Седьмое Солнце: сны на грани

– Твоя домработница в порядке, – блондин сложил ладони в замок и приблизил к лицу, – просто она в мире грез, через пару часов придет в себя. Просто хотел поговорить без свидетелей, – он медленно провел губами по большому пальцу.

– Мог бы записаться ко мне в офис, – сухо выдал хозяин дома, сложил крест-накрест руки и оперся о стену. – А не вламываться без приглашения.

– Какой ты суровый… – зрачки Ледышки расширились и замерцали. – Я хочу… сделать тебе предложение…

– И, судя по твоему поведению, неприличное? – усмехнулся староста.

– Почти… – с придыханием прошептал гость и добавил громче, – Хочу объединить усилия, чтобы уничтожить Влада.

– Вот как? Но я не имею дел с подонками, даже если с помощью одного можно навредить другому.

На мгновение на лице блондина отразилось замешательство, но он тут же справился с собой:

– Не имеешь… правда? – он медленно поднялся и повел ладонью по спинке дивана, делая плавный шаг к Нилу. – А я бы отблагодарил тебя…

– Ты… ты сейчас… что мне предлагаешь? – глаза старосты все больше распахивались.

– Именно то, что ты подумал… – и тот начал эротично расстегивать рубашку, – зови меня просто Никки, – одна пуговица нырнула в дырочку, другая… – Ты такой сильный… горячий…

«В-ж-ж…» – просвистел нож, – «дзинь» – ударился обо что-то сзади и отскочил. Блондин замер на месте. Сглотнул. Мимо?

– Руки за спину убрал. Быстро! – лицо старосты выражало крайнюю брезгливость наравне с презрением. – Ты омерзителен! Извращенец, плюгавый кривоногий уродец…

Ледышка побелел и даже не обратил внимание на каплю, скатившуюся по щеке:

– Ты меня «видишь»? Не может быть…

– А кого я должен видеть? Неотразимого красавца!? Увы, тут ты далек… Катись из моего дома и, если еще хоть раз приблизишься, простым порезом уже не отделаешься.

– Что? – блондин дотронулся до щеки, и его пальцы сразу покрылись чем-то теплым и липким. Перевел на них ошарашенный взгляд, – Это кровь!? Ты… ты испортил мне лицо!

– Испортил? – поразился староста. – Это с таким-то горбатым носярой? Короче, считаю до трех и…

– Ты пожалеешь! – выплюнул незваный гость и, весь трясясь от ненависти, выскочил за дверь.

Нил покачал головой и вытащил телефон:

– Тут ко мне сейчас один тип забегал. Пробей его… и выясни, что с охраной. И, кстати, что по поводу людей, которых я попросил проверить? … Ну ладно, работай. Только побыстрее. И еще… нужно провести полную дезинфекцию в гостиной… и диван заменить, – он поморщился и отключился. Потом подошел к домработнице и, взяв на руки, перенес в кресло. Та не обратила на это внимания, продолжая блаженно улыбаться.

– А ты еще кто? – наклонился и потянул за белый пушистый хвост, торчащий из-под кресла. Жалобно мяукая, оттуда высунулась кошачья морда. Взяв животное за шкирку, заглянул между лап, – Кошка. Ну и откуда ты здесь?

В.Д прижал ушки к голове, сложил лапки вместе и скорчил самую очаровательную моську на свете.

– Ну ты и скалишься! – Нил опустил кошку на пол, и та сразу начала мурчать и тереться об ногу.

– Хочешь жить в этом доме?

В.Д чуть головой не закивал от радости, но вовремя спохватился и просто выдал протяжное «Мяу-у-у…».

– Ладно, оставайся, – староста сузил глаза. – Но без обид, – только попробуй где попало нагадить…

В.Д выдохнул и повел тело к лежанке, которую для него соорудила домработница. Там, развалившись, он поздравил себя с маленькой победой. Как-никак, почти неделю к ней клеился, притворялся, будто повредил лапку, ластился и в глаза заглядывал. Хорошо еще, что дома у нее оказалась собака, а то туда бы и оттащила…

Он долго не мог заставить себя уснуть и поэтому еле успел вовремя открыть глаза в другой гостиной.

– Что с твоим лицом? – голос Влада прозвучал спокойно и ровно, но в глубине его глаз плескалось веселье.

Однако блондин этого не заметил, он сидел на стуле, опустив взгляд в пол. Пробурчал:

– Поранился… – и машинально погладил лейкопластырь на щеке, – давай ближе к делу. По поводу этого их старосты. Нужно с ним разобраться и как можно быстрее.

