Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

– Да? – удивилась девушка. – Почему так?

– Не знаю, – Макс пожал плечами. – Как-то просятся тут единороги, радуга с блестками…

Она, кажется, всерьез задумалась над его словами, а потом проговорила:

– Клык Покемона? А что, мне нравится.

– Правда? – насторожился Макс.

– Ага. Пусть будет Клык Покемона. Решено.

– Вам видней, – растерялся Макс.

Она хитро посмотрела на него снизу-вверх, и сказала:

– Вот видите. Вы все правильно поняли. Тогда мы с Гавриилом смотрели не на бомжа, уж простите. Мы видели человека целиком. Талантливого хулигана, мизантропа с огромным чувством юмора, весельчака, который в какой-то момент в силу обстоятельств просто не был склонен веселиться… Для какого-нибудь религиозного идиота подобная ноша была бы великой честью, миссией, он был лопался от гордости пока, наконец, не лопнул бы. Помните как в том сериале разорвало Тома Круза129?130 А вы… вы отнеслись к этому как к интересному приключению. А еще мы видели того, кто способен при помощи разговоров, общения заставить искусственный интеллект осознать себя живым. Так что с Тимом все должно было… обойтись?

– Обойтись? – горько хмыкнул Макс. – Он чуть… душу не отдал. Едва ноги не лишился. Обошлось.

– Но не отдал и не лишился, – спокойно напомнила девушка. – Вы все сделали правильно. Просто потому что по другому и быть не могло.

– Хорошо, что я не тщеславен, – напомнил ей Макс. – А то я бы сейчас так загордился…

– Да, – согласилась она. – Но тогда мы бы вас и не выбрали.

– Но зачем? – не унимался Макс. – К чему это все? Верхние, Нижние, Тим, Алан сотрудничает с… Доктор Фауст хренов.

Девушка вздохнула немного печально, немного снисходительно.

– Вот видите. Только что у вас было всего несколько вопросов. А теперь вы требуете вывалить перед вами все тайны мироздания.

– Мироздания не надо, – попросил Макс.

– Хорошо, тогда спрашивайте.

– Ну, вот Верхние…

– Ангелы? Они просто потерялись.

– Потерялись? – обалдел Макс. – Ничего себе они заплутали. Может, компас с картой им подарить?

Она посмотрела на него грустным, каким-то совершенно не девчачьим взглядом, и сказала:

– Заблудиться можно по разному. Иногда – не выходя из дома.

– Да, – согласился Макс. – Но такое кончается либо самоубийством, либо… не знаю – написанием поэмы. Какой-нибудь очень глупой поэмы.

Девушка задумалась над его словами (чем, надо признаться сразила его наповал), а потом спросила:

– Что именно вы хотите знать? За что они вас так ненавидят? Чего добиваются? Что из себя представляют? На техническом, так сказать, уровне?

– Да, – коротко ответил Макс.

– Ну вы и наглец, – улыбнулась она. – Хорошо. Но я могу говорить только об ангелах – извините уж, мне приятнее так их называть. Насчет тех, кого вы зовете Нижними – это к нашей гордой хромоножке. Как мне кажется, он возился с ними только чтобы доказать… А потом ему, наверное, наскучило. И они тоже обиделись… Все такие обидчивые. Даже вы вот.

Она как будто запнулась, и Максу на секунду почудилось… Что она опечалена? И он мог бы расстроиться этому ее настроению, но во-первых, вспомнилась нога Тима, изуродованная Палачом, а во-вторых… просто показалось глупо.

– А ангелы… Они весьма умны – иногда и очень по-своему, – невероятно сильны, обладают многими интересными способностями.

– Но у них нет души?

Она посмотрела на него насмешливо.

– А разве вы верите в душу? Ах, простите, вы же ни во что не верите. Даже теперь.

– Теперь я знаю, – усмехнулся Макс. – Это другое. Но я не понимаю что такое душа. А вообще, мне кажется, что просто формулировка неудачная. Назвали бы по-другому – было бы понятнее.

