Al Azif. Книги I-III

Отец маленько отдышался. Посмотрел куда-то в окно, опрокинул ещё водки, помолчал, а потом посмотрел на меня. Взгляд начал немного расплываться от алкоголя, но говорил он твёрдо.

– Посмотри на небо.

Я выглянул в окно, и там было редкой красоты звёздное небо. Будто бы нарисованное. Редко, когда можно было увидеть столько звёзд, с учётом местного смога, слегка разбавленного атмосферой.

– Что ты видишь?

– Небо сегодня красивое.

– Много звёзд, да?

– Да, не совсем обычно.

– Над тем местом они высыпали практически днём. Они были вокруг нас, понимаешь.

– Это как?

– Вот так. Пётр там стоит, что-то мне вещает. А я его не слышу. Я только стою и таращусь на него, козла его этого, чтоб он сдох, и на звёздное небо от горизонта и до горизонта, а тогда ещё чуть вечерело. И цвета такие… я таких никогда не видел. Будто оно глубже просматриваться стало, понимаешь?

Больше я не добился у отца ничего внятного. Из остатка беседы я понял, что он потом выбежал на трассу, вышел к машине, и уехал, побросав все вещи. Бред? Бред.

Кладбище было так же мертво, как и вся деревня. Вернее, оно было мертво даже больше, но первый раз от своей природы, разумеется. Меня встретил иной лес – покорёженных памятников и сгоревших да рассохшихся деревянных крестов. Памятники были старше, а кресты появились из того времени, когда хоронил, кто придётся, и не всегда ясно – кого. Меж рукотворных нагромождений, истерзанных стихией и временем, петляли разбитые дорожки, многие из которых вели просто в кусты, или в поле. Я ходил и всматривался в фотографии умерших. Практически все они выцвели, или были оторваны, на что указывали повреждения, неизвестными вандалами. Я петлял между могилами, некоторые из которых были отчерчены штыками развороченных оградок. Найти в этом хаосе памятник деда было практически нереально. Помогал лишь тот факт, что могилу деда иногда навещала мать. Я с ней давно толком не общался. После того вечера, как отец пил водку и рассказывал дичь про бескрайний космос, он сильно изменился. Ушёл с работы, начал коротать время с бутылкой, но даже толком не напивался. Просто смотрел грустно в стену или в окно. Сейчас он практически меня не узнаёт, а мать решила… вести собственную жизнь. Она воевала сколько могла. И вот я здесь. Стою, и смотрю на относительно свежеокрашенный памятник, искусственные цветы, воткнутые сбоку, и лицо деда, через естественный режим сепии. Была использована его фотка с паспорта, но она была удачной.

Отец отъехал в мир собственных иллюзий, и мы научились жить дальше, каждый по-своему. Кое-как, но мы справлялись, как вдруг мне начали сниться эти сны, из-за которых я и вернулся. Мало того, что они были сюрреалистичными и пугающими, они ещё и эффективно пробуждали воспоминания из той части моего магического детства. Я ведь почти прописал их в помещении для выдумок.

– Дед, а дед. А давай завтра пойдём за грибами, а?

Я лежал на раскладушке, как сейчас помню. Укрывался я тогда допотопным лоскутным одеялом, которое сшила бабушка, но её я помнил совсем плохо. Не то чтоб мне было холодно, ведь на дворе был июль, но температурные режимы деревянного дома имеют свою специфику. Дед сидел на диване, докуривая махорку перед сном. Этот дым всегда стоял в его доме. Даже сейчас будто что-то осталось, и тому виной, я полагаю, залежи табака на чердаке.

– Не, Антон. Завтра мы ничего делать не будем. Погода будет плохая.

– В прогнозе по радио сказали, что будет тепло.

– Мало ли что там сказали. Ты это… завтра лучше ягоду собери. Надо бы варенья сварить.

Он закашлялся, а я лежал и думал, что такая перспектива меня не совсем устраивает.

