Взлет или падение

Vsebudet

Взлет или падение

***

Люди слишком заняты познанием себя. Разбирательством во внутреннем мире, состоянием души и поиске того, что могло бы взбудоражить дух – иногда это затуманивает разум многих людей. Они продолжают сидеть на месте, раздумывая, например, о полноте другого человека. Совсем рядом: катастрофы, биологические оружия, смерть, хаос, гибель природы, аварийная течка токсичных материалов в озера и реки, гибель многих морских жителей из-за мусора в океанах, таяние ледников и исчезновение многих видов животных из-за загрязнения, – нет, это слишком сложно и тяжело, нужно продолжать сидеть на месте, думая, что все сделают за нас. Но важный момент – за нас никто и ничего не будет делать. Только мы сами может положить такое начало, которое не обратится в безжалостный и эгоистичный конец всего мира, только из-за того, что человек сидел и думал о совершенно не нужных вещах. Опасность настолько близко подобралась к каждому, что вот-вот все скоро возьмет и рухнет. Бэйн никогда ранее не задумывался об этом. Но, наверное, самое время начать.

Шипение, соприкасавшееся каждый раз с землей, продолжало разъедать ветки и листья, упавшие в яму. Песок лишь шипел, но не разъедался.

Теперь он мог разглядеть нечто живое и не живое. На несколько секунд язвенное лицо приближавшегося приобрело квадратное лицо Бэйна, с такими же длинными ресницами и острым носом. Но образ всего лишь отыгрался в голове Бэйна.

– Раз это штука разъест даже мою обувь, то у меня нет шансов. А у тебя еще и руки нет, старик. Как ты живешь только с одной?

Сам не осознавая, он говорил с существом, которое могло бы поранить его одним лишь прикосновением. Единственная рука ползающего существа, уже приготовилась схватить Бэйна за щиколотку. Но он лишь убрал ногу и резко встал. В пару шагов от себя, парень увидел камни, неподвижно и грозно стоявшие на страже. Бэйн взял тот, что потяжелее и со всей силы ударил ползающее существо. Но с первого раза ему не удалось лишить странной и жалкой жизни склизкого, с большими язвами на теле, недочеловека. Или же он обычный человек нашего времени? Только с уродством снаружи, а не изнутри.

Только с третьего раза получилось убить существо. Но как только Бэйн ударил последний раз, то брызги крови попали на спортивную кофту. От такого кофта начала шипеть в месте, куда попала жидкая плазма. Бэйн быстро стянул кофту, от чего остался только в черной майке.

– Кофту ведь жалко! Такой больше не…не…

Голос сам по себе принялся дрожать. Неужели нервы в кое-то веки сдали. И хорошо, что не во время опасности. Рука словно затекла и не желала двигаться.

«Я убил человека? Что это вообще, где я», – осознал вдруг Бэйн. Каменная стена внутри Бэйна дала трещину. Глаза продолжали смотреть на мертвое язвенное тело, еле-еле улавливая остальные черты. Поблизости послышались голоса, которые искаженно говорили только о боли и о спасении.

Видимо, Бэйн привлек внимание остальных. Оказывается, он был не последним. Если бы была возможность видеть в темноте, он бы разглядел сотню тел, которые могли ходить, ползать и говорить.

В стороне Бэйна виднелось уже несколько трупов. Засыпав любимую кофту песком, шипение прекратилось. Примерно представляя, как он выберется из ямы, отправился к камням и к когда-то горевшим столбам деревьев.

Бэйн смог бы вылезти из ямы, если бы не песок и рыхлая земля вокруг. Как только он пытался вылезть, с разбегу или просто допрыгнуть – не получалось, песок не давал спокойно вылезть из ловушки.

– Ну же, может хотя бы корни есть, – дрожащим от злости голосом сказал Бэйн и с уверенностью стал копаться в несчастном песке. Но если корни и были, то не от деревьев, а от кустов. Попытавшись помочь себе корнями, он лишь в очередной раз рухнулся вниз.

– Кожа. Глаза. Сладко, – все ближе и ближе подходил недочеловек. А за ним, в нескольких метрах, остальные, кто слышал Бэйна.

Глава 1. Восемь дней назад.

