Песни славянских народов

Марко пьет в рамазан вино

Царь-султан наказ султанский выдал,Чтоб вина лить в рамазан не смели,Чтоб долман зеленых не носили,Кованых не прицепляли сабель,Хороводов чтобы не водили.Марко знать про тот наказ не хочет:Марко носит доломан зеленый,С девками играет в хороводах,Прицепляет кованую саблю,В рамазан вино пьет на базаре,Да еще хаджей к себе накличет,Чтобы вместе заодно с ним пили.Бьют челом царю-султану турки:а Царь-султан, отец ты наш и матерь!Твой наказ султанский мы читали,Чтоб не пить вина в час рамазану,Чтоб зеленых не носить долманов,Кованых не прицеплять чтоб сабель,Не водить под-вечер хороводов.Марко знать про тот наказ не хочет:Марко носит доломан зеленый,С девками играет в хороводах,Прицепляет кованую саблю,В рамазан вино пьёт на базаре,И хоть пил бы сам уж в тихомолку –Нет! халдей накличет перехожихИ с хаджами заодно гуляет.»Как услышал царь-султан те речи,Призывает двух в себе чаушей:«Вы ступайте, верные чауши,Отыщите Кра́левича-Марка,Позовите на диван к султану!»Побежали верные чауши,Отыскали Кра́левича-Марка:У шатра сидел Кралевич-Марко,Перед ним стоит златая чара,Что двенадцать ок вина вмещает.Говорят Бралевичу чауши:а Слышишь ли ты, Боролевич-Марво,Царь-султан тебя желает видеть,На диван тебя зовет султанский.»рассердился Королевич-Марко,Как пустил он золотую чару,Как пустил ее в чаушей царских:Разлетелася на части чара,Да и головы на части то же,Пролились вино и кровь на землю.Марко встал, идет к царю-султану,Сел направо у колен султанских,На брови самур-воллак надвинул,Буздыган перед собою держит,На плече отточенная сабля.Говорит ему султан: «послушай,Названный мой сын, Кралевич-Марко!Издал я в народ наказ султанский,Чтоб вина пять в рамазан не смели,Чтоб долман зеленых не носили,Кованых не прицепляли сабель,Хороводов чтобы не водили.Слух идет, рассказывают люди,Слух недобрый, Марко, нехороший,Будто Марко водит хороводы,Будто носит доломан зеленый,Кованую саблю прицепляет,В рамазан вино пьёт на базаре,Да еще хаджей подчас накличет,Чтобы вместе с ним они гуляли.Что колпак ты на брови надвинул?Буздыган перед собою держишь,На плече отточенную саблю?»Говорит царю Кралевич-Марко:«Царь-султан, отец ты мой назва́нный!Пил вино в часы я рамазана,Оттого-что вера это терпит;Угощал хаджей я перехожих,Оттого-что не могу я видеть,Чтоб я пил, другие лишь смотрели;Пусть не ходят лучше по харчевням!Если я ношу зеленый до́лман,Так затем, что он пристал мне больше;Прицепляю кованую саблю,Оттого-что я купил такую;С девками играю в хороводах,Оттого-что не женат, а холост:Ведь и ты, султан, как я же, холост.Что колпак я на́ брови надвинул:Светишь ярко – от тебя мне жарко!Буздыган держу перед собоюИ еще отточенную саблю,Оттого-что не хотел бы ссоры:Если же она, не дай Бог, выйдет –Плохо тем, кто будет ближе к Марку!»Глянул царь направо и налево:Не было ль кого там ближе к Марку?Никого, а царь-султан всех ближе.Царь назад, а Марко наезжает,Так султана к самой стенке припер.Царь в карманы: вынул кучу злата,Вынул сотню золотых червонцев,Отдает Кралевичу их Марку:«На, поди вина напейся, Марко!»

