Ещё один – последний – тёплый день.И всё же плащ, пожалуйста, надень.Люблю его за бежевость, крылатость.И мы с тобой отправимся гулять,В кафешках пить горячий шоколад.Жаль, что от жизни много не брала ты.Боль обжигает горло, дуй – не дуй.Не отпустить случайный поцелуйНа целый миг, который станет веком.Ты и сама ещё не поняла,Кем ты была. Глядеть из-за стеклаНа город, в дождь – и никуда не ехать.Болтать, смеяться… Пальцы, кукла, нить.Мне ничего тебе не объяснить.Смотрю, как смотрят в зеркало – не в лица.Лишь ненадолго станет тяжелейОт жёлтых листьев парковых аллей.Но вскоре всё забудется, простится.Морская гладь, набросок корабля,Пустой дворец чужого короля.А мне бродить, с небрежностью одетым.Опять один, ничем не обогрет.Нарисовать бы в строках твой портрет —И пропитать горячим южным летом.Ты снилась мне, а я желал всерьёз.Лежи себе, мечтай под стук колёсИ ожидай обещанного рая.Уже черна прибрежная трава.И нужно быть, искать в себе слова,Земную жизнь из памяти стирая……Почему-то нам необходимы другие люди.И несамодостаточность наших влекомых душ,И лиричность моих дневниковых тетрадей – трудно.Но не мучиться у постороннего на виду ж.Так что, по институтской привычке проснувшись рано,Собираю огарки усталых остывших свеч,Крепкий кофе варю на воде из-под крана. Странно,Я уже не пытаюсь хоть чем-то тебя привлечь.А пишу свои строки, чтоб стало на сердце легче,Перед сном осторожно пролистываю статьи.И осенние листья печально летят на плечи,И горчат почему-то при встрече глаза твои……Но вечера особенно пусты.Я выпиваю пару чашек чаю,Твои статьи усталые читаюИ всё молчу с тобой – до хрипоты.А дни летят – тоскливые, как стаи.Они невозвратимы и долги.И чайный привкус странно сух и горек.Как время равнодушное ускоритьТуда, где торопливые шагиТвои – слышны в пустынном коридоре?Где тишь аудиторий (в горле ком),Где остаёшься в куртке, нераздетым,Где стонут беспокойным белым светомБольные лампы, что под потолком,И где по приблизительным приметамЯ узнаю тебя из сотни лиц.Мои пути уже сплелись с твоими.Едва я только слышу это имя,Невольно умоляю: отзовись, —И кровь, вскипев, почти мгновенно стынет.Мне не хватает этих карих глаз(О, как контрастна кожи белизна), но,Как то ни странно, я тебя узналаИз трёх возможных лишь в последний раз,И то во сне. А яви было мало.Я всё тебя старалась презиратьИ осторожно проходила мимо.О Боже, как мне стать твоей любимой,Как воплотить в реальности тетрадь,Сплетённую из холода и дыма?Туда, где ты во вторник будешь в три,Меня влечёт болезненно и страстно:Сойти с ума, к твоим ногам упасть – ноЯ не решусь и слушать у двери,Скользнуть и взглядом – даже по запястьям.Я жрица, не имеющая чувств —Не должная иметь их! Так цветы неСтремятся ввысь дорогами витыми,Так камни знают судьбы наизусть.А я – смешно! – хочу владеть святыней.Прости. Как горячи сухие рты.Не знаю, право, что я буду делать,Когда прочту всё черное на белом,И что тогда ещё мне скажешь ты,О ночь доски постукивая мелом?Пообещай, что если напишу,То ты хоть парой строчек мне ответишь.Вокруг меня всё только вещи, ветошь,Знакомая уже карандашу.А Вечность? Ты молчишь. Я вижу свет лишь……Вкус кофе – как вкус сигаретного дыма.Он горек. Минуты проносятся мимо.За стёклами жёлтые листья – так надо.А я не прощенья прошу, но пощады.Дождь – будет потоп. Мы в потоке гребём, какБезумцы. Я так назвала бы ребёнка —Чтоб имя твоё повторять бесконечно.Мне мало, пожалуй, и тысячи встреч, но,Справляясь с мечтой целовать твои пряди,В отчаянье переполняю тетради.Друг друга едва ли забыть с этих пор нам.Глубоким, прекрасным, большим, плодотворным,Волнительным чувством – мне жить и томиться,Когда улетают из города птицы,И зрелые жёлуди падают с крыши,И хочется выше… И выше… И выше……Одна Душа другой – посредством текста —Кричит о чувствах, видя слабый свет, ноВсё так же в низких серых стенах тесно.Вторая остаётся безответна.Бумажный чистый лист ещё упруг иЛежит под лампой, в синеватом круге.И мы переплетаем наши руки —Да только что мы знаем друг о друге?Я видела в твоих набросках старыхПогрешности – и редкие крупицы.Ты в этот миг, наверное, на парах.Влечение однажды прекратится.Повсюду нерушимые запреты —Зато никто обидного не скажет.Одной дешёвой тонкой сигаретыХватает на четырнадцать затяжек.Снег выпадет и будет снова бел, какКрахмальный воротник. Замедлим век, ноПривычных дел, бессмысленных и мелких,За этими стихами не избегнуть.О, странный мир. Живи, тоску терпи с ним.Пей чёрный чай. Начать бы всё с нуля, даЯ собрала тебя из сотни писем,Случайных слов и мимолётных взглядов,Усталых жестов, обвинений резких,Фрагментов, лоскутков. Поэт влюблён, какБезумец. Клеит целый мир, что фреску,Из всяческих осколков и обломков,Скорлупок с острым краем, трав дрожащих.Сплошная осень: сумерки и тишь – всё.Тобой живу и умираю. Жаль, чтоТы почему-то этого боишься.Сны в зеркалах, увы, неотразимы.Меня спасает ночью слабый свет лишь.Я тихо отправляю строки в зимуИ жду, что ты когда-нибудь ответишь…

