Взлет или падение

– Эмифист, – сама представилась сестра.

– Мама гордилась бы тобой, малышка, – тихонько прошептал Джон.

В груди кольнуло в области сердца от слова «мама». Они так давно не видели ее. После смерти прошло почти три года.

– Помнишь, какой она была веселой? Хочу, чтобы ты была такой.

– Всегда говорили, что из нас на нее похож только ты.

– Я очень сильно тоскую по ней.

– Сердце разрывается, когда вспоминаю. Мне так жаль, что я не была примерной дочерью, жаль, что не говорила ей теплые слова чаще… – слезы хлынули по щекам Эфи. Лицо покраснело, как и глаза. Мозг запульсировал от одной и той же мысли: «Почему я не поняла этого раньше».

Бэйн, будто повторяя, тоже почувствовал вину. Вину за то, что не прервал грустную беседу. Но он не хотел показывать заинтересованность. Несмотря на слезы юной девушки, он все равно включил холодность на переключателе температуры внутри себя.

– Сочувствую. Джон Майер, прошу пройти со мной. Тебя вызывают.

***

Напряженная обстановка развеяла по телу мурашки. Эмма всегда остро реагирует на проявление прохлады. В отличие от нее, Джон всегда держал тепло в припасах.

– Что здесь происходит?

– Тайное собрание. Нас всего четверо. Прошу, садитесь. Сегодня стоит разобраться в важных вещах хотя бы на десять процентов. Джон, думаю, ты уже знаешь о Бэйне. А это Стэнфорд Килмс, думаю, вы уже виделись ранее.

Бэйн – безумно кудрявый парнишка с дикими глазами цвета оливок. Пара кудряшек все так же свисают ему прямо на лицо, а на затылке небольшой пучок.

Стэнфорд тяжело дышит. Скорее всего, курение поспособствовало одышке. Короткие, идеально подстриженные волосы, узкие плечи, руки, покрытые выпирающими венами, шрам, рассекающий бровь. Кожаная черная куртка, темные штаны с кожаным ремнем. Мужчина явно не любит броские цвета.

– А почему именно мы? Насчет Эммы немного яснее – она владеет информацией. Я, например, ни хера не знаю и не понимаю, что происходит.

– Попрошу воздержаться от слов «меня здесь быть не должно», «почему я», я не смогу», «меня все бесит» – знаете ли, нагнетает и не подобает нашему поведению. Я прочитала план, который лежал именно на этом столе. Думаю, то, что мы сейчас находимся здесь, – задумка создателей. Если вы здесь, если вы в этом списке, то вы обладаете особыми привилегиями.

– Привилегия Эммы – информация, – сказал Стэн.

– Сегодня было доказано, что Стэн обладает привилегиями лидера.

– Народ не захочет лидера, которого он не избирал, – тихо сказал Бэйн и скрестил руки на груди, опершись о спинку стула.

В списке также числились Бэйн, Джон и Амалия. Последнюю найти не удалось. Возможно, еще не добралась на остров. Или вовсе отказалась от поездки.

– Поэтому будут выборы. Эх, шуму наделаем. Выборы всегда либо нечестные, либо… нечестные, – посмеялся Бэйн.

– Выберем из желающих. Пусть это будет не только кто-то из нас. Пусть будет тот, кто действительно может показать себя как лидера. Его должен выбрать народ. Даже если главнокомандующим будет не Стэн, то особой роли это не сыграет.

– Простите, что перебиваю. Я думал, вы все-таки объясните. Ни с того ни с сего вы говорите про лидера, хотя толком не рассказали, почему мы здесь.

– Джон. Человечество скоро вымрет стремительным образом. К сожалению. Мы здесь, чтобы продолжить род. Через несколько дней правительства некоторых стран выпустят биологическое оружие, которое разрабатывали ученые. В том числе и твой отец.

Джон мог пошевелить только указательным пальцем, но это ему никак не нужно было. Кажется, даже сердце замирает от столь ужасных слов. Губы онемели. Джон собрался с духом и взял контроль над телом. Он понимал, что Эмилия права. Ведь пятнадцать лет назад он застал самый громкий и запоминающийся скандал родителей. Мать узнала, что он на самом деле делал по ночам. Тогда Джон думал – скандал из-за любовницы, с которой отец гуляет по ночам, но нет. Мама кричала: «Ты уничтожишь нашу семью, я не смогу с тобой жить после этого!» Эмифист тогда была трехлетним ребенком, поэтому не помнит. Вот только Джон помнит до сих пор. Она говорила именно о проекте острова.