Солнце вошло яркими лучами, озаряя каждый угол комнаты. Короткими шажками оно все быстрее подбиралось до раскаленного от похмелья тела. Как только время подошло к обеду, Джон понимал, что проснулся, и никак не мог набраться сил, чтобы открыть глаза. Назойливые лучики сводили его с ума, а голова раскалывалась на тысячу мелких осколков. Будто кто-то долбит огромным молотком по черепу. Недолго ему оставалось мучиться в постели. Простынь нагрелась, как и подушка. Джон перевернулся на другой край кровати, чтобы попытаться разглядеть гостью.

Девушка среднего роста принесла стеклянный кувшин с водой. Губы Джона инстинктивно дрогнули после мыслей о глотке воды.

Русые волосы на солнце надоедливо блестят, голубые глаза будто стали еще ярче. Хвост из обычной резинки подчеркивает ее большой лоб. Мешковатая одежда, никакой женственности в образе. Она всегда пыталась скрыть комплексы под мешками. Возможно, поэтому ей комфортно одеваться как парень. Сколько бы она ни старалась, ее всегда выдавал милый девчачий голос.

– Если ты не спаситель, то кто же, – с трудом проговорил в подушку Джон. Вроде он пытался изобразить радость. Только у него не вышло. Его голос охрип, волосы взъерошены, лицо помято – не самое приятное зрелище.

– Надо же было так нажраться, – сестра даже не пыталась скрыть усмешку. Но Джону было все равно. Его больше беспокоила наковальня внутри головы.

– Ты же помнишь, что мы сегодня улетаем на остров?

– Какой еще остров? Ай… Кажется, меня тошнит.

Девушка включила интернет-новости через мини-проектор. Каждый раз надежды уменьшались, ведь проблемы загорались все больше.

– Что там с митингом? Я старался избегать новостей. А теперь интересно.

Лицо девушки приобрело серьезное выражение. Глаза загорелись то ли от интереса, то ли от злости на людскую скупость. Хрупкие плечи оперлись о светлую стену, в итоге медленно скатившись по стенке. Странная привычка садиться на пол, а не на стул или что-то пригодное для сидения.

Многие считали ее странной девушкой из-за замкнутости, скованности. Ей много что не нравилось при нахождении в обществе. Нет, она не предпочитала книги вечеринкам. Скорее она могла уйти, ничего не сказав, если дома была какая-то вечеринка или застолье родственников. Ей нравилось общение, но не так, как брату. Джон всегда в центре внимания любого мероприятия. Птичка-говорун Джон и его сестрица… никто не помнил имени.

– Как ты можешь так наплевательски относиться! Это же наш дом.

– Дом, который давно был обозначен нашей карой. Мне достаточно понимать, наблюдать не обязательно.

– Этот мировой митинг… Ужас. Погибло около тысячи в каждой стране, где это происходило.

– Уверяю, это еще преуменьшение.

– Люди лишились туалетной бумажки, истратив природные ресурсы. А винят правительство. Неужели они настолько глупы? Добиться митингами возобновления ресурсов – это же бред.

– Они там, потому что верят в лучшее. Во многих городах уже нет электричества, страны черпают последние глотки нефти, газа.

– Давай не будем о плохом.

В комнате повисло молчание. Переглядываясь, оба понимали чрезвычайное положение в мире. Но никто ничего не мог сделать. Каждый в мире думал, как спасти себя, но не существование на Земле.

– Вчера вы с отцом разговаривали… пьяные. Он сказал, что завтра нас ожидает сюрприз. А потом сам же проговорился и объявил, что нас заберет личный самолет. На купленный им остров.

– А, остров, – с безразличием в голосе сказал он. – Здорово, ведь это так необходимо. Его личный самолет? Точно, как я мог забыть, что он высокомерный чурбан, который все эти годы не думал о матери, а тратил деньги на острова, самолеты и шлюх.

– Спокойнее, ты вроде не в том состоянии, чтобы открывать дискуссию на тему семейных проблем. И нет, этот остров теперь не сдается туристам. В общем, отец мне все рассказал, твое дело поговорить с ним и услышать все то же самое.

Сестра встала и протянула кувшин с водой. Джон уже давненько сверлит его глазами. Еще чуть-чуть – и она бы закипела. Он сделал пару жадных глотков.

– Будет проще, если я услышу от тебя.

У отца и Джона нездоровые отношения. Отец видит в нем маленького выскочку, для которого все в этом мире должно быть готовым. А для Джона он изменщик и зажравшийся мужик, который не видит ничего дальше денег.