Марко-Королевич и Мина из Костура

Сел за ужин Королевич-Марко,Со своею матерью родимой,Хлеба рушать и вина откушать.Вдруг приходят три письма к Краль-Марву:Что одно-то из Стамбула-града,От царя-султана Баязета;А другое из Будина-града,От будимского приходит краля;А и третье из Сибинья-града,От того ли Сибинянин-Янка.Что письмо из города Стамбула:На войну султан зовет в нем Марка,Против лютых воевать арапов.Что письмо из города Будима:Краль зовет в нем Королевич-МаркаНа свою на свадьбу сватом милым.Что письмо из города Сибинья:В нем зовет Краль-Марка на крестиныВоевода Сибинянин-Янко.Молвит Марко матери родимой:«Ты скажи мне, мать моя родная,Ты скажи, кого теперь мне слушать:То ли слушать мне царя-султанаЙ идти с ним воевать арапов;То ли слушать враля из БудимаИ идти к нему на свадьбу сватом;То ли душат Сибинянин-ЯнкаИ идти мне к Янку на крестины?»Мать на это Марку отвечает:«Милый сын мой, Королевич-Марко!В сваты идут, Марко, веселиться,В кумовья, сын, идут по закону,На войну же идут по неволе.Ты иди, сын, на войну с султаном,Воевать иди арапов лютых:Бог простит, лишь только помолися,Бог простит, а турок не умолишь.»Марко матери своей послушал:Собрался он в путь к царю-султану,Взял с собой слугу он Голубана;Отъезжая матери он молвит:«Ты послушай, мать моя родная,Запирайте с вечера ворота,И поутру позже отпирайте:Не в ладах я с Миной из Костура,Так боюсь: придет он, окаянный,И дворы мои разграбит белы!»Так сказавши, отъезжает МаркоСо своим слугою Голубаном.Как на роздыхе на третьем были,Вечерять Кралевич-Марко начал,Голубан вино ему подносит:Только взял Кралевич-Марко чашу,Вдруг напала на него дремота,Опустил он чашу на трапезу,Чаша пала, не пролив ни капли;Голубан его тихонько будит:«Государь ты мой, Кралевич-Марко!Не в-перво́й ты на войну собрался,Но ни разу не было с тобою,Чтоб за тра́пезой тебе вздремнулось,Чтоб дремавши выронил ты чашу!»Ото сна Кралевич тут очнулся,Говорит слуге он Голубану:«Голубан возлюбленный и верный,Мало спал я, чуден сон я видел!Ах, не в час мне этот сон приснился:Снилось мне, что подняла́ся туча,Подняла́ся от Костура-града,Над моим Прилепом разразилась,Был в той туче Мина из Костура:Он дворы мои разрушил белы,Он конём на мать мою наехал,Взял в полон мою подругу-любу,Из конюшен всех коней повывелИ добро из ризницы похитил.»Голубан на это отвечает:«Не пугайся, Королевич-Марко!Не вздремнуть чтоб мо́лодцу такому!А что сон тебе теперь приснился:Лжив бывает сон, Кралевич-Марко,Бог один лишь истина святая!»Как приехали к царю-султану:Стал сбирать великую он силу,Двинулась та сила через море,На арапскую напала землю,Побрала́ невесть-что градов-весей,Сорок градов и еще четыре.А когда дошла до Кар-ОканаБила три года Окан проклятый,Но Окан султану не дается.День и ночь сечет арапов МаркоИ султану их башки приносит,А султан дарит за это Марка.Взяло турок горе и досада,Говорят они царю-султану:«Государь наш, Баязет могучий!Не велик юна́к Кралевич-Марко:Отсекает он башки у мертвыхИ к тебе их на бакшишь приносит.»Услыхал про то Кралевич-Марко,Говорит султану Баязету:«Царь-султан, отец ты мой назва́нный!Завтра день великого святого,Юрьев день, святой для нас и красный,И мои опричь того крестины:Отпусти меня, отец назва́нный,Юрию святому помолитьсяПо обычаю и по закону;Отпусти со мною побратима,Побратима, царь, Агу-Алила,Чтоб мне было с кем вина напиться!»Как услышал царь-султан те речи,Одолеть не мог для Марка сердца:Отпустил Кралевича он МаркаПомолиться Юрию святомуИ крестины справить по закону;Отпустил с ним и Агу-Алила.Марко едет на́ горы зелены,Далеко́ от царской силы-рати,Там раскинул свой шатер широкий,Сел под ним он с милым побратимом,С побратимом со своим Алилом,Наливает чашу он за чашей.Поутру, лишь-только встало солнце –Что была передовая стражаУ могучей у арапской рати –Усмотрела стража, догадалась,Что уж нет в султанском войске Марка,Кличет стража ко своим арапам:«Навалитесь вы теперь, арапы,На турецкую ударьте силу:Нету в ней уж страшного юна́ка,На коне великом серой масти!»