Охотник на вампиров. Бездна

Я снова откинулся на подушки. Значит, это не было галлюцинацией, и я действительно видел глаза Амаранты. Счастье окутало меня целиком, накрыло с головой, даже боль отступила под его напором. Кто бы мог подумать, что подобное возможно, и она была рядом со мной! Жаль, я мало что помнил. Но уже через секунду я с ужасом подумал, что стало с ней после того, как она спасла мне жизнь. Ведь там был Глеб, а он наверняка постарался не упустить возможности разделаться с ней. Моя радость мгновенно сменилась ужасом.

– Эй, потише, с ней все в порядке, – поторопился успокоить меня Дима, видимо, догадавшись о моих мыслях и решив, что я способен немедленно броситься выяснять, что с Амарантой. Собственно, именно это я и собирался сделать.

– Что с ней? –спросил я.

– Дай мне все рассказать по порядку, а то будет неинтересно, – обиженно протянул брат. Что ж, Диме можно доверять, врать мне он не стал бы. Значит, Амаранта в безопасности, так что пусть брат рассказывает свою историю, как считает нужным. Я кивнул. – Вот так гораздо лучше.

Он набрал в грудь побольше воздуха и продолжил.

– Отец спешил, как мог, но проклятые волки сильно мешали нашему продвижению, – теперь его история лилась более гладко, и он почти не делал пауз. – Приходилось сражаться буквально за каждый шаг. Краем глаза я наблюдал за тем, что происходит рядом с тобой. Девчонка билась с оборотнем, и надо тебе сказать, она была чудо как хороша. Кто бы мог подумать, что в таком маленьком существе живет такая сила! – я улыбнулся от невольной гордости за Амаранту, но потом мое сердце снова сжал страх. Она так рисковала! – Она разорвала этого волка на части и раскидала их по всей поляне. Похоже, маг тоже заметил ее, потому что, несмотря на их явное преимущество, он приказал своим псам отступать. Он действительно ее испугался, и ты знаешь, я могу его понять. Один за другим оборотни скрывались в лесу. Кстати, если тебе интересно, в общей сложности мы убили четверых.

Не очень-то много, решил я, но ведь раньше нам никогда не приходилось сталкиваться с такой большей и хорошо организованной стаей.

– Так вот, Амаранта уничтожила этого песика, а потом подошла поближе и склонилась над тобой. Отец, конечно, подумал, что она хочет тебя убить, но я уже тогда знал, что это не так. Ведь иначе с чего бы ей было спасать твою жизнь секунду назад? – похоже, Дима очень гордился своей проницательностью. Интересно, откуда он мог знать ее имя? Кажется, кроме Ксюши я никому его не говорил. – Как только мы добрались до тебя, она встала и отошла подальше. «Он еще жив, но ему срочно нужна медицинская помощь» – вот что она нам сказала. Все-таки странные у вампиров голоса, такое впечатление, что они поют, а не говорят, – на долю секунды Дима отвлекся от своего рассказа. Неужели голос Амаранты действует так не только на меня? Хотя, собственно, чего я хотел, мои друзья же не глухие. Брат повел плечами, как бы сбрасывая с себя наваждение, которое вызвало воспоминание о голосе вампира, и снова заговорил. – Дальше все происходило как во сне. Папа тут же схватил тебя на руки и понес к машине. Все бегали, суетились, одним словом, ничего нельзя было толком понять. Помню только, что каким-то образом оказался в машине с отцом, ты был на заднем сиденье с Оксаной. Она ведь в свое время закончила медицинский, не знаю, какая у нее была специальность, но выбора у нас все равно не было, ты не дожил бы до больницы. Пока мы мчались домой, она, как могла, останавливала тебе кровь. Должен сказать, это не очень-то помогало. Как только мы приехали, тебя отнесли на кухонный стол, и Оксана зашила твое плечо. Слава Богу, все прошло успешно. Длилось все это, наверное, часа два, и мы жутко нервничали, – Дима поежился от неприятного воспоминания. – Отец так вообще не мог сидеть на месте и пошел на улицу погулять. Он вернулся уже после того, как тебя отнесли в комнату. И кто, ты думаешь, был с ним? Амаранта! О, ты бы видел лицо Глеба, когда она вошла в дом! – Димка рассмеялся. – Это было что-то! Но папа (ты же знаешь, его не остановить, если он что-то решил) сказал, что если ты выживешь, то только благодаря ей. Не знаю, о чем они там болтали, – Дима задумчиво покачал головой, – но теперь отец стоит за нее горой. Вот уж действительно забавно –у нас в друзьях появился вампир.