– Ладно. Иначе вы снова начнете ссориться. Если коротко, то отец организовал лагерь на острове. Новый бизнес. Кажется, он загорелся и радуется от одной только мысли об этом проекте.

– Нам что, по десять лет, чтобы в лагерях тусоваться?

Девушке никогда не нравилось, когда брат включал тупого парня. Его слепил гнев, и он не воспринимал всерьез ни одно действие отца. Вот, значит, родня – оба ничего не видят дальше своего носа.

– Прекрати! Это смена обстановки. В любом случае лучше, чем торчать дома. У меня все-таки каникулы, лето.

Джон помнил, как он дорожил бесценными мгновениями лета. Насколько прекрасны были дни, проведенные с друзьями и с беззаботным образом жизни. Младшая сестра только окончила школу, выбора профессии перед ней не было – она решила зарабатывать деньги и помогать матери. К тому же стремления к учебе у нее никогда не возникало. Домой постоянно приносила тройки и двойки. Ей было неинтересно. Джон никогда не понимал этого, ведь любой предмет давался ему легко. Родителей в ситуации младшей утешило лишь одно – у брата развивался маленький бизнес: мастерская художественной школы. Возможно, в будущем он мог бы пристроить сестру. Естественно, это не совпадало с ее желаниями.

– Ладно, рассказывай дальше безумную идею нашего отца.

– В этом лагере отец устроил… Наверное, это называется квест. Цель игры – один миллиард долларов.

– Лучше бы отдал деньги нуждающимся.

– Мне перестать рассказывать? – проворчала сестра, на что Джон отрицательно помотал головой. – В лагере есть условия для проживания. Главная задача – заполнить полностью карту острова без помощи GPS и прочего, перебороть свои страхи, организовать цивилизованное общество с предводителями.

– Бред!

– Джон! Отец сказал, если ты не поедешь со мной, одну он меня никуда не пустит.

– Не имеет права.

– Он все может, все имеет.

– Я подумаю над этим. Но, скорее всего, я никуда не поеду. А сейчас мне нужно принять душ, и не более.

Брат и сестра прибыли на личном вертолете. Отец провожал их до самого острова. Пожелал успехов и крепко обнял дочь, будто в последний раз. На идеальном лице выкрашены лишь несколько эмоций – страх и любовь к детям. Жаль, что Джон никогда не хотел понять такой любви.

Как только вертолет отлетел, Джона охватила паника. Непонятно, куда идти, непонятно, где именно они находятся. Багаж еще до прибытия Маеров доставили в номера, но вопрос лишь один – а где чертовы дома?

– Если бы не сказала мне причину поездки, я бы остался пить дома.

– Это хорошо или плохо?

– Пока не знаю.

Джон всю дорогу ругается себе под нос. Его кулаки сжаты, скулы напряжены, глаза испепеляют все вокруг. Он ничего не может понять. Почему никто не мог встретить и проводить на место назначения, к чему эти дикие условия. По сути здесь и тропинок вовсе нет. Зато их можно создавать самим.

Вода беспокойно билась о берег, птиц совсем не слышно. К счастью, приятный ветерок помогает идти дальше.

– Думаю, нам нужно взобраться вон туда, – Джон, прищурив глаз, показал пальцем на возвышенность. Как раз там можно было бы пройти.

– Размером с десятиэтажное здание. Может, не стоит? Я ненавижу все, что связано с напряжением мышц.

– Поэтому ты так нечасто улыбаешься?

Девушка сочла вопрос не нуждающимся в ответе.

Как только оба одолели вершину, увидели клочки дыма неподалеку. Кто-то потушил костер. Значит, здесь есть рядом люди. Джон с особенной радостью в голосе отметил сооружение – оно напоминает огромную часовню. Все верно, на острове нет мобильников и прочих средств связи для уточнения времени. Наручные сенсорные часы тоже забрали. В правилах лагеря указывается не брать с собой ни телефоны, ни часы. Максимально некомфортные условия для современного человека, что дает разнообразие в жизни каждого на этом острове.

– Запыхалась, бедняжка. Надо было физкультуру не прогуливать и учиться хорошо.

С трудом вбирая воздух, сестра смогла найти немного сил на разговор. Держась за грудную клетку, она со всей злости дала отпор.

– Спасибо, братец, и на этом. Ты сам далеко ушел-то без прогулов по урокам? Вижу, невероятный спортсмен, тело безупречное, – с сарказмом процедила потная девушка. – И какая вообще разница – прогуливала или нет. Миру физкультурой не поможешь.