Ринулося лютое арапство,Ринулось арапство и посеклоТридцать тысяч войска у султана.Шлёт письмо султан Кралевич-Марку:«Милый сын ты мой, Кралевич-Марко!Воротися поскорее в войску:Потерял я войска тридцать тысяч!»Марко так султану отвечает:«Царь-султан, отец ты мой назва́нный!Где мне, царь, к тебе вернуться скоро:Я еще как-надо не напился,А куда уж было мне молиться,Чествовать угодника святого!»Как другое проглянуло утро,Кличет снова стража у арапа:«Навалитесь вы теперь, арапы,На турецкую ударьте силу:Нету в ней уж страшного юна́ка,На коне великом серой масти!»Ринулося лютое арапство,Ринулось на турок и посеклоШестьдесят их тысяч у султана.Царь опять Кралевич-Марку пишет:«Милый сын мой, Королевич-Марко!Воротися поскорее в войску:Шестьдесят мы потеряли тысяч!»Марко так султану отвечает:«Царь-султан, отец ты мой назва́нный!Подожди ты малую-толику:Я путем еще не нагулялсяС кумовьями, с милыми друзьями!»Вот и третье утро засияло:Снова кличет стража у арапа:«Навалитесь, лютые арапы!Нет того уж страшного юника,На коне великом серой масти!»Ринулося лютое арапство,Сто посекло тысяч у султана.Пишет он письмо Кралевич-Марку:«По́ Богу мой сын, Кралевич-Марко!Воротись ты поскорее к войску:Мой шатер арапы повалили!»На коня тут сел Кралевич-Марко;Едет он к турецкой сильной рати.Как на небе утро проглянуло,Два могучие сразились войска;Увидала стража у арапа,Что явился вновь Кралевич-Марко,Кличет громко своему арапству:«Стойте, братья, лютые арапы!Вон он снова тот юна́к могучий,На коне великом серой масти!»Тут ударил Марко на арапов,На три части разметал их войско,Часть посек своею саблей вострой,А другую потоптал он Шарцем,Третью часть пригнал к царю-султану;Но и сам он в бое притомился,Притомился и был весь изранен:Семьдесят добыл он ран арапских!На плечо в султану припадает;Говорит султан Кралевич-Марку:«Милый Марко, сын ты мой назва́нный!Тяжелы ли у тебя, сын, раны?Можешь ли ты, сын мой, исцелиться?Посылать ли мне за лекарями?»Говорит ему Кралевич-Марко:«Царь-султан, отец ты мой назва́нный!Я могу, отец мой, исцелиться!»Царь в карманы – вынимает злато,Вынимает тысячу червонцевИ дает их Королевич-Марку,Чтоб он шол себе за лекарями;Верных слуг дает еще он Марку,Чтоб ему служили и смотрели,Как бы он не умер у султана.Только Марко лекарей не ищет,А идет в харчевню из харчевня,Чтобы высмотреть, вина где больше;Сел, за чашей чашу наливает,И когда вина напился вдоволь,Исцелились у него все раны.Тут пришло к нему письмо из дому,Что разграблен двор его широкий,Что потоптана конями матерь,Что похищена подруга-люба.Взяло горе Королевич-Марка,Пал он на колено пред султаном:«Царь-султан, отец ты мой назва́нный!Двор широкий у меня разграблен,Мать моя потоптана конями,Верная в плену подруга-любаИ богатства в ризнице не стало:Причинил такия мне напастиОкаянный Мина из Костура!»Утешает царь Кралевич-Марка:«Милый сын ты мой, Кралевич-Марко!Коли двор разграблен твой широкий,Я дворы тебе поставлю лучше,Со своими рядом их поставлю;Коли в ризнице добра не стало:Будешь, Марко, сборщиком ясачным,Наберешь себе добра ты снова;Коли верная в плену подруга,Я сыщу тебе невесту лучше!»Говорит ему Кралевич-Марко:«Государь ты мой, отец назва́нный!Государь мой, честь тебе и слава!Как дворы начнешь ты Марку ставить,Станет плакаться, тужить сиротство:«Вот он пёс какой, Кралевич-Марко!Коли те дворы его сгорели,Пусть ему на этих будет пусто!»Сборщиком твоим ясачным стану,Не собрать мне ясака нисколько,Коли все нужда кругом да бедность;И опять восплачется сиротство:«Вот он пёс какой, Кралевич-Марко!Там его расхищено богатство,Так и здесь ему пусть будет пусто!»А что хочешь мне сыскать невесту:Государь мой, стать ли мне жениться,Коли прежняя жива подруга?А ты дай мне триста янычаров,Дай ты в руки им кривые косы,А еще-то легкия мотики:Я на град Костур ударю белый,Может там сыщу свою подругу!»