– А что так? – невинно поинтересовался собеседник.

– Ну, у тебя же задание: заставить их Учителя проявить себя, вот я и хочу помочь. Начнем с их старосты.

– Отлично! – широко улыбнулся Влад. – А то я уж подумал, что ты сам хочешь стать преемником Мастера.

– Нет, ну что ты! – прошипел Ледышка. – Куда мне соревноваться с тобой, – он на мгновение поднял взгляд, и в нем полыхнула ненависть. – Есть план, чтобы он сдох побыстрее?

– Котовский импульсивен, – Влад криво улыбнулся. – Значит, если тронуть того, кем дорожит, он может потерять голову и наделать глупостей. Эта девушка, как там ее… Милена.

– М-м-м… та, что в церковь ходит? Святоша… – скривился. – Я думал об этом, но она под защитой сильного эгрегора. Опасаюсь туда лезть, она ведь тренершу случайно прикончила. Ну, помнишь, ту тетку, из прошлой группы, что по жадности асом была? Они еще в Союзе финансовые пирамиды крутили, а люди деньги в долг брали, мечтали разбогатеть…

– Инесса Золотарева, – подхватил Влад. – Да, я знаю об этом случае. Конечно, напрямую Святошу трогать не будем.

– И что тогда предлагаешь?

– Любой эгрегор состоит из людей, а они – со слабостями. Слабости же стоящих у руля и наделенных властью губительны, особенно, если у подконтрольной толпы отсутствует критика…

Ледышка мгновение сидел неподвижно, а потом нервно вскочил и, заламывая руки, прошелся по комнате. Остановился и сбивчиво забормотал:

– То есть, ты хочешь, чтобы я нагнул их главного, разжег в нем похоть… чтобы он… и она утратила веру и… а потом мы возьмем ее в оборот, – в его зрачках замерцало торжество, – и устроим Котовскому ловушку.

– Ну вот, на лету схватываешь, – ухмыльнулся собеседник. – Только не спеши, сначала хорошо подготовься, понаблюдай, найди лазейки…

– Сделаю! И в лучшем виде, – радостно протянул блондин.

Когда он ушел, Влад начал хихикать, сначала тихонько, а потом, не выдержав, просто пополам согнулся.

В шкафу что-то зашевелилось, упало, затем дверцы распахнулись, и оттуда выпорхнула сова, на лету превратившись в женщину-блондинку с красными ногтями.

– Мог бы сразу выпустить, – недовольно проворчала она, – ты же знаешь, мне тяжело находиться в этом облике долго, да и ноги совсем затекли.

– Как… как он его назвал? – продолжил хохотать Влад. – Плюгавый кривоногий уродец? – и затрясся еще сильнее. – И, надо же, ты только рассказать успела, как он сразу и прибежал. Совсем дурачок! Думал, что его чары сработают…

– Ты!? – глаза Совы округлились, – ты специально идею подкинул, что их старосту можно сделать союзником? Ты знал, что способности Никки на нем не сработают!?

– Ага. Котовский слишком правильный, чтобы вестись на такое.

Блондинка рвано вдохнула, ее плечи разом осунулись, и сразу стало видно, что женщина далеко не молода. Прихрамывая, она прошла к дивану.

– Поэтому я и хочу, чтобы новым Мастером стал Ледышка. Он прямолинеен, ты же будто уже заранее безумен. Котовского опасно просматривать, и Никки пошел к нему по моей наводке, твердо уверенный в своей силе. Он просто мальчишка, не терпящий отказов.

– Ледышка – самовлюбленный нарцисс, это его суть, иначе не стал бы тратить Волю на иллюзию собственной неотразимости. А еще туповат. Это и есть его слабости.

– Зря ты так с ним, вы же раньше дружили…

– Дружили, говоришь?! Ты всерьез полагаешь, что я еще не догадался о вашем сговоре? – И вдруг парень резко стал серьезным. – Я знаю, что это вы подсунули мне Катю.