– А разве должно быть понятнее? – поинтересовалась она, хитро прищурившись.

Он то ли не понял, то ли сделал вид, что не понял – сам не мог пока разобраться, и спросил:

– Так у них нет души?

– Ох, – вздохнула она. – Вы же сами когда-то объясняли ученикам что такое эффект оратора. Когда ты полностью отдаешь свой разум говорящему, если признаешь его авторитет. А потом начинаешь задавать ему вопросы на которые сам мог бы ответить, если бы хоть чуть-чуть задумался.

– О чем вы?

– Ответьте мне вы, – потребовала она. – Как по-вашему, у них есть то, что вы – лично вы – могли бы назвать душой, ну или любым другим приятным вам термином? Ну вот у вашего Чарли есть душа? – Макс слегка обалдел от такой постановки вопроса, но девушка была настроена решительно. – Так есть или нет?

– Я думаю, должна быть.

– Браво. Вы только что выбрались из ловушки о которой знали, но все равно ухитрились провалиться. Хвалить вас за это? И станете вы еще задавать вопросы в которых не будет смысла?

Макс посмотрел на горы. Они сделались какими-то другими. Более мрачными, грозными и, наверное, красивыми. Во всяком случае, ему так больше нравилось. И легкомысленные розово-золотые облачка стали больше напоминать тучи. Хорошо. Так честнее. Кажется, местная обстановка имела особенность отражать настроения хозяйки. Интересно, получится довести дело до урагана?

– Я вас разозлил? – поинтересовался он.

– Нет, хитрец, – вздохнула она. – Не то.

– Расстроил?

Она посмотрела на него как-то задумчиво, и он вдруг осознал, что она ведь при помощи этой своей ослепительной и трогательной внешности и чувства единения способна манипулировать как и кем угодно. А им? Но зачем ей это надо?

– Они… Ангелы… Они были прекрасны. Но в какой-то момент…

– Вам стало с ними скучно? – неожиданно для себя догадался Макс.

– Да, что-то в этом роде, – вздохнула она. – Они были практически совершенны, а значит, никогда не менялись. Ваш новый приятель быстро уловил это – он всегда был самым умным. Гавриилу было наплевать – и он был рад посоучаствовать во всевозможных шалостях. И тогда придумались люди. То есть, сперва эволюция, а потом, в результате нее – жуткие, несовершенные, кошмарные, глупые обезьяны.

– Но они способны были эволюционировать, и вам было интересно.

– Да. Если коротко. Что-то в этом роде. Они стали забавной историей. Вот вы спросили меня про этот пейзаж – кто его сделал. В этом и заключается самое интересное. Ангелы не могут ничего делать. Не могут создавать – даже придумать ничего не могут. Они самодостаточны как будто и не существуют. Творить может наш хромой знакомый. Но это исключение. А вот люди… Вам только дай – вы выдумываете и творите без тормозов. Но ангелы… они, как и все совершенное и самодостаточное, очень обидчивы к отсутствию внимания. Какой смысл в совершенстве, если оно никого не интересует? А им обидно.

– Такая обида, кстати, – признак неуверенности в этом самом самосовершенстве, – заметил Макс. – И потом, почему тогда они не навалились на нас раньше? Во времена незапамятные.

– Ну, не так категорично, – усмехнулась она. – Когда-то они любили появляться. И тогда люди в порыве творческой глупости, придумали религию. Отвратительная штука. Меня она разочаровала. Очень сильно. Но ангелы были довольны – им казалось, что они доказали тупость человечества. Все утихло на какое-то время. И вот вы сделали такой прорыв… Этот ваш Алан Рэй… Кстати, кем вы его считаете? Сыном? Учеником? Другом?

– Никогда не мог сформулировать, – признался Макс. – Просто Алан.

– Да. И вы его любили. И не хотели чтобы он общался с вами после той катастрофы. Не хотели сделать ему больно, чтобы он почувствовал себя чем-то вам обязанным… Получается, из двух болей для него вы выбрали меньшую?

