Союз верных. Остгренц. Из цикла «Потускневшая жемчужина»

– Дерьмо. – Хрипло выругался Клаус. – Сейчас Страж на нас кинется.

В тот миг я не сомневался, что от смерти нас отделяет всего полтора десятка ярдов. Дрожащими пальцами я стал дёргать торцевую часть взрывчатки, ожидая появления активирующего выступа. Цилиндр в моих руках задрожал, и вместо шляпки гвоздя появилось небольшое углубление. Я облизнул пересохшие губы и вспомнил, что так и не узнал, с какой именно стороны нужно поворачивать. Результатом торопливых обратных действий явилось исчезновение углубления и, в конце концов, мне удалось выдвинуть активирующий выступ.

– Ты его видишь, Берко? – Спросил мой приятель.

– Нет, – ответил я, – костры мешают.

– Чего он ждёт…

Клаус дёрнул плечами и взмахнул кувалдой. Мне показалось, что он уже видит голема, и моя управляемая страхом рука впечатала активирующий выступ в стену.

– Что это? – Клаус едва не подпрыгнул, услышав писк, который начал издавать цилиндр.

– Может, Страж ушёл отсюда? – С надеждой произнёс я, так как понимал, что взрывчатку уже пора куда-нибудь бросить. Желательно подальше от того места, где мы стояли.

– Вряд ли. А пламя уже гаснет.

Мой приятель метко пустил длинную струйку слюны в ближайший костёр и шагнул вперёд с кувалдой наперевес. Тотчас же каменный пол содрогнулся, послышался оглушительный грохот, а мне показалось, что это обрушился потолок. Голем беспрепятственно прошёл через все костры, преодолев разделявшее нас расстояние так быстро, что я даже не успел испугаться. Ещё мгновение назад я видел Клауса на фоне костра, а теперь пламя загораживала здоровенная фигура, похожая на тех жутких уродцев, которых лепил из глины соседский мальчишка. Ему почему-то нравилось создавать кривобоких созданий с толстыми ногами и растущими откуда-то из области шеи длинными корявыми руками.

Не то – всхлипнув, не то – вздохнув, Клаус выронил из рук кувалду, и она непременно брякнулась бы на каменный пол, если бы её не подхватил Страж. Он протянул вперёд свою длинную ручищу и ловко поймал падавший инструмент. Я замер, ожидая, что голем сейчас применит оружие против человека, но он аккуратно опустил кувалду на пол. Двойной писк таймера обратного отсчёта сменился тройным, и мне стало ясно, что время вышло. Наступил момент для принятия решения.

– Прыгай в сторону! – Крикнул я Клаусу и метнул цилиндр в направлении того места, где у каменного великана должна была находиться голова.

Глава 2

Архиепископ так увлёкся, что не сразу заметил наступление рассвета. Только когда заглянувший в окно солнечный луч коснулся чернильницы, Берхард прекратил писать.

«Забавный способ избавления от бессонницы, – подумал он, – как это мне сразу не пришло в голову, коротать ночь до рассвета таким образом».

Перенося на бумагу свои воспоминания, он нисколько не утомился, скорее наоборот, чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Берхард с сожалением закрыл книгу и убрал письменные принадлежности. Со сменой календарной даты стали актуальными очередные проблемы, решение большинства которых требовало от архиепископа личного участия. Он не слишком надеялся на компетентность помощников и предпочитал держать все бразды правления в своих руках. Это было утомительно, временами раздражало, но он привык трудиться с утра до позднего вечера и редко делал себе поблажки.

Берхард взял колокольчик и позвонил, вызывая слуг. Для этих целей он мог бы пользоваться различными устройствами, посылавшими дистанционный сигнал на пульт дежурного, но выбрал такой старомодный способ по другой причине. Много лет назад он ввёл строго правило: «высокотехнологичное оборудование Древних не должно использоваться для создания дополнительного комфорта». Ни один из братьев Ордена Зрячих не мог нарушить это правило, в том числе и сам архиепископ. Будучи Командором созданного им Ордена, Берхард не требовал для себя никаких особенных привилегий, и в этом служил примером для остальных братьев.