Я всмотрелся в его лицо, похоже, это обстоятельство действительно казалось ему забавным. А что думают по этому поводу другие? Были ли они настроены так же дружелюбно, как и Дмитрий? Вряд ли, ответил мне мой внутренний голос.

– Кстати, – продолжил Дима, – она сейчас здесь, если это тебе, конечно, интересно.

Он сказал это нарочно беззаботным тоном, я же чуть снова не лишился сознания при этих словах. Амаранта? Здесь? Мог ли я мечтать об этом, ведь еще недавно я думал, что больше никогда ее не увижу! Неужели кто-то там, наверху, сжалился надо мной и решил дать мне еще один шанс? Я тут же решил, что сделаю все возможное, чтобы не упустить его. Но как ей удалось оказаться рядом, когда она была особенно нужна, и почему она меня спасла? Тысячи вопросов возникали одновременно у меня в голове, но, успокоил я себя, у меня будет еще время задать их ей самой. А пока я спросил к Димы:

– Что она делает?

На первый взгляд мой вопрос был совершенно безобидным, но таким образом я пытался выяснить, как ведут себя по отношению к девушке остальные члены нашей команды.

– Ну, когда я видел Амаранту в последний раз, она сидела на диване в гостиной в окружение наших. Они все так заинтересовались возможностью поговорить с живым вампиром, даже Глеб не смог удержаться, – при мысли о Глебе Дима снова усмехнулся. Теперь ясно, откуда он узнал ее имя, должно быть, они все уже с ней познакомились. – Денис так вообще не на шаг от нее не отходит и все не сводит с нее глаз.

Я почувствовал внезапную ненависть к Денису Хлестову. С чего бы вдруг ему так интересоваться Эмми? Да ты никак ревнуешь, сказал мой внутренний голос. Что ж, возможно, он был прав. Но все-таки Денису лучше держаться от нее подальше.

– Вот, правда, Ксюха выглядит расстроенной. Амаранта ей вовсе не понравилась, но она все же не может не признать ее заслуги в твоем спасении, – грустно добавил брат. А я с тоской подумал, что Ксюша, конечно, не заслуживает подобного. Но ведь в этом нет моей вины. Я ничего ей не обещал. Да уж, счастье обычно глухо к чужому горю.

Дверь скрипнула, и в комнату вошел отец.

– Я так и думал, что ты очнулся. Иначе что бы твой брат делал тут так долго? – отец улыбнулся счастливой улыбкой. – Ты уже все успел ему рассказать? –поинтересовался он у брата.

– Так точно, сэр! – Дима изобразил из себя бравого солдата, лихо козырнув.

– К непокрытой голове руку не прикладывают, – отец дал ему легкий подзатыльник, и Димка тут же надулся, хотя я мог видеть, что его глаза все еще озорно блестят.

– Пойду, скажу всем, что ты пришел в себя. Вот они обрадуются, – он потер руки. Дима любил приносить хорошие вести, это было в его натуре.

– Иди уж, – отец махнул рукой, и брат мгновенно скрылся в коридоре. – Ну, как дела, сынок? – он подошел ближе к моей кровати.

– О чем вы говорили с Амарантой, папа? – спросил я.

– Ты только что чудом выжил, и это – единственное, что тебя интересует? – он казался недовольным, но мне было все равно. Отец внимательно оглядел меня и покачал головой, видимо, поняв, что спорить бесполезно. – Боюсь, я не имею права тебе это рассказывать, – он поднял руку, останавливая мой протест. – Я обещал. Я могу сказать лишь одно – я абсолютно уверен, что она не причинит никому из нас вреда. Если бы я усомнился в этом хоть на секунду, я бы никогда не позволил ей перешагнуть порог этого дома.

– Неужели кто-то в этом сомневается? – я был удивлен. Отец не стал бы подвергать других опасности в угоду своим капризам.

– Глеб поначалу думал, что я веду себя так из благодарности за спасение твоей жизни. Но я сумел разуверить его в этом, – он улыбнулся, вспоминая тот разговор, а я подумал о словах Димы насчет реакции Глеба. Да уж, надо думать, убедить его было не легче, чем выдержать битву со стаей оборотней.

– Дима сказал, она сейчас в гостиной, – произнес я полувопросительно. Отец кивнул; хотя я уже начинал чувствовать усталость, но ждать больше не мог. – Ты можешь позвать ее сюда?