Блондинка вздрогнула, ее глаза забегали:

– Я… это была не моя идея…

Влад продолжил ровным голосом:

– Но это ты подстроила ту встречу в парке: Кати с моим братом. На нем стояла защита, и Ледышка не стал ее рушить, а взялся за его окружение. Он воздействовал на друзей Макса, разжег похоть, и они попытались силой посадить девушку в машину, а мой брат просто действовал за компанию. Потом Катя сломала защиту и ранила его ножом, а когда я попросил найти ее, ты уже была тут как тут. Указала, что она сейчас дома, дала адрес, и мы с Димой ждали ее у подъезда. Он настоял, что от нее нужно избавиться немедленно, но не смог. Я решил выяснить, что с ней не так, и привез домой. А потом и вовсе интересно: так как защиты у Макса больше не было, Ледышка воздействовал непосредственно на него и заставил выкрасть Катю… а еще эта история с девицей из клуба и ее парнем, – явная подстава, чтобы Катя ко мне подобрела и доверилась. Надо сказать, затея-то хорошая, и разыграно очень умело…

Сова уже успела взять себя в руки, но ее голос подрагивал:

– Ты же знаешь, я… я к тебе благосклонна… а ты всегда был чересчур сообразительным, Умник. Но должен понимать, что этого недостаточно…

– Кто? Мне нужно имя. Кто это придумал и зачем? Для Ледышки такое – слишком сложно, он бы не стал проворачивать подобные комбинации.

– Я… я не имею права говорить…

– Это твое окончательное решение? – холодно поинтересовался Влад и добавил, уже вкрадчиво, – Ты ведь помнишь, что случилось с теми, кто посмел тронуть мою семью? Тебя-то, как члена группы, убивать нельзя, однако всегда найдутся люди, которые нам небезразличны…

Сова резко дернулась, будто получила пощечину:

– Нет… прошу, не нужно трогать моих родных… я не хотела… это… – ее лицо свело судорогой, из груди вырвался всхлип, – свести вас с Катей вновь… это… это было тайное задание Мастера, – и она тихонько зарыдала.

Уже через мгновение Влад оказался возле нее, и, запрокинув подбородок, прожигал взглядом:

– Рождение ребенка сделало тебя чересчур сентиментальной… и слабой. Как ты его назвала?

– Не надо… клянусь, я тебя не обманываю… – заскулила Сова, заламывая руки и кусая губы, – клянусь… Мастер видит нас насквозь, знает все слабости и просчитывает шаги наперед, его не обыграть… ты же знаешь… поэтому я просто выполняю его приказы… – лепетала блондинка. Ее колотило от страха, она начала заикаться, – Не… не надо, прошу тебя… не трогай моего сына.

Влад отпустил ее, отшатнулся и отвернулся к окну. Сухо бросил:

– Успокойся. Мне нужна от тебя информация, а не истерика. Дальнейшее зависит от твоей преданности и готовности говорить правду.

Сова резко смолкла, сделалась отстраненной. Потом прошептала:

– Конечно, спрашивай. Все что угодно!

Глухо поинтересовался:

– Скажи, какое задание было у Вонючки? Убить Катю?

– Возможно… но я думала, что у него просто крыша после инициации поехала, ты же знаешь, он дочку сильно любил, не смог бросить, ну его и раскололо. Вонючка Катю не раз под домом караулил, да Пантера ему помогала. Но они не знали, что наше задание было, наоборот, свести тебя с Катей, а для этого, понятное дело, она должна была оставаться живой. И мы с Никки пытались постоянно ее прикрывать… притом так, чтобы ты волновался за нее.

– Да, я заметил, что Ледышка слишком уж неправдоподобно беспокоился за меня в клубе, настаивая, что нужно бросить Катю для «собственного блага». Вот только я не понял, зачем он пытался меня задержать? Ведь Пантера могла в это время с ней что-то сделать.

– Теоретически могла. В тот день она уже была там и сразу вас заметила. Но не стала нападать открыто, опасаясь твоего гнева. Поэтому влезла в голову первому попавшемуся нарику, их же легче всего брать в оборот, и взбудоражила. А потом ты беспечно отпустил девушку одну к машине. Я побежала звонить в милицию, а Никки посчитал, что вряд ли нарик с ней справится, а если порежет немного – то даже хорошо, ты будешь чувствовать себя виноватым, проникнешься ее болью, и стал забалтывать тебе зубы, подыгрывая Олесе. Но, неожиданно, Катя и вовсе пошла не туда. Никки очень старался, ведь Мастер пообещал в случае удачи передать преемственность ему.

– А что он пообещал тебе?

– Я хотела покинуть группу, чтобы меня просто оставили в покое, – женщина опустила глаза.

– Получается, тебе и Ледышке Мастер дал задание защищать ее, сближая со мной, а Пантере, Диме и, возможно, Вонючке, наоборот, убить? Но зачем? Ведь он сам может легко убить любого из нас.