– Дед, а это…

– Ась?

– А на рыбалку пойдём тогда? Когда отец приедет. Давно не ходили.

– В выходные-то конечно пойдём. Должна быть хорошая погода.

– Откуда ты знаешь?

Он посмеялся. Сейчас-то я знаю, что он это выдавал по каким-нибудь приметам, или даже от балды, так как на следующий день стояла адовая жара, а с субботы началась десятидневка дождей. Но тогда… Тогда я лежал, засыпал, дышал перегоревшим табаком и думал о классных выходных. Как наловлю я окуньков, или что-нибудь круче.

– Беее!

Дед затушил остаток самокрутки и посмотрел в сторону окна. Сев на раскладушке, я тоже прислушался. Блеяние повторилось. Дед заматюгался, схватил дубину и полетел наружу. Козёл опять пожаловал к нам в огород, и это был уже третий раз за ту неделю, и я тоже выскочил наружу, не знаю зачем. Чем-то хотел помочь. Помню, как дед гонял палкой козла. Чёрного, с крестом на лбу. Как кричал на соседа, который разводил коз. Но это воспоминания из детства, редкие, отрывочные. Сон нарисовал мне всё тот же безмятежный разговор, дополнив его специфическим сиквелом. Очень яркий, очень детальный сон. Будто я смотрю старую запись. Вот уже дед выбегает не с палкой, а с ружьём, и стреляет, стреляет в этого козла, а ему всё равно. Стоит, смотрит своими жуткими глазёнками, да блеет порой. Потом пришёл хозяин козла, Пётр, и дед ему угрожает, а Пётр молчит и смотрит, а я смотрю на него, но не могу понять, как он выглядит, во что одет, и просыпаюсь от головной боли. Раз за разом. Перспектива отправиться в след за отцом в объятия спасительного безумия меня не устраивала, и я решил приехать на место, которое меня так звало. И пока – что? Пока результатов я не увидел. Памятник был молчалив. Самое главное было то, что я не мог разглядеть Петра, но я чётко видел небо в своих беспокойных снах, и оно было, как описывал отец в тот вечер. Глубочайшее, множества цветов и оттенков, усыпанное звёздами, и будто бы полностью прозрачное.

С этими мыслями я вышел с кладбища, и отправился в сторону той части окружающего меня леса, где батя, в своё время хотел найти выход из ситуации, а нашёл вход в мир безумия. Я брёл вдоль нашего поля, заросшего травой, которое когда-то стало бесконечным. Наградой на финише стала коряга. Я уж не знаю, была ли это всё та же коряга, о которой рассказал отец, но сидеть на ней было можно, чем я и воспользовался. Полено было очень мощным, и не было понятно, откуда оно вообще здесь взялось, так как вокруг росли достаточно молодые деревца. Как бы то ни было, а его начало конца уже было положено, ведь насекомые глодали его правую сторону, что есть мочи. Бог знает, сколько времени им понадобится.

Позади послышались шаги. Обернувшись, я увидел, как ко мне выходит мужчина крепкого телосложения, лет сорока возрастом. С ним было ружьё, а плечи оттягивал тяжёлый рюкзак. Я сделал вывод, что это Василий, про которого мне сказали. У меня были мысли, зайти к нему, расспросить его, но я так и не продумал, что именно я буду спрашивать. Не хотелось бы грузить незнакомых людей ахинеей про бессмертный домашний скот.

– А я уже и не думал, кого здесь увидеть! – пробасил охотник, – Настоящая мёртвая зона, людей сюда годами не заносит.

Он подошёл поближе, я встал и протянул ему руку. Он пожал её своей огромной ладонью. Как у великана.

– Меня Антон зовут. Мы тут когда-то жили, – сказал я.

– А я Вася. Василий. Васёк. Как хочешь. Как удобнее. Как говорится, только в печку не ставь. Ты понимаешь. Чего припёрся-то?