– Я просто хочу, чтобы ты поняла. Учеба важна, тебе нужно вытягиваться из грязи, в которую ты непременно вмажешься.

– Ай, ну вот при чем здесь учеба? Я, в конце концов, сейчас пытаюсь заработать денег.

– Сестра, – сказал с особой обеспокоенностью Джон и руками очистил путь от противных веток с огромными листьями. – Никаких денег ты здесь не найдешь, и я здесь, чтобы поддержать в случае провала. Ты сказала, что не можешь отвлечься от мыслей после смерти матери. Видел твои запястья – вовсе не хочется, чтобы ты страдала такой ерундой. Я желаю тебе только лучшего, пойми.

– Спасибо, что веришь в меня, братец, – рявкнула та.

Джон словно резко испарился. Тело, стоящее только что рядом, вмиг исчезло, вокруг оказались песчинки и оторванные листья. Как оказалось, за кустами есть обрыв глубиной примерно два метра. Радует лишь то, что никто не пострадал. Девушка аккуратно спустилась к нему.

– Как ты так, даже не закричал!

Парень встал с помощью сестры. Погладив поясницу и отряхнув одежду, он ответил.

– А зачем мне кричать?

Ответа не последовало.

Через некоторое время ребята заметили потушенный костер. Рядом на земле Джон разглядел отпечаток «зачетной ягодицы». Костер оказался немного больше, чем обычный походный.

– Костер посередине дня, еще и такой не маленький. Кому-то явно хотелось, чтобы его нашли. Может быть, потому что его использовали как сигнал? Раз мы здесь, идея сработала.

– Почему ты так думаешь? Костер же не ночью, а днем – незаметно.

– А теперь подумай. Кому нужен огонь в такую теплую погоду днем?

– Приготовить еду, высушить вещи.

– А зачем тогда такой большой? Нет, думаю, есть такие же участники, как и мы. Они ищут лагерь или ищут тех, кто не может дойти.

– Ты что, был следопытом? – высмеяла девушка брата, ведь он сам, по рассказам, издевался когда-то над следопытами из его школы.

– Это и дураку понятно. К тому же да, я был в кружке следопытов. Правда, всего лишь одно лето…

– А почему же?

– Почему одно лето? – Джон глубоко вздохнул. – Дети стали жестокими, злее, чем были. Любое неповиновение в начальных классах каралось унижением. Я был пухлым пареньком-отличником. Никто не хотел иметь со мной дело просто так. Никому не было интересно, что со мной, о чем думаю и так далее. Им нравилось смотреть на мучения других. Завидовали тому, чего не было, уничтожали для того, чтобы казаться взрослее. Дети, по словам мамы, раньше были не такими жестокими.

– Как хорошо, что мама постаралась о переводе на дистанционное обучение.

– Давай осмотримся. Видно, что ты устала. Потерпи немного, надеюсь, скоро мы сможем найти выход.

Джон увидел истоптанную землю впереди. На ней сохранились свежие следы. Значит, недавно здесь кто-то был. Очевидно, ведь костер потушили, судя по всему, несколько минут назад.

Вдалеке мелькнул белый силуэт. Джон подошел ближе, не подвергая опасности сестру. Пятнышко становилось четче, поэтому можно было разглядеть женскую фигуру. Кожа светлее обычного, с розоватым оттенком. Волосы белоснежные, никакого загара, а губы словно замараны клубникой.

– Добро пожаловать на остров, – улыбнулась девушка. – Так рада, удалось хоть кого-то найти.

– Кто ты? – спросил Джон, скрестив руки.

– Та, что поможет выжить. Как давно вы прибыли на остров?

«Слишком пафосно. Что значит «поможет выжить»? Неужели у девушки разыгралась фантазия. Виртуальные игры по выживанию – они на то и виртуальные. Какая может быть опасность в наше время?!»

– Пару часов назад.

Джон не переставал думать о таинственной девушке в то время, как она говорила о лагере. Белоснежный облик словно туманил сознание. Длинные белые ресницы дурманили с каждым взмахом. Чудесным образом окружающий мир оказался словно в замедленной съемке. Очевидно, что это лишь фантазии Джона. С миром все хорошо, и ничего никогда не случится.