Двери опочивальни отворились, пропустив троих послушников в серых рясах, которые торопливо принялись за уборку помещения. Двое занялись перестиланием постели, в задачи третьего входила замена кубка для питья, а также инспекция ночной вазы. Чтобы не мешать уборке, архиепископ отошёл к окну. Со стороны казалось, что он наблюдает за игрой солнечных бликов на крышах и куполах городских строений, но это было не так. Коснувшись рукой створки витражного окна, Берхард направил встроенное туда зеркальце так, чтобы видеть происходящее за его спиной.

Пережив за свою долгую жизнь несколько покушений, он всегда настороженно относился к людям, с которыми делил одно помещение, даже если их пребывание там было кратковременным. Степень знакомства с этими людьми играла вторичную роль. Предать могли и те, кто до этого служил верой и правдой долгие годы. Если бы самому архиепископу кто-либо задал вопрос: «А не является ли его настороженность обычной трусостью?», то получил бы ответ: «Нет, не является». Берхард не боялся смотреть в лицо опасности, но считал, что только безрассудные глупцы попадают в ситуации, требующие от них беспримерной отваги. По его глубокому убеждению, здравомыслящий и тонко чувствующий обстановку человек способен распознать ничтожные признаки грозящей ему беды и, сделав соответствующие выводы, избегнуть угрозы.

Вот и сейчас Берхард заметил, как один из послушников проявляет избыточный интерес к ящикам прикроватного столика. Пару раз он коснулся поверхности полированного дерева, вероятно, проверял, заперт ли на ключ верхний ящик. Для того чтобы просто перестелить постель, подобные действия не требовались. Архиепископ пригляделся к послушнику, запоминая приметы, по которым сможет его описать в дальнейшем, и отметил, что парень слишком уж тщательно разглаживает морщинки на простыне. На его руки мог быть нанесён токсичный состав. Такое очень легко проделать без вреда для собственного здоровья, если предварительно покрыть ладони тонким слоем воска.

«Нужно проверить простыню на предмет пятен, – подумал Берхард, – следы воска просто так не скрыть. Интересно, кто из моих недругов способен проявить подобную изобретательность?»

Послушники удалились. Архиепископ приблизился к своей кровати, прежде чем взяться за покрывало, внимательно изучил ткань, сделал несколько взмахов ладонью возле лица, принюхиваясь к доносившимся запахам. Свежие простыни благоухали мятой, которая, по мнению врачей должна была способствовать крепкому и здоровому сну. Не заметив каких-либо подозрительных оттенков в мятном аромате, Берхард двумя пальцами взялся за покрывало и рывком откинул его в сторону. На первый взгляд, простыня была идеально чистой, но архиепископ давно перестал считать беглый осмотр надёжной процедурой для выявления скрытых угроз.

Он достал из ящика стола увеличительное стекло и стал подробно изучать каждый квадратный дюйм простыни. Следы ладоней он обнаружил достаточно быстро и мысленно похвалил себя за неутраченные с годами навыки. Пятна на ткани были едва различимы, но они вполне соответствовали положению рук послушника в тот момент, когда он разглаживал складки на простыне. Следствие можно было считать закрытым, оставалось только определить, какое вещество было использовано.

«В химической лаборатории так и не могут пока отладить Универсальный хроматограф, – недовольно подумал Берхард. – Восстановить получилось, а заставить стабильно работать – никак. Жаль. Сэкономили бы кучу времени. А так придётся действовать по старинке, применяя различные реактивы. Хотя… В этом нет никакой надобности. Факт злого умысла можно считать доказанным».

Он снова позвонил в колокольчик, подавая сигнал секретарю. Рабочий кабинет архиепископа располагался над его опочивальней. Чтобы пройти туда, достаточно было подняться по отдельной лестнице, пользовался которой только сам первосвященник. Берхард подошёл к двери кабинета и, прежде чем войти, приложил палец к малозаметному выступу на стене. Дактилоскопический датчик считал папиллярный узор его пальца и разблокировал замок. На техническом оснащении комнаты, где принимались решения, от которых зависела судьба мира, архиепископ не экономил. Помимо охранной сигнализации, в кабинете был установлен монитор, ведущий видеозапись всех посетителей. Если беседа оказывалась особенно интересной, в свободное время Берхард внимательно пересматривал запись, изучая реакцию собеседника на те, или иные вопросы.

