Кому вручить цветы?

После первого же обмена ударами дикари стали опрометью разбегаться, увидя перед собой «взведённый» кулак. Мортиров аккуратно изловил обоих, и тут же произвёл ещё одну операцию над ними, поскольку, как оказалось, теперь крайне требовалось добавить в характер дикарей огромную долю неукротимости напополам с полной решимостью биться до конца. Несмотря ни на что.

Теперь Мортиров не успевал менять их кулаки: в течение часа футбольная кисть сначала превращалась в размочаленный комок, а затем полностью разлеталась вместе со всей более твердой основой – никто не хотел уступать, несмотря на страшные, состроенные от боли рожи, что корчили дикари во время драк. Эти гримасы однозначно показывали, что роботам было действительно не по себе. А насколько – да кто ж мог сказать? Поди разбери эти искусственные чувства и простенькую, встроенную на заводе-изготовителе лицевую мимику! Никто на свете, включая самого их создателя, не мог покуда точно знать, что именно творилось под толстыми сводами черепов этих существ, описать со всей определённостью, что они на самом деле «ощущали». Вот если бы роботы умели говорить, то да! Если бы Мортиров мог их слышать, тогда конечно! Особенно, если бы при этом он смог их понять, то, вероятно, поразился бы отчаянным воплям сквозь слёзы. Но слёз тоже не было. Не умели солдатики их проливать.

Роман Палыч почесал лоб, тем самым взяв на заметку, что в ближайшем грядущем стоит вплотную заняться решением доселе молчаливого, но заговорившего вдруг во весь голос вопроса озвучки дикарей.

Однако про руки. Их проблему нужно было решать тотчас. Роман Палыч изначально предполагал, что непрофильные кулаки могут оказаться недостаточно прочными, но вечный русский авось и с ним сыграл дурную шутку – не пронесло. За день приходилось менять оконечности рук у роботов до двадцати раз. Но что гораздо неприятнее – через пару минут схватки напрочь терялась зрелищность боя, так как глядеть, как роботы машут разбитыми в лохмотья руками, было невмоготу. Мортиров опять отправился в магазин…

…Теперь дикари выглядели очень внушительно, словно истые профи-мухачи на боксёрском ринге, поскольку обзавелись настоящим, продвинутым инвентарём от «Качка»7 – замечательными перчатками облегчённого типа из особо прочного сталепластика.

Кстати сказать, кисти рук Роман Палыч взял тоже от игрушечных боксёров, купив несколько десятков соответствующих ремкоплектов и в процессе доработки значительно усилив их компоненты, чтобы снова не «обжечься на молоке». И надо сказать, они, кулаки, вышли на славу: основа их кисти была куда как прочнее, нежели у злосчастных футболистов; однако процесс переделки занял значительное время. Мортиров уже терял остатки терпения, доводя модернизацию до конца. Зато по её завершении дело пошло гораздо веселей. А какой сочный звук обрели удары!

И снова незадача! За пару часов интенсивного боя лопались кости предплечий каждого бойца, превращаясь в бесполезные осколки. Напрашивался простой вывод: похоже, требовалось укрепить «арматуру» рук до локтя, а лучше, если и до самого плеча. Мортиров после недолгих размышления на эту тему установил на каждое предплечье и плечо по демпферу, задача которого состояла в том, чтобы в случае критического удара поглотить часть энергии, не давая ломаться кости. И только теперь руки стали по-настоящему надежны.

Драки в перчатках, как показалось поначалу, выглядели неплохо. Но что-то неуловимо изменилось, и кажется, не в лучшую сторону. Роман Палыч был не на шутку озадачен, не в силах сообразить причину загадочной метаморфозы; и, надо признаться, понадобилось немало мыслительных усилий с его стороны, пока выяснилась скрытая подоплёка его непонятного недовольства: оказывается, удельное шокирующее действие удара дикаря стало меньше даже несмотря на некоторый прирост общего веса руки-кулака. Однако в итоге немного увеличившаяся мощь удара парадоксально уменьшилась, поскольку стала более распределённой. Т.е. – на единицу площади лица дикаря стало приходиться меньше ударных джоулей. Или килоджоулей? Да и демпферы сыграли свою негативную роль…

Найдя ответ на этот непростой вопрос, Мортиров тут же принялся мастерить соответствующий индикатор, чтобы внедрить его датчики в самые удароопасные места дикарей. Как оказалось, никакими килоджоулями здесь и не пахло. Тем не менее средняя величина удара в 3,5 джоуля в пересчёте на человеческие возможности оказалась очень даже неплохой, и она со временем явно возрастала. Роман Палыч визуально отмечал эту очевидную для него прогрессию с начала боевой деятельности своих роботов.