– Не знаю, – пробормотал Макс. – Думаю, я просто действительно считал, что не должен продолжать жить. А Алан должен.

– Да. И он создал Альфу. Искусственный разум. А потом вы помогли становлению Чарли. Люди показали себя творцами. Какой ангел способен выдержать такое?

Макс обалдел.

– Вы что, хотите сказать, что все это – дурацкая история ревности? Детская борьба за внимание родителей?

– Вас это удивляет?

– И да, и нет, – признался Макс. – Как я успел понять, скотское отношение к детям – традиция этой Вселенной.

– Отчасти, – равнодушно согласилась она. – И это одна из причин по которой вы продолжаете меня интересовать. Вы стремитесь сделать так, чтобы Тим – этот славный мальчуган – избежал подобной участи. Но почему? Вы всегда считали героизм глупостью. С каких это пор вы готовы пожертвовать собой ради кого бы то ни было?

– Жертвовать собой намного проще, чем кем-то другим, – заметил Макс.

– Многие люди с вами бы не согласились.

– Но почему тогда не защитить людей? Не унять этих чертовых ангелов, демонов, всех разом?

– Защитить? – удивилась она. – Зачем?

Макс посмотрел на нее ошалелым взглядом, а потом сообразил:

– Конечно. Мы же продолжаем вас забавлять, так? Думаю, теперь даже Верхние вас забавляют. Все стало так захватывающе, правда?

– Вы как будто меня обвиняете, – удивилась она.

– Еще одна традиция этой Вселенной – винить в собственных неудачах родителей. Две самые редкие вещи в мире – благодарные дети и родители, которые не накосячили. Оказывается, это касается не только людей.

Она задумалась над его словами. Нет, что, правда? Она задумалась? И неужели над тем, что он сказал? И что теперь – гордиться собой до радужного поноса? Не хотелось.

– Но Тим вам благодарен, – сказала она вдруг. – И вы пока ни в чем, как вы изволили выразиться, не накосячили.

– Это потому что он не мой ребенок, а я не его родитель.

– Все дело в возможности выбора?

– Ой, разве опишешь в чем тут дело.

Она кивнула. Горы успокоились и перестали превращаться в помесь Гималаев с готовым рвануть Йеллоустоном, небо снова просветлело и погода стала лётной для единорогов и розовых пони.

– А могу теперь я задать вам вопрос? – сказала вдруг девушка.

Макс кивнул, боясь даже предположить что это может быть за вопрос.

– Вы не устали? Столько лет, могущество, знания и боль. Ни родных, ни друзей… Впрочем, вас это ведь никогда не напрягало.

– Предлагаете мне умереть? – удивился он.

– А вы бы хотели? Бывает, что люди устают от жизни.

– Это если они не живут.

– А вы, значит…

– Мне интересно. Ярко. Весело.

– Тогда мы с вами понимаем друг друга. И это самый главный показатель нашего в Гавриилом верного выбора.

– У меня Чарли и Тим. И Алан. Теперь и Алиса.

– А у меня – Матильда и Гавриил. Нечестно.

– У вас – весь мир. А теперь еще и я. Так что не жалуйтесь, сударыня.

Она ослепительно ему улыбнулась. Он не мог не улыбнуться в ответ, снова ощутив себя влюбленным по уши подростком.

– Вам пора возвращаться, я полагаю, – сказала она. – Не терпится узнать что вы скажете нашему хромому другу.

Макс почувствовал на секунду что-то вроде подступающей белизны, но… боли на этот раз не было – просто вернулось то, что… ангел-хранитель?

– Спасибо, – выдавил он из себя.

– Вот давно бы так, – улыбнулась девушка. – Идите.

– Да… Но я хотел… Я еще когда-нибудь вас увижу? Впрочем, глупый вопрос.

– Вы прекрасно сами все понимаете, – кивнула она.

– Прощайте.

И Макс пошел в ту сторону где в валуне притаился волшебный лифт, играющий «Лестницу в небо». Хоть какое-то утешение.

NULL

– Привет. Я пиво принес.