***

«Я не та, среди людей, не в том месте, не то делаю, говорю не то. Многие не хотели общаться со мной в школе, ведь я была странной, молчаливой. А еще моя полнота заставляла людей отталкивать их. Может, дело в том, что я полная. В чем дело, в чем дело?! Почему мама не сказала мне перед смертью, как быть дальше? Почему перед смертью она попросила протереть пыль в доме? Мои мысли несвязны. Голова взрывается. Я все время одна и в одиночестве ненавижу себя еще больше».

Эфи лежала на односпальной кровати. Из двух предложенных девушка выбрала ту, что тверже. Не комфортность, казалось, притягивалась к ней. Но на деле Эмифист сама притягивала ее к себе.

Полумрак. Комнату с деревянными стенами освещал светильник на столе. Где-то возле установлены ветротурбины, солнечные и морские батареи – все указано в инструкции. Многие жители лагеря не одобряли столь долгий интернет из-за экологической установки лагеря. Темнота становилась мрачнее после мысли о катастрофе.

Деревянная дверь резко распахнулась. Вошла недовольная девушка. Пугающе худая, с ярко выраженными костями в разных частях тела.

– Где свет нормальный, а?

Эфи не успела сказать, как незнакомка сама нашла выключатель. Теперь картина становилась яснее. Короткая стрижка, черные редкие волосы, зеленая облегающая кофта на замке и удлиненные шорты с цветочками на карманах.

– Соседка? Разумеется, да. Меня зовут София. Или Софа, как угодно. Я хотела отдельную комнату, чтобы не докучать девчулькам и чтобы меня не доставали.

Соседка будто вела разговор сама с собой, не отмечая реакцию Эмифист. Пугающе худая девушка доставала вещи из чемодана и раскладывала по местам.

– Вообще моя прошлая комната в домике под номером пять, но мне не понравилась соседка. Точнее, я ей. А еще точнее, ей не понравились мои взгляды на жизнь. Особенно ее ужаснули мои картины. Картинами, возможно, называть рано. Но плевать. Мне плевать на то, что считают люди по поводу смысла слова «картина». Я считаю это картиной, и на этом достаточно.

На не большом холсте черно-белый мир, во мраке силуэт алой бестии с черными клыками и жадными изумрудными глазами, полными злости.

– Да, мрачно, но мне плевать. Страх должен делать тебя сильнее. Поэтому она будет здесь.

Эмифист поправила кофту, чтобы скрыть полноту.

– Почему глаза именно такого цвета?

Соседка захихикала и села на край кровати к девушке. Неуверенность немного пошатнулась от беспризорности новой соседки. Та сразу подметила смятение, но все равно осталась на краю. Она все продолжала улыбаться, словно черт на картине. Указательным пальцем изящно показала на радужку глаза. Зеленые.

– Если ты пишешь картину с главным героем в виде себя – то, наверное, ты эгоистична.

– Что за глупости? Эгоистично не показывать себя остальным и пытаться прятаться под мешками одежды. Дай угадаю. Комплексы замучили? Полнота?

«Неприятно, но не слишком жестко».

– Мне наплевать на полноту, если что. Просто если мы живем вместе, то должны знать все друг о друге. А ты вот слишком стеснительная и одинокая. Как жаль, что пришлось нарушить твой покой. Если что, уверяю, ты даже в этом мешке не смотришься толстухой. Лишний вес есть у всех. А ты как-то слишком паришься. В мире полно проблем и без веса. А ты все жалеешь и прячешь себя. Не эгоизм ли это?

Новая знакомая показалась слишком честной. Обычно, если такие люди не умеют притворятся, то они очень одиноки.

– Почему ты здесь?

Незнакомку смутил вопрос, но все же ответ не заставил долго ждать.

– Деньги. А зачем еще?

Разочарование отблеском пробило трещину. Неужели такой человек ослеплен банальным наркотиком общества? Не хотелось верить в примитивность мышления.

– Что-то не верится.

Лоб нахмурился, глаза разбежались в разные стороны. Она будто запнулась, не ожидая такого вопроса. Эмифист поняла, что вопрос стоящий и на него нужен честный ответ.

– Видно, что ты лжешь.

Эмифист постоянно казалось – ей все врут. Иногда такие сомнения приводили ее к истине. Зачастую – к недоверию со стороны собеседника.

