяч двести. Раз! – громко извещал распорядитель, ударяя в электронный гонг резиновым молоточком. Удар, усиленный многократно усилителем, доносился и из репродукторов, установленных под крышей павильона.

– Сто тысяч триста! – крикнули из зала. По рядам волной прокатился возбужденный гул голосов.

– Сто тысяч триста! Раз! – монотонным голосом под бой гонга возвестил распорядитель. Он сидел в центре площадки за небольшим столом рядом с продавцами. И каждый раз записывал что-то, после объявления цены, в блокнот, который лежал рядом с гонгом и микрофоном.

– Двести тысяч! – вставая с места, выкрикнул толстяк с сигарой в руке. На указательном пальце его правой руки сверкнул бриллиант в золотом перстне.

“Целое состояние будет" – Определила Наа, окинув взглядом, горящим от небывалого игорного азарта, дорогой перстень на пальце толстяка, рядом с зажатой дымящейся сигарой.

– Двести тысяч! Раз! – распорядитель сделал паузу. Зал гудел, как встревоженный улей. Небывалый торг привлек зрителей с других площадок Аукциона. Зал практически опустел в скотоводческом павильоне и конном. Толпы пастухов протискивались вперед, стараясь занять места поближе к площадке.

– Господа, кто больше?! – распорядитель выжидательно смотрел в битком набитый зал. Толстяка с дорогим перстнем и сигарой почти не было видно. Торчали лишь его усы среди моря раскрасневшихся лиц.

– Кто больше?! – звучал голос распорядителя. Но охотников не находилось. Мало-помалу в зале воцарилась томительная тишина. Все ждали исхода. Назовет кто-либо сумму больше? Купит ли кто еще?

– Забираю всех семерых по двести тысяч за каждую! – выкрикнул толстяк, и тут же голос его утонул в новом взрыве громких возгласов.

– Всех семерых, по двести тысяч каждая! Раз! – голос распорядителя

из репродукторов был громче гула, громче всех. -…Два! … Три! – почти не делая пауз между счётом, так как все равно равных миллионеру овцеводу из Южного Полушария, Сильвестру, по Богатству нет. Распорядитель Аукциона закончил свой счет словами:

– Продано!

И Дэн стал миллионером. Его суровое лицо тронула детская добродушная улыбка. Овцы перекочевали с помощью, ворчащей Наа в загон покупателя. Ден, толкая последнюю в проем загона, заметил:

– Мать, ты вечно недовольна, даже сейчас, когда слов не нужно, все понятно и так.

– Ты продешевил, глупец. Через год ты смог бы выручить в два раза большую сумму. Говорила я тебе, не торопись.

– Ты хотела, чтобы нас обокрали. Ведь мог Омар взболтнуть.

Жаннет, да и ты быстра на язык.

– Что ты напустился на детей. Да что я не понимаю, что за овцы у нас…

Но назревавшую ссору остановил подоспевший Фермер. Переваливаясь из стороны в сторону, он приблизился к своим уже овцам:

– Очень рад познакомится! – протягивая руку, сказал он.

Ден смутился, покраснел, как юноша. Ему уже давно не доводилось так запросто разговаривать с миллионером. И он несмело протянул свою.

– Сильвестр!

В шершавой мозолистой руке Дена очутились мягкие подушечки холеных пальцев. Холодная твердь перстня защекотала ладонь.

– Ден! – Заискивающе улыбаясь, представился. Наа бросила сердитый взгляд на сына.

– Это моя мать.

– Очень приятно. – Кривя толстые губы в приветливой улыбке, обронил Сильвестр и, обращаясь к чабану, сказал:

– Я прошу вас подняться в контору торга. Нужно оформить кое-какие документы.

Они ушли, а старая Наа осталась сторожить у загончика, со смотровой площадки доносились выкрики распорядителя Аукциона:

– Раз двадцать пять тысяч! Два!..

– Омар! Я хочу покататься на горках, пойдем!