Анатолий Градницын

Бабье лето

Уходит наше бабье лето,Уходит тихо, не спеша.Осенним солнышком согрета,Ты так мила и хороша.Я подойду к тебе, родная,И обниму, как в первый раз.Люблю тебя. За что, не знаю.За свет твоих зелёных глаз?За нежность, доброту и ласку,За солнца луч в моей судьбе?За то, что подарила сказку,Спасибо, милая, тебе.Бредём мы молча по аллее,Чуть слышно листьями шурша.И вот уже закат алеет…Грустит и празднует душа.Коротким было бабье лето.А разве жизнь не коротка?А счастье женщины? За этоШли на костер во все века.Потом завоют ветры злые,Закружат листьев хоровод.И станем мы с тобой чужие —Судьба навек нас разведёт.Зима глубокими снегамиОстудит души и слова.Любовь, как листья под ногами,В грязь втопчет подлая молва.А дальше снова было лето,В чумном пиру – чужой кураж.Сгорели в счастье два билета.А счастье что? Фантом, мираж?Я столько лет скитался где-то,Меняя годы, города.Искал и звал тебя… Но где ты…И вновь дороги, поезда.Я в женщинах, что были рядом,Всегда искал твои черты.Каким же приворотным ядомМеня тогда споила ты?А вдруг нас терпким поцелуемПоманит старое вино?Страдаем, боремся, ревнуем,А всё ведь прожито давно.За столько лет, бродя по свету,Познал я истину одну:Не нужно бабе бабье лето —Верните женщине весну.

Татьяна Юдина-Михайлова

Лебеди вернутся

В осенней пустоте полей.Своя, пусть грустная, но прелесть,Летела стая лебедей.Несла на крыльях свою верность.В прозрачной синеве небес.Мелькнули над притихшей речкой,Вот позади остался лес.Березы, белые как свечки.Шумят листвою золотой.На лунном диске легкий росчеркОставлен ангельской рукой.Знакомый и любимый почерк.Летят по звездам в дальний край,На землю сыплют перья щедро,Не говорим мы им: прощай.Весной вернутся к нам, наверно:Растают белые снега,И белые вернутся птицы.А мы уже в который разПодумаем, что нам все снится.Узоры звезд, летящий снег.Дымки из труб колечком вьются.И самый близкий человекМне скажет: «Лебеди вернутся».***В доме, где меня никто не ждет,Жизнь перелистаю, как страницы,Вспомню, как зимой здесь снег идет,Как кричат перед отлетом птицы.Старые газеты перечту,Заново все новости узнаю,Среди книг твое письмо найду,Где ты пишешь – без тебя скучаю…Столько лет и столько зим прошло,Но мне на мгновенье показалось —В старом доме стало вдруг тепло,Словно я с тобой не разлучалась.Я себя ловлю на том, что жду,Скрипнет под твоей ногой ступенька,Вот войдешь, тебя я обнимуИ скажу: «Не виделись давненько.Где ты? Как? С кем жизнь свою прожил?Был ли счастлив? Как твое здоровье?»И в ответ услышу: «ДорожилЛишь тобой, единственной любовью!»