Дал ему султан, чего просил он:Дать ему он триста янычаров,Наковал он кос кривых им триста,Дал им в руки легкия мотыки.Говорит Краль-Марво янычарам:«Братия мои вы янычары!Под Костур ступайте вы под белый,Крепко вам обрадуются греки,Скажут: «вот нам Бог дает и руки,Добрых нам работников дает он,В добрый час, для сбора винограду!»Только вы работать не ходите,А заляжьте под Костуром градом,Пейте, братья, чистую ракию,Пейте там, пока я вас не кликну!»Двинулися триста янычаров,Двинулися к белому Костуру,Сам же Марко на Святую гору,Причастился там даров Господних,Исповедался в грехах монахуИ покаялся в пролитой крови;Как покаялся, надел одежду,Он надел одежду калугерову[14],Отпустил он бороду по пояс,Надевает на́ голову шапку,Надевает шапку-камилавку,Сел на Шарца, едет он к Костуру;Как приехал в Мине из Костура,Видит: Мина пьёт-сидит ракию,Маркова ему подруга служит.Молвить Марку Мина из Костура:«Буди с Богом, калугер ты чорный!Где конем таким ты раздобылся?»Говорит ему Кралевич-Марко:«Буди с Богом, государь мой Мина!На войне я был с царем-султаном,На войне против арапов лютых;Бил у нас один там олух в войске,Назывался Королевич-Марко:Голову свою там положил он,Схоронил его я по закону,Так и дали турки на поминки,Дали мне коня его лихого!»Как услышал Мина эти речи,На́ ноги от радости вскочил он,Говорит Кралевичу он Марку:«Исполать тебе, мой гость желанный!Девять лет я дожидаюсь целых,Дожидаюсь радостной той вести!Марковы дворы пожог я белыИ увёл его подругу-любу;Но не мог на ней досель жениться,Дожидался Марковой я смерти.Обвенчай теперь меня ты с нею.»Марко взял святые книги в руки,Обвенчал он Мину из Костура –А и с кем? с подругой со своею!После сели нить вино и водку,Пить вино и сердцем веселиться.Молвит любе Мина из Костура:«Слышишь ли, душа моя и сердце!Ты звалась до ныне Марковица,Называйся ты, душа, отныне,Называйся: минина подруга!В ризницу, душа, теперь спустися,Принеси три купы ты червонцев:Отдарить хочу я калугера.»Та пошла и принесла червонцев,Взявши их не из богатства Мины,Взявши их из Маркова богатства;Принесла еще оттуда саблю,Старую, заржавелую саблю,Чорному вручает калугеру:«На тебе все это, чорный инок,На поминки по Кралевич-Марку!»Принял саблю Королевич-Марко,Оглядел ее и Мине молвит:«Государь мой, Мина из Костура!Во́льно ли потешиться мне нынче,Поиграть по-калугерски саблей,На твоей на свадьбе на веселой?»Отвечает Мина из Костура:«Поиграй! Зачем не во́льно будет?»Как тут вскочит Королевич-Марко,Как тут вскочит Марко да подскочит –Ходенем хоромы заходили;Как махнет заржавелой он саблей –Отлетела голова у Мины;А Краль-Марво кличет к янычарам:«Навалитесь, братья-янычары!Нет уж больше Мины из Костура!»Навалились триста янычаров,Разнесли дворы у Мины белы,Разнесли, огнем их по-палили;Марко взял свою подругу-любу,Взял потом и минино богатствоИ в Прилеп свой белый воротился,Звонким горлом песни распевая.

Смерть Марка-Королевича

Раным-рано встал Кралевич-Марко,В воскресенье, до восхода солнца,И поехал он край синя моря;Приезжает на Урвин-планину;Как поехал по Урвин-планине,Начал конь под Марком спотыкаться,Спотыкаться начал он и плакать.Стало Марку горько и досадно;Говорит Кралевич-Марко Шарцу:«Добрый вонь мой, разуда́лый Шарац!Сто шесть лет я странствую с тобою,А ни разу ты не спотыкнулся;Что ж теперь ты начал спотыкаться,Спотыкаться начал ты и плакать?Не в добру ты, видно, Шарац, плачешь:Быть беде великой, неминучей,Либо мне, либо тебе погибнуть!»Кличет вила из Урвин-планины:«Побратим ты мой, Кралевич-Марко!Знаешь ли, о чем твой Шарац плачет?О своем он плачет господине:Скоро Марку с Шарцем расставаться!»Отвечает Марко белой виле:«Горло бы твое на век осипло!Чтобы Марко с Шарцем да расстался!Я прошол всю землю и все грады,От восхода солнца до заката,Не видал коня я лучше ШарцаИ юника удалее Марка!Не расстанусь с Шарцем я во-веки,Не расстанусь до своей до смерти!»Бела вила Марку отвечает:«Побратим ты мой, Кралевич-Марко!