Отец нахмурился и явно собирался мне отказать, но неожиданно в дверь кто-то легонько постучал. Мое сердце замерло. Не знаю, как я почувствовал, что это пришла она, но я был абсолютно в этом уверен. Папа тоже сразу догадался об этом по выражению моего лица; возможно, раньше он думал, что ему удастся отложить эту встречу, но теперь он понял всю несостоятельность своей идеи.

Пока мы с отцом переглядывались, дверь тихо приоткрылась, и на пороге показалась Амаранта. Было удивительно, как я мог забыть, что она так прекрасна. Наверное, память человека не может вместить в себя образ подобного совершенства. От восхищения у меня перехватило дыхание, и я не мог произнести ни слова. Казалось, я видел ее впервые. Я жадно всматривался в ее черты, пытаясь запечатлеть в своем сознании этот неземной образ.

Ее волосы были уложены в ту же прическу. Как и в прошлый раз, я не мог разобрать замысловатого плетения. На ней снова было короткое белое платье, не скрывавшее длинных стройных ног. И, конечно, она была босиком. Я не мог не улыбнуться этой ее маленькой прихоти.

Амаранта неуверенно улыбнулась в ответ, но осталась стоять на месте. Я почувствовал нетерпение. Почему она не проходит? Я знал, что все россказни о том, что вампиры не могут войти без приглашения – просто выдумки. Возможно, их создали сами вампиры, чтобы люди, заходя в свой дом, расслаблялись и становились легкой добычей. Но отчего тогда она медлит? Я нервно заерзал на кровати.

Отец тоже был в недоумении. Но так как его мозг не был парализован восхищением, он гораздо раньше, чем я, понял истинную причину задержки. Он подошел окну и задернул шторы. Я почувствовал себя идиотом. Ну, конечно, все дело было в солнечном свете, который, проникая через окно, заливал всю комнату. Я мысленно поблагодарил Глеба за его любовь к плотным шторам, они полностью скрыли спальню от лучей солнца, и в комнате воцарился полумрак.

Амаранта переступила порог и в нерешительности взглянула на отца. Он нехотя кивнул и покинул мою спальню, тихо прикрыв за собой дверь. Когда это они научились понимать друг друга без слов? Возможно, я и был без сознания всего часов десять, но за это время, похоже, многое успело измениться.

Эмми снова улыбнулась мне, села на край моей кровати, и я тут же забыл обо всем на свете.

– Кажется, ты вернула свой долг, – сказал я очередную глупость. В разговорах с ней я постоянно терялся, как малолетний школьник, и нес всякую чушь.

– А мне кажется, что ты слишком много болтаешь. Разве ты не должен отдыхать? Или что там обычно делают люди после операции? – ее голос, как всегда, завораживал и лишал возможности здраво мыслить, и я позволил себе погрузиться в его волшебную музыку. Боже, до этой минуту я даже не подозревал, как сильно мне не хватало звуков ее голоса. Наверное, надо было что-то ответить, но я, кажется, прослушал вопрос.

Когда ко мне вернулся слух, а вместе с ним и зрение, я заметил, что ее внешность все же немного изменилась. Эта перемена взволновала меня. Не получила ли она вчера какую-то травму? Я с тревогой всматривался в ее черты. Ее кожа стала еще бледней, а под глазами залегли темные круги. Да и сами глаза, кажется, немного утратили свой неземной блеск, хотя цвет все так же потрясал. Несмотря на эти перемены, а может, благодаря им, она казалась еще более тонкой и беззащитной, а, главное, притягательной для меня. Как она могла вчера справиться с оборотнем? Мыслимо ли это?

Амаранта сидела у меня в ногах, слегка склонив голову к правому плечу, ее внимательные глаза следили за каждым моим движением.

– Он не ранил тебя?

Одна из ее тонких бровей приподнялась вверх. Она и правда не сразу поняла, о чем я говорю. Но потом она неожиданно рассмеялась, и я чуть не умер. Если ее голос был прекрасен, то смех мог я бы назвать божественным. Он искрился и будто переливался всеми цветами радуги; не думаю, что есть такие слова, которыми это можно было бы описать. Невозможно было оставаться равнодушным, слушая эту симфонию, и я рассмеялся вместе с ней. Когда она смолкла, мое сердце вновь начало биться.

– Неужели ты серьезно думаешь, что он мог бы мне навредить? Мне казалось, твой брат достаточно красочно описал тебе сцену нашего сражения с псом.

Слово «пес» она произнесла с презрением. Еще бы, ведь вампиры брезговали оборотнями и предпочитали с ними не связываться. Именно поэтому мы с трудом поверили в возможность сговора между волками и вампиром.

– Ты подслушивала? – наконец, до меня дошло, что означают ее слова. Как еще она могла узнать, о чем мы недавно говорили с Димой?

– Вот еще, – она фыркнула, – просто у меня отличный слух. Я и сейчас при желании могу слышать, о чем говорят в гостиной. Хочешь узнать? – она игриво прищурила глаза, и я невольно улыбнулся.

– Не очень-то, – я пожал плечами. За разговором с ней я совсем забыл о своей ране, тогда как рана прекрасно обо мне помнила. Неловкое движение тут же отозвалось прострелом во всей левой части тела, и мое лицо скривилось от боли. Амаранта немедленно подалась ко мне, но внезапно остановилась и замерла. Я не понял, что послужило этому причиной, и скосил глаза туда, куда она так пристально смотрела. На моей повязке выступила кровь. Эмми судорожно вздохнула и резко отодвинулась назад. Когда я снова перевел на нее взгляд, она опять улыбалась, как ни в чем не бывало. Казалось, красное пятно на моих бинтах вообще ее не интересует. И все же я не мог не заметить, как старательно она отводила от него глаза. Но я по-прежнему чувствовал себя в безопасности, как бы странно это не звучало.

– Как ты смогла так быстро оказаться рядом? Ты что, следила за мной? Ты вообще уезжала из области, как я просил? – засыпал я ее вопросами, отчасти, чтобы отвлечь, отчасти потому, что мне было действительно интересно узнать ответы.

– Не все сразу, – она подняла обе руки, как если бы защищалась. – Ты устал, я вижу. Да и на дворе уже стемнело, – она кивнула в сторону окна. Оказывается, те солнечные лучи, которые мешали ей войти в комнату, были лишь прощальным выступлением на бис перед закатом. А я-то думал, что день только начался. Я почувствовал тоску. Сейчас она уйдет, а я совсем не хочу ее отпускать.

– Тебе надо идти? – тихо спросил я, хотя прекрасно знал ответ.

Какое-то время она не отвечала, задумчиво глядя мимо меня, как если бы взвешивала все «за» и «против» какого-то решения.

– Пожалуй, если ты позволишь мне воспользоваться твоей кроватью, я смогу остаться, – Амаранта посмотрела на меня, и я только сейчас заметил, какой уставшей она выглядит. – Я бы не отказалась от пары часов сна.

Кровать была широкой, на ней оставалось много свободного места. Мне даже не нужно было двигаться, чтобы она смогла лечь. Я сделал приглашающий жест, и она тут же аккуратно свернулась возле меня калачиком. Она лежала лицом ко мне, на боку, ее глаза внимательно следили за мной.

– Ты не боишься меня? – наконец спросила она после нескольких минут тишины.

– А разве должен? – я изобразил удивление. На самом деле я чувствовал себя как никогда спокойно, и страх был последней эмоцией, которая могла бы сейчас посетить меня.

Она задумчиво улыбнулась, но больше ничего не сказала. Я наблюдал, как ее глаза медленно закрылись, а черты лица разгладились. Она сразу стала похожа на маленькую девочку, которой, наверное, когда-то была. Ее близость не вызвала у меня никаких низменных эмоций, сейчас я чувствовал только теплоту и нежность к девушке, засыпавшей рядом со мной.

Кое-как мне удалось накинуть одеяло ей на плечи. К тому времени ее дыхание выровнялось (как ни странно это прозвучит, она дышала, хотя могла при желании обходиться и без этого), и она заснула. Я взял ее руку, и наши пальцы переплелись.

Я молча смотрел в потолок. Рука Эмми была холодна как лед, а это могло значить только одно – она чертовски голодна. Возможно, вы заметите, что она не так давно убила двоих здоровых мужчин. Но насколько я знал, она так и не успела толком насытиться. Отец и Глеб рассказывали, что трупы, которые они закопали на пустыре за школой, были полны крови. Прибавьте к этому ее ранение, и то, что вампиры в драке теряли не меньше сил, чем и люди. Вот только им для поднятия тонуса нужен вовсе не здоровый сон. Так что эта ночь не принесет ей облегчения.

Завтра она уйдет на охоту, я был в этом уверен. Подумав об этом, я не испытал отвращения и ничуть не удивился этому факту. Я не был способен на отвращение к ней.