– В деревню-то?

– Да что в деревню, что в лес этот. Нечего тут особо делать. Разве что птицу стрелять. Да зайца.

– А это вообще законно?

– Чё приехал, спрашиваю? – он усмехнулся.

Мы сели на корягу. Он достал фляжку с неким напитком и предложил мне. Я согласился – планов вести машину в ближайшие стуки не возникало. Покопавшись в рюкзаке, он дополнил картину кружкой, хлебом и салом. Часть напитка из фляги, он налил в эту кружку, и подал мне. Я попробовал. Мне явно предстояло иметь дело с самогоном, выходящим за пределы классического сорокаградусного предела, но это было даже интереснее. В алкоголе явно чувствовался вкус каких-то трав и ягод.

– Жена делает, – Василий протянул флягу, чтоб чокнуться – Я рецепта даже не знаю. Всегда одинаково гонит. Мне нравится.

Метал звонко стукнул. Ещё пара глотков пустила потоки огненной воды по организму, разогревая мою говорливость. Смысла в закуске было не очень много – напиток был великолепный, так что я начал свой рассказ, местами сбиваясь, но стараясь передать какую-то логику действий.

– То есть ты даже не особенно знаешь, что ты тут ищешь?

– Если сны из детства что-то значат, если батя не объелся тут каких-то грибов, то где-то здесь суть моих кошмаров.

– А ты не боишься, что кошмары станут сильнее? Вероятно, даже ощутимее. Ты можешь случайно коснуться ту сторону пальцами.

– В смысле?

– Не знаю, ел ли твой отец что-то или пил, но я тут часто нахожусь. Порой и зимой. Это место очень странное. Какая-то доля правды есть в твоих рассказах.

Он зажевал кусок сала и залил его сверху новой порцией алкоголя.

– Ты сколько собираешься здесь пробыть?

– Завтрашний день ещё. Послезавтра думаю уехать.

– Тогда всё не так и плохо. Как я сказал, я тут частый гость, и вижу порой всякое. Примерно через неделю, если мои подсчёты верны, здесь должно начаться настоящее свето-представление. Небо раскрашивается какими-то дикими цветами, а лес становится просто непроходимым, и деревья уходят куда-то вверх, будто они это небо подпирают. И листва, и хвоя практически чёрные в такие дни. Я один раз видел, а потом бежал так, что ружьё потерял. Долго я его искал потом, и нашёл на другом конце деревни, вообще. Не знаю, как так получилось.

– Убегал от этого леса и неба?

– Не только. Там внутри, в лесу, появляется что-то. И звуки такие странные. Я полностью это нечто никогда не видел, да и рассматривать не хочу. И тебе не советую. Больно ты близко рос с какой-то чертовщиной. Мало ли что.

Мы допили самогон, говоря уже об иных вещах. Василий пригласил завтра в гости. Обещал приготовить какую-то дичь. Я был очень даже «за», припоминая, что у меня в машине должна валяться бутылка неплохого коньяка, которую я так кому-то и не подарил. Пошатываясь, я брёл домой, смакуя во рту вкус копчёностей, усиленный крепким напитком.

Зайдя в дом, я убедился, что спать там особенно негде. Диван, видавший виды, прогнулся и покосился на один бок. Или что-то прогнило в диване, или в полу, или всё сразу. Был бы я трезв, я бы может и посвятил ночь решению этой проблемы, но в состоянии, когда мозг окутывают паутиной не только алкоголь, но и неназванные травы в сочетании с усталостью, заниматься ремонтом – дело несколько сомнительное. Тем более ремонтом, который вряд ли увенчается успехом. Последний раз в доме что-то переделывал ещё дед, а, если знать его методы, то это было что-то очень «из подручных средств». Приняв ко вниманию все переменные этой задачи, я сходил в машину, вытащил из багажника пенку, а со двора приволок какие-то доски. Пенка была уложена на доски, опробована, и занесена в перечень удобных лежаков. С мыслями о том, что хочется перед сном опрокинуть кофе, в этот самый сон я и погрузился.