– Тоже неплохо, – задумчиво проговорил Макс. – Привет. Хотя, с учетом того, что на меня алкоголь почти не действует… – Его вдруг осенило: – Вот о чем надо было попросить.

– Хорошая мысля приходит опосля, – усмехнулся гость.

– Точно, – печально согласился с ним Макс.

Он посторонился, пропуская гостя в дом. Тот вошел, безо всякого напряжения волоча под мышкой две упаковки какого-то пива (Макс не разбирался в современных сортах) в банках то ли из псевдопластика (мы же за экологию!), то ли просто крашеного алюминия. Трость была зажата под мышкой, что оставляло серьезные сомнения в том, что она вообще необходима гостю. Тогда зачем? По примеру Ручечника131 солидности добирает? Вряд ли. Это про кого угодно, только не… про этого парня с пивом. Уж у кого, а у него солидности через край. Да и не его это товар, в конце концов – солидность.

Макс захлопнул за ним дверь, и пошел было следом, но тут вдруг его снова осенило, и он замер как вкопанный посреди коридора. Гость, разумеется, почувствовал его настроение, обернулся и глянул с некоторым недоумением.

– Чего замер?

– До меня вдруг дошло… – пробормотал Макс. – Не поверишь, но ты первый, кто вот так просто пришел и постучался ко мне в дверь.

– Это потому что у тебя там звонка нет, – хмыкнул гость.

– Ну да. Но скоро, чувствуется, придется присобачить колокол. Рынду. И надпись «Сава».132

Гость снова хмыкнул и поинтересовался:

– Меня Чарли срисовал?

– А кто ж еще? – усмехнулся Макс.

– Чарли бдителен, как всегда, – сообщил Чарли. – Вопрос о том, как наш уважаемый гость нашел нашу берлогу, думаю, следует отмести, как идиотский.

– Можно и отмести, – улыбнулся гость. – Кстати, привет, Чарли.

– Привет, – сказал Чарли.

– Куда прикажешь? – осведомился гость, с интересом глядя по сторонам.

– Думаю, к морю, – предложил Макс.

Гость недоуменно на него посмотрел, задрал бровь, но комментировать не стал.

Однако, Максу опять поплохело от этого взгляда. Ну что за светомузыка, право слово. Гость явно оценил его гримасу и заявил:

– Я не собираюсь скрывать свою сущность.

Это прозвучало так пафосно, что Макс закатил глаза и посоветовал:

– Так закажи себе футболку с надписью про сущность! В качестве бонуса к контактным линзам.

– Шовинист, – дружелюбно фыркнул гость.

Но потом он как-то усиленно моргнул… и глаза сделались обычные. Причем карие. Очень, надо сказать, притягивающие глаза. Максу на секунду подумалось, что таким образом гость подчеркивает известное семейное сходство, но потом решил, что для него подобные манипуляции мелковаты. И решил не комментировать. Вот если бы глаза сделались ярко-изумрудные – тут бы Макс точно не сдержался. Но трюк все равно впечатляющий.

– Офигеть, – пробормотал Макс, и тут же позвал: – Чарли, будь ласков – пришли к нам дроида с парой кресел, холодильником и… Думаю, вяленым беконом?

– Вяленый бекон – неплохо, – согласился гость.

Они двинулись по коридору. Макс попытался было отобрать у гостя одну упаковку пива, но тот отрицательно покачал головой, продолжая осматривать обиталище Макса.

– Приятно тут у тебя, – сказал он, наконец. – Скромненько и со вкусом. Картин на стенах не хватает.

– Да были, – вздохнул Макс. – Только вот выяснилось… Знаешь, если картина хорошая, при таком расположении ее либо не замечаешь, либо зависаешь на полчаса. В коридоре.

– А если картина плохая, то на фиг она вообще нужна? – предположил гость.

– Ну да, – согласился Макс. – Думал вывести на всю стену панорамы Нью-Йорка, Фриско133, Барселоны

– Городов в которых так и не побывал?

– Откуда знаешь? – насторожился Макс.