Впрочем, появилось одно неприятное обстоятельство, совершенно не устраивавшее творца. Оно заключалось в том, что после «спортивно-боксёрской» модернизации дикари абсолютно не могли делать ничего другого, как только махать кулаками: любой может попробовать хоть что-то произвести по хозяйству в толстой перчатке – ничего путного не выйдет! А Мортирову требовались бойцы, умеющие многое. Скажем, хотя бы взять в руку камень…

Дикари вновь оснастились «голыми» кулаками, легко превращавшимися в случае надобности в обычные ладони с пальцами. Увы, расход разбитых пятерней опять полез вверх.

Пройдя описанные этапы, так сказать, малого круга ада, Роман Палыч на своём тяжком опыте лишний раз убедился в справедливости тезиса – усиление нагрузки в одной части конструкции неизбежно тянет за собой соответствующие изменения в другой. Если кратко, то любой мало-мальски сложный проект нужно рассчитывать как тактически – подетально, так и стратегически – в общем. Как большой инженер (а именно таковым Мортиров себя и считал), он не должен был об этом забывать никогда. О чём речь? Да о том, что дикари оказались весьма восприимчивы к «наукам», которыми Роман Палыч так заботливо напичкал их: саморазвитию и самосовершенствованию. Роботы скомпенсировали все предохранители, в короткий срок значительно нарастив силу своих ударов. Как следствие, теперь руки дикарей гарантированно вылетали из плечевых суставов уже через полчаса интенсивного столкновения.

Кроме того, вскоре в одном из боёв у дикаря №2 напрочь отлетела голова – не выдержал возросших ударных нагрузок главный верхний шарнир центральной арматуры-позвонка. Мортиров тут же взглянул на показание КИП: энергия удара дикаря №1 составила целых 5 Джоулей! Оказывается, чтобы достичь такой мощи, Первый самостоятельно и втайне ото всех затянул демпферы своих рук до предельной жёсткости, увеличив её почти до единицы – максимально возможного значения.

Мортиров не стал журить робота за самоуправство – зачем же бить по рукам инициативного бойца, ведь тот «хотел» как лучше. Да и потом, не того ли он сам добивался от обоих воинов? Однако шарниры голов обоих дикарей пришлось заметно усилить; впрочем, как и плечевые суставы.

Закончив эту работу, Роман Палыч весьма кстати вспомнил одно интервью на Гв в рамках передачи «В мире животных», взятое ведущим у «Мудрой Курочки-Несушки»8. Так вот, она, будучи как бы в полутрансе, изрекла, вернее, – прокудахтала: «Яйцо нужно нести целиком, а не частями!»

Кстати говоря, с тех пор, как люди научились понимать речи животных, те, к всеобщему удивлению, оказались довольно афористичны. Так, одна подопытная мышь, кажется, белая (из другой Гв-передачи), из небольшого числа тех избранных, кто смог после экспериментов дожить до статуса телезвезды, как-то невзначай обронила: «Если отбросить плинтус, горизонт неимоверно ширится!» К чему именно это было сказано, Роман Палыч не успел вспомнить, т.к. мысль его внезапно споткнулась на ровном месте, запнувшись и моментально забывшись. Поэтому Мортиров тут же вернулся к своим баранам, то бишь – роботам.

И вновь творец-игрок был недоволен – опять чего-то явно недоставало для полноты чувств. Пресновато проходил каждый бой. Чрезмерная, бескомпромиссная прямота Первого и такая же предсказуемая бесхитростность Второго стали наводить на их создателя зелёную тоску, которая день ото дня становилась всё гуще. Мортиров подспудно понимал: требовалась «изюминка» – динамика событий, нанизанная на более извилистый сюжет.

Поначалу Роман Палыч решил обойтись чисто косметическими мерами, для чего прибавил обоим бойцам звероподобности. Ну так, чуть-чуть, снабдив каждого пышной шевелюрой. Причём Первый получился иссиня-чёрным брюнетом, а Второй – настоящим блондином. К каждой причёске прилагался обязательный набор густых волос на груди, спине, руках до локтя и ногах до колен. Именно так, видимо, представлял себе Мортиров настоящего брутального самца.

Предварительно оглядев своих модифицированных бойцов, Роман Палыч довольно крякнул и погладил каждого по спине – шерсть получилась средней жёсткости. Как раз то, что и было нужно.

Через день, однако, после ряда тестовых боёв, блондина пришлось несколько затемнить. Его белая опушка плохо смотрелась издали, поэтому отныне он стал слегка мелированным шатеном. А его «меховой подбой» на груди и спине контрастно выделялся тремя чёрными продольными полосами, подчёркивающими бледную розоватость тела.

Конечно, Роман Палыч отметил свою излишнюю склонность к украшательству, но корить себя не стал. Так ведь и в самом деле – насколько хорошо отделаешь своё творение (в художественном смысле), настолько замечательно оно и будет глядеться со стороны.

Тем не менее предпринятые изменения ни в коей мере не изменили кардинальной схемы боёв. Каждый дикарь, будь то тёмненький или же светленький, дрался до последнего своего кулака. упорно стоя на своём месте, зачастую разбивая руки до самых локтей.

Именно эти тяжёлые, изнурительные раздумья Роман Палыча над повторяющимися изо дня в день, однообразными по сути и форме боями и привели его к осознанию скрытой доселе истины: его подопечным крайне недостаёт изворотливости, хитрости. Им как воздух требовалась способность обвести противника вокруг пальца, чтобы победить не просто любой ценой, а с наименьшими потерями. А поскольку ни малейшего опыта в таком деле у него самого не было, то именно таким сложным, эмпирическим путем Мортиров нащупывал главные принципы ведения военных действий своими солдатиками. Это было самое трудное, чему пытался научить питомцев Мортиров. Пожалуй – самому главному в науке побеждать врага.

Проведя поверхностный психоанализ самого себя, Роман Палыч тут же обнаружил в себе задатки изворотливости и подлости, которые немедленно и безостановочно принялся саморазвивать. Более того, только благодаря этой, с нежданной радостью обнаруженной в себе беспринципности, довольно легко конвертировал эти качества в поведенческий алгоритм своих солдат.

Сложность заключалась в том, что сам Мортиров был настоящий человек, что как раз и позволило довольно легко постичь механизм обмана. Гораздо трудней было научить этому дикарей, которых никак нельзя было причислить к живым существам. Однако, если за дело берётся дилетант, то результат, как правило, легко предсказуем: либо он будет успешным, либо нет. Итог стараний «Главного Психолога» М оказался положительным. Все нужные факторы были учтены, рассчитаны и внедрены в математическую модель сознания дикарей. Таким образом, этот совершенно непредсказуемый по итогу трудный этап обучения роботов также был благополучно преодолен: они стали более избирательны по своим действиям в схватках. Можно сказать, стали гораздо изобретательнее, научившись бить в спину…

С этого времени Мортиров едва высиживал на работе положенные шесть часов, а затем гладкое, но чем-то сильно озабоченное лицо его просветлялось. Далее Роман Палыча уже ничто не могло удержать на рабочем месте. Он нервным шагом ускользал домой.

III

Меж тем на самой работе творилось неладное. Все вдруг стали замечать, что с Мортировым что-то не то…

Раньше тот был мужчина хоть куда, такой замечательный в любых отношениях. Можно сказать, заметный… Правда, безо всяких ненужных претензий: ни в космос не рвался, ни в глубь океана не спешил. Но этим-то и был ценен в некоторых, в основном женских, кругах. Он не пропадал сутками в лаборатории, как другие. Проходя мимо дамы, непременно с улыбкой выдавал в меру галантный, хотя и стандартный комплимент. Да и вообще… Подавал хоть и пустые, но всё же надежды.

А теперь?.. Худой, как щепка (куда делась его приятная закруглённость силуэта?), ни одну женщину не замечает, чем тут же настроил их против себя. С коллегами не разговаривает. Часто сидит, словно истукан, вперив горящие странным огнём глаза прямо перед собой. У кого-то из женщин мелькнуло было высказывание – мол, уж не влюбился ли наш Мортиров? Но что-то подсказывало окружающим, что нет. Не очень-то похож был наш Роман на Ромео… Особенно, когда зловеще ухмылялся, ощеривая длинные передние зубы, хищно торчащие вперёд и смущающие собеседников.

Роман Палыч Мортиров теперь не ходил, а маршировал, стараясь двигаться либо по прямой, либо чёткими углами, словно выполнял команды «Направо!» и «Налево!». Однажды начальник вызвал его к себе по какому-то пустяковому делу. Мортиров тут же явился и, зайдя в кабинет, пристукнул каблуками, громко отрапортовав о своём прибытии. Это произвело на начальника тягостное впечатление, и он стал всерьёз подумывать – а не предоставить ли Роман Палычу внеочередной отпуск?

Останавливало то, что в их Институт нестандартных разработок поступил срочный заказ от министерства общественного питания на изготовление некоего прибора. И самым подходящим специалистом в этой деликатесной области считался именно Мортиров. Заменить его было некем. Поэтому идея с отпуском пока так и осталась лишь благим намерением.

Впрочем, сам Мортиров чувствовал себя превосходно, вынашивая свои, никому неизвестные планы…

IV

Роман Палыч был глубоко чужд беллетристике, как и она ему, и уж тем более отродясь не читывал её. Кругозор его всегда очерчивался исключительно научно-технической литературой. Однако, являясь абсолютным прагматиком, он безошибочно угадал основные принципы отношений человека с его же нечеловеческими производными. Поэтому ещё на самой ранней стадии проектирования, а затем и практической отладки искусственных мозгов своих дикарей заложил в них все «три закона роботехники»9, которые обеспечивали необходимые базовые принципы мирного сосуществования между ним и его питомцами. Но, естественно, далеко не все. А поскольку Мортиров принадлежал к инженерной школе старой формации, той, что свято чтила строгие «Правила Техники Безопасности на производстве», то и в быту придерживался тех же закономерностей. Тем более, что даже самое тщательное соблюдение упомянутых «Трёх Законов…» не отменяло и не подменяло собой действия других столь же основополагающих естественнонаучных устоев, т.е. – законов статистики; а именно – в первую очередь фактора случайности. Как бы ни старались роботы не попасть в своего военачальника хоть рукой, хоть ногой, или вовсе чем попало, а совсем исключить такое нехорошее развитие событий никак было нельзя. Именно поэтому, опираясь на большой массив фактов непредсказуемости, полученный во время наблюдаемых боёв своих дикарей, Мортиров обнаружил в себе талант теоретика и совершенно самостоятельно вывел «Двуединый постулат», который жёстко заявлял миру:

– Один камень, пущенный одной чужой рукой в случайную сторону, может случайно прилететь в твой глаз.

– Один из множества камней, пущенных множеством чужих рук во множество случайных сторон, обязательно прилетит в твой глаз.

Поэтому, учитывая всё вышеизложенное, а также возникшую мультивариантность поступков дикарей, Мортиров заказал в мебельном магазине довольно обширную, прочную полку, чтобы, сидя в ней, избежать даже единичных проявлений глупой статистики случайных чисел. Мебель эту он повесил довольно высоко на стену.

Тут следует сообщить, что сама стена поначалу упорно сопротивлялась такому вопиющему насилию над собой: она категорически не давала вбить с себя ни одного огромного из числа нескольких гвоздя для крепежа пресловутой полки. Стенка сильно изгибалась, выталкивала из себя гвозди; и даже громко возмущалась:

– Вы не имеете права так поступать со мной!

Роман Палыч продолжал молча бить в стену молотком.

– Я буду жаловаться в АДУ10! – не унималась в своих стенаниях стена.

Когда этот громкий, ни на секунду не прекращающийся демарш, нервно действующий на уши, а через них и само сознание Роман Палыча, целиком и безвозвратно вывел хозяина жилья из себя, то он полностью отключил скандальный участок стены от общеквартирной контрольно-обслуживающей сети. И таки забил с мстительным удовлетворением гвозди, на которые тут же закрепил спорный предмет домашней обстановки.

Стена некоторое время слегка поёживалась, стараясь стряхнуть закреплённую полку. Это было похоже на то, как человек, или даже любое другое животное, пытается стряхнуть со спины надоедливое насекомое, до которого не может дотянуться рукой или лапой (ногой, хвостом…) по причине её занятости. Ну или по какому другому столь же уважительному поводу. Но через непродолжительный промежуток времени отчуждённый участок стены, похоже, потерял всякую чувствительность и совершенно онемел; а дальше полка висела уже вполне монументально. Поэтому Роман Палыч чувствовал себя в ней абсолютно защищённым.

Хотя, конечно, не вполне… Спустя несколько дней в стену рядом с Мортировым, как он и предсказывал ранее, всё-таки ударило что-то неопознанное и увесистое. Видимо, дикари наконец что-то взяли в руки… Это мелкое происшествие заставило задрожать как непосредственно стену, так и самого Роман Палыча, тут же дооборудовавшего полку толстым стеклянным экраном. Вот теперь его глаза, как и другие органы, были в полной безопасности.

Отсюда, сверху, было прекрасно видно всё вокруг. Притом не мешая возне своих дикарей.

Кстати говоря, когда Роман Палыч обходил магазины в поисках подходящей полки, то случайно забрёл в один строительный отдел. Через некоторое время увиденное там само собой всплыло в памяти, и следующий раз Мортиров уже целенаправленно зашёл в него. Там он приглядел много разнообразных, но что гораздо важнее – полезных вещей и даже комплектов для того, чтобы сделать бои солдатиков более увлекательными. Благо, что даже его весьма скромная по общепринятым меркам квартира в 300 м2, находящаяся на …том этаже …этажного11 дома в тихом спальном районе областного мегаполиса, вполне располагала к такого рода декорированию. Так в квартире появились и расположились в живописном беспорядке разнообразные предметы, призванные сделать непрекращающиеся боевые действия внизу – по отношению к «балкону» Главнонаблюдающего – более зрелищными. Этими «безделушками» оказались искусственные валуны, стилизованные под природный базальт, и по приказу Мортирова в большом количестве хаотично разложенные роботами на полу; а также пара весьма запутанных лабиринтов из толстого пластикового частокола, намертво приклеенного всё к тому же многострадальному полу. Мортиров соблазнился даже небольшой рощицей из карликовых деревьев неопределённой породы, которую он самостоятельно, волюнтаристски определил как «карликовый морёный дуб». Мортиров попросил рабочих, доставивших эту покупку, высадить деревца двумя небольшими массивами в середине гостиной, которая как раз и служила главной ареной батальных представлений.

Но истинным шедевром комнатного ландшафтного дизайна оказалась… река. Точнее, малюсенькая речушка. Неглубокая, в рост дикарей, но с абсолютно настоящей водой и даже небольшим водопадиком, из которого она, собственно, и проистекала по всей своей незначительной длине. Всё те же рабочие распаковали и запустили водоём опять же в гостиной, аккурат между двумя половинками рощицы. Получилось очень уютно. Роман Палыч назвал свою реку Унесей.

Правда, рабочим пришлось изрядно повозиться, адаптируя и подключая её так, чтобы она, не дай Бог, не потекла туда, куда не следовало. Ведь изначально, по проекту, речка эта предназначалась для монтажа на открытом пространстве какого-нибудь загородного участка. Но раз покупатель возжелал в квартире – значит, будет течь в квартире! В том смысле, что находиться она будет именно там, поскольку клиент всегда прав, несмотря на то, насколько он прав и вообще – прав ли?.. В общем, рабочие хорошо знали своё дело, поэтому в конце концов благополучно справились со своей непростой задачей.

А ещё через Унесей был перекинут мостик, который хозяин всего этого получившегося великолепия по случаю приглядел рядом со строительным магазином в небольшом ларьке художественных промыслов. Мосток имел перильца. Изящные, словно выточенные не из «как бы берёзы», а изготовленные из чистого воздуха – до такой степени легко, будто паря, держались на таких же кукольных подпорках из ложнолипового штакетника.

V

Роботы бились день ото дня всё лучше. Настолько лучше, что хозяин был вынужден держать на каждые боевые сутки неопределённое количество запасных кулаков, которое неудержимо возрастало. Роман Палыч ломал голову – как выйти из этого затруднения? Даже стал частенько забегать в городской информаторий (библиотеку), где вынужденно впитывал в себя уйму различных сведений, зачастую случайного характера. И вот однажды, наблюдая со своего высокого «полочного» положения очередную потасовку дикарей, его вдруг осенило – а что, если в драке по-боксёрски – руками – подключить ещё и ноги?

Сказать (подумать) – всегда легко, реализовать задуманное – не всегда: поначалу дело шло не ахти. Дикари настырно не желали менять привычек, а потому упорно пользовались ногами не так, как руками. Что и немудрено, если следовать прямолинейной логике искусственного ума: рукам – ручное, ногам – ножное… Но удача снова была на стороне Роман Палыча: там же, в библиотеке, он случайно наткнулся на старинный трактат о пользе каратэ для организма человека. Заинтересовавшись диковинным словом, даже чихнув несколько раз, он прочёл пыльный фолиант на одном дыхании, махом. Затем, вдохновлённый прочитанным, нашёл ещё несколько руководств к действию по некоторым другим столь же оздоравливающим комплексам: дзюдо, самбо и ещё парочке таких же древних видов единоборств. Всё прочитанное оказалось настоящим спасением для Мортирова, вконец измученного нехваткой сменных окончаний конечностей своих солдатиков. Более того, системы эти были полностью готовы к употреблению.

Читая найденные руководства, Мортиров не уставал восторгаться: «До чего умные предки были, как ловко умели драться! Не то что нынешние…» (Дальше неизменно следовало ранее произнесённое высказывание о хрюканье и жиже…) Теперь оставалось всё прочтённое применить на практике, и Роман Палыча не останавливало предупреждение, что каждый комплекс требовал многих лет обучения. Мортиров был верен себе, поскольку был свято верующим в себя. Он верил в своих дикарей. Он верил в грядущий успех на ристалище, удобно расположенном перед его глазами. Мортиров почему-то нисколько не сомневался, что его орлы за сутки постигнут предложенные им новации в руконожном бое. Так самонадеянно думал он, летя из информатория домой на такси, словно на собственных, внезапно выросших крыльях.

Сутки не сутки, а через месяц число резервных кулаков резко сократилось за счёт появившихся запасных ступней из того же материала. И это стало этапным нововведением в неустанной борьбе дикарей друг с другом. Если, конечно, их можно было таковыми назвать (речь о дружбе). Но зато какой качественный скачок разом произошёл в ратном деле! Без малейшего преувеличения его можно было назвать революционным!

Вскоре, после творческой переработки вышеназванных направлений и школ при помощи своей ЭВМ12, Мортиров вывел новый, можно сказать – свой, стиль, названный им «пьяный робот». По аналогии с «пьяным монахом», о котором он досконально вычитал в информатории, поскольку роботы до сих пор передвигались довольно своеобразно, без грациозной плавности, присущей трезвому человеку…

VI

Механически однообразный, непрекращающийся мордобой дикарей, которые стали фактически непобедимыми в спаррингах, уже изрядно надоел их творцу. Чтобы возродить интригу, опять требовался неординарный ход. Но в этот раз он нашёлся практически мгновенно: вскоре в мозги каждого бойца был интегрирован специальный автоматический предохранитель «твёрдой памяти и ясного ума», который в определённый момент отключал сознание избиваемого дикаря. Происходило это, когда наступал некий количественный, загодя предустановленный предел числа и силы наносимых ударов: дикарь на несколько мгновений оказывался как бы в нокауте, что позволяло считать схватку со стороны нападающего успешной. К тому же момент наступления «гроги» выглядел весьма эффектно: пропустивший удары воин внезапно терял подвижность, чем ещё больше усугублял своё положение боксёрской груши, а затем довольно громко обрушивался на пол. На большом табло, что светилось перед Мортировым внутри командной полки, сразу загорался текущий счет схватки: 1—0 или, скажем, 2—1. Ну и так далее. Вследствие чего интерес к боям у создателя тут же вырос просто неимоверно…