Прошло какое-то количество времени. По моим ощущениям – значительное, потому что я успел выспаться.

– Беее. БЕЕЕЕ.

Я открыл глаза. Вокруг всё расплывалось, и я с трудом сообразил, кто я и что я. На похмелье похоже не было. Я потряс головой, что не вызывало болевых или иных дискомфортных ощущений, но вот так и не собрало реальность во что-то разумное. Держась за стенку, я побрёл по коридору. Только спустя пару десятков шагов, я сообразил, что в доме нет столько пространства, да и нет никаких коридоров. Диван и вовсе стоял в закутке, позади печки. Я обернулся, но моё место сна уже было сожрано вырвиглазной темнотой. В тот момент, я пожалел, что я не курю, тогда бы при мне была зажигалка. Пришлось пробираться дальше, держась за стенку, и пиная ногами неизвестный мусор. Мои мучения были вознаграждены и впереди я увидел свой мобильный, который, несмотря на то, что я его выключил, решил разбудить меня, активировав будильники. С трудом я вспомнил, что оставил мобильный на улице, на столике во дворе. С ещё большим трудом, я пытался вспомнить – зачем мне будильник посреди ночи.

– БЕЕЕЕ.

Коза не унималась, а моё сердце падало камнем в пятки. Всех тех событий просто не должно было происходить. Успокаивал я себя тем, что попал в очередной свой кошмар, и, как всегда, просто не могу проснуться. Частично спокойствие приносил светящийся экран гаджета. Хотя, он тут же потух, как я оказался рядом и протянул руку. Включить обратно его я не смог, так что время было не узнать. Я начал ощупывать стену, на момент каких-то подсказок, и наткнулся на деревянную поверхность. Спустившись ниже, я нашёл и ручку. Резко за ручку на себя, и свежий воздух с силой ударил мне в ноздри, наполнив лёгкие. Я стоял на улице под давлением бесконечного неба, играющего неземными красками. Луна… Она была просто огромной. А рядом я разглядел ещё две. Чёрных и будто шевелящихся. Моя голова начала пульсировать.

– БЕЕЕЕ!

Машина стояла во дворе, что меня, сперва, крайне обрадовало, хоть я и помнил, что так и не перепарковал её. Радость была недолгой. Внутрь я попасть в итоге не смог, ведь двери на тот момент подчинялись каким-то специфическим законам, разделяя пространства на блоки. Я осознавал это, но проще и спокойнее не становилось. Мне ничего больше не оставалось, кроме, как выйти на трассу и бежать тем направлением, которым я приехал. Я знал, что где-то там находится придорожное кафе, всего в пяти-шести километрах от поворота на деревню. Звучит просто, но я не мог даже добраться до этой трасы. Небо будто скруглялось, сжимая пространство, и окружая меня бездонным чёрным лесом.

– БЕЕЕЕ!!!

Яркая вспышка. Свет ослепил меня, ибо я открыл глаза на самом деле. Увиденное было подобием сна, но я всё же, в самом деле, бежал из дома. Как выяснилось, я находился недалеко от кладбища, а моя машина стояла на обочине, одной стороной въехав в условный кювет. Я не просто ходил во сне, я смог завести машину. Но это не самое страшное. Вишенкой на торте безумия было то, что отправлялся я в ту же сторону, куда и отец. К коряге. Меня звал этот чёртов козёл, и я ехал.