– Я читала, что при альбинизме люди не могут долго находиться на солнце, – спокойно сказала сестра Джона, как только незнакомка закончила говорить.

– Есть разные стадии. Я не так уж и сильно подвержена солнечному излучению. К тому же, если ты читала, есть варианты слабой устойчивости в физическом плане. Но я около десяти лет обучалась в отряде физической подготовки.

– Интересно. Тебя, наверное, дразнили в детстве?

– Не думаю, что мы должны обсуждать мою жизнь. И я не обязана отвечать.

Сестра Джона фыркнула.

– Может, хотя бы имя назовешь?

– Эмма. Тогда могу я узнать твое?

– Не обязана отвечать.

В разговор вмешался брат девушки:

– У нее всегда были комплексы из-за имени.

– Во время апокалипсиса тебя интересует мой альбинизм?

Джон подметил ее улыбку. Розовые губы показались ему выразительными и притягательными. Ехидно и привлекательно. Тут же он понял бессмыслицу, которую услышал. Взор упал вовсе не на губы, а прямо в яркие глаза.

– Говорить глупости теперь в моде, или тебя муха укусила?

– Говорить с сарказмом до сих пор в моде? Я говорю так, как есть. В отличие от остальных, я не ослеплена жаждой денежной награды. Меня долго готовили к предстоящему.

– С виду серьезная девушка, а несешь бред. Или ты актер? Тебя нанял мой отец?

– Прости, но кто ты?

– Джон Маер.

Эмму словно резко ударило. Безудержный смех сорвался с розоватых губ, бледная рука словно удерживала ее на животе.

– Так вот кто вы такие, – Эмма продолжила идти. – Еще чуть-чуть – и мы доберемся.

– А кто же мы такие?

– Сначала мы дойдем до места. Потом будем выяснять.

Четкие черты Эммы блеснули на солнце. Острый подбородок, прямой острый нос, ярко выраженные скулы, острые плечи. Ее рельефное тело пугало сестру Джона, как только Эмилия поднималась наверх.

Она показалась уверенной девушкой, целеустремленной, не скрывающей столь привлекательного и сильного тела. Слегка виднелась аккуратная грудь, как только майка на тонких бретельках вплотную прилегала к телу.

Вход ничем не впечатлил пришедших в лагерь. Избалованность людей иногда переходит границы. Некоторые говорили, как не примечательны жилые домики, другие жаловались на голую траву вместо каменной кладки. Каждая жалоба словно дергала Эмму за волосы.

Под ворчливые слова Джона об отце и неправильном распределении денег Эмилия вздыхала и закатывала глаза. Если бы у нее был отец, то не стала бы так жалобно выть из-за его индивидуальности. Человек жил как хотел, не стоит упрекать его в неправильном распределении денег. В очередной раз девушка убеждалась – как только человек достигает комфорта, он находит новые упреки в жизни и новых виновников выдуманного горя.

Только сейчас Эмме казалось важным найти напарников и рассказать народу о правилах существования на острове.

– Послушайте меня! Ну же! – крики в пустоту. Не хватает ораторской натуры или лидерских качеств. Хоть и всем своим видом девушка внушает доверие и серьезность в действиях, но никто не хотел слушать. Беззаботные беседы увлекли почти каждого в толпе. Управлять столь большим количеством всегда очень сложно. Особенно когда не понимаешь, что именно делать в таких ситуациях.

Рядом с девушкой появился мужчина с измученным видом. Взгляд добродушный, морщинки возле глаз подсказывали о возрасте. Либо о тяжелой жизни, волосы русые и в некоторых местах даже седые. Тело не так развито: скорее всего, раньше он был с хорошей физической подготовкой. Кожа загорелая, высокий рост. На шее слегка виден шрам – дальше скрывает горловина серой водолазки.

Командирским голосом он мигом привлек внимание толпы.

– Прошу выслушать даму.

– Спасибо, – не глядя на него, произнесла девушка. Она знала кто это, читала досье и прочую документацию о нем. Бывший спецназовец, в давней молодости служил в пехоте. Был женат. – Сегодня великий день. Мы станем началом истории. И, надеюсь, вы станете нам помогать. Трудное и плачевное время настигло наш мир. Конец света. Больше вы не увидите родных и друзей. Теперь ваш дом – Эрида.

– Какая к черту Эрида? Мы что, играем в мифологию сегодня?

– Эрида – это кодовое название острова.