Не отнимут у Краль-Марка Шарца,Не умрешь ты от булатной сабли,От копья, от палицы тяжолой;Ни кого ты, Марко, не боишься;А умрешь ты, Марко, от болезни,От десницы праведной Господней.А когда словам моим не веришь,Поезжай ты прямо по планине,Как доедешь до вершины самой,Обернись направо и налево:Ты увидишь тонкия две ели,Широко́ те ели разрослисяИ собой покрыли всю планину;Студена течет вода меж ними.Там коня останови ты, Марко,Привяжи поводьями за ёлкуИ нагнись ты над водой студеной.Как себя ты в ней увидишь, Марко,Ты узнаешь о своей о смерти.»Билу белую послушал Марко.Он поехал прямо на планину;Как доехал до вершины самой,Поглядел направо и налевоИ увидел тонкия две ели,Что по всей планине разрослисяИ собой закрыли всю планину.Тут коня остановил Краль-Марко,Привязал поводьями за ёлкуИ нагнулся над водой студеной:Белое лицо свое увидел –И почуял смерть Кралевич-Марко;Слёзы пролил, сам с собою молвил:«Обманул ты свет меня широкий!Свет досадный, цвет мой ненаглядный,Красен ты, да погулял я мало:Триста лет всего мне погулялось!А теперь пришлось с тобой расстаться!»Говорит, а саблю вынимает:Как махнет Кралевич-Марко саблей,Снес он Шарцу голову по плечи,Чтобы туркам Шарац не достался,Чтоб не знал он никакой работыИ чтоб воду не возил в колоду.Как посек Кралевич-Марко Шарца,Закопал его глубоко в землю,Почитая Шарца пуще брата[15].Перебил потом свою он саблю,Перебил он на четыре части,Чтоб и сабля туркам не досталась,Чтоб никто у них не похвалялся,Что себе от Марка саблю до́был,Чтоб свои не проклинали Марка.А когда разбил он саблю востру,Перебил он и копье на части,И закинул на вершину ели.Ухватил свой буздыган тяжолый,Ухватил он правою рукоюИ пустил его с Урвин-планины,Опустил его на сине море,И сказал тут Марко буздыгану:«Как ты выйдешь, буздыган, из моря,Народится мо́лодец уда́лый,Мо́лодец такой же, как и Марко!»Погубивши все свое оружье,Марко вынул чистую бумагу –Пишет Марко, пишет завещанье:«Как придет кто на Урвин-планину,Между елей, край воды студёной,И увидит там Кралевич-Марка:Знай, что мертв лежит Кралевич-Марко,Подле Марка все его богатство,Все богатство: три мешка червонцев;На один пускай меня схоронят,А другой возьмут на храмы Божьи,Третий дар мой старцам перехожим,Пищим старцам, слепиньким калекам:Пусть поют и поминают Марка!»Написавши Марко завещанье,Положил его на ветку ели,Чтоб с пути увидеть было можно,А перо с чернильницей забросил,Бросил он на дно воды студёной;Скал потом с себя зеленый до́лман,Разостлал по мураве зеленой,Разостлал, перекрестился трижды,На брови самур-колпак надвинул,Лег-себе – и не вставал уж Марко.Так лежал он край воды студёной,День за днем он целую неделю.Кто пройдет широкою дорогойИ под елкою увидит Марка:Думает, что спит Кралевич-Марко,И далёко в сторону отходит,Чтобы Марко вдруг не пробудился.Где удача, там и неудача,Где несчастье, там, гляди, и счастье:Привелось, по-счастью, той дорогойПроезжать из церкви ВилиндарыПроигумну святогорцу Васу,Со своим прислужником Исаем.Как увидел проигумен Марка,Он махнул рукой слуге Исаю:«Тише, сын, не разбуди ты Марка!После сна сердит бывает Марко:Нам обоим го́ловы по-снимет!»Так сказал и стал глядеть на МаркаИ увидел на ветвях, на ёлке,Марково писанье, завещанье.Прочитал он Марково писанье:Говорит оно, что Марко умер.Тут с коня слезает проигумен,Слез с коня, рукою тронул Марка:Вечным сном почил Кралевич-Марко!Горьки слёзы пролил проигумен:Было жаль ему юна́ка Марка;Взял с него червонцы, отпоясалИ себя он ими опоясал;Стал он думать, где схоронит Марка,Думал, думал и одно придумал:На коня к себе кладет он Марка,С мертвым Марком едет в синю морю,На ладью у берега садится,Едет с Марком на Святую гору,К Вилиндаре церкви подъезжает,Вносит тело во святую церковь,Панихиду служит по усопшемИ хоронит Марка середь церкви,Безо-всякой надписи и камня,Чтобы место, где схоронен Марко,Недруги его не распозналиИ над ним по смерти не глумились.