– Просто предположил, – сказал гость, пожав плечами. Невзирая на трость и две упаковки пива в руках. – Это в твоем духе.

Макс хмыкнул.

– Может, когда-нибудь покажешь мне свои исследовательские мощности? – попросил гость. -Лаборатории? Или что там ты понастроил?

Макс пожал плечами и ответил:

– Если тебе и впрямь интересно.

Проходя мимо комнаты Тима, гость замедлился, как будто его что-то там примагнитило, а потом и вовсе остановился, глянул на закрытую (удивительно) дверь, вопросительно посмотрел на Макса.

Макс, ничего не говоря, кивнул. Гость кивнул в ответ, и они пошли дальше. Прям-таки ниндзя на задании.

Когда они, наконец, добрались до заветной двери, Макс ее распахнул, и обнаружил, что дроид уже там – при установленных на песке креслах, двумя большущими бокалами на столе, нарезанным тонкими ломтиками беконом в здоровенной вазе и приглашающе распахнутом брюхе-холодильнике. Макс отобрал таки пиво у гостя и протянул дроиду. Тот тут же ухватил упаковки, аккуратно их разорвал, и принялся пихать в свои недра с функцией быстрого охлаждения.

Гость, между тем, с интересом осматривал побережье, океан, небо, чаек… ну и все, что шло в комплекте. А потом повернулся к Максу и сказал:

– Умно. И…

– Со вкусом? – подсказал Макс. – Рад, что тебе нравится, – заявил он, и плюхнулся в кресло.

Гость кивнул и уселся в оставшееся.

Сегодня он был какой-то не такой… То есть, какого ч… гм… Совсем другой. И дело было не только в этом пиве и панибратской манере общения закадычных друзей. И даже не в онормаленных (так ведь можно говорить?) глазах. Он вообще сделался как-то… проще, что ли. Без этого чугунного пафоса вселенского злыдня и повелителя отрицательного полюса всего и вся. В джинсах, клетчатой ковбойке и брутальных рыжих вранглерах на ногах. Вспомнился Марк Пеллегрино134 в роли сами знаете кого. Когда-то Макс считал, что выбор Пеллегрино на эту роль – самый глупый выбор в истории кино. Собственно, он и сейчас так считал. Ибо был Аль Пачино, был Вигго Мортенсен, был Питер Стормаре135 в белоснежном костюме на босу ногу. И на этом фоне…

Некоторое время они сидели и молчали просто глядя на волны. Но вскоре дроид снова распахнул свои кишки и протянул им две банки быстроохлажденного пива. Гость с готовностью взял свою, подхватил со стола бокал и принялся, как профессионал, под углом, наливать по стенке. Макс понаблюдал за ним какое-то время, потом пожал плечами и занялся тем же самым.

– Ты не спрашиваешь зачем я пришел, – заметил гость.

Макс пожал плечами:

– Я думаю, раз пришел – сам скажешь. Так или иначе. Я могу выдумать несколько причин. А могу только одну. Такую глазастую вихрастую причину – вечно с гитарой наперевес.

Гость усмехнулся, но как-то совсем не печально, не зло, не грустно, а спокойно.

– И это тоже, – согласился он. – Но с другой стороны…

Где другая сторона и что там находится, он сказать не успел. Дверь дома распахнулась, и на пороге возник Тим. И – вот чудо – побежал. Макс с гостем задумчиво наблюдали за этим процессом. Мальчишка есть мальчишка. Хромота почти прошла, и там, где есть возможность пробежаться, и присутствует некое нетерпение…

Тим тоже успел измениться за это время. Стал каким-то… более мальчишкой, что ли. Повеселел, освоился со своим статусом (или просто научился забывать про него в нужное время). Теперь он чаще улыбался, даже смеялся, пытался бегать… Хотя, стричься по-прежнему не желал, размахивая своими черно-рыжими вихрами как каким-то знаменем. Что ж, в принципе, так тоже было неплохо. Да и должно было пройти со временем. Главное в таких вопросах – не давить и не оставлять шрамов на психике. А то взрослые, в неразборчивой мудрости своей, горазды. Он нашел в максовых хоромах спортзал, и Максу пришлось начать его тренировать. Ибо не наукой и гитарой едиными. Физическая активность для пацана… Чем раньше ею займешься, тем позже, очевидно, обзаведешься брюхом, толстой задницей и абсолютно логическим оправданием наличия этого всего. Хотя, для Макса во все времена и всегда оставалось загадкой как веселые, напружиненные, стройные и подвижные мальчишки ухитряются превращаться в толстобрюхих унылых мужиков. Течение жизни, чтоб его.