– Не знаю… но мне кажется, что Кате изначально не место в нашей группе. Возможно, это какая-то ловушка для тебя. И еще, – она немного поколебалась, словно решая, стоит ли говорить, – она тебя не любит. Никки не ошибается в таком, ты же знаешь. Катя испытывает интерес, влечение, благодарность, какие угодно эмоции, но не любовь. А вот ты…

– Достаточно, – оборвал Влад. – Я тебя услышал. Скажи лучше, что что с инициацией? Я просил посмотреть, кто в тот день ее остановил.

– Нет… прости, я пыталась, но там словно кадры засвечены: ничего не разобрать.

Влад подошел к подоконнику и прислонился к стеклу лбом. Он какое-то время молчал и думал, всматриваясь в ночь за окном.

– Есть еще что-то, что я должен о тебе знать?

– Нет! – слишком поспешно выдохнула Сова.

– Ну ладно, – наконец согласился парень, и холод в голосе был подобен арктическому льду, – отправляйся домой, я пока не буду трогать тех, за кого ты так трясешься. Продолжишь доносить мне о Ледышке.

– Спасибо… – чуть слышно прошептала блондинка, – хоть это не приветствуется, у меня есть семья, и я лишь пытаюсь защитить своих близких. – Она встала, чтобы уйти, но на секунду задержалась, добавив, – Клянусь, я больше не буду лгать тебе… – и скрылась за дверью.

– Но уже солгала, – со вздохом заключил Влад.

Глава 21. Жар-птица в начале весны

После свадьбы Катя совсем расклеилась. Долгая зима словно лишила всех сил, опустошила последние резервы. А еще, по закону подлости, а, точнее, правилу низкого уровня энергии, со всех сторон и сразу на нее посыпались неприятности. Саше она больше не доверяла, половину собраний прогуливала, прикрываясь работой. Нил пытался поговорить, но она равнодушно отмахивалась, что в порядке, просто устала. Ей было стыдно и неприятно за свое поведение тогда, в его машине, надо же, проявила слабость и повела себя как последняя истеричка и плакса. Изредка появлялся В.Д и бредил что-то о заговоре, о Миле, хвастал, что следит за Владом и Нилом через тела Принца и Белочки и, преисполненный гордости, пытался что-то рассказывать. Но, судя по околесице, которую нес, «белочку» он упоминал не случайно. К тому же, девушке были омерзительны мысли о слежке, она еще хорошо помнила, как это делала родительница, поэтому блокировала его сразу, на полную включая режим «игнор».

Она вновь взялась за упорные медитации, но эталонное состояние так и не возвращалось, радость будто навсегда покинула ее пустынные земли. Девушка не сдавалась и через пару недель обнаружила, что оно появилось, но совсем другое. И сразу поняла причину – это состояние спускалось корнями не к счастливым переживаниям, а к тем, которые были до краев наполнены болью и отчаянием, – детским унижениям и страхам, которые она так и не решилась перепросмотреть и «переписать». Сейчас именно они придавали ей сил, дарили Ярость и что-то еще… такое приятное чувство – превосходство. Люди вокруг перестали ощущаться, сейчас они словно рассматривались через лупу, где их бесхитростные эмоции были видны и понятны. И она осознала со всей ясностью, что, действительно, их – живых, осознающих – не было, эти люди попросту были программами. Теперь она подмечала, куда нажать, чтобы человек разозлился, занервничал, а куда, чтобы он, наоборот, подобрел. Исчезло сострадание, и окружающие стали лишь звеньями в достижении личных целей. И потом, оправдывалась она перед изредка пробивающимся голосом совести, какая разница, кто использует этих людей: Система, демоны или ты? Они сами виноваты, что не работают над собой, не берут ответственность за свою жизнь и, тем самым, вверяют ее другим. Когда на нее смотрел препод – она знала, что осторожная лесть, правильно сказанное слово – и готовиться к занятиям особо не нужно. Ее подвозили до дома парни, и она позволяла это, мило улыбаясь и флиртуя, ровно так, как им нравилось. А те, робея и потея, пытались знакомиться. И да, Катя теперь вновь сидела за одной партой с Викой, безжалостно устранив «конкурентку». Просто посеяла у подруги подозрение, что та красуется перед ее новым парнем, заигрывает с ним, при этом наговаривает за спиной и распускает сплетни. И ревнивая Вика быстро «убедилась» в этом сама. В один из вечеров позвонила мама и пыталась привычно приседать на уши. Девушка слушала и поражалась – сейчас бы она уже не стала съезжать от родителей, а просто эффективно использовала их как живой ресурс. Ведь их сознание было примитивно, а эмоции настолько легко управляемы…

Но, бывает, судьба подбрасывает человеку потрясения, ставит в такое положение, что ему приходится пересмотреть свою привычную жизнь. Особенно (если) это касается собственного здоровья или благополучия близких. А потом, уже изменившись, этот человек долго не может понять, что это было – наказание свыше или же… подарок?