Симеон-найденыш

Раным-рано встал отец-игуменИ пошол он в тихому ДунаюЗачерпнуть в реке воды студеной,Чтоб умыться и творить молитву.Вдруг увидел он сундук свинцовый:В берегу волной его прибило.Думал старец: клад ему достался,И понес сундук с собою в келью.Отпирает он сундук свинцовый:Никакого не было там клада,В сундуке лежал ребенок малый,Семидневный, мужеское чадо.Вынимает мальчика игумен,Окрестил и дал ему он имя,Нарек имя: Симеон-Найденыш;Груди женской не дал он малютке,А кормить его стал сам он в келье,Сахаром кормить его да мёдом.Ровно год исполнился ребенку,А на взгляд как-будто и три года;А как минуло ему три года,Был он точно отрок семилетний,А как семь ему годов сравнялось,Был он с виду, как другой в двенадцать,А когда двенадцать наступило,Все считали, что ему уж двадцать.Скоро понял Симеон ученье,Загонял всех парней монастырскихИ отца-игумена святого.Раз поутру, в светлый день воскресный,Вздумали ребяты монастырскиВсякою потешиться игрою,Стали прыгать и метать каменья –Всех ребят Найденыш перепрыгал,Стали в камни – обкидал и в камни.На него ребята обозлилисьИ давай смеяться Симеону:«Симеон ты, Симеон-Найденыш!Без отца ты на́ свет уродился,Нет тебе ни племени, ни роду,А нашол тебя отец-игуменВ сундуке под берегом Дуная.»Горько-горько стало Симеону,Он пошол к отцу-игумну в келью,Сел, читать Евангелие начал,Сам читает, горестно рыдает.Так нашол его отец-игумен;Говорит игумен Симеону:«Что с тобою, сын ты мой любезный,Что ты плачешь, горестно рыдаешь?Иль тебе чего на свете мало?»Отвечает Симеон-Найденыше:«Господин ты мой, отец-игумен!Мне смеются здешние ребяты,Что не знаю племени я роду,А что ты нашол меня в Дунае.Ты послушай, мой отец-игумен!Заклинаю Господом и Богом:Дай, отец, ты мне коня лихого,Сем я сяду, по́ свету поезжу,Поищу я своего род-племя:То ли я от низкого отродья,То ли кость господского колена?»Стало жаль его отцу-игумну:Воскормил он Сима будто сына.Снарядил его отец-игумен,Дал ему он тысячу дукатовИ коня дал из своей конюшни;Сел, поехал Симеон-Найденыш.Девять лет по белу свету ездит,Своего род-племени он ищет,Да найти-то как ему род-племя,Боль спросить о том кого не знает.Вот десятое подходит лето,В монастырь назад он хочет ехатьИ коня поворотил лихого.Проезжает край Будима-града;А и вырос он об эту нору,Вырос Сима, что твоя невеста,И коня он выхолил на диво,Гарцовал Будимским чистым полем,Звонким горлом распевая песни.Увидала Сима королеваИз окошка, из Будима-града,Увидала и зовет служанку:«Ты ступай, проворная служанка,Ухвати под ним коня лихого,Позови его во мне ты в терем:Звать, скажи, велела королеваНа честную трапезу-беседу!»Побежала за́ город служанкаИ коня под мо́лодцом схватила,Говорит: «пожалуй, витязь, в терем!Звать тебя велела королеваНа честную трапезу-беседу.»Симеон вернул коня лихого,Подъезжает под высокий терем,Отдает коня держать служанке,Сам идет он в терем в королеве;Как вошол он в терем, скинул шапкуКоролеве низко поклонилсяИ сказал: «Бог помочь, королева!»Королева Симеону рада,За готовый стол его сажаетИ вином его, и водкой просит,Сахарных сластей ему подносит.Расходилась кровь у Симеона,Наливает он за чаркой чарку,Лишь не пьёт, не кушает хозяйка,Все-то глаз не сводит с Симеона.А как ночь-полуночь наступила,Симеону королева молвит:«Милый гость, неведомый мне витязь!Ты скидай с себя свою одёгуИ ложись опочивать со мною,Полюби меня ты, королеву!»Хмель играл в ту пору в Симеоне:Снял он платье, лег. он с королевой,В белое лицо ее цалует.Как на завтра утро засияло,Соскочил хмелина с Симеона,Видит он, какой беды наделал;Горько-горько стало Симеону,На проворные вскочил он ногиИ пошел искать коня лихого.Оставляет Симу королева,Оставляет на вино и кофий,Но не хочет Симеон остаться:Он садится на коня и едет,Едет он Будимским чистым полем;Только тут на ум ему припало,Что с собой он из Будима-градаСвоего Евангелия не́ взял,А забыл его у королевы,На окошке, в тереме высоком.Повернул назад коня лихого,На дворе коня он оставляет,Сам идет он в терем королевин;Под окном увидел королеву:Под окном сидит она и плачет,А сама Евангелие держит.Говорит ей Симеон-Найденыш:«Дай мою ты книгу, королева!»Королева Симеону молвит:«Симеон ты, горький горемыка!В час недобрый ты нашол род-племя,В час недобрый в град Будим приехал,Ночевал с будимской королевой,Цаловал ее в лицо ты бело:Цаловал ты мать свою родную!»[16]Как услышал Симеон про это,По лицу он пролил горьки слёзы,Взял свою у королевы книгу,Белую у ней цалует руку,На коня на своего садитсяИ домой к отцу-игумну едет.Увидал его отец-игумен,Своего коня узнал дале́ко,Вышел он на встречу к Симеону;Симеон с коня слезает на́ земь,До земли отцу он поклонился;Говорит игумен Симеону:«Где ты, сын мой, столько загостился?Где так долго прогулял, проездил?»Отвечает Симеон-Найденыш:«Ты не спрашивай про это, отче!В час недобрый я нашол род-племя,В час недобрый был в Будиме-граде.Тут он горе старцу исповедал.Как узнал о том отец-игумен,Взял за белы руки Симеона,Отворил смердящую темницу,Где вода стояла по коленоИ в воде кишмя кишели гады,В ту темницу Симеона запер,А ключи в Дунай-реку забросил,Сам с собою тихо рассуждая:«Боли выйдут те ключи оттуда –И грехи простятся Симеону!»Девять лет прошло и миновалоИ десятый год уж наступает;Рыбаки в реке поймали рыбуИ ключи нашли у ней во чреве,Их к отцу-игумену приносят:Заключенник пал ему на мысли;Взял ключи у рыбаков игумен,Отворил смердящую темницу:В ней воды как-будто не бывалоИ невесть куда пропали гады.Видит старец: там сияет солнце,Золотой в средине стол поставлен,За столом сидит его НайденышИ в руках Евангелие держит.

Ваня Голая-Котомка

Как пирует сам король ЯнёкаВо Янёке, граде белостенном;С ним пирует тридцать капитановИ гуляет тридцать генералов.Вдруг подходит мо́лодец удалой;Чудная на мо́лодце одёжа:У чанчир прорехи на коленях,У долмана провалились локти,Сапоги – заплата на заплате,А рубашки не было и вовсе;По чакчиран златолитый пояс,А за ним турецкие кинжалы,Рукояти в се́ребре и злате,У бедра привешен палашина,Палашина мерой в три аршина.Кабы знали, как юна́ка звали!Звали: Вана Голая-Котомка.Подошол он прямо к капитанам,Подошол он, Божью помочь на́звал;Капитаны Ване поклонились,С королем его сажают рядом,Тридцать чаш ему вина подносят:Вилял разом, не моргнувши глазом.Стали пить опосле капитаны,Говорят они юна́ку Ване:«Эх ты Ваня, голытьба Янецкий!Для чего не хочешь ты жениться?Нас пирует тридцать капитановИ гуляет тридцать генералов,Всякий Ване приберег невесту,Кто сестру, а кто и дочь родную;Попроси, какую пожелаешьИ отказа мо́лодцу не будет!»Говорит им из Янёка Ваня:«Честь и слава всем вам, капитаны,И спасибо вам на добром слове,Но зарок я положил пред Богом,Положил зарок я не женитьсяНи на сербке, ни на той латинке,А на дочери Аги-ОсманаИз турецкого Удбина-града.»Капитаны все переглянулись,Меж собой смеются втихомолку.Стало Ване горько и досадно,Что над ним смеются капитаны,Бросил пить он, встал на легки ноги,Никому гостям не поклонился,Вниз идет по лестнице высокой,Палашом пересчитал ступени;Он идет к себе в свой терем светлый,Сундуки большие отпирает,Достает богатую одежду:Достает он тонкую сорочку,По́ пояс из се́ребра и злата,С пояса же белую шолко́ву;Ту сорочку Ваня надевает,Сверх сорочки надевает куртку,А на куртку златотканый до́лман,По долма́ну кованые латы:Были латы шолком подосла́ты;Надевает на́ голову шапку,А на шапке было девять перьев,Да еще десятая челенка,Из челенки три висело кисти,По плечам мотаются и бьются;Да крыло из камней самоцветных,Что лицо ему оборонялоОт погоды и от стужи лютой;Надевает на ноги чакчиры,Жолтые чакчиры до колена,Словно птица желтоногий сокол;Надевает златолитый пояс,Затыкает за пояс кинжалыИ четыре гданских пистолета;Прицепляет свой палаш булатныйИ коня выводит из конюшни,Доброго коня себе выводит,Достает богатое седельцеИ чапрак зеленый пограничный,Что живет у пограничных турок;На коня садится он и едет,Едет Ваня, держит темным лесом;В Огорельцы к ночи приезжает,В Огорельцах ночь его застала,А на зорьке был он под Удбином;Едет прямо к терему Османа;Как подъехал, кашлянул и смотрит:Кто-то свесил из окошка руку;Шопотом опрашивает Ваня:«Чья рука в окошке показалась?То ль вдовицы, то ль красы-девицы?»Отвечает голос из окошка:«Не вдовицы, а красы-девицы,Милой дочери Аги-Османа!»Говорит ей Ваня из Янёка:«О, Фатима, красная девица!Покажися, выглянь из окошка,Чтобы мог я вдосталь наглядеться.Приходил я, кланялся три разаТвоему отцу Аге-ОсмануИ просил тебя себе в замужство,Да не хочет, знать, тебя он выдать;Вот и еду в город я Кладушу,Чтоб посватать Муину Хайкуну.»Как услышала про то Фатима,Говорит Ивану из Янёка:«Кто ж ты будешь, мо́лодец уда́лый,И откуда племенем и родом?»Отвечает Ваня из Янёка:«О, Фатима, красная девица!Я из града белого Баграда,«А зовут меня Баградский Муйо.»Говорит ему краса-девица:«Загони скорей коня в конюшню;Как Осман вернется из планины,Мы ужо его попросим вместе!»Говорит ей Баня из Янёва:«О, Фатима, ясное ты солнце!Перед Богом дал себе я клятву,Чтоб к Осману больше мне не ездить;Коли хочешь вековать со мною,Соберись ты, приберись в дорогу,Подожду я полчаса, недолго –Выходи, садися и поедем!»Повернул коня он вороного,А Фатима из окошка кличет:«Подожди ты полчаса, недолго:Соберусь я, приберусь в дорогуИ с тобою вместе мы поедем!»Слез с коня он, на траву садитсяИ свою Фатиму поджидает.Шум и звон пошол из белой башни:Зазвенели кольца, ожерелья,Зашумела толковая ферязь,Застучали туфли и папучи –И выходит ясная Фатима,Под полой несет мешок червонцев,А в руке тяжеловесный кубок,Чтоб вина у ней напился Муйо;Перед ним она вино становитИ цалует Муйо в праву руку,Тот ее меж черными очами;Выпил кубок, взял себе червонцы,Привязал их у луки седельной,На коня садится вороного,Подает Фатиме белу рукуИ сажает на седло поза́ди,Вкруг нее обматывает пояс,Едет прямо на́ гору-планнну.Как доехал до горы-планины,Три увидел он пути широких:В город Нишу, в город Шибенику,А и третий в град Баград турецкий.Говорит ему Фатима сзади:«Ты послушай из Баграда Муйо!Я слыхала от отца ОсманаПро пути-дороги по планине:Ты не едешь в град Баград турецкий,Едешь Муйо ты в Янёк гяурский.»Отвечает из Янёва Ваня:«О, Фатима, красная-девица!Я не Муйо из Баграда града,А я… чай, слыхала ты про Ваню,По прозванью Голая-Котомка:Так я буду этот самый Ваня!»Тут спустились под гору-планину,Видят: скачет мо́лодец уда́лый,Конь в крови по самые колени,А ездок по самые по локти;Повстречался и с коня он кличет:«А, здорово, из Янёка Ваня!»– «Бог на помощь, из Баграда Муйо!Где гулял ты и откуда едешь?Не от нас ли из Янёка града?Где ж твоя дружина удалая?»Отвечает из Баграда Муйо:«Точно, был я у тебя в Янёке,Взял с собою тридцать провожатых,Да напали на меня пандуры,Изрубили всю мою дружину,Я посек их пятьдесят-четыреИ уехал на коне ретивом.Ты откуда, из Янёка Ваня?Не от нас ли из Баграда града?Где ж твоя дружина удала́я?»Отвечает Ваня из Янёка:«Нет со мною никакой дружины;Силы-рати не хочу я брати,С верой в Бога мне везде дорога!Еду я из города Удбина,Из Удбина, от Аги-Османа:Я похитил дочь его Фатиму –Посмотри: сидит за мною сзади!»Говорит красавица-девица:«Будь ты проклят, из Баграда Муйо!Прогулял с побоищем невесту!Он сманил меня твоим прозваньем:Не назвался Ваней из Янёка,А назвался из Баграда Муйо.»Как услышал Муйо эти речи,Говорит он Ване из Янёка:«Ой ты, Ваня Голая-Котомка!Вот какой ты гяур окаянный:На чужия прозвища воруешь!»Вынул Муйо пистолет турецкийИ стреляет он из пистолетаНе по Ване, по коню лихому,Чтоб Фатиму сзади не поранить.Ткнулся вонь, под Ваню спотыкнулся,Придавил он Ване праву ногу,А турчин коня лихого гонит,Чтоб башку скорей Ивану срезать;Только ногу высвободил Ваня,Достает он пистолет свой гданский,Выстрелил из пистолета в Муйю:Знать, была судьба такая Муйю –Угодил ему он прямо в сердце.Взял коня лихого из-под турки,Сед, Фатину за собою бросил,И помчался к городу Янёку;Он помчался, а турчин кончался.Подъезжает Ваня из Янёка,Подъезжает к городским воротам;Как увидела Ивана стража,Побежала к королю с докладом:«Воротился наш уда́лый Ваня,С ним туркиня да и конь турецкий!»Но король, покуда не увидел,Ни чьему докладу не поверил;А увидел – подозвал он Ваню,Три раза в чело его цалуетИ такое задал пированье,Словно землю захватил большую:Целый день велел палить из пушек.Окрестил свою Фатиму Ваня,Зажил с нею, как с женой своею:Только встанут, цаловаться станут.