Марина Цветаева. Рябина – судьбина горькая

Всех тяжелее пришлось русским на острове Лемнос. Достаточно сказать, что казакам для обживания предоставили самый пустынный и безводный берег. Постоянный сильный ветер, невыносимая жара, отсутствие дождей и дефицит пресной воды – всё это способно было свести с ума. Общее число русских беженцев, оказавшихся на острове, составляло 25 тысяч казаков и 4 тысячи гражданских лиц.

К дефициту воды прибавился дефицит еды. Вывезенные из России драгоценности казаки выменивали у местных жителей на хлеб, сыр, виноград. Если бы не казачья смекалка, умерли бы с голоду. Как-то один из беженцев наловил в море диковинных «гадин» с щупальцами, потом поджарил на огне, посолил, попробовал: ничего, есть можно, едали и хуже. Пристрастил к странной еде товарищей. А вскоре выяснилось, что осьминоги эти у местных что-то вроде деликатеса, поэтому почти весь улов стали выменивать на хлеб и сыр без всяких там «бабушкиных драгоценностей». Так вот и выжили.

Унизительнее всего был запрет покидать пределы лагеря. Окружённый двойным кольцом постов, лагерь надёжно охраняли иссиня-чёрные сенегальцы, которым помогали греческие жандармы. (Сенегальцев суеверные казаки боялись ничуть не меньше, чем чертяк из старых бабушкиных сказок.) Даже для посещения греческой церкви в городке Мудросе приходилось составлять списки и лишь после этого командами выходить из лагеря.

Такие же команды составлялись для сбора бурьяна, хвороста, колючки – всего того, что могло заменить дрова. Дело в том, что с дровами на чужбине, как в Турции, так и на Лемносе, было хоть плачь. Нет, союзники их, конечно, выдавали, но – так, номинально. Хотите знать, сколько это – «номинально»? По 600 г на человека в сутки. 600 г – это, извините, полполена. Вот такая арифметика…

Стоит ли говорить, что умирали казачки на чужбине сотнями! Особенно богатую жатву косили эпидемии – тиф, оспа, дизентерия. Первым в лагере умер восьмилетний сын одного из генералов, после которого только детей на местном кладбище русские оставили более восьмидесяти. Так уничтожался казацкий генофонд…

Тем не менее стойкости духа казакам было не занимать. Приказ союзников о сдаче личного оружия вызвал в лагере волну недовольства. «Лучше умрём с оружием, чем сдохнем, как скоты!» – кричали кубанцы. Французы, конечно, для блезиру возмутились, но пошли казачкам на уступки, оставив каждому офицеру по пистолету, казаку – по шашке. А иначе – никак…

* * *

Рано или поздно всё заканчивается. Недаром же надпись на перстне библейского царя Соломона гласила:«И это пройдёт…» Прошло. Терпение союзников закончилось уже через полгода. Именно столько понадобилось войскам доблестной Антанты в лице французов и англичан иметь под боком боеспособную русскую армию, да ещё её и содержать.

К тому времени Франция израсходовала на содержание врангелевских частей около 200 миллионов франков. «Поизрасходовались» и англичане, но эти, правда, остались верными себе: не сказав никому ни слова, однажды просто прекратили платить.

«Лягушатники» с Врангелем особо не считались. В марте 1921 года французское командование в лице генералов Шарпи и Пелле в ультимативной форме предоставили барону сделать выбор из трёх вариантов. Первый предполагал возвращение на историческую родину – в Советскую Россию; второй – переброску частей Русской армии в страны Латинской Америки, в частности – в Бразилию и Перу; и третий… Третий означал: мы, союзники, умываем руки, а вы, дорогой барон, барахтайтесь, как хотите, и живите отныне «на собственные средства».

Как, по-вашему, какой вариант выбрал Врангель? Будучи русским человеком (по крайней мере, по образу жизни и направлению мыслей), он, конечно же, выбрал третий. Не стоило кормить на фронте вшей, чтобы потом добровольно взойти на плаху, приготовленную большевиками…

У французов, к слову, были не только чисто корыстные интересы свернуть помощь проигравшему Врангелю. Дело в том, что с некоторых пор активно зашевелился Мустафа Кемаль, ещё в апреле 1920-го отправивший своих эмиссаров в большевистскую Россию. Для чего, спросите? Чтобы в борьбе с султаном обрести сильных союзников. Сильные друзья нужны для одного – выколачивать из них побольше денег. Вот и Кемаль просил Ленина помочь ему оружием и деньгами. Скинув султана, мы, мол, не потерпим на нашей территории ни одного белоэмигранта, талдычили Ильичу турецкие дипломаты. Но так просто султана не свалишь, необходимо золото.

И первое большевистское золото (200 кг) прибыло в Анкару уже осенью того же года. Всего же к 1923 году Кремль поставил кемалистам 40 000 винтовок, 327 пулемётов и 54 орудия[19]. Сорок тысяч винтовок – это, как мы понимаем, оружие, рассчитанное на несколько дивизий. Помощь что надо! Кемаль знал, куда бить и на что могут клюнуть большевики.

И они клюнули. Слишком уж велико было желание отбросить врангелевцев подальше от советских границ. Большевики пошли ещё дальше того, на что рассчитывали турецкие республиканцы: заключив в марте 1921 года договор с Анкарой, они отдали туркам Карс и Ардаган с прилегающими областями. Такая политика и, конечно, военная помощь со стороны РСФСР принесли свои плоды. Осенью 1923 года последний интервент покинул пределы Турции. С султаном было покончено, и теперь страна полностью оказалась во власти Ататюрка.

Теперь понятно, что французам и без русских в Дарданеллах было, мягко говоря, не совсем уютно. Потому-то ещё весной 1921-го союзнички начали некрасивую операцию по «выдавливанию» обратно в Россию солдат Русской армии, пожелавших вернуться домой. Каждому, понятное дело, была гарантирована неприкосновенность со стороны большевиков.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Дом Цветаевых в Трёхпрудном переулке, № 8, представлявший из себя одноэтажное деревянное здание из 11 комнат с внутренним двориком, достался отцу Ивану Владимировичу Цветаеву как приданое его первой жены, дочери историка Д.И. Иловайского. Именно в нём Марина родилась и провела детство. В Первую мировую войну в доме Цветаевых устроили госпиталь, а в годы революции его растащили на дрова.

2

А.С. Эфрон «Неизвестная Цветаева. Воспоминания дочери». М., «Алгоритм», 2012 г., с. 46–47. (Далее – сокращённо: А. Эфрон «Неизвестная Цветаева».)

3

Л. Поликовская «Тайна гибели Марины Цветаевой». М., «Яуза: Эксмо», 2010 г., с. 56. (Далее – сокращённо: Л. Поликовская «Тайна гибели Марины Цветаевой».)

4

Там же, с. 68.

5

Там же, с. 78.

6

Там же, с. 78–79.

7

«Марковцы» – военнослужащие войсковых частей Добровольческой армии, подшефные одного из основоположников Белого движения на Юге России Генерального штаба генерал-лейтенанта Сергея Маркова. Первая Марковская часть (1-й Офицерский генерала Маркова полк) была образована в ноябре 1917 года в Новочеркасске. Марковцы – участники Первого Кубанского («Ледяного») похода. В июне 1918 года, в начале Второго Кубанского похода, генерал Марков был смертельно ранен осколками гранаты. В декабре 1919 года реорганизованная Марковская дивизия почти полностью погибла при отступлении от Харькова перед превосходящими силами красных. Чёрные погоны марковских частей полностью повторяли погоны ударных частей Российской императорской армии 1917 года и символизировали Смерть и готовность умереть за Россию; а белая тулья фуражки означала Чистоту и Воскресение Родины.

8

А. Эфрон «Неизвестная Цветаева». С. 79.

9

Цит. по: «Аргументы и факты», 2008 г., № 45.

10

«Родина», 2008 г., № 3, с. 106.

11

Туроверов, Николай Николаевич (1899–1972) – русский поэт, Донской казак, офицер Русской и Белой армий, участник Первой мировой, Гражданской и Второй мировой войн. Родился в станице Старочеркасской. В годы Гражданской войны сражался с большевиками, участник легендарного Ледяного похода. Был четырежды ранен. С войсками генерала Врангеля покинул Крым и эмигрировал сначала в русский военный лагерь на о. Лемнос, потом – в Сербию и, наконец, во Францию. Во время Второй мировой войны в составе 1-го кавалерийского полка французского Иностранного легиона воевал с гитлеровцами в Африке, а после войны долгое время возглавлял в Париже русский Казачий Союз. Умер в 1972 году, похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

12

Князь А. Щербатов, Л. Криворучкина-Щербатова «Право на прошлое». М., «Издательство Сретенского монастыря», 2005 г., с. 73.

13

«Руль» (Берлин). 1920 г., 5 декабря.

14

М. Йованович «Переселение в „пороховой погреб“». // «Родина», 2008 г., № 3, с. 106.

15

Там же в 1854 году формировалась экспедиционная французская армия, готовившаяся к походу на Варну и нападению на русский Крым и Севастополь.

16

А.Б. Широкорад «Упущенный шанс Врангеля. Крым-Бизерта-Галлиполи». М., «Вече», 2009 г., с. 278. (Далее – сокращённо: А. Широкорад «Упущенный шанс Врангеля».)

17

Маэль Фейнберг, Юрий Клюкин. «Дело Сергея Эфрона». // «Столица». № 38 (96), сентябрь 1992 г., с. 60.

18

К концу апреля 1921 г. в Чаталджи осталось чуть более 2800 человек, остальные были переброшены в другие лагеря.

19

А. Широкорад «Упущенный шанс Врангеля». С. 284.