Телефон сдох, пауер-банки были, судя по всему, утеряны, как и моя сумка с документами – всё рассосалось в мёртвом воздухе деревни, или же кто-то постарался лишить меня этих вещей. Машина заводиться отказалась. Радовало то, что некоторая наличность из бардачка не исчезла, а в багажнике всё ещё валялась старая торба, которую я брал на одну из вылазок на природу. В этой торбе был небольшой запас продовольствия, вроде галет и консервов. Даже нашлось сухое горючее. Разумеется, нашёлся и коньяк. Я собрал всё нужное в торбу, и отправился к домику Василия, надеясь, что он никуда не пропал. Если его нет, то в моих планах была куча каких-то сомнительных действий, в коих я не было полностью уверен. Где находится Васильев домик, я знал лишь примерно, но, нашёл строение без проблем. Весьма добротный сруб вдали от деревни. Недалеко тропка, уходящая в недра леса. Рядом с домом даже растут какие-то культурные кусты, вроде малины, явно высаженные специально. Так же я заметил будку, которая была пуста, и даже цепи рядом не было. Я постучал. Затем ещё раз. Василия не было дома. Толкнув дверь, я обнаружил, что дверь открыта, и решил зайти. Может хозяин спит, и просто не слышит меня. Сложно было предположить объёмы самогона, производимые его женой.

Внутри охотничьего домика меня ожидал простой интерьер – деревянные стулья, самодельный стол из поддонов, кровать в углу и советский комод, печка буржуйка, ещё тёплая, и карта мира на стене, где некоторые области были отмечены булавками. Рядом с картой висело фото в рамочке: семья Василия. Он, видимо, жена и сын, и собака. Будка раньше служила кому-то домом. Я уже хотел покинуть дом, но тут увидел, в тусклом свете, идущем из окна, выходившего на сторону леса, что один участок стены был весь заклеен газетными вырезками и страницами из книг. Информация преподносилась на русском лишь частично. Часть была на английском, очень много было на французском и, если я правильно понял, латыни. Только тогда я понял, что примерно половина комода занята книгами на иностранных языках, которые мне были не известны. Я стал разглядывать вырезки из газет – большей частью все они были посвящены всякой паранормальщине. То люди пропали в каком-то городе, то где-то видели огни над лесом. Классика. Ничего необычного, ведь такого конспирологического бреда всегда были полны любые медиа. Всё, пора уходить – мысль промелькнула в моей голове. Надо было. Надо было вообще уходить, но я увидел несколько небольших заметок. Совсем свежих, наклеенных поверх.

Я вышел наружу и сел на крыльцо. Следующие полчаса я провёл в своих мыслях. Ожидая хозяина дома, я рассматривал, как кузнечик довольно крупных размеров лазает по сочному стеблю вверх-вниз. Время прошло, насекомое так, очевидно, и не достигло желаемого, а мне повезло больше – Василий показался в поле видимости. Он выходил из леса, крайне довольный. Увидев меня, стал ещё счастливее.

– Антон! Классно, что ты пришёл. Зашёл бы внутрь, чего тут – комаров кормить.

Только после его слов я заметил, что комары стаями кружили вокруг меня и уже изрядно попили моей крови.

– Да, я, признаться, уже заходил. Но тебя не было, вот и решил, что лучше тут подожду.

– Ну вот и я! Заходи! Сейчас будем еду готовить. Мяса нет. Будет рыба.

У него в руке и правда была ёмкость, в которой обычно хранят в воде рыбу, после вылова. Я часто видел такую у рыбаков и в магазине возле дома.

– Оказалось, что в местной речушке полно рыбы. Ты знал? Раньше я даже не пытался здесь ловить.

Я знал. Ведь мы ловили её с дедом, когда он не ошибался по поводу погоды. Надеюсь, это действительно было.

В полу дома, как оказалось, был люк. По лестнице мы спустились в довольно-таки просторное помещение. Внизу пахло кровью, висели шкуры и на полу можно было заметить перья. Василий подтащил большой таз, слил туда воду из бутылки литров на девятнадцать, и показал куда-то в угол. Я повернулся и увидел там сложенные туристические стулья, что из полых металлических трубок и брезента. Я дал один ему, а сам остался стоять и рассматривать, как Василий разделывает довольно крупную рыбу на деревянной доске. Понятия не имею, как она называется. Время всё равно чем-то надо было занять, и, откашлявшись, я рассказал Василию, в двух словах, свой сон, и то, что было после. Он сразу как-то помрачнел, но это быстро прошло, и он взглянул на меня с хитрым прищуром.