Я сжимал ее пальцы, отчаянно желая передать тепло моего собственного тела ее руке. Пытаясь справиться с этой непосильной задачей, я заснул. Мой сон был светел и чист.

Глава 13. Эксперимент

Я проснулся неожиданно, как от толчка. Что-то было не так. Еще окончательно не придя в себя, я осмотрелся по сторонам. Окно было занавешено плотной шторой, но сквозь нее уже проглядывали первые лучи утреннего солнца. Я лежал на кровати в той же позе, в которой заснул, только руки были теперь сложены у меня на груди, а не…

Я понял, от чего мне было не по себе. Амаранта! Она ушла. Мне даже не надо было поворачиваться и проверять это. Я всей кожей ощущал пустоту на другой стороне кровати. Когда она успела уйти? Наверное, сразу после того, как я заснул, ответил я себе. Но важнее был другой вопрос: вернется ли она? Вот что меня волновало в первую очередь. Узнать ответ я мог только с заходом солнца. Существовала, конечно, небольшая надежда, что она просто вышла на кухню, но это было так маловероятно, что совершенно меня не успокаивало.

Следующее, что я почувствовал, была жажда. Я вспомнил, что на тумбе стоит стакан, в котором еще должна была оставаться вода. Правда, в этот раз не было Димы, чтобы мне помочь. Но я стоял перед выбором: либо смерть от обезвоживания, либо немного боли. Я выбрал второе.

Я сел на кровати и здоровой рукой медленно потянулся за стаканом, слегка наклонившись вперед. По идее это движение должно было тут же отозваться в моей раненой руке, но ничего подобного не произошло. Взяв кружку, я в задумчивости выпил воду, покрутил пустой стакан в руке, разглядывая его со всех сторон, будто в нем могло содержаться объяснение происходящего, и резко, совершенно не щадя себя, поставил его назад на тумбочку, тут же вернувшись в исходное положение.

Ничего. Никаких прострелов не было и в помине. Конечно, плечо немного ныло, но это – ничто по сравнению с острой всепоглощающей болью, которая мучила меня еще вчера. Я аккуратно повел плечами; было неприятно, но терпимо. Тогда я приподнялся на руках и спустил ноги на пол. Я сидел и, надо сказать, при этом чувствовал себя неплохо. На мне все заживает, как на собаке, подумал я. В ту же секунду, как эта мысль пришла в мою голову, я испытал неподдельный ужас.

Только вчера меня укусил оборотень, и я был на волоске от смерти, а уже сегодня я почти в полном порядке, снова бодр и здоров. Как там сказал Дима: «предупреди, если тебе захочется повыть на луну»? Неужели такое возможно? Но ведь Глеб, кажется, вколол мне вакцину. Я принялся судорожно вспоминать, бывало ли раньше, чтобы после укола антивируса люди все равно становились оборотнями. Мне показалось, что, по крайней мере, один такой случай мне известен.

От ужаса у меня закружилась голова. И что мне теперь делать? Пойти в сарай и выпустить себе серебряную пулю в лоб?

Тише, тише, попытался я себя успокоить, еще ничего не ясно. В конце концов, следующее полнолуние нескоро, и у меня есть неплохие шансы разобраться в происходящем.

Я встал, снова удивившись, как легко это у меня вышло, оделся (с этим все-таки возникли некоторые проблемы, чему я даже был рад) и пошел на кухню. По дороге я взглянул на часы, была четверть восьмого. На диване в гостиной спал Денис. Почему он не в своей комнате?

Добравшись до кухни, я почувствовал, что голоден, как волк. Черт, эти дурацкие сравнения сами лезли в голову, надо было от них избавляться. Я прошел к холодильнику и достал первое, что попалось под руку. Это оказались остатки плова, должно быть, Оксана приготовила его вчера. Я не стал его разогревать, а принялся есть холодным прямо из кастрюли, задумчиво глядя в окно. Наверное, плов был хорошим; я не мог с уверенностью этого утверждать, так как почти не чувствовал вкуса. Все мои мысли занимала новая проблема, точнее, поиск путей ее решения. Но ничего дельного на ум не приходило. Одно я знал наверняка: если уж я заразился, то к следующему полнолунию быть мне волком, и с этим ничего нельзя поделать.

Я сделал пару медленных вдохов и выдохов, успокаивая свои расшатанные нервы. Сзади кто-то вежливо кашлянул. От неожиданности я испуганно подпрыгнул на стуле; еще немного, и я скончался бы от сердечного приступа на этом самом месте. В дверях кухни стояла Ксюша и пристально смотрела на меня. Я немного удивился, но сообразил, что, наверное, они с Оксаной остались здесь на ночь.

Я подумал, что ее не может не заинтересовать внезапное улучшение моего здоровья. Но о чем конкретно она может догадываться?

– Привет, – как я ни старался, мой голос прозвучал сдавленно и неуверенно.

Она нахмурилась еще больше. Ну, все, решил я, вот я и попался, сейчас она перебудит весь дом, и наши начнут мозговой штурм по поводу того, как лучше меня усыпить. Я уже начал думать о себе, как о собаке, не к добру это.

Но вместо того, чтобы броситься с диким криком вон из кухни, Ксения прошла вперед и села напротив меня.

– Я вижу, тебе полегчало, – констатировала она очевидный факт. Я напрягся.

– Я всегда отличался отменным здоровьем, ты же знаешь, – сказал я как можно более беззаботно. Пусть видит, что я не придаю своему быстрому выздоровлению большого значения. Хотя кого я пытаюсь обмануть?

– Она ушла? – спросила Ксюша, и я сразу расслабился. Похоже, ее больше волновали наши отношения с Эмми, чем моя выходящая за рамки нормы регенерация.

– Да, должно быть, еще ночью.

– Она сказала, что вернется? – Ксюша была напряжена.

Хотел бы я сам знать ответ на этот вопрос.

– Она ничего об этом не говорила, – честно ответил я. Мне тут же стало грустно, я почувствовал пустоту в душе. Что мне делать, если она не вернется? Как жить дальше? Возможно, скоро это перестанет тебя волновать, потому что ты станешь оборотнем, напомнил о себе мерзкий внутренний голос.

– Я очень испугалась за тебя, там у шахты, – Ксюша опустила глаза. – Я чуть не умерла, когда подумала, что оборотень может убить тебя, – она резко вскинула голову и посмотрела мне в глаза, ища там ответ на какай-то только ей известный вопрос. Должно быть, она не нашла ответа, или он ее не удовлетворил, потому что уже через секунду Ксюша грустно вздохнула, и снова уставилась в стол.

– Мне жаль, что тебе пришлось пережить это из-за меня, – попытался я ее успокоить, но, кажется, мои слова вызвали противоположную реакцию.

– Тебе жаль? – в ее голосе чувствовалась боль. – Это все, что ты можешь мне сказать? – она встала, отбросив стул. – Стоило ей появиться, и я сразу стала не нужна, – я увидел в глазах Ксюши слезы. – Она спасла тебе жизнь и все такое, но ведь дело вовсе не в этом. Не так ли? Что ты чувствуешь по отношению к ней? Ответь мне прямо сейчас, я жду, – она стояла, уперев руки в бока, и ожидала моей реакции.

– Я люблю ее, – сказать это оказалось совсем легко, а ведь я произносил эти слова впервые. Они показались мне настолько естественными, что у меня сразу возникло желание повторять их снова и снова. – Я действительно люблю ее, – опять сказал я вслух и улыбнулся своим словам. Это было здорово.

Упиваясь волшебным эффектом этих слов, я эгоистично забыл, кто был моим собеседником. Посмотрев на Ксению, я сразу понял, что не стоило делать ей подобные признания. Плечи Ксюши опустились, она молча смотрела на меня, по ее щекам текли слезы. Я тут же пожалел о своем поступке. Я начал было подбирать слова извинения, понимая, что они ничего не исправят, но она развернулась и убежала прочь из кухни. Я даже встал, чтобы ее догнать, но потом снова сел. Я уже не мог ничего изменить. Пожалуй, ей лучше побыть одной. В конце концов, решил я, Ксюше давно пора осознать всю бесперспективность ее чувств ко мне. Жестоко, но что делать. Я уже устал решать чужие проблемы, у меня и своих было более чем достаточно. Например, перспектива в скором времени стать оборотнем, напомнил я себе. Мысль об этом мгновенно вытеснила все переживания за Ксению из моей головы.

Есть ли способ как-нибудь узнать наверняка, заражен я или нет? Вот вопрос, который должен меня волновать.

Где-то в глубине дома зашумела вода. Кто-то принимал душ. Я с тоской подумал о струях горячей воды, бьющих по телу. Пока это удовольствие не для меня, я не хотел мочить бинты. Конечно, я подозревал, что их уже можно было снять. Но если бы кто-то предложил мне нечто подобное, я бы сопротивлялся всеми силами. Я совершенно точно не желал видеть, что под ними.