Брат не успел ответить, как Жаннет потащила его за руку к мчавшимся с бешеной скоростью по крутым виражам кабинкам. У окошечка касс она купила два билета и, сунув их служащему, уселась в подъехавшую кабинку, за ней неторопливо влез Омар на переднее сидение.

– А-а-а! – вскрикнула Жаннет, крепко хватаясь за туловище брата обеими руками! – это кабинка рванулась с места в”пропасть" спуска.

– Ии-и! – тихо завизжала она, когда их бросило вверх, чтобы снова швырнуть в вираж еще круче. Омар по-мужски держался в кресле, словно в седле отцовской лошади в погонях за овцами. Трусость сестры вызывала в нем гордость за свое мужское происхождение. Ему хотелось еще и еще раз прокатиться на восхитительном аттракционе. Но кабинка остановилась. Подошедший служащий помог сестре выйти. Омар выбрался сам. Они спустились с аттракциона по деревянным ступенькам. Купили мороженое и с любопытством вертели головами по сторонам, удивляясь изобилию развлекательных сооружении. Их внимание привлек тир для пневматической стрельбы. Там располагались разные призы за хорошую стрельбу. Омару ужасно захотелось пострелять. Он уговорил сестру, и они подошли ближе. Служитель, пожилой человек с доброй улыбкой, предложил Омару ружье и кучку патрончиков. Омар долго целился, выбирая цель. Глаза разбегались от разнообразия зверей и всевозможных размеров кружочков, в которые нужно попасть. Хотелось сразу поразить самый маленький, но мысль: “А вдруг промахнусь” – остановила, и он выбрал кружочек побольше. Он долго целился, затем осторожно, затаив дыхание, нажал на спусковой крючок. Сухой хлопок выстрела и цель поражена. Он стрелял первый раз в жизни. Жаннет залилась веселым смехом. Омар с гордостью посмотрел на сестру, затем прицелился еще раз, и опять цель поражена. Он снова взглянул на Жаннет, и только сейчас заметил рядом с ней высокого молодого человека с бородкой и холеными усиками, ловко поражающего его, Омара, мишени. Мальчик вскипел. До слез стало обидно за себя, за сестру”Как она могла так обмануть, да еще и смеяться. Ну погоди, я тебя проучу, кошка"! – злорадно думал он. А девушка тем временем забыла о брате и весело щебетала с незнакомцем. Омар разобрал в разговоре, что сестра назвала незнакомца Ортом. Омар с любопытством посмотрел на Орта. Это был молодой человек благородной внешности. Прямой орлиный нос и большие чувственные карие глаза придавали лицу спокойное, мужественное выражение. Он улыбался белоснежной заразительной улыбкой и так доверчиво смотрел на Омара, что-тот перестал дуться и представился: – Омар.

– Очень приятно, молодой человек. Орт! – Они обменялись рукопожатиями”Железная рука" Орта на мгновение, как тисками, сжала узкую ладонь мальчика. От этого рукопожатия Омар вдруг почувствовал мужскую уверенность в себе и гордость, что такой сильный человек оказывает ему, маленькому человечку, мужское внимание. Орт увязался за сестрой, и когда все трое изрядно устали, предложил: – Жаннет, давайте покатаемся по городу.

– Давайте, только вот. – Она зарделась, взглядывая на брата.

– А, Омар, так он поедет с нами.

Девушка облегченно вздохнула. Они вышли с развлекательной площадки и очутились на стоянке экипажей. Там среди кибиток, дрожек и тачанок стоял красного перламутрового цвета автомобиль. Его кузов сверкал в лучах солнца и был ослепительно красив ни фоне разношерстного колесного транспорта. Жаннет пытаясь угадать экипаж Орта, но он вел их все дальше и дальше, приближаясь к автомобилю. Сердце у девушки затрепетало, она испугалась, а вдруг окажется, что этот автомобиль Орта. Движения ее стали не так быстры, она замедлила шаг, все еще сомневаясь в своих догадках. Тем временем Орт по-хозяйски открыл дверцу, приглашая их сесть. Жаннет с испугом посмотрела на брата. Орт первым влез на переднее сидение и с восхищением посмотрел на белозубую

приветливую улыбку Орта. Он подал Жаннет руку, сломив окончательно нерешительность девушки. Жаннет с замиранием сердца уселась на заднее сидение.

– Да, я чуть было не забыл! – сказал молодой человек, открывая крышку ящика, встроенного в приборную панель. Из ящика он извлек листок чистой бумаги и что-то быстро написал на нем, затем вложил в конверт.

– Милая Жаннет, я вас очень прошу, передайте, пожалуйста, это вашему отцу. – Он протянул ей конверт! – я не хочу, чтобы он волновался, а мы с Омаром подождем вас. Девушка взяла конверт и выбралась наружу:”Не мог Омара послать, – думала с обидой она – хотя с одной стороны я быстрее найду отца". Успокоив таким образом себя, она

опрометью бросилась к навесу торга. Бабушка указала ей направление, куда ушел отец с Сильвестром. Жаннет нашла их в баре уже изрядно подвыпивших, за крайним

столиком в углу бара, слева от выхода.

– А-а! Жаннет! – лепетал отец пьяным языком! – С-си-ль-весстр, это моя дочь.

Сильвестр скривил улыбку и попытался что-то связать, не смог. Водка ударила, как видно, ему в голову.

– Папа, – начала дочь, – я хочу покататься на красивом автомобиле с одним молодым человеком и с Омаром. Позволь, а. – Жаннет протянула отцу конверт, – Вот тут он просит у тебя разрешения.

Ден, казалось, мгновенно протрезвел. Он взял конверт. Жаннет тут же хотела бежать, но Ден в последний момент удержал ее за руку.

– Но папочка! – топнув от нетерпения ногой, воскликнула

дочь: – Они же ждут!

– Ничего, подождут. – Медлил отец. Он неторопливо достал из конверта сложенный вчетверо листик. Жаннет нервно теребила сумочку, терпеливо дожидаясь, что скажет отец. Ден вдруг со всего маха грохнул кулаком по столу. Дочь от неожиданности вздрогнула, закрыв лицо руками. Кружки с недопитым подскочили над столом и покатились по столу, разливая содержимое, которое из образовавшейся лужи тоненькой струйкой побежало на брюки дорогого костюма Сильвестра. Миллионер крепко спал.

– Я так и знал! – вопил не своим голосом отец. Сильвестр жевал толстыми губами, не просыпаясь. Жаннет же поспешила выбежать прочь. Перепуганная девушка разыскала старую Наа. Она возилась у Фургона, давая последние наставления грузчикам, грузивших проданных овец.

– Эй, парень, поосторожней! – прикрикнула она на грузчика, задевшего овцой дверной проем Фургона.

– Они уже не ваши. – Бросил тот в ответ.

– Походил бы за ними, как за малыми детьми, знал бы, как обращаться с бедными животными. – Тараторила она, с жалостью глядя на блеявших в фургоне, тесно прижавшихся друг к другу животных.

Рабочий грохнул обшитой металлом дверью, закрыв фургон. Бедная Наа с трудом оторвала увлажнившийся взгляд от захлопнутой двери и только сейчас заметила бежавшую к ней со всех ног Жаннет. Сердцем чуя неладное, она быстро двинулась ей навстречу.

– Что, что случилось с Деном?!

Девушка, всхлипывая, рассказала обо всем.

– Опять надрался, мерзавец! – властным грудным голосом проворчала Наа. Затем взялась в бока, локти острыми шипами пронзили воздух:

– Ну, пошли!

В баре отца не оказалось. Не было его и в конторе торга, и лишь в филиале Национального банка Ден сидел за столом и что-то старательно выводил на банковском бланке. Когда они приблизились, он кончил писать.

– Что все это значит?! – начала еще с порога Наа.

Ден, не замечая мать, сложил бланк вчетверо и протянул Жаннет. Мать попыталась перехватить письмо. Но Ден отстранил ее за спину:

– На, передашь это Орту. Он ждет на мосту, старая Наа в бешенстве молотила Дена кулаками по спине.

– Куда ты ее посылаешь, негодяй! Она никуда не пойдет! Орала высоким фальцетом женщина.

– Иди, иди, дочь! – приказал Ден. Жаннет в испуге бросилась к двери.

– Стой, дочка, не ходи! Никуда не ходи! – вопила Наа. Ден обеими руками стал удерживать мать…

– Чего мы не едем дальше? – спросил Омар у Орта, когда автомобиль остановился на мосту.

– Здесь мы подождем твою сестру.

– А-а! – понимающе протянул Омар.

Потянулись томительные минуты ожидания. Орт, не переставая, болтал языком, рассказывал восхитительные истории. Главными героями в них были животные, птицы, повадками так походившие на людей. Омар смеялся до слез. Время летело так быстро, что он вначале даже не понял, с кем говорит Орт. И только мгновение спустя увидел сестру. Орт в это время развернул бумажку и прочел каракули отца на банковском бланке. На лице его скользнула чуть уловимая холодная улыбка. Он посмотрел отсутствующим взглядом Омару в лицо, затем открыл дверцу и чужим голосом приказал: – Пошел вон, щенок! – Омар удивленно захлопал глазами. Горький комок подкатил к горлу, перехватил дыхание. Глаза обильно увлажнились.

– Поживее! – прикрикнул на него в нетерпении Орт. Омар выбрался из кабины и бросился к сестре. Жаннет прижала голову брата к себе. Сверкая облицовкой в лучах вечернего солнца, машина рванулось с места обдав несчастных детей выхлопными газами.

Ничего не понимающие, они пошли по направлению к экипажу. Отец понуро молчал, поджидая их возвращения. Старая Наа тряслась всем телом. Такой ее Омар еще не видел. Осунувшиеся за считанные минуты черты лица. Под глазами обозначились черные круги. Она нервно пыхтела трубкой. Домой приехали поздно. Отец не распряг в эту ночь лошадь…

Старая Наа заболела на следующий же день. Она хирела на глазах и с каждым днем ей становилось хуже. У бедной старухи отобрало речь. Омар с жалостью и страхом смотрел на угасающую мать, как несчастная, вращая выпученными глазами, пыталась что-то сказать, но так и не могла вымолвить слово до самой смерти. Она умерла неделю спустя. Сильно сдал и Ден. Наа похоронили на поселковом кладбище, и дом словно опустел. Но Ден не сдавался. Он упорно трудился, целые месяцы проводил на пастбище и почти не появлялся дома. Омар помогал ему. Жаннет хозяйничала в доме. Иногда навещала брата и отца. Так. текли дни за днями, месяцы за месяцами, незаметной чередой проходили годы, Жаннет вышла замуж за соседнего чабана. Омар стал уже совсем взрослым парнем. Отец изрядно постарел. Он никогда не рассказывал детям, что произошло в тот день, памятный день Аукциона…

Глава вторая

Столица Лакии Нарфа расположена на полуострове, скалистым подковообразным плато, словно врастающим в волны Южного океана. Теплый умеренный климат, буйная растительность и голубые волны, омывающие узкие песчаные пляжи, создали городу славу туристической Столицы Мира. Со всех концов опаленной войной планеты съехались в Нарфу генералы и члены правительств, другие высокопоставленные гости воюющих стран. Одни бежали от страшных будней войны, другие подлечить уставшие нервы, чтобы с новым зарядом страстной ненависти устремиться в ад войны. Здесь на время затихали страсти, успокаивались смертельные враги и не замечая соседства друг друга мирно отдыхали, лечились, обменивались визитами и ни слова не говорилось о войнах. Простых солдат здесь не было. Исхудалые, доведенные до отчаяния, они мерзли в окопах, умирали от ран, и единственным спасением для этих несчастных бедняг был госпиталь…

В царском дворце суетились гвардейцы в красной парадной форме. Они носились взад-вперед по ковровым дорожкам парадных лестниц, гремя саблями и шпорами, другие маршировали на плацу. Все это шумело, сверкало и гремело, вплетаясь в дворцовый духовой оркестр, слаженно играющий военные марши. У ворот выстроился эскорт автомашин, окруженный почетным караулом мотоциклов. Во всем чувствовалось приближение торжественного события большой государственной важности. Внезапно все стихло. В наступившей тишине отрывисто зазвучали команды, и перед парадным входом дворца застыли в четком строю гвардейцы. Звуки барабанного боя разорвали тишину, заглушая шум листвы в кронах деревьев старинного парка. Со звуками барабана, в сопровождении двух гвардейцев, одетых в парадную зеленого цвета форму личной охраны и малиновые береты, на ковровой дорожке парадной лестницы появился Монарх. Это был уже немолодой высокий мужчина, сухощавый и подтянутый, сохранивший следы былой мужественной красоты. Тонкие черты лица и умные карие глаза, волевая складка у переносицы и высокий открытый лоб издали сливались в единый гармоничный портрет, оживляя торжественно-строгое выражение лица. Чеканя шаг, все трое проследовали в царский бронированный лимузин черного цвета. Правый телохранитель открыл дверцу и замер не двигаясь. Второй первым сел на заднее сидение, за ним в кабину втиснулся Царь, следом – открывавший дверь гвардеец, он же и захлопнул ее за собой. Под звуки грянувшего военного марша царский эскорт двинулся по улицам Нарфы в сторону столичного аэропорта. Улицы были запружены толпами ликующего народа. Праздно разодетые горожане махали флажками и букетиками цветов, приветствуя своего любимца и почитаемого в народе царя. В аэропорту его поджидал уже другой почетный караул военных и оркестр. Царь ступил на красную дорожку, расстеленную на бетонке. В сопровождении тех же телохранителей сделал несколько шагов навстречу спускающемуся по служебному трапу седовласому человеку, одетому в черный костюм и белую рубашку с черным галстуком.

Человек спустился, широко улыбаясь, двинулся к царю. Когда они подошли друг к другу и обменялись рукопожатиями, Царь сказал: – Рад тебя видеть. Вик, что привело тебя ко мне?

– Я от имени своей страны, истекающей кровью, приветствую твой народ и желаю процветания и блага.

– Спасибо, Вик. От имени своего народа я приветствую тебя.

– У меня очень важный визит, мне поручено от имени Организационного Комитета по Перемирию предложить тебе возглавить Союз.

– Как это понимать?!

– Одним словом, мы решили предложить тебе навести порядок в мире и выдвинули тебя в кандидаты на руководящий пост Союза Перемирия.

– Так сразу не ответишь. – Задумчиво проговорил Царь.

– Лакий, ты не спеши, обдумай все и дашь позже ответ.

– Да, да, конечно. – Согласился Царь и продолжил, – Погостишь у меня, отдохнешь, а я подумаю, когда смогу дать свей ответ.

– Вот и хорошо. – Согласился Вик.

Внезапно грянул военный марш. К высоким особам чеканным шагом подошел начальник почетного караула. Рапорт его был краток. Церемония встречи Президента Аркии Вика началась…

Визит Президента близился к концу. Завершением его стал прием, устроенный Лакием в честь визитера. Прием проходил в огромном золотом зале дворца, где обычно давали балы. Присутствующим заранее разослали пригласительные билеты, по которым подъезжающих гостей пропускали во дворец. Разноликий, ослепленный драгоценностями женских украшений, сверкал он, наполняя праздничным волнением сердца. Здесь в эти минуть решались важнейшие вопросы мировой политики. Перемещались миллиардные капиталы, шли на гибель тысячи людей, умирали в шахтах сотни добытчиков алмазов, повинуясь мимолетно оброненному слову, слетевшему с уст светской красавицы или взмаху лохматых бровей одного руководителя, которому не понравился другой, или капризу дамы, пожелавшей выглядеть богаче соперницы. Прием обычно кончался балом. Молодые люди танцевали, знакомились, заключали сделки. Особенно ценным считалось знакомство на такого рода приеме. Дружба сохранялась на долгие годы и никакие ссоры не могли порвать уз, заложенных на царском приеме. Стороны вспоминали мимолетный миг встречи, и ссора забывалась, уходила в мусорное ведро прошлого, а мир сверкал радостным и свежим, как в тот Памятный вечер. Бал был в разгаре, когда Лакий, одетый в черный строгий костюм, приблизившись к Вику сказал: – Прошу вас зайти в мои апартаменты.

Незаметно оба вошли в угловую дверь зала и очутились в ковровом кабинете, где обычно беседовал Царь, в так называемых”кулуарах", с политиканами Мира. Уход не был не замечен. Друзья и враги всех мастей собрались кучками по всему залу, не обращая

никакого внимания на танцующие пары, занялись обсуждением события. Тем временем Царь, указывая рукой на два кресла в уютном зеленом углу комнаты, сказал: – Прошу, дорогой Вик, садитесь. Я обдумал ваше предложение и хочу высказать вам свое мнение.

– Я весь внимание. – Усаживаясь в кресло, отвечал Вик. Лицо Президента приобрело сосредоточенное выражение. Складка на лбу у переносицы стала глубже, брови чуть нахмурились, глаза внимательно следили за движением губ царя. Лакий сидел в кресле прямо, горделиво, с достоинством держал голову, чуть повернув к гостю. Кисть левой руки лежала на поручне кресла, сжатая в кулак.

– События последних дней диктуют мне свои условия, и я вынужден прислушаться к голосу разума. – Начал пространно Монарх, – Иначе говоря, мы согласны вести переговоры о руководстве Союзом Перемирия.

– Эта благородная миссия. Ваше Величество, пала именно на вас, как мудрого и умного руководителя, сумевшего в стае дерущихся превратиться из беззащитного котенка в грозного льва. Поверьте, государства в надежде взирают на Вас. От его напыщенных слов брови Лакия полезли вверх, волевая складка у переносицы разгладилась, лицо приобрело самодовольное выражение.

– Что ж, я могу сказать, их политика не совпадает с интересами народа. От этого разруха, голод, нищета и неповиновение. Солдаты сами скорее договорятся между собой, чем их правительства.

– Да, да. – Кивал головой Вик в знак согласия.

– Я сообщу вам дополнительно о дате официальных переговоров. – Подымаясь, Царь дал понять, что беседа закончилась. Из тихого кабинета они попали в море звуков. Оркестр играл старинный вальс. Молодежь продолжала танцевать. Солидные мужчины и

высокопарные дамы прохаживались у стен, переговариваясь в полголоса. В зале было душно…

Глава третья

Со времени визита Президента Аркии в Лакию прошло довольно много времени, если считать месяцами, то их наберется ровно три с небольшим. Царь все это время не находил себе места, обдумывая каждый свой шаг, и к исходу упомянутого срока у него была уже готова программа действий, с содержанием которой он спешил ознакомить Вика, а через него и остальных членов Организационного Комитета Союза Перемирия. Учитывая чрезвычайную важность документа, включающего в себя фактически будущее могущество государства, своей царской фамилии, Лакий решил отправить с посланием к Вику своего единственного сына. Лакий ожидал его у себя в кабинете, сидя за рабочим столом, уже в который раз просматривая содержание написанного. Дверь кабинета наконец отворилась, и в комнату вошел рослый телохранитель в походной форме из черного сукна, сшитой в виде комбинезона, черный берет, полуботинки и широкий пояс, на котором болталась справа кобура лучемета.

<1 2 3 4...14 >

На страницу:

Перейти

2 из 14