– Мы знакомы пару минут, а ты уже делаешь такие выводы.

– Говори же. Неужели тебя так мучает ответ?

– Меня ничего не волнует. Я скажу. Но ты лишь заполнишь свой, видимо, всезнающий мозг ненужной информацией. Не знаю, зачем тебе она нужна. Но да, я солгала. Поздравляю, словила на лету. Я здесь, чтобы показать родителям свои возможности. Хочу стать независимой от грязных денег и от надоедливого влияния.

София достала из второй сумки два блока сигарет и вытащила одну из них. Открыв пачку, она словно открыла что-то блаженное и желанное.

– Ты часто думаешь о смерти? – спросила Эмифист.

– Не так часто, как, видимо, ты.

– Каждая новая сигарета – как восклицательный знак для тебя.

– А ты, видимо, в пунктуации шаришь. Нет, давай без этого. Я все прекрасно понимаю, не нужно нравоучений.

– Ты понимаешь, что будешь загибаться от невероятно мучительной боли? Не сможешь никогда нормально спать, дышать, выглядеть. Понимаешь, какую боль делаешь близким людям?

– Я сказала – хватит. Мне наплевать на тебя, тебе на меня. Все честно? Не нуждаюсь в твоих словах, ты ничего не сказала нового. И к тому же близких рядом нет. Родители бросили меня, когда я еще была ребенком.

Как оказалось, девушка весьма обидчивая – странно. Но иногда честные люди не любят слышать правду в свою сторону.

– Бросили?

– Они занимались распространением нелегальной продукции. А девять лет назад сели за это в тюрьму. Родных у них не было – оба из детдома. Поэтому и я осталась одна, и им на это было плевать. Попала в детский приют. Как сейчас помню, тараканы повсюду. Иногда казалось, что они в жопу могли залезть, пока делаешь свои дела в туалете. Мне тогда было десять, я была в средней группе. А там не так уж и сладко. Дети – жестокие существа. А в детском доме особенно. Я сбежала в пятнадцать. Встретила там любовь. Ну ты, наверное, понимаешь.

– Не понимаю. Не доводилось испытать такое чувство. И в детдоме не была.

– Мне продолжать, или ты сама хочешь показать какая ты крутая?

«Грубиянка. Честная. Обидчивая».

– Да ладно тебе, – улыбнулась Эмифист. Ей нравилась дерзость девушки. А нравилась потому, что самой этого не хватало.

– Три месяца мы скитались по разным домам, зарабатывали кое-как. Но потом я поняла – эта жизнь не для меня. Ни парень, ни бедность. Поздно ночью я просто ушла из маленькой комнаты общежития. Он крепко спал. Как сейчас помню. Заснул с потрепанной, грязной книгой в руках.

– Значит, это была не любовь. Раз ты так просто бросила его.

– Дорогуша, какая еще любовь в пятнадцать. Мне сейчас двадцать два, я молодая и красивая, стремлюсь к обеспеченной жизни. И никакая любовь к черту не сдалась до сих пор.

– А что с родителями?

– Ах, да. Их выпустили два года назад. К тому же никто не искал пропавшую дочурку. Как жаль, что дочь сама вырвалась на поиски. Они занимались торговлей даже в тюрьме. И никто об этом не знал. Мать, когда вышла, сказала забавную фразу: «Я даже в этом говне сумела раздобыть денег, а ты палец не расшибла, чтобы что-то получить».

– Сурово.

– Раз сегодня вечер откровений, может, поделишься в ответ? Что тебя тревожит и почему ты такая поникшая?

Эмифист понимала – здесь нужна справедливость. Не рассказывать ничего – признак неуважения в этой ситуации.

– Я всегда была такой. И о моем несчастном лице говорили с самого детства. А насчет жизни… Отец бросил семью, потому что нашел любовницу. Мать умерла от рака поджелудочной. Умирала в муках, испражнялась черной жидкостью раз в неделю. Однажды я заснула рядом с ней. Она попросила меня остаться. На следующий день я лежала рядом с трупом. У меня есть старший брат. Как только мама умерла, он подал заявление об опеке. Почти всегда была одна. Разве что только с семьей, когда удавалось. Но я почти никогда не ценила время рядом с матерью и отцом. Когда папа ушел, я все больше стала замыкаться и обдумывать – почему он так поступил.

– А почему папа ушел – так и не сказал? – девушка с искорками в глазах спросила Эфи, словно ей нравилось давить на больное. Или же за этим вопрос стояла какая-то другая тайна.

Эмифист лишь помотала головой, и София усмехнулась со словами "наверняка есть какая-то причина".

***

– Мы не имеем доступа к всемирной сети, ресурсы для комфортного проживания ограничены, – Эмилия покачала головой. – Надеюсь, вы понимаете серьезность ситуации. На наши плечи опрокинули множество обязанностей. Если в итоге – провал, то мы вымрем, как и остальные на Земле.

– Остальные? – Джон недоуменно поднял правую бровь.

– Разве тебя не предупредили? Почему ты до сих пор ничего не понимаешь? Или не хочешь понимать. Твой отец – один из главных создателей проекта. Он обязан был разъяснить суть.

– Мы не общаемся так хорошо, чтобы посвящать друг друга в важные темы.

– Все равно в правительстве выбрали именно тебя одним из главнокомандующих в случае…

– Конца света?

Бэйн с неохотой положительно закивал.

Все это время Джон не принимал проблемы в мире. Его семья всегда была обеспечена благодаря матери и отцу, как бы он ни жаловался на него. Дальше своего носа он никогда не видел. Не хотел замечать перенаселение планеты, истощение ресурсов. Проблема в том, что он был такой не один. Каждый думал только о себе. И только единицы отдавали себе отчет в насущной проблеме. Может, и думали о конце все, но немногие делали что-либо во благо.

Картинка ужаса или даже кошмара потихоньку складывалась в голове. Искусственные вирусы для уничтожения населения, повышенная рождаемость, спад в экономике. Все это не просто так. Почему люди не понимают этой проблемы? Возможно, потому что ставят эмоции выше возможностей. Для многих важнее есть и не толстеть, потерять поскорее девственность, целоваться ночи напролет, пить вино в ванне с лепестками роз, а умирать почти никто не хочет.

– Это все мы виноваты. Испортили единственный дом.

– Все верно. Люди заботились только о новом маникюре и покупке новой машины, – грубый голос Стена присоединился к разговору. – Через мои руки прошло множество людей. Кого-то я посылал на войну, кого-то в больницу из-за ранений. Если говорить по-другому, в большинстве случаев посылал на смерть. Вот им-то безразличны были эмоции, главная цель – победа и выживание. Почти никогда я не видел надежду в их глазах. Третья мировая закончилась быстро. Представители стран просто искали способы выжить на новых территориях. Только вот неблагодарность к природе продолжалась и после. Все попусту. Я не знаю, получится ли у нас начать жизнь заново, но здесь я хотя бы вижу надежду.

Эмилия не стала долго церемониться и выслушивать речи Стэна. Меньше слов – больше дела.

– Я не знаю, как мы сообщим всем о том, что в действительности происходит в мире. Как помните, прямой подход не сработал.

Эмма достала большие листы коричневой и шершавой бумаги. Такие же экологические продукты Джон видел у отца, в том числе и бумагу.

– Пустые листы? Ты хочешь нарисовать карту?

– Правильно, Бэйн. Здесь есть кукурузные чернила. Жаль, что они имеют свойство стираться, иначе придется воспользоваться мелом или угольками. Нам нужно знать больше об острове. Для этого нужно организовать экспедицию. Стэн, тебе предстоит выявить более сильных ребят для похода. Бэйн, ты возглавишь первый поход. С вашими досье я ознакомилась вдоль и поперек. Стен – военачальник, участник Третьей мировой, успешно владеет воздушным транспортом, по черной стороне – бывший наемник. Бэйн успешно владеет навыками гида и ориентирования среди дикой природы, мореходными приспособлениями, производством экологических мореходных транспортов. Джон – наблюдались успехи в управлении людьми, шесть лет проучился в военной школе.

– Ничтожно мало по сравнению с нами? Джон, благодари отца о спасении бесполезной шкурки. Если бы не он, ты бы умер с остальными.

Джон вспылил и встал со стула. Кровь словно перегрелась, кулаки зачесались, зрачки расширились. Упершись руками о стол, он грозно осмотрел Стэна.

– Тебе придется заткнуть пасть, если не хочешь проблем.

– Типичное животное. Неужели эмоции переполнили пустую голову? Я не собираюсь с тобой нянчиться. Как же он поможет нам найти союзников? Он жизни-то не видел, уверен, прозяб в собственных эмоциях.