Вот так и с Катей произошло нечто непредвиденное, событие, которое она не могла спрогнозировать или предотвратить. Мальчик, которому под новый год было плохо, поступил к ним снова. И что-то теплое шевельнулось внутри, уже позабытое, пронзительно-острое; обожгло, растеклось по сердцу… До этого девушка не позволяла себе жалеть больных детей, привязываться к ним, но он непостижимым образом всего за пару минут сумел разрушить ее железную оборону.

В тот день она нечаянно стала свидетельницей его маленькой тайны: детей из палаты повели на процедуры, а он остался один – стоял у подоконника и разговаривал с кем-то невидимым. Не сразу сообразила, что то был голубь. Он рассказывал птице, что скоро умрет. Что завтра все так же будет стоять больница, а ива под окном шелестеть своими длинными ветками, и врачи, закрывая глаза, день за днем привычно пробегать мимо, а вслед за зимой приходить лето. Мир не исчезнет, он останется прежним, вот только его, Димки, в этом мире уже не будет…

– Ты общаешься с ангелами? – ляпнула первое, что пришло в голову.

Мальчик вздрогнул и развернулся, прикрывая собой окно, и сразу покачнулся – закружилась голова. Он прятал голубя, прикармливая его хлебными крошками, – боялся, что прогонят. Ведь санитаркам не особо нравилась отдирать от стекол помет. Но Катя как-то сразу умудрилась втереться в доверие.

– Ну ты и фантазерка, Сестричка! – он отодвинулся и показал за окном птицу. – Такая взрослая, а не знаешь, что ангелов не бывает, как и Деда Мороза, – он печально вздохнул.

В дальнейшем к ней так и приклеилась эта кличка – Сестричка, то ли прочитал на бейджике: «медицинская сестра», то ли ощутил внутри нечто близкое.

Димке недавно исполнилось семь, и у него не было родителей. Точнее, родители где-то были… но просто отказались от него, оставив в роддоме. Потом семья из глубинки взяла ребенка под опеку, но поспешила вернуть, узнав о болезни. У них собственных детей было четверо, и возить приемыша на постоянные обследования и лечение в город они не имели возможности. У мальчика обнаружили рак крови, уже провели несколько курсов химиотерапии, но за каждым следовал рецидив, а время между ремиссиями сокращалось. Лечение становилось неэффективным, и болезнь прогрессировала. Обреченного Димку никто больше брать не хотел, поэтому он в одиночестве боролся со смертью. Нет, ну конечно, были представители интерната, волонтеры устраивали праздники и дарили подарки, но разве такое может послужить заменой? Наоборот, его утомляла эта постоянная суета и попытки развлечь…

Возможно, это одиночество и вызвало в Кате ощущение родства душ: ведь, несмотря на живых родителей, она никогда не ощущала их любовь, а друзьям не могла доверять в полной мере; и, вроде, вокруг всегда было полно знакомых, но они лишь создавали некий отвлекающий фоновый шум, «звучание города», который воздействует на тебя днем, но вечером, вернувшись в квартиру, ты неизменно остаешься один на один с собой.

Димка был необычайно умным для своего возраста, точнее, даже мудрым. Он смотрел на мир и понимал вещи, к которым человек, прожив целую жизнь, не всегда и приходит. Катя пыталась поддержать его, ей хотелось верить, что он выкарабкается, найдет любящих маму с папой и будет очень и очень счастлив. На это Димка даже рассмеялся:

– Мне часто рассказывают про других детей, которые вылечились и жили потом долго-долго. И в мультиках с героями постоянно случаются чудеса. Но они никогда не происходили со мной. Это все сказки для детей. – А потом он вдруг заплакал.

Димка выглядел таким маленьким и хрупким, что, казалось, в лучах солнца его тельце просвечивает насквозь. Большие серые глаза были наполнены грустью от края до края. На лысой голове – шапочка с жар-птицей, подаренная кем-то из волонтеров. Бледная кожа, которая после нескольких процедур химиотерапии приобретала зеленоватый оттенок. Он часто тайком сидел на подоконнике один. Он был никому не нужен. Других детей заботливо обнимали мамы, шептали слова утешения, целовали, любили, дули на ранки. А у Димки в целом мире не было ни одного близкого человека.

С каждым днем Катя все сильнее привязывалась к этому необычному ребенку, все внутри замирало и сжималось от жалости и отчаяния, хотелось вдохнуть в него жизнь, впервые отвезти в зоопарк, показать море. Даже всерьез подумывала об усыновлении. Как же она была беспечна! Нужно было сразу позвонить Нилу, попросить помощи, а она поделилась этим только с Сашей. Та взяла фото, печально покачала головой и отложила в сторону. Сказала, что на мальчике печать смерти, и никому не под силу вылечить подобное. Но Катя все равно не верила. Не верила до последнего.

Апрель ворвался в жизнь яркими красками, птичьими трелями и запахами цветов.

В парке из черной влажной земли проклюнулись желтые подснежники и голубые фиалки. Вернулись птицы и теперь деловито сновали туда-сюда, собирая мелкие палочки для гнезд; заселялись, обустраивались, создавали пары, радуя слух мелодичными переливами. Пчелы и шмели, немного пьяные после долгой спячки, спешили по делам, то и дело натыкаясь на деревья и сползая к их корням отдохнуть. Жуки выбирались из укрытий медленно, разминали крылья, поскальзывались и падали на спину, дрыгали лапками, а потом долго переворачивались, подставляя панцирь под теплое весеннее солнце. Люди все больше улыбались, влюбленные парочки оккупировали скамейки, гуляли, держась за ручки, целовались на остановках и в маршрутках. Скоро станет совсем тепло, а там рукой подать – каникулы и отпуск. Многие уже сейчас планировали, куда поедут, мечтали о ласковом море. Предвкушение маячившего впереди отдыха открывало второе дыхание, наполняло упоительной радостью. И в это самое время, когда природа оживала после долгой спячки, когда цвели абрикосы и вишни, смерть сжимала в холодных тисках маленькое тельце Димки. Здесь, сейчас, в реанимации она уверенно побеждала жизнь. Катя вновь слышала знакомое пиликанье мониторов и смотрела на распластанное на кровати неподвижное тельце. Но ведь еще совсем недавно они сумели спасти Пашу! Почему с этим мальчиком также не попытаться?!

– У него почти разрушена физическая оболочка, и он сам уже одной ногой в загробном мире, – осторожно влез В.Д. – У Паши было по-другому…

– Не отдам! – упрямо заявила Катя. И вдруг сама поняла – не отдаст! Вцепится зубами и будет держать до последнего, сделает все возможное и невозможное, но не отдаст… иначе потом никогда не простит себе. И, хотя после свадьбы она зареклась – больше никакой интенции, возвращаясь домой в маршрутке, села у окошка, закрыла глаза и сотворила ее снова, представив, что Димка уже вылечился и счастлив. И, как ни странно, ощущения в том будущем дне были самые что ни на есть радостные. А это значит, что такой день наступит, а ее Воля уже нашла этот правильный и кратчайший путь к исцелению, и теперь нужно отпустить неуверенность и страхи и разрешить ей просто вести себя по нему. Но все же… следом, словно запоздалой волной, ее накрыло предчувствием чего-то страшного, неясное подозрение… Все же что-то упущено, нечто жизненно важное… Нет-нет! С этим она разберется потом, а сейчас нужно действовать. И, внезапно для себя самой, Катя вытащила телефон, набрала Нила и рассказала ему про Димку.

Вечером вся группа собралась у Ольги.

– Ты не переживай, – начала хозяйка, – у меня у сына знакомых тоже лейкоз был, они через благотворительный фонд собрали деньги и сделали пересадку костного мозга в Израиле. Сбор потребует времени, но…

– У нас его нет, – оборвал Нил. – Деньги – это вообще не проблема, у меня их много.

– Ты серьезно? – у Кати от удивления округлились глаза. – Это же стоит безумно дорого!

– Нет, блин, решил пошутить! – возмутился староста и с укоризной посмотрел на девушку. – Я уже проконсультировался с заведующим отделением и отправил историю болезни Димы в специализированную клинику в Германии. Но они откажут – у ребенка слишком тяжелое состояние, чтобы перевозить куда-то…

В комнате повисла тишина.