– А теперь ты наверно хочешь спросить про то, что висит у меня на стене?

Я, конечно же, не стал делать вид, что не такой и рассказал, как разглядывал вырезки и книги.

– Вот те вырезки, которые у тебя поверх прицеплены. Которые самые свежие. Они ведь о том, что здесь происходит?

Он кивнул.

– То есть, это уже не первая деревня, куда этот человек приводит козла?

– Грубо говоря, да. Это место стало таким пустым не совсем естественным образом. Ваш этот сосед, Пётр, он несколько специфический персонаж. Появился тут, и всё полетело к чёрту. Но приводил ли он козла – это не факт. Там сложно понять, на самом деле, кто кого приводит.

– В каком смысле?

– Если говорить более простецки, то сначала ведь должен появиться хозяин, и только потом животина, так? Но в случае с этой парочкой, люди обычно слышат по ночам всякое, в том числе блеяние, потом появляется Пётр, а потом появляются козлы. То есть первично ощущение. Ты будто ждёшь чего-то дурного, обоняешь, слышишь, даже что-то видишь, потом приходит Пётр, говорит, что так оно и будет, а потом появляется этот козёл, или козлы, и небо становится бездонным.

– Это сложнее, чем курица и яйцо.

– Базару нет.

– Его ведь вряд ли зовут Петром, так?

– Скорее всего. Я думаю, что его кто-то обозвал так для простоты, или он себя так назвал, когда припёрся сюда. Первое его появление зафиксировано совсем не в России, и уже очень давно. Тогда пропало целое селение.

– Так если он тут уже всё сделал, то чего опять припёрся?

– А вот, видимо, не сделал. Кто-то ему помешал расчистить поляну. Знать бы, когда он тут появился.

– Давно. Я начал сюда ездить к деду, он уже жил по соседству. Я там это… ещё кое-что прочитал. Пишут, что он вроде как араб.

– Не араб. Именно, что египтянин. Как с древней статуи сошёл. И постоянно таскает какие-то балахоны. Странный тип, одним словом. Совсем не из этих мест.

– Звучит как-то сказочно.

– В любом случае, я хочу отстрелять этого козла. Представляешь, какой трофей. У меня есть знакомые в Москве. Они бы очень хотели посмотреть. Они в курсе этой истории. По больше нашего, Тох. Книги эти без словаря читают, – он махнул рукой вверх, имея в виду шкаф, как мне кажется, – Но ты в голову не бери, Антох. Скоро должен мой друг подъехать. С нами поужинает, и тебя увезёт отсюда. Потом вызовешь эвакуатор, заберёшь транспорт. Я попрошу, он отвезёт – куда скажешь.

– Мне до города…

– Значит, будет до города.

В технологичном подземелье, был какой-то водоотвод, в который Василий слил грязную воду от рыбы. Затем мы собрали всё в чистые контейнеры, Василий прихватил из шкафчика различный соль-перец, вилки-ложки, и мы отправились на поверхность. Если не считать аккумуляторы, то электричеством у нас и не пахло. Василий знал, что линия мимо села идёт, но он наотрез не хотел заходить на ту территорию. Так что был сооружён костёр, откуда-то из-под крыльца вытащена решётка, отмытая из новой бутылки, рыба сдобрена приправами и выложена на эту самую решётку. Мы начали ждать появления подходящих углей. Ну и прибытия неназваного гостя.