– Парни, нам сейчас не до этого. Помним, в наших руках жизнь человечества, – спокойно произнес Бэйн. Эмма никак не отреагировала на маленькую ссору. – Ваши досье тоже мелькали у меня в руках. Эмма Стивенсон. Всю свою жизнь посвятила военной подготовке, тайный агент и переводчик. Выходец из детского дома…

– Так, о личном я не говорила, прошу и вас не возникать на подобные темы. Главная задача на завтра – найти союзников. Джон, твои ораторские способности, возможно, пригодятся мне.

«Возможно? Скорее, на все сто процентов. То, как она попыталась привлечь внимание остальных, не особо помогло», – подумал Джон, и Эмилия змеиным взглядом одарила парня. Словно прочитала мысли.

– Действовать нужно немедленно, иначе начнется хаос. Мы не можем допустить плачевного исхода.

– Сколько раз все убеждались, человеку нужно создать хаос. И только тогда он начнет создавать порядок, – насмешливо произнес Бэйн. – Я уверен, немногие захотят выйти в поход, ничего толком не поняв.

– А есть ли вообще смысл в большом количестве людей для похода? И вообще, какая численность населения? – Стен наклонился и оперся локтями о стол.

Эмма, немедля, ответила:

– Насчет второго вопроса ничего сказать не могу. Ведь все произошло в спешке. Проект, в котором мы находимся, планировали открыть через два года. Но, к сожалению, ситуация в мире усугубилась. Для похода много человек не потребуется. Но необходимо привить физическую подготовку. Чем больше занятости, тем меньше глупости могут натворить люди. Людей брать для подстраховки. На острове не все так просто. Первый этап нахождения здесь – создать дружескую обстановку, второй – пройти естественный отбор.

Джон понимал – это еще не конец. Возможно, на острове есть те, у кого много денег, но это не спасет здесь. Естественный отбор по современным меркам – очень жестокая вещь. Но крайне необходимая.

– Проблема должна быть устранена. Обследовать остров критически необходимо. Это не просто так заложено в моей программе. Нужно действовать точно по инструкциям, и тогда проблема иссякнет.

– Проблема ли это? Или второй шанс? – произнес Бэйн и забрал бумагу с чернилами.

– Завтра подъем в десять утра. Часы у каждого в комнате. Придется самостоятельно будить. Главное, не испортите отношения с остальными.

Глава 2. Кудрявый парнишка

Утром погода колыхала приятной свежестью. Солнце не так сильно пригревало, что порадовало Эмму и Эфи. Легкий ветерок бархатом обвевал кожу, волосы перескакивали с плеч Эфи. Обе ненавидели жару и обожали прохладу.

– Что за чушь, к чему так рано вставать? Я здесь для того, чтобы найти деньги. Ваши разминки по утрам мне ни к чему, – Софи вульгарно вытянула сигарету из пачки и подожгла. Дым рассеивался из-за ветра, а внутрь легких просачивались приятные ощущения.

Эмифист ужаснулась от столь вызывающего поступка. По правилам курение на территории лагеря запрещено. К тому же разговор о вреде никотина никак не повлиял на решение соседки. Пока сама не столкнется с критическими последствиями – не перестанет. В этом вся человеческая сущность. Обожжешься – поймешь.

– Курение на территории запрещено, – проговорил строгим голосом Джон.

– Ты кто такой, чтобы говорить об этом?

– Староста, главный, начальство. Как угодно.

– Пошел к чертям собачьим. Подойдет?

«Что там говорил Стен? Если не контролируешь эмоции, значит ты животное. Попробуем послушать высокомерного человека».

– Господа! – уверенным голосом можно завоевать многое. Особенно если голос звонкий, не обратить внимание – нереально. Эмифист знала: брат умеет привлечь внимание. Секрет в особенности голосовых связок. Горластый человек будет услышан всеми. Но для того, чтобы люди еще и осознавали суть сказанного, нужно владеть хорошей дикцией. К счастью, дикция Майера на высшем уровне.

Со сторон послышались тихие реплики: «давай послушаем», «кто это там?», «где нормальная еда?», «когда нас уже накормят?».

– Мое имя Джон Майер, и сегодня вам придется наблюдать за этим, – парень указал на себя, – надоедливым лицом.

Эмма шепнула оратору на ушко: «Только не вздумай говорить о катастрофе. Они не станут нас слушать, не повторяй моих ошибок».