Некоторые стали переглядываться друг с другом, смотреть по сторонам, высказывать гадости. Никто не воспринял девушку всерьез.

– Жара в голову ударила? – послышалось из толпы.

– А кровь у тебя тоже как у трупа?

Молчанием она проигнорировала слова. К ней обращались и похуже.

– Мое имя Стэнфорд Килмс. Если услышу подобное еще раз, то вашим последними словами будет лишь мольба о пощаде и мое имя.

Кто-то обвинил его в угрозах, кто-то злился, а другие молча стояли и слушали.

«Кто вы вообще такие!», «Где комфортные условия», «Что за грязь повсюду», «Почему так много деревьев?!» – все, что слышала из толпы Эмма. Она и не представляла подобных трудностей. Люди жестокие, а сейчас злее, чем когда-либо.

– Никаких денег на острове нет. К сожалению, на планете Земля через месяц случится катастрофа. Мы с вами здесь не просто так. А чтобы продолжить род и безопасное существование в мире. Наш мир ограничен островом. Все остальные обитатели планеты Земля вымрут. Массовое умирание – это секретная мировая война против самих себя. Вы прошли первый этап естественного отбора в связи с особенностями ваших генов. Моя цель – это рассказать о правде и объяснить, как мы должны жить на острове.

– Смотрите! Камеры! Там, на деревьях. Это чтобы снимать нас для шоу!

Эмма предполагала такую реакцию. Никто не хочет верить в конец беззаботной и комфортной жизни.

Разговор никак не вязался. Эмма понимала – народ в новом времени редко верит в то, чего не видел, не чувствовал, не слышал. Как добыть доказательства – пока что неясно. В организации о подобных проблемах ее не предупреждали. Тайком она уже прокручивала воспоминания о тайных лабораториях под лагерем.

На закате брат и сестра вышли на прогулку. Оба весь день обустраивались в комнате, а выйти на улицу казалось словно награждением. Заселение прошло проблемно, каждому что-то не нравилось и не подходило. Джон и сестра не желали разбираться в подобном, поэтому разместились в первых попавшихся комнатах.

– Эмифист, – сказал брат обеспокоенным голосом. – Мы справимся.

– Не называй меня по имени. Оно ужасно.

– Глупая, твое имя уникально, зачем ты приравниваешь его к отходам? У меня имя максимально простое. Но я же не стыжусь этой простоты. В твоем случае наоборот.

– Тебя назвали в честь дедушки. А мое имя странное и непонятное. И выговаривается непонятно как.

– Ты придумываешь. Кстати, насчет дедушки. Помнишь, как он рассказывал нам про вред арахиса? И как забирал любую еду с арахисом, – последнее Джон сказал с умилением и теплотой в голосе, от чего сестре стало полегче дышать.

– А еще постоянно учил меня технике оригами.

– Но у меня вечно все из одного места, поэтому я официально был прозван изгоем в оригами! – посмеялся Джон.

– Не нужно, не говори, до слез доведешь!

Джон нежно обнял сестру. Ее лоб коснулся его крепкого плеча. На миг она представила дом. Джон и Эмифист обсуждают новинки кино, бабушка Зейра говорит матери о пыли на подоконниках, на плите фирменная паста Нэн.

– Я буду рядом.

Слова брата успокаивали, особенно тишина вокруг. Многие устали от суеты, поэтому уже во всю храпели в подушку.

Перед Майерами показался парнишка с кудрявыми волосами. По сравнению с незнакомцем волосы волнистые, а не такие кудрявые. Черная ветровка красовалась на его широких плечах. Заинтересованный взгляд метался от одного к другой, словно пытаясь найти сходство. Многие, как и кудрявый паренек, считали, что Эмифист и Джон не похожи друг на друга.

– Бэйн! – представился он и протянул Джону руку. – Рад встрече, рад новым знакомствам.

Мускулистое тело, во многом уступающее телу Эмилии, дикие зеленые глаза, черные, как смола, волосы, кулон в виде клыка на веревке, черная майка под ветровкой, манящая улыбка, не сильно пухлые и аккуратные губы, густые брови. Кудрявые волосы собраны в маленькую шишку на затылке, замотанную резинкой. Несколько прядок все же пустились по сторонам.

– Надеюсь, тоже буду рад когда-нибудь. Мое имя Джон, это моя сестра… – Джон не знал, говорить ли имя сестры, ведь она так его не любила.