Люблю герани на окне

Люблю герани на окне,Люблю, когда глубокой ночьюЗвонишь– Ты помнишь обо мне?– Конечно!– Я скучаю, очень!Люблю, когда осенний дождьСквозь сито сеет за окошком,А ты звонишь: Меня ты ждёшь?Скажи, ну любишь хоть немножко?И вновь звонок, теперь уж в дверь.Я открываю– Что такое?!– Вот хочешь верь, хочешь не верь,Не стало на душе покоя,Что ты одна в ночи грустишь…Прости, что часто огорчаю.Любимая, что ты молчишь?Я просто молча обожаю.Тебе знать это ни к чему,Вот и молчу во тьме кромешной.Но на твоё– Я так люблю!А ты? – Отвечу– Да, конечно!

Игла и нить

Наверно Бог связал нас ниточкой одной —Я от тебя, а ты опять за мной.А если ты захочешь в сторону свернуть,Я за тобою продолжаю путь.«Иголка с ниткой» – так зовут нас все друзья,И говорят, что разлучать нельзя, —Обломится игла, иль оборвется нить, —И что же делать нам, как дальше жить?Мы связаны с тобою ниточкой однойИ много лет живем одной судьбой,Но кто-нибудь нам может точно объяснить —И кто из нас игла, а кто же нить?

За любовь!

Было это все как в первый раз,Музыка негромкая звучала.Не сводя с меня влюбленных глаз.Ты вином наполнил два бокала.А кругом такая тишина!В небе перемигивались звезды.Ты сказал – ну, за любовь – до дна.Хоть её мы встретили так поздно.За любовь не названа цена —Ей покорны юноши и деды.И когда нагрянет к нам она,Не посмотрит, молоды иль седы.И мы пьём за позднюю любовь,Чтобы дальше с нами ни случилось.Как она волнует сердце вновь,Нам с небес дарованная милость!

Светлана Нагибина

Рыжик счастья

Мне сказали когда-то давно,Будто я не могу рисовать.Посадила я грусть под окно,Да и правда – к чему рисковать.И летели нещадно годаВ бледно-матовых красках тоски,Лишь восторженность иногдаНежной болью сжимала виски.Был далёк акварелевый мирОт размытых скучающих глаз.Но в цветной невесомый эфирЯ пришла насовсем как-то раз.Стали краски секретам учить,Появляются с разных сторон:То сиренево вечер молчит,То над лесом шафрановый стон.Нежно-палевой нотой ШопенПодарил мне палитру любви…За периметром пепельных стенСветло-карие очи твоиОбрели акварельную высьИ без лени пространство творят.Я смешаю оттенки:– Держись, —Не укрыть мой смешавшийся взглядОт промытых хрустально небесИ от плотно звенящего дня —В бандероль рыжик счастья* пролез,В ней ты кисти прислал для меня!..

* – рыжик счастья – кисти из белки.

На колокольне маленькой любви

Прими меня на чистый лист бумагиИ в долгий миг на помощь позови.Развесим в утро родники, как флаги,На колокольне маленькой любви.Мир изменился – открываем веки.Мир изменился – снова первый вдох,Как скомканная память в человекеПробился милосердия росток.Сквозь толщу несусветных расстоянийОт ты до я по звёздному путиЛетим молитвой в поле пониманийБез страха к невозможности сойти.Твой белый лист – моя святая сага,В его строке я малое дитя,Открытая нечаянно отвагаЗакончить недопетое за тя*.Прими меня, крестя стихообразно,Молитвой благодатной оживи.Нежданно, неумело, несуразноПоговори со мною о любви.

* – тя – церк.– сл., тебя.

В каждом отдавании

В каждом отдавании радость,Я её волшебную помню.Заберу я Вашу усталостьИ теплом ладони наполню.За улыбкой трепетной – БогаГорячо в молчании слышу.Я всегда теряюсь немногоИ стараюсь быть ещё тише.На руках уснувшая вераОтворит доверия дверцу.От меня Вам полная мераС Богом говорящего сердца.Для чего нужна я на свете,Знает благодарное слово,И прощают Боговы дети,Что живу я так бестолково.