– По программе, с которой вы можете ознакомиться в уставе, мы назначены вашими главнокомандующими, – Джону было сложно верить в произнесенные слова, но факт принятия необходим. На самом деле он не признавал слова о конце света. Внутри таились сомнения и надежда. «Это всего лишь игра на деньги».

Джон знал об острове из новостей и социальных сетей. Постоянно светились афиши «битва за деньги». «Игру на острове» помогал создавать старший Майер. Ненависть к отцу из-за новой игрушки для несчастных людей подогрелась еще сильнее со стороны старшего сына.

– Нам необходимо обеспечивать физическую подготовку. Никто не знает, где находится то, что каждый из вас хочет найти. В любом случае понадобится подготовка, ее мы вам обеспечим. Мы, по правде, верим в каждого из вас. И готовы идти на помощь. Но только в случае повиновения. Без оскорблений, как получилось вчера. Эмма помогла найти путь в лагерь для некоторых из вас. Нужно быть более благодарными.

– Завтра мы отправимся в поход, чтобы заполнить карты. Нужно подготовиться и выявить сильнейших. Тех, кто сможет выдержать нагрузку. Все вы являетесь наиболее выносливыми из кастинга проекта. Поэтому сегодня выявим сильнейших из сильнейших.

– Разбейте на команды для похода, – сказал кто-то из толпы.

– Команды? – Эмма в смятении обдумала слова. Зачем нужно создавать множество проблем? Нужно же всего лишь действовать по плану. Есть риск неповиновения и летальных исходов.

Бэйн подошел ближе. Для него идея загорелась ярким огоньком. Он всегда любил приключения, особенно когда дело доходило до выживания. Перед глазами сверкнуло воспоминание. Каждый раз он искал больше естественного адреналина в жизни. Однажды он спустился в железной клетке к акулам. Бэйн не был бы собой, если бы не получил дозу адреналина. Больше страха, больше стараний зацепиться за жизнь. Маленькие акулы уплыли, как только на зов звериного мяса с кровью явилась белая акула. Расправившись с едой, она отвлеклась на Бэйна. Все это время швейцарский острый нож красовался в руках. Он порезал плечо, и акула не заставила долго ждать. Акула укусила его за руку, но есть не стало. Как оказалось – белые акулы не так уж и любят человечину.

Именно этого он жаждал снова – адреналина. Он мог исследовать остров вместе с другими, был бы риск чьей-то смерти. Нет, он вовсе не хочет летальных исходов. Ему всего лишь нужны приключения. Рвение к постоянной встряске оправдывает факт, о котором Бэйн не любит говорить.

– Они правы. Легче, если людей в экспедиции меньше. Я не смогу уследить за толпой, – только представить: Бэйн – командир отряда, даже мурашки прошлись по коже, мускулы заиграли в ожидании игры.

– Тогда беру на себя обязанности командира походной группы. Думаю, все согласны, ведь опытные игроки знают, что нужно делать в различных ситуациях. Я и Эмма возьмут контроль над данной проблемой.

– Почему же! – Бэйн разозлился, как же так. Он яростно хотел чего-то стоящего. Но не вышло.

– Не перечить в присутствии подчиненных – правило, о котором все должны знать. Если у вас проблемы, то можете присоединиться и драить полы, например, – лично сказал Стен.

– О чем вы говорите, они не ваши рабы. Мы здесь для того, чтобы помочь, а не восхвалять себя.

– Юнец, ты точно такой же. Только я делаю во благо, а ты лишь для забавы и поиска новых ощущений. Ты думаешь, я о тебе ничего не знаю? Очень даже зря…

Бэйн простоял несколько минут и, как только остальные разошлись по командам, злостным шагом, стаптывая землю на пути, ушел в противоположную сторону.

Гнев охватил парня, но не от слов Стена. Скорее от неполученного удовольствия. Чтобы снять напряжение, нужно расслабить мышцы. «Все хорошо», – прошептал Бэйн и закрыл глаза. Теперь слух был его глазами. Синяя птица пролетела мимо, держа в клюве веточку с ягодами, трава, слушаясь ветра, покачивалась из стороны в сторону, но кто-то здесь был еще. Бэйн открыл глаза. В нескольких метрах от него в кустах прятались две девушки. Одна с красивыми и четкими очертаниями лица и с прической, как у Клеопатры, а другая с пухлыми щечками и в мешковатой одежде.

– Куда вы направляетесь? Собрание совершенно в другом направлении.