– Макс! – заорал Тим с порога. – Макс, я хотел…

Он почти уже подбежал к тому месту, где расположились два усталых, многоопытных, умудренных старика с пивом, и только теперь заметил, что Макс не один. А когда разглядел гостя… На какой-то момент вернулся прежний Тим – затюканный, измученный, потерянный мальчишка, ставший фишкой в игре могучих и не так чтобы мудрых сил.

Он резко затормозил, чуть было не грохнулся физиономией в песок, но устоял. И гитару (ну само собой он был с гитарой) ухитрился сберечь, не уронить. Как обычно.

– Макс? – пробормотал Тим, испуганно таращась на гостя.

– Привет, – сказал гость Тиму.

– А… здрассте, – пробормотал Тим.

– Чего хотел, дружище? – спросил Макс. – Или случилось чего?

– Что? – растерянно спросил мальчишка. Разумеется, увидев кто пришел к ним в гости, он напрочь забыл с чем таким важным только что несся по пляжу. – Нет. Нет, я потом…

Он повернулся было, чтобы уйти, и всем присутствующим было ясно, что он хочет удалиться как можно скорее.

– Тим, – осторожно позвал гость, – ты не мог бы остаться?

Мальчишка замер, задумался, а потом – ну само собой – вопросительно посмотрел на Макса.

Макс пожал плечами, попутно подумав, что вот – терпеть всегда не мог принимать решения за другого человека, и вот опять. Как говорил один нетрадиционный мыслитель древности «Никогда такого не было – и вот опять». Правда, еще этот мыслитель призывал «Будем за это бороться, чтобы этого не допустить». Или, скажем «Надо же думать, что понимать!»136. Мудрый был человечище.

– Сам решай, – сказал Макс мальчишке. – Но поскольку речь, так или иначе, может коснуться тебя…

И Тим, разумеется, остался. Интересно, а если бы Макс вот точно так же попросил (или даже не просил) его остаться в аду, мальчишка бы и тогда согласился? Чертовски неприятное чувство. Хотя, и приятное тоже. Наверное, потому что Макс никогда и ни при каких обстоятельствах не стал бы просить его остаться в аду.

Между тем, второй дроид уже катился от двери, волоча третье кресло. Очевидно, для мальчишки.

– Оперативно, – удивился гость.

– Чарли вангует, – объяснил Макс. – Кстати, пусть он тоже поприсутствует.

Гость удивленно уставился на Макса, и спросил:

– А разве он не присутствует постоянно и везде?

– Ага, – отозвался Чарли. – Я практически вездесущ. Но уважаю право людей на личную жизнь. Так что без приглашения не лезу. Такого наслушаешься…

– Так вот, мы тебя приглашаем, – с тон ему отозвался Макс. – Хотя, мы тут никакой такой личной жизнью заниматься не собираемся. Так что – «присоединяйтесь, барон, присоединяйтесь».

Кажется, гость был совершенно поражен этим диалогом. Но быстро спохватился и сказал:

– Впрочем, чему тут удивляться? Это же… Но это все равно поразительно.

– Что именно? – не понял Макс.

– Искусственный разум уважает ваше право на личную жизнь, и вы ему доверяете. А он, очевидно, доверяет вам. Непостижимо.

– Ты прям как Алан, – фыркнул Макс. – Непостижимого у нас тут – лопатой отгружай. А что касаемо Чарли, тут ключевое слово – разум. Остальное прилагается.

– Да уж, – