Хроники загадочного Острова, или Файолеана

На карточке значилось: «Терновая улица, дом № 18».

Эльта не думала, что Терновая улица окажется так высоко – чтобы попасть туда, пришлось даже обогнуть сторожевую башню, на которой зимой зажигали огонь. В детстве Эльте казалось, что за башней ничего нет – её Гайстун всегда заканчивался здесь, на площадке, откуда был виден весь город. И сейчас она задержалась тут, чтобы полюбоваться видом: деревья уже покрывались молодой листвой, с высоты казавшейся нежно-зелёным туманом, окутавшим ветви. Там, где его касались косые лучи заходящего солнца, он отливал золотом, а в тени тускнел. Пока Эльта любовалась, башня погрузилась в тень – солнце скрылось за горой. Краски выровнялись и успокоились, и сразу почувствовалось, что уже наступил вечер. Эльта поспешила дальше – не хотелось искать незнакомый дом в сумерках.

Спустилась по узкой лесенке, миновала аллею и выбралась на Терновую улицу. Прошла её всю, внимательно глядя на номера домов, – но улица заканчивалась домом № 17. Ничего не понимая, Эльта прошла немного вперёд, увидела в стороне ещё один дом и поёжилась.

Конечно, он выглядел богато, как все дома Верхнего города, но стоял на отшибе, и в нём не горело ни одного окна. Вдобавок его ограждала неприветливая чугунная решётка с остриями на концах прутьев. От высоких кованых ворот вела длинная прямая дорожка и упиралась в крыльцо. За домом темнели деревья, а за деревьями, судя по всему, был обрыв. Всё это смотрелось очень неприветливо и мрачно.

Эльта в нерешительности постояла перед воротами. Почему-то ей не захотелось идти по дорожке и звонить в парадную дверь, так что она решила поискать чёрный ход. Он оказался с другой стороны. К нему вела тропинка, стиснутая густыми кустами и старыми деревьями.

Эльта подошла к крыльцу, над которым висел закопчённый фонарь. Сбоку, где-то за домом, залаяла собака. Эльта испуганно остановилась, но собаки не увидела – видимо та была на привязи.

Поскорее поднявшись на крыльцо, Эльта позвонила, надеясь, что в доме никого не окажется. Но, едва раздался звонок, ей открыла старая экономка, сухая, с острым носом и тонкими поджатыми губами.

– Здравствуйте, по этому адресу заказали… – начала Эльта, но экономка её перебила:

– Наконец-то! Мы ждали вас раньше. Что так долго? Заблудились, или дела задержали?

– Извините… И то и другое.

– А почему такая юная особа сама разносит заказы? Неужели у вас повзрослее никого нет?

Эльту что-то смутило в её голосе.

– Нет, родители сегодня заняты.

– Так отправили бы прислугу, – грубовато предложила старуха.

– Какую прислугу? – спросила Эльта наивно.

– Какая есть. Или не доверите слуге такой важный заказ?

Эльта поняла, что предчувствие её не обмануло.

– Служанке? Раньше у нас была служанка, но она вышла замуж и уехала. Она хорошо работала, но папа никогда не позволял ей разносить заказы. А мне разрешает.

– Хорошо, хорошо, ступай. – Экономка проворно забрала свёрток, внезапно потеряв интерес к разговору, отсчитала деньги и положила их в корзину.

– До свидания, – сказала Эльта с достоинством и вышла за порог.

Экономка уколола её недобрым взглядом и захлопнула дверь, даже не дождавшись, когда Эльта спустится на дорожку.

– Фу, какие невоспитанные! Тоже мне Верхний город, – пробормотала Эльта и побежала домой.

Тут собака залаяла снова. Выйдя на мостовую, Эльта сквозь деревья посмотрела на главный вход – и увидела, что к дому идёт какой-то представительный господин в цилиндре и чёрном пальто. Он шёл не спеша, помахивая тростью. Через мгновение она его узнала: это он зимой приходил в лавку искать Эймера – начальник сыскной службы Острова. Он, кажется, не заметил Эльту, а она замерла на месте и стояла так, пока он не вошёл в дом. Только после этого пошла обратной дорогой.

Ей стало тревожно. Конечно, даже если бы он её увидел, ничего особенного не случилось бы. Но что он вообще делает в Гайстуне? После его зимнего визита Эльта долго боялась, что он придёт снова, и этот силуэт – он не раз мерещился ей, когда посетители поднимались на крыльцо лавки… Постепенно она успокоилась, потому что ничего не происходило. А теперь, похоже, надо было ждать неприятностей – экономка явно хотела выведать про Эймера.

Эльта очень расстроилась. Если этот сыщик снова появился в Гайстуне, то ничто не помешает ему однажды обнаружить Эймера, это только вопрос времени. Эльта решила проверять карточки с заказами сама и ни в коем случае не допускать, чтобы мать ходила на Терновую улицу. Если бы эта старуха разговорилась с её матерью, та наверняка рассказала бы про Эймера, просто чтобы похвастаться: его работа нравилась родителям, он был очень аккуратен, а главное, почти не выходил из дома и никогда не просил выходных или прибавки к жалованью.

В тот же вечер Эльта рассказала Эймеру обо всём. Он помрачнел.

– Ничего не понимаю. Его не должно здесь быть! Если бы он узнал, что я здесь, то и пришёл бы прямо сюда – уж я его знаю.

– Но из того дома сделали заказ у нас.

– Неужели он… Что-то его остановило… Наверно, мне давно пора вмешаться, а я сижу тут и ничего не могу! – Эймер с досады ударил ладонью по стене. Потом добавил: – Спасибо, что снова помогли мне.

– Ты так ничего и не расскажешь? Я не понимаю, что происходит!

– Нет, я не могу рассказать.

– Но почему? – расстроилась Эльта. – Я никому не скажу! Честно! Не веришь?

– Верю. Просто так вам же будет лучше.

– А что случится, если ты мне расскажешь? Это же всего-навсего рассказ.

– «Всего-навсего рассказов» не бывает.

Эльта вопросительно посмотрела на него.

– Не бывает, – с нажимом повторил Эймер. – Если я расскажу, вы немедленно окажетесь замешанной во всём этом.

– Но я ведь и так уже замешана! Куда ещё больше? Так нечестно… Я не понимаю, что творится, и совета спросить не у кого. А ты мне ничего не объясняешь! Обещаю, что никому не выдам тайну и ничего не сделаю без твоего разрешения!

– Да не в этом дело! Я вам верю – вы же видели Кауса. И спасли меня. Просто… ну… тут, в вашем Гайстуне, можно позволить себе думать о чём угодно. А на Острове так нельзя. И об Острове лучше не думать впустую. Там сейчас не лучшие времена. Простите, – сказал Эймер и ушёл к себе.

Эльта тоже направилась к себе, подошла к лестнице – и почему-то остановилась, поглаживая деревянные перила. Тут Эймер вернулся:

– Эльта, мне нужна ваша помощь. Неловко вас просить, но мне больше не к кому обратиться. Вы бываете в порту?

– Бываю, но редко. Только когда ездим с родителями за город. А гулять там мне не позволяют.

– А у вас есть какая-нибудь газета, где сообщают о кораблях, пришедших в порт?

– Не знаю. – Эльта пожала плечами. – В «Вечерних огнях Гайстуна», наверное, пишут… Но там пишут только про большие корабли, о которых и так говорят в городе. А что?

– Мне обязательно нужно узнать, если сюда придёт бриг «Альбатрос». Я сам редко могу бывать в порту… Если вдруг услышите об «Альбатросе» – сообщите мне! А этого человека не бойтесь.

– Сыщика?

– Да. Сейчас о нём можно забыть. Не важно, что он здесь, – он нам больше не опасен, – сказал Эймер таким тоном, как будто появилась другая опасность, куда более серьёзная.

Больше ничего от него не дождавшись, Эльта ушла к себе. Странно, но теперь её как-то перестал занимать этот сыщик и прочие опасности, реальные и воображаемые. Она села у окна в своей комнате, задула свечу и долго смотрела в синее весеннее небо на чистые звёзды и луну, которая плавно поднималась над острыми гайстунскими крышами.

– Ах, как бы мне хотелось попасть куда-нибудь, где можно попробовать другую жизнь! – прошептала Эльта и почувствовала, что глазам стало горячо. – Туда, где никто не будет ничего от меня скрывать, потому что я ещё маленькая… Туда, где меня будут воспринимать всерьёз, и я сама смогу всё решать…

Вдруг небо прочертила тонкая вспышка – словно какая-то звёздочка услышала её и полетела исполнять желание.

Просьба Яника

Наступило жаркое лето. Гайстун затих и разомлел под палящим солнцем, многие горожане уехали за город. Обычных заказов в лавке стало меньше – зато мазь от солнечных ожогов и два крема, для загара и от загара, пользовались таким спросом, что Фредек Подер работал не покладая рук. Эльта иногда разносила заказы, но ничего необычного больше не встречала, из дома № 18 по Терновой улице ничего не заказывали. Как-то раз Эльта спросила у Греты про этот дом. Та удивилась:

– А разве там кто-то живёт? Этот дом такой большой, но пустует – так я слышала… У папы есть знакомый архитектор – вот он приходил к нам и что-то говорил об этом доме, что хорошо бы им кто-нибудь занялся – его можно перестроить, и получится отличный особняк…

И сыщика с Острова Эльта больше ни разу не видела. Жизнь вошла в привычную колею – по крайней мере, Эльте так казалось. Она привыкла к присутствию Эймера в лавке, но общались они редко – он ничего не рассказывал, ни о чём не спрашивал и не обсуждал с ней новости. Эльта замечала, что каждый выходной – а выходной ему, как всей гайстунской прислуге, полагался раз в месяц – Эймер уходил в порт и возвращался хмурый и ещё более молчаливый, чем обычно. Он покупал газеты и просматривал их на досуге, но по его лицу Эльта понимала, что он не находил того, что искал.

В середине лета Эльта с матерью ездили к родственникам за город. Когда проезжали через порт, Эльта разглядывала корабли, высматривая «Альбатрос», – на всякий случай она разыскала в энциклопедии статью про корабли и теперь знала, что у брига две мачты и все паруса прямые, только на второй внизу ставится большой косой парус. Но таких судов в порту не было. Она прислушивалась к разговорам и ни разу не услышала название «Альбатрос». Впрочем, не только он – любые корабли теперь занимали её воображение: раньше она как-то не задумывалась, что каждый из них пришёл из других мест, которых она никогда не видела, – а сколько там, должно быть, удивительных и красивых вещей! Тюки с товарами, рулоны тканей, гомон порта, в котором можно было услышать речь на разных языках, стали для неё по-особенному притягательными, и ей даже захотелось самой отправиться в морское путешествие. Но пока никаких путешествий не ожидалось – ни морских, ни сухопутных: они с матерью месяц погостили у родственников и вернулись домой. Лето закончилось, но «Альбатрос» так и не появился.

А осень выдалась холодная и дождливая. С моря приходили низкие тяжёлые тучи и наваливались на Гайстун – вершина горы и даже сторожевая башня скрывались во мгле, и казалось, что облака ползут по самым крышам Верхнего города. Мостовые и стены домов словно навеки пропитались холодной сыростью.

В школе в этом году стало больше предметов и уроков, и домашние задания сделались сложнее и объёмнее, так что на посторонние дела у Эльты почти не оставалось времени, и она нечасто вспоминала про Эймера и Кауса. Вспомнила, когда в свой последний осенний выходной Эймер вернулся в лавку уже затемно, мрачный, как будто узнал плохую новость. Поздно вечером Эльта спустилась посмотреть, что он делает. Она тихо прошла за прилавок и остановилась в тёмном коридоре. Дверь в каморку Эймера была не заперта, а только прикрыта, и Эльта заглянула в щель. Эймер лежал ничком на своей кровати, зарывшись лицом в подушку, и трясся от беззвучных рыданий. Ему было тринадцать, а может, уже и четырнадцать зим – Эльта не знала, когда у него день рождения, но он казался Эльте совсем взрослым. Что могло так его огорчить? Чем ему помочь? Эльта постояла в нерешительности и вернулась к себе.

После затяжных дождей пришли холода. Жизнь в порту замерла. Ледяной ветер с запахом снега, предвестник близкой зимы, скрипел флюгерами, бился в окна, хлопая ставнями, и жалобно завывал в каминных трубах. Даже на самых укромных улочках и в самых уютных дворах Гайстуна было не скрыться от него – он проникал всюду, заставляя прохожих ёжиться и ускорять шаг. В «Пудре Подера» покупатели всё чаще спрашивали согревающие мази и кремы для обветренной кожи. А дни становились всё короче, и казалось, что лето было уже очень давно.

В один из таких сумрачных ноябрьских дней, когда всё в мире казалось серым и тяжёлым, а фонарщики зажигали фонари через считаные часы после того, как погасили их, Эльта возвращалась из школы и недалеко от лавки встретила Эймера, который шёл на рынок за покупками. Эймер поздоровался и сказал, с тоской взглянув на небо:

– Скорей бы уж выпал снег…

У Эльты сразу загорелись глаза.

– А что тогда?

– Каус может вернуться. Хоть бы он появился поскорее. – И зашагал дальше.

Эльта убежала домой – и не заметила, что у соседней витрины стоял Яник и слышал их разговор. А Яник покраснел до кончиков ушей и хотел взъерошить волосы, как делал всегда, когда волновался, но забыл, что на нём шапка. Кое-как поправил её и пробормотал: «Ох, какой же я дурак!» – после чего решительно направился к косметической лавке, но у крыльца его решимость куда-то исчезла. Надо было попросить у Эльты прощения, но идти прямо к ней домой оказалось страшновато. Ещё немного подумав, Яник решил подойти к ней на нейтральной территории – завтра в школе.

Но в школу Эльта не пришла – ни завтра, ни на следующий день. Спустя несколько дней Яник встревожился настолько, что спросил у Неты с Гретой, которых терпеть не мог:

– Что с Эльтой, не знаете?

– Она заболела, – сказала Грета.

– А что с ней?

– Говорят, сильно простудилась. А что?

– Ты же с ней больше не дружишь, – вставила Нета.

– Не твоё дело, – ответил Яник грубо. – А вы у неё не были?

– Нет.

– Тоже мне подруги!

– Мы навестим её на следующей неделе, если она не поправится, – сообщила Нета.

– А сейчас нас вряд ли к ней пустят, у неё лихорадка, – прибавила Грета. – А сам почему к ней не сходишь? Взял бы да навестил.

– Надо будет – и навещу, – буркнул Яник и отошёл.

Эльта почувствовала себя плохо в тот же день, когда Эймер говорил про Кауса. Голова отчего-то разболелась, цифры в задании по математике клонились и плыли куда-то… Эльта подумала, что это просто от усталости, и решила пораньше лечь спать – но никак не могла согреться и попросила у матери второе одеяло. Та ахнула:

– Ты же вся горишь!

И теперь, выплывая из забытья, она неизменно видела мать, которая спрашивала о самочувствии и трогала её лоб. Её рука всегда казалась Эльте холодной.

– Это просто трудное время, моя дорогая, но оно пройдёт, – повторяла Северина, беспокойно вглядываясь в исхудавшее лицо дочери.

Эльта закрывала глаза, ощущая себя не во сне и не наяву, а словно бы где-то между мирами. Горло будто разрывалось на части, дышать было тяжело, и всё окутывал жар, из которого возникал то снег, то всполохи огня, то лицо Эймера, то бушующие волны, то какие-то угрожающие тени. Увидев их, Эльта старалась отстраниться, не зная, как их отогнать, и приходила в себя от голоса матери, отца или доктора. За окном было то светло, то темно, она потеряла счёт времени – всё сливалось в жару и путалось в тягостных обрывочных снах.

В лавке звякнул колокольчик. Яник старательно вытер ноги о коврик и подошёл к прилавку:

– Госпожа Северина!

– Здравствуй, Яник. Что так долго не заходил?

– Да так, по глупости… Я пришёл узнать, как Эльта. Ей лучше?

Северина покачала головой.

– Доктор обнаружил воспаление лёгких. Делаем всё возможное, но жар никак не спадает… Будем надеяться…

– Так увидеть Эльту нельзя?

– Нет, милый, надо подождать. Я передам ей, что ты приходил.

– И скажите, чтобы поправлялась поскорее!

В лавку зашла покупательница, и Северина занялась ей, а Яник вышел на улицу, но не ушёл, а стал ждать, когда Эймер выглянет или пойдёт куда-нибудь.

Тот появился только через полчаса.

– П-простите, – несмело начал Яник, потом набрал воздуха и выпалил: – Вы с Острова? Мы с Эльтой видели, как вы… То есть как Каус приехал. Это ведь он вас привёз?

Эймер задумчиво кивнул.

– А вас, вероятно, зовут Яник.

– Да. А вас Эймер?

– Совершенно верно. И что вам угодно?

От взгляда его тёмных глаз и этой вежливости смутился бы любой, но Яник вообще не думал, смущается он или нет.

– Остров – это же… ну… волшебное место? Ведь так?

– В каком-то смысле да.

– Значит, и медицина у вас волшебная? – продолжал Яник. – Так, может, у вас есть что-нибудь… какое-нибудь средство для Эльты?

Эймер помолчал и сухо ответил:

– Понятно. Беги домой.

– Но вы поможете?

– Беги домой и никому ни слова.

– Ага… понял. – Яник половчее пристроил сумку на плечо и ушёл.

Эймер каждый день не по разу справлялся о здоровье Эльты у её родителей, но в этот раз решил поговорить с доктором. А доктор только покачал головой и вздохнул.

– Организм слабеет. Если бы можно было ускорить время… Завтра утром приду, – рассеянно прибавил он и ушёл.

Вечером Эймер осторожно заглянул в комнату Эльты:

– Как дела, госпожа Северина?

– Ах, Эймер, хорошо, что ты зашёл. Побудь с Эльтой немного – мне надо приготовить лекарство.

Она встала и торопливо вышла, но Эймер заметил, что она плакала.

За окном свистел тоскливый ветер. Комната была освещена только двумя свечами, и те стояли в стороне, чтобы свет не бил Эльте в глаза. Она была в забытьи. Эймер вздохнул, собираясь с силами, взял её за руку, а другой прикоснулся к часам над кроватью и тихо, но внятно произнёс:

– Отсюда до светлого утра ближе, чем кажется.

Тут с часами сделалось что-то странное: стрелки начали крутиться всё быстрее и быстрее, так, что за ними стало невозможно уследить взглядом, потом слились и как будто исчезли с циферблата – а потом вдруг остановились на том же времени, какое показывали, – и часы спокойно, как ни в чём не бывало, пошли дальше. Эймер, не отпуская руки Эльты, с заметным волнением всматривался в её лицо. Через несколько минут оно как будто просветлело. Эймер опустил её руку на одеяло, выдохнул, как после тяжёлой работы, отошёл к окну и вытер лоб рукой.

Вернулась Северина и с тревогой спросила:

– Ну как? Она не приходила в себя?

– Нет, но мне кажется, ей становится лучше, – ответил он суховато, как обычно. – Уверен, что Эльта скоро поправится.

– Ты прав… Надо верить…

– Если хотите, отдохните, а я посижу с Эльтой.

– Спасибо, но не стоит, я сама справлюсь. Всё равно не смогу спать… Иди спроси у Фредека, не нужно ли чего, и можешь отдыхать.

Эймер ушёл, но в эту ночь он тоже не спал – стоял у окна в зале или ходил взад-вперёд по нижнему коридору до тех пор, пока не наступило утро и на тёмной, ещё пустой улице не послышались шаги доктора. Увидев Эймера, он, ни слова не говоря, поспешил наверх и через четверть часа вернулся с удивлённой улыбкой.

– И пусть кто-нибудь ещё скажет мне, что чудес не бывает! – сказал он то ли Эймеру, то ли сам себе, надел шляпу и вышел.

Удивиться ему пришлось ещё не раз – он никогда прежде не видел, чтобы больные поправлялись так быстро.

Яник не сомневался, что Эльте помогло волшебство Острова, но Эймера спрашивать об этом не решился – лишь однажды, проходя мимо, сказал ему:

– Спасибо!

Тот ничего не ответил, бросил на Яника короткий внимательный взгляд и продолжил расставлять товары на витрине.

Яник напрасно боялся, что с Эльтой будет сложно помириться. Она сказала только:

– Мама говорила про тебя. Я знала, что рано или поздно ты всё поймёшь.

– А ты в курсе, кто… – Яник осёкся. – Ну, кто тебе помог?

– Конечно, – ответила Эльта тоном отличницы, но взгляд у неё был какой-то странный – как будто с ней случилось нечто удивительное и невероятное, и она раздумывала, говорить об этом или нет.

– А как это было? – спросил Яник. – Что именно он сделал, помнишь?

– Он? – удивилась Эльта. – Кто «он»? Оно – время. Это время мне помогло.

– Пф, оно всем помогает! Только не всегда.

– Нет, ты не понял… Оно как будто пошло по-другому для меня. Я даже не знала, что так бывает. Всё ещё немножко чувствую, хотя уже всё меньше и меньше. Такое интересное ощущение!

– Ну и ну, – только и произнёс Яник.

Книжка с картинками

Загадочное чувство, что время идёт по-другому, оставалось у Эльты ещё несколько дней. Оно ей нравилось – с ним всё казалось особенным, ярким и немного волшебным, с ним невозможно было представить, что такое скука. Даже короткие и хмурые бесснежные дни стали для Эльты вдохновляющими – она вдруг обнаружила, что в их мрачности есть что-то интригующее, предвкушение интересных приключений, как в сумраке сцены перед началом спектакля. В зябкой серой мгле красиво горели золотые вечерние огни, и, засыпая, Эльта представляла себе низкие плотные облака, несущиеся над морем, и мерцающие над ними, невидимые с земли звёзды…

Однажды утром Эльта открыла глаза и заметила, что в комнате как-то непривычно светло. Выглянула в окно – и увидела белый мир: крыши, подоконники и ставни, деревья, дорожки, скамья во дворе, старая стена – всё было покрыто свежевыпавшим снегом, чистым, белым и манящим, как первая страница новой книги.

Сравнение с книгой пришло Эльте на ум не случайно: Яник недавно подарил ей книжку повестей с картинками, такими красивыми, что хотелось смотреть на них снова и снова. Эльта внимательно рассмотрела каждую, пока читала, а потом раскрыла книгу на любимом месте и положила на стол у окна, чтобы на страницы падал свет. На днях Эльте предстояло вернуться в школу, так что теперь она сидела над учебниками, навёрстывая упущенное, – и одного взгляда на прекрасную иллюстрацию хватало, чтобы вдохновиться и учить математику дальше. На картинке был погожий летний день; за живой изгородью из диких роз виднелся таинственный замок – очень красивый, с острыми крышами и башнями разной высоты, с галереями, переходами и ажурными переплётами на окнах. Его силуэт восхитительно смотрелся на фоне голубого неба и нежных белых облаков, но замок вызывал странное беспокойство, точно был заколдован, и в нём ждала сложная задача, загадка, которую обязательно нужно разгадать, и ошибиться нельзя, потому что от этого решения зависит очень многое.

После уроков к Эльте забежал Яник.

– Сегодня зажгут огонь в честь начала зимы. Не пойдёшь смотреть?

– Нет, меня ещё не пускают гулять надолго – хотя я уже давно здорова.

– Ты уж лучше сиди дома.

– Вот спасибо.

– Да просто холодно сегодня.

– Зато снег выпал. Красиво…

Оба подумали про Кауса, но не стали говорить о нём. Почему-то показалось: стоит лишь произнести слово, и что-то изменится, какое-то хрупкое волшебство пропадёт.

– А я пойду, завтра расскажу тебе, как всё было, – пообещал Яник.

– Тогда до завтра! Хорошего праздника.

Когда Яник ушёл, Эльте показалось, что чего-то не хватает, – и она поняла, что загадочное ощущение времени исчезло, всё как будто замедлилось и успокоилось – так бывает, когда едешь в быстром экипаже, а потом выходишь из него и идёшь пешком.

Доделав уроки, Эльта закрыла учебники, полюбовалась на картинку с замком и взглянула в тёмное окно. С улицы донеслись отдалённые крики «Ура!» – значит, на башне зажгли огонь.

Эльте отчего-то взгрустнулось. Было такое чувство, будто что-то очень важное проходило мимо – проплывало, как облака, исчезая вдали незамеченным, неназванным. А оставалось только уже знакомое, привычное…

– Ты что такая грустная? – спросил отец за ужином. – Расстроилась, что не попала на праздник?

– Не знаю… Может быть.

– Ничего, впереди ещё много праздников, – улыбнулась мать. – Со следующей недели пойдёшь в школу – и всё станет как раньше.

«Неужели всё и правда может стать как раньше? – думала Эльта, собираясь спать. – Что-то мне не верится. Ладно, увидим… Может, завтра произойдёт что-нибудь интересное – сегодня-то уж точно ничего не произойдёт». С этими мыслями Эльта забралась под пуховое одеяло и заснула.

Часы на стене тикали особенно громко, потом начали бить. «Как странно! Эти часы никогда не бьют!» – подумала Эльта, открыла глаза и обомлела: кто-то нетерпеливо стучал в её окно.

Это был Каус. Он сидел на козлах красивых узорчатых саней, запряжённых парой серых лошадей, – и всё это каким-то непостижимым образом держалось в воздухе.

Эльта зажгла свечу, накинула длинный халат и подбежала к окну.

– Привет! – поздоровался Каус буднично, как будто они виделись каждый день. – Позови Эймера. Он ведь здесь?

– Да.

– Уф… – Каус выдохнул с явным облегчением. – Одна гора с плеч. В общем, жду. – Он тронул вожжи и стремительно взмыл куда-то в небо.

Эльта быстро оделась, прокралась через спящий дом и постучалась к Эймеру. Он отворил дверь, протирая глаза, и сиплым со сна голосом спросил:

– Что такое?

– Каус приехал.

Через четверть часа Эймер поднялся к Эльте с узелком вещей. Попросил её:

– Накиньте что-нибудь тёплое, а то простудитесь. – И когда она надела вязаную кофту, он открыл окно, высунулся туда и крикнул: – Каус!!!