Гость прибыл под шум мотора. Его танк от «Роверов» тонко намекал, что проедет через любой бурелом. Лишь бы работал мотор, а в наших обстоятельствах – это был вопрос растяжимый. Тут я вспомнил, что у меня была бутылка коньяка. Я принёс её и пополнил наши запасы. Гость отказался от любого спиртного, но его уже ждала рыба, и какой-то травяной чай, который Василий соорудил из найденного в лесу. Так весело и душевно мы проводили остаток дня и спускавшийся на нас вечер. Я бы даже забыл о всех странностях, если б не пересказывал их Олегу – так его звали – но уже на уровне байки. Судя по его реакции, он отчасти был в курсе происходящего, но не то был не из пугливых, не то просто до конца не верил, рассматривая козла исключительно, как крупную дичь. Да я и сам до конца не верил, всё ещё.

Время шло. Мочевой пузырь переполнялся, и я откланялся, чтоб пройти подальше в лес – облегчить душу. Меня предупредили, чтоб я не отходил далеко, но в этом и нужды не было, ведь заросли были весьма густы. Всё бы ничего, но уже по завершению всех биологических процессов я услышал проклятое

– Бееее…

Застегнув молнию, я посмотрел вверх. Луна была ярко-красной, но это, в сущности, ничего не значило. Пора было валить и предупредить новоявленных друзей. Я пошёл обратно, но никакого обратно уже было, и я оказался на полянке с огромной корягой. Из моего рта вышло некоторое количество трёхэтажного мата, но я успокаивал себя тем, что знал, как отсюда идти до нашего пикника.

– Ты можешь не торопиться.

Пётр. Он пришёл ко мне со стороны леса. Я помнил глубокого старика, который пас коз. Помнил очень плохо, но всё же помнил, и тот образ был совсем далёк от нынешнего. Ему было лет сорок, в худшем случае, как отец и говорил. Очень красивые черты лица и странная белая одежда со вставками, на которых я и правда мог разглядеть египетские иероглифы и обозначения. Вот анх, вот скарабей, вот Сетх и Баст. И иные божества, чьи имена я теперь тоже знаю.

– Он идёт. Мы встретим его вместе. Давай пройдёмся до дома твоего деда.

– Зачем?

– В своё время, он там кое-что оставил. Кое-что лишнее.

Тут я вспомнил, как, давно-давно, дед, во время побелки стен, сначала что-то писал на них. Какие-то значки. Дед никогда не был особо религиозен и максимум читал Библию, когда заняться было нечем. Но те значки, нет. Они были иными. Он устроил это после той ночной перебранки. Чуть позже. Он куда-то ездил, привёз какие-то книги, и… Я понял, что не могу не торопиться, я должен быть очень быстрым. И вот я снова бежал. Бежал, чтоб предупредить друзей, которые ничего не знали, кушая вкусную рыбку, заедая соленьями, которые привёз Олег.

Костёр почти потух. Всё было раскидано по полянке, в том числе и охотничьи принадлежности. Зато из дома валил густой дым, и я понял, что горит подвал. Подхватив ружьё и патроны, я, вломившись внутрь, увидел, что мои друзья просто сидят на деревянных стульях, окутанные дымом, а огонь лижет им пятки. Услышав шаги, они подскочили и обратили ко мне лица. Они были мало похожи на людей. Серые, измождённые, с чёрными пустыми глазницами. Как бы я хотел это забыть. Конечно же, они более не являлись моими друзьями, так как оба стремительно приближались, рыча и размахивая, один – ножом, второй – стулом. Я выскочил наружу, зарядил ружьё и попытался вспомнить какую-то молитву. Вернее, мне казалось, что это что-то подобное. Либо я ошибался, либо наши человеческие домыслы там не желали работать, так как опасность продолжала приближаться. Выстрел. Василий лежит на деревянном полу, сбив Олега с ног. Я забежал внутрь, вытащил у последнего ключи и патроны из кармана и бросился к своему домику под дикие вопли кого-то из них двоих. Хотя, их было слышно всё меньше, ведь воздух наполнился до предела блеющим многоголосьем.