Архиепископ отдёрнул закрывавшую окно портьеру и перед ним открылась панорама утреннего Остгренца. По улицам уже спешили пешеходы, направлявшиеся в ближайшую церковь на утреннее богослужение. Торговцы открывали витрины своих магазинчиков и выносили на улицу прилавки. Между столбами уличного освещения сновали с шестами и лестницами фонарщики и проворно гасили фонари, свет которых уже не мог конкурировать с лучами восходящего солнца. Только в полосе длинной тени, отбрасываемой высокими башнями монастырского замка, масляные фонари ещё могли выполнять свою задачу по освещению улиц. Перечеркнувшая город тень делила его на две неравных половины. В меньшей из них, активность населения по утрам была выше, и за долгие годы наблюдений, Берхард так и не смог выяснить причину этого странного явления.

Он любил смотреть из окон своего кабинета на Остгренц в разное время суток, но утреннее пробуждение целого города было сродни некоему мистическому действу. Спящие в своих домах жители были подобны зародившейся внутри мёртвого камня жизни, покидая дома, они символизировали победу живой природы над мёртвой материей. Вечером люди возвращались в свои жилища, чтобы наполнить жизнью камень, и цикл преображения завершался. Прожившего долгую жизнь архиепископа интересовали циклические процессы, как в природных явлениях, так и в сложных общественно-политических объединениях людей. Сделанные в результате этих исследований выводы были интересны сами по себе, и даже иногда помогали в разрешении сложных дипломатических проблем.

Архиепископ сел за свой рабочий стол и открыл блокнот с записями, где были пометки о наиболее важных делах. С сегодняшнего дня начиналась декада, предшествовавшая празднику Заступничества Великой Матери. В это время высшее духовенство уединялось в своих молельнях, соблюдало строгий пост и на богослужениях не присутствовало. Берхард традиции чтил, поэтому никогда не назначал встречи и совещания в предпраздничную декаду. Но это не означало, что он устранялся от дел и больше не контролировал ситуацию в стране. Архиепископ зачитывал все докладные записки, решения по тем или иным вопросам принимались оперативно и передавались им через секретаря. Он даже находил время для уединения и молитвы, хотя, при подобном ритме жизни, сделать это было непросто.

Под номером один в списке стоял доклад секретаря. Обязательное мероприятие, которое можно было и не вносить в список дел, но оно всегда вписывалось туда под первым номером, чтобы подчеркнуть особую значимость. Доклад содержал самую оперативную информацию о состоянии дел в государстве, и даже плохое самочувствие архиепископа не являлось поводом для отмены доклада. Впрочем, один раз его пришлось отложить, да и то, по причине внезапной смерти человека занимавшего должность секретаря. Далее в списке следовал не слишком существенный пункт: «донесения от приоров Западного герцогства».

У Ордена Зрячих было несколько подразделений в подконтрольных Энгельбруку землях. Они никак не афишировали свою деятельность, фактически, находясь, на нелегальном положении. Это давало возможность избежать пристального внимания со стороны местной феодальной знати, не любившей вмешательства Церкви в свои дела. Самые ценные сведения, включая копии секретных документов, агенты Ордена пересылали при помощи передатчиков широкополосного цифрового сигнала. Мощность устройств была невелика, дальности не хватало, поэтому донесение проходило по цепочке сравнительно маломощных ретрансляторов. Из того, что агенты присылали в письменном виде, аналитический отдел составлял сводки, периодически попадавшие на стол первосвященника.

Донесения могли подождать, и Берхард этот пункт вычеркнул. Далее оказался вычеркнутым пункт «Разбор споров и жалоб». Архиепископ не любил этим заниматься, но был вынужден, поскольку являлся высшей инстанцией, и его решение по любому вопросу было окончательным. Стилус в руке Берхарда остановился напротив следующего пункта, но через несколько мгновений опустился на бумагу, проведя жирную черту через слова «Финансовый отчёт».

«Всё это может подождать, – подумал архиепископ. – Сразу после доклада буду писать дальше свои воспоминания. Надо было захватить их сюда».

Позвонив в колокольчик, он вызвал секретаря. Последние десять лет эту хлопотную должность занимал человек, о чьей расторопности и предусмотрительности ходили легенды среди братьев Ордена Зрячих. Брат Изидор славился тем, что за всё время своей секретарской деятельности ни разу не испытал на себе гнев архиепископа, беспощадного к людям некомпетентным, или ленивым. Такие моментально лишались должностей, и никакие протекции не могли им помочь восстановить свою репутацию в глазах Командора Ордена. Брат Изидор умел так выстроить свой доклад, что у архиепископа почти не возникало вопросов для уточнения отдельных моментов. Кроме этого, у секретаря всегда была наготове необходимая справочная информация, как по теме доклада, так и по текущим проблемам Ордена. Но, самым главным было то, что брат Изидор не претендовал на роль советника, чем окончательно завоевал доверие Берхарда, не любившего, когда ему навязывают какие-либо идеи. Завершая перечень достоинств секретаря, можно было упомянуть, что он никогда не лебезил перед своим всемогущим шефом.

Временами, у архиепископа возникали мысли о том, что один человек не может быть сосредоточением всех возможных положительных качеств. Какая-нибудь червоточина должна была отыскаться. Он даже поручил установить тайное наблюдение, в том числе с применением технических средств, но ничего подозрительного выявлено не было. Точнее, ничего особо подозрительного. Брат Изидор не был склонен соблюдать целибат, и это очень быстро выяснило наружное наблюдение. На стол Берхарда легли неопровержимые доказательства его прелюбодеяний, совершаемых с теми из жительниц Остгренца, кто не был отягощён высокими

моральными устоями.

Перед архиепископом возникла дилемма. С одной стороны, секретарь с такими профессиональными качествами служил у него впервые, а с другой стороны, брата Изидора требовалось примерно наказать. В конечном итоге Берхард собрался принять окончательное решение после того, как лично исповедует провинившегося священника. Для любого из братьев Ордена это была великая честь, и брат Изидор с радостью согласился. На исповеди он без утайки рассказал о своём грехе, покаялся и сам попросил наложить на него строгую епитимью.

Архиепископ знал, что целибат не входил в число строго соблюдаемых ограничений, и что монахи втайне бегают в город к продажным девицам. О таких похождениях было не принято говорить своему духовнику, в шкафу у которого вполне мог пылиться точно такой же скелет. Раздумывая над епитимьей, которую следовало наложить на брата Изидора, Берхард задал вопрос, готов ли он впредь избегать плотских отношений с женщинами, и был потрясён ответом. Нет, сказал ему тогда священник, я человек из плоти и крови, дух мой пока ещё слаб и не одержал верха над греховной по своей сути человеческой природой. После таких слов архиепископ велел убрать наружное наблюдение и больше не фиксировать каждый шаг своего секретаря, а компрометирующие видеоматериалы были стёрты из всех архивов.

– Монсеньор, – произнёс вошедший в кабинет брат Изидор и склонил голову в полупоклоне. – Дозволено ли мне будет начать сразу?

– Нет. Сначала решим вопрос с одним из послушников. У меня возникли серьёзные основания для подозрений. Даже, больше, чем подозрений: я уверен в его предательстве. Вы знаете, что делать, брат Изидор.

– Разумеется. – Едва заметно кивнул секретарь. – Мне нужны его приметы.

– Один из тех, что перестилал постель. – Принялся вспоминать Берхард. – Тот, который пониже ростом. Был одет в новый, по-моему, даже не стиранный ни разу балахон послушника.

– Этого достаточно. Я справлюсь у брата-кастеляна, кого сегодня отправляли к вам в услужение, и проведу собственное расследование.

– Думаю, расследование ничего не даст. – Скептически покачал головой архиепископ. – Это очень хитрый пройдоха. Он, наверняка прикинется невинной овечкой и станет всё отрицать. Сделайте так, чтобы я больше никогда его не видел.

– Как прикажете, монсеньор. Больше распоряжений не будет?

– Пока нет. Я готов заслушать доклад.

Хорошо изучивший привычки архиепископа Изидор, догадался о его намерении побыстрее закончить с текущими делами, и стал подавать информацию в предельно сжатой форме:

– В Энгельбруке обостряется противостояние между элитой дворянства и наиболее состоятельными представителями купеческого сословия. И те и другие позиционируют себя, как оппозицию его светлости, герцогу Кэссиану. Дворянские круги говорят об этом открыто, критикуя герцога за соглашательскую позицию с политикой Остгренца, которую напрямую ассоциируют с вами, монсеньор. Купечество постепенно осознаёт свою силу, основанную на значительных денежных средствах, и мечтает о передачи власти в Энгельбруке Городскому Совету. Дворянство Западного герцогства считает своей задачей смещение герцога Кэссиана и пересмотр границ сложившихся после окончания Войны Сеньоров.

Сословные противоречия не дают объединиться обеим оппозиционным партиям, и это играет нам на руку. Однако, если предположить, что представители дворянской партии начнут переговоры с купечеством о финансировании военного переворота, очень возможна ситуация, когда старые враги смогут найти друг с другом общий язык. В этом случае вероятен скоротечный, но кровопролитный конфликт, в результате которого значительная часть Западного герцогства станет нестабильным регионом в течение нескольких длинных сезонов. Прямой угрозы для Остгренца не предполагается, но на авторитете верховной власти этот конфликт, безусловно, отразится. – Изидор сделал паузу, чтобы дать архиепископу время на осмысление услышанного.

Ничего нового для себя Берхард не почерпнул. Ситуация в Энгельбруке не менялась последние полвека, с тех пор, как архиепископу удалось внедрить своих людей в ближайшее окружение герцога Сандалфа – отца нынешнего властителя Западных земель. Позже, когда пришло время обучать его наследника грамоте и придворному этикету, эти люди стали учителями и наставниками юного Кэссиана. Настойчиво и незаметно для окружающих, они привили ему отвращение к военным играм и заинтересовали поисками мирных способов решения политических проблем.

Воспитание принесло свои плоды, когда Кэссиан принял герцогскую корону отца. Для того чтобы наследник получил власть в нужный момент, агенты Берхарда аккуратно устранили Сандалфа с политической арены. Несчастный случай на охоте был смоделирован и разыгран, как по нотам. Предназначавшееся кабану копьё вошло отцу Кэссиана в шею и пробило гортань, лишив возможности вымолвить, хоть слово. Одновременно с этим была серьёзно скомпрометирована невеста наследника, происходившая из древнего рода, всегда служившего опорой трону западных герцогов ещё со времён основателя нынешней династии – Герберта.

В итоге Кэссиан получил в жёны дочь сочувствующего политике Остгренца вельможи. Не в пример придворным девицам, способным рассуждать, лишь о нарядах и сплетничать со своими подругами, она отличалась пытливым умом, что позволило ей пройти курс подготовки в Энгельбрукском отделении Ордена Зрячих. Герцогиня Белинда умело направляла политику мужа, в том числе, подав ему идею о сближении с Остгренцем. Она в совершенстве владела искусством плетения интриг и умело использовала свою показную религиозность, чтобы изменить крайне негативное отношение Энгельбрукской знати к служителям Богов. «Красива, как ангел, сладкоречива, как поэт и лжива, как торговка несвежей рыбой», – в кулуарах сказал о Белинде кто-то из придворных.

Десятилетие спустя удалось заключить союзный договор с Западным герцогством. Видимость паритета обеих частей единого государства создавалась тем, что светским главой Союза Верных становился герцог Запада, а духовным наставником объединённого государства – архиепископ Остгренцский. Не без влияния жены, Кэссиан добровольно передал часть управленческих функций администрации Церкви Двуединого, чем вызвал негодование своего дворянства. Столицей Союза Верных формально считался Энгельбрук. Со всех концов государства в город начали приезжать поэты, художники, ювелиры, кутюрье, постепенно ставшие законодателями моды среди дворянства обоих частей страны. Зато Остгренц стал пристанищем для авторитетнейших философов, учёных и богословов, которые почитали столицу Восточного герцогства в качестве духовного центра Союза Верных.

«Секретарь неспроста поднял эту тему, – подумал архиепископ, – значит, появились какие-то новые сведения. Видимо, решил сообщить их после краткого обзора ситуации».

– В последнее время, – продолжил брат Изидор, – наши агенты стали доносить о том, что герцог Кэссиан всё больше теряет контроль над ситуацией и постепенно устраняется от обязанностей по управлению государством, передавая полномочия своим приближённым. Дворянская оппозиция активизировалась и начала охоту за нашими агентами. Три человека уже погибли при загадочных обстоятельствах, поэтому глава миссии Ордена решил временно приостановить разведывательную деятельность на территории Энгельбрука. Очень скоро мы не сможем получать информацию о происходящем в городе. Если в ближайшее время не вмешаться, то события могут перейти в неуправляемую фазу.

– Для вмешательства нужен более серьёзный повод, чем смерть нескольких человек, которых мы не станем официально признавать нашими сотрудниками. – Сказал архиепископ. – Вы можете отыскать какую-нибудь вескую причину?

– Есть одно интересное донесение. Сегодня ночью в окрестностях Энгельбрука было совершено нападение демона на мирную жительницу. Женщина погибла. Власти назначили расследование, но огласки происшествие не получило.

– Демон? – Недоверчиво переспросил Берхард. – Сбежал из личного зверинца какого-нибудь эксцентричного барона?

– Больше никакой дополнительной информации. У нас будет повод предложить властям Энгельбрука помощь в расследовании данного инцидента. Мы пошлём туда подготовленных людей, они разведают обстановку и предоставят развёрнутый отчёт.

– Если они решат провести закрытое следствие, то наше предложение помощи, отправленное по официальным каналам, во-первых – запоздает, а во-вторых – будет отклонено. И это несмотря на то, что преступления с участием слуг сатаны подлежат расследованию с привлечением священников. – Недовольно заметил архиепископ. – Действовать нужно быстро, пока они ещё не успели замести все следы. Активируйте ведущую к горам ветку подземной транспортной магистрали Древних. Отправим трёх… нет, пожалуй, группы из двух человек будет достаточно. От горной станции до Энгельбрука они доберутся верхом. Агентам придётся действовать без прикрытия, самостоятельно, полностью исключив контакт с резидентской сетью Ордена. Явный интерес проявлять только к расследованию происшествия с участием демона. Очень важно знать, какие силы будут привлечены для противодействия работе наших агентов. В том, что им тайно, а возможно и в открытую, станут мешать, я не сомневаюсь. Для солидности придать группе статус личных представителей архиепископа, надеюсь, это даст им защиту и повысит авторитет в глазах городской власти. Нужно организовать утечку информации из нашего пока ещё действующего в Энгельбруке отделения Ордена по поводу приезда представителей архиепископа.

– Осмелюсь спросить, зачем?

– Внезапный приезд высокопоставленных лиц может вызвать панику и послужить поводом к необдуманным поступкам со стороны городских властей. Я собираюсь дать им небольшую фору по времени, достаточную для того, чтобы слегка успокоиться, но слишком малую для заметания следов и увода наших людей по ложному пути. Днём позже мы тем же способом отправим в Энгельбрук ещё двоих человек. Их задание будет заключаться в наблюдении за раскладом политических сил в столице Западного герцогства, который может измениться в результате действий первой группы. Я уверен, что дворянская и купеческая партии захотят воспользоваться случаем, чтобы усилиться самим, а если не выйдет, то серьёзно ослабить конкурента.

– Считаю своим долгом напомнить, монсеньор, что ресурс магистрали почти выработан ещё Древними. Если возникнет необходимость в переброске войск, то мы можем столкнуться с проблемами отказа техники.

– Для войск у нас всё равно недостаточно единиц подвижного состава. Пускай магистраль работает сейчас, пока это ещё возможно. А то получится, как с орбитальными спутниками. Они, вроде бы есть, но использовать их мы не можем по причине отсутствия кодов к системе управления.