Немыслимым количеством октав

Памяти мужа

Мне показал Господь твою кончинуЗа много лет до срока твоего,Откладывая страшную кручинуУжасным сном безверья моего.Но летним утром развернулось время,Мгновением ненужности сорвав,И зазвучало эхо надо всемиНемыслимым количеством октав.Над опустевшим и недужным теломЛюбовь запела множеством хоров,И старый сад перерождений смелыхУкрыл нас невозвратностью миров.С тобой плыла в безвременье и звукеИ губы онемелые пила,На острие разверзшейся разлукиВзметнула почерневшие крыла.Увидела прощающего БогаВ распахнутых сияющих глазах —И ожила, торжественно и строго,Для новой встречи сделав первый взмах…

Наталья Колмогорова

Кофе для Софьи

Утро вскипает, как в турке кофе,Солнце играет в нэцкэ,Крепкий напиток для милой Софьи,Сваренный по-турецки.Сон отцветает… Напиток горчит —Софья пьёт кофе без сахара…Солнце смеётся! У Софьи вид —Как у японской сакуры.Я для любимой сегодня – гуру,Я для любимой – лама…Если война – я без Софьи умру,Жизнь без любимой – драма.Софья делает первый глоток,Кофе – крепче бальзама…Запад горит и пылает Восток,Дышит огнём Фудзияма.Всякое было меж Софьей и мной —Вкус у измены сладок!После грозы, что прошла стороной,В чашке остался осадок.Если окрасится красным песок,Скатится мир к катастрофе,Кто ранним утром найдёт предлог —Сварит любимой кофе?Раннее утро, домашний уют,Софья и солнце в квартире…День начинается с этих минутИ продолжается в мире.

Любовь – позарез!

Остывший чайник на плите.Негромкий свет,А ты ушёл, не попрощавшись, в снегопад…В других мы ищем то,Чего в нас нет!Мы слишком разные, никто не виноват.Не согревает даже свитерЦвета «беж»,Морозный иней накрахмалил провода,А мне ничем не залататьНа сердце брешь!Нам трудно вместе, но поврозь – совсем беда.Погасли звёзды – им претитСтоль поздний час,И даже месяц с поля зрения исчез…Мы любим тех, кто слишком малоЛюбит нас,Но нам любовь нужна, как воздух – позарез!А нам любовь нужна надолго,Навсегда,Но слишком трудно удержать огонь в груди,Ты в снегопад шагнул в четверг,Теперь – среда,А двери скрипнули вослед – «не уходи!»Я буду ждать тебя, как ждутПриход весны,Как Пенелопа Одиссея – двадцать лет…Ещё колеблютсяДушевные весы,Ещё качают фонари неясный свет.А ночь прошла, сложила в ножныМесяц-меч.Скребётся кошкой за дверьми седой январь…Вскипает чайник. День летитНа крыльях встреч…Мне было горько, а теперь немного жаль.

Яблоки

Мы словно два яблока на одной ветке,

Кому-то солнца досталось меньше, кому-то – больше,

Такие случаи, знаешь, довольно не редки:

Ты сладок на вкус, но мой аромат – тоньше.

Мы сутками грели на солнце с тобой бока,

Подставляя светилу округлости попеременно,

И кричали нам с небушка облака:

– Поспевайте скорей!

Поспевайте скорей

Непременно!

Мы с тобой научились встречать налетевшую тучку,

И вместе держаться за ветку в момент урагана…

Тебя вдруг сегодня сорвала женская ручка,

И положила в карман своего сарафана…

А я в одиночестве гордом осталась на ветке

(Как трудно одной, если делишься с кем-то любовью!)

И с горя упав за забор к престарелой соседке,

Лежу я теперь на земле, возле грядки с морковью.

Но есть притяженье на свете сильнее магнита!

Но есть притяженье одно на двоих – это точно…

Моя сердцевина отныне разбита, разбита!

И мякоть моя стала кислой и вовсе не сочной.

Давай будем вместе…

Пусть в верности каждый клянётся,

Ведь наша любовь в каждой строчке скрижалей воспета!

Пусть яблоком спелым вращается красное Солнце,

И жёлто-зелёным вращается наша Планета.

Сколько же в нашем саду удивительных яблок?

Видишь огромное? – Это поспела Селена…

День догорает. Сегодня он ветрен и зябок.

Сбор урожая. Пахнет дождями и сеном…

Столкновение

Мы с тобой возводим баррикады.Раной на груди алеет брошь…Двери комнат нашей ссоре рады —Хлопают фанерою ладош.Ты стоишь ко мне в пол оборота,Преломляясь в зазеркалье бра.В ссоре потерять легко кого-то,Даже если ты, бесспорно, прав.Вот и ночь – великий чернокнижник —Нам готовит серповидный нож…Иногда страшнее правды жизни —Розой распустившаяся ложь.В эту ночь, у самой баррикады,Как Гаврош, паду на мостовой,Чтобы ощутить лицом прохладуОбвинений, брошенных тобой.Первый луч скользнёт по небосводу,Может быть, ты мне уже не враг?Там, где бились ночью за свободу,Утро поднимало белый стяг.

Евгений Иваницкий

Одиссей

Ночь прилетает на крыльях бесшумных, совиных,Ночь, за которой, похоже, не будет рассвета,И Одиссей засыпает в объятиях нимфы.Выпита терпкая влага, попадали кубки.Чёрными водами Стикса клянётся Калипсо,Вечную молодость нимфа сулит Одиссею.Ночь пахнет бездной и вечной виной, и забвеньем.Небо пугает своей высотой непосильной…Ночь на Итаке. Над пряжей поёт Пенелопа.Боль, растворённая в песне, стала слезою.Чайка кружит над простором любви и печали.Утренним светом звезды согревается сердце.Ах, Одиссей! Ты бросаешь вёсла в туманеВ сумерках жизни и в сумерках горестной смерти.Годы и волны многое перемололи.С чем ты вернёшься? В ладонях – ракушка пустая…Вот и подъезд у дорожного круговорота.– Здрасте! – басит Одиссею Харибда Петровна.Сцилла Ивановна, губки поджав, замолкает,Много чего порасскажет она Пенелопе,Вспомнит волшебницу Кирку, детей Одиссея —Щедрое семя далёких и долгих скитаний,И пробежит скорпион – порожденье улыбки.Время – по кругу. В ладонях – ракушка пустая…

Часовщик

Это тема для валторны, двух фаготов, клавесина,

Двух свистулек, двух снежинок, колокольчиков зимы.

Открывается шкатулка, где Щелкунчик с балериной, —

Музыкальная шкатулка, где с тобой кружились мы.

Флейте – петь, снегам – искриться, нам – разгадывать загадку:

Неужели мы вернулись, неужели влюблены?

А над нами две снежинки, и несут нас две лошадки

В наше кукольное царство и игрушечные сны.

Мы – две сущности, две ноты царской радостной охоты.

Нас с тобой не испугает волчий вой из детских книг.

Позади большая вьюга, и ликуют два фагота.

Бунтовавший тёмный ангел нынче – тихий часовщик.

Чёрный пластырь вместо глаза на лице его совином.

Словно крылья старой птицы, свисли полы сюртука.

Заржавели зодиаки, и растянуты пружины,

А в сердцах так мало счастья, тут работы на века.

Фея-флейта гасит свечи. Бьют часы, но как-то странно.

Надо смазать шестерёнки износившихся миров.

Спит усталый старый мастер, сполз парик его стеклянный.

Осторожная кукушка не выходит из часов.

Часовщик сердец бесплотных, часовщик миров полночных

Спит, а облако, как птица, звёзды бледные клюёт.

Пусть кружиться нам недолго, наше счастье пусть непрочно,

Но счастливая валторна начинает свой полёт.

Эрос

В путанице сновидений, в ласковом плеске прибоя

Солнце в сетях рыбацких рыбкой плывёт золотою.

Утром на цыпочки встанешь, тянешься к спелой черешне,

Тянешься к поцелую, – вот он, твой первый, вешний.

Эрос, тебя мы не звали, мы не мечтали стать старше.

Белый платок на верёвке нам на прощанье машет.

Даль в перламутровых бликах. Моря и чаек всевластье.

На циферблате крылатом ветреный полдень. Счастье.

Парус, как пёрышко в море. К нам не вернётся детство.

Как о тебе не думать, есть ли такое средство?

Что я посмею поведать той, кто стала богиней?

Небо, храни эту лодку. Парус растаял в сини.

Линии совершенства. Бёдер прохладных лекала.

Буря, минуй нашу гавань. Туча. Предвестие шквала.

Бог беспощадный, прекрасный, Эрос, тебя мы не звали,

Что же ты мчишься над морем с песней, полной печали?

Ах, золотые стрелы! Сколько смятенья и боли!

Волны, их сердцебиенье. Нежность. Желанье. Безволье.

Счастье, разбитое к счастью. Форточек слабые нервы.

Путаница в поцелуях: сотый становится первым.

Эрос, ты победил нас. Будет ли добрым семя?

Волны следы смывают, волны смывают время…

Покидая Вавилон

В непосильные дни, дни любви, бесконечной тревоги,

Где тебя мне искать? Только в сон мой зайдёшь иногда,

1 2 3...5 >

На страницу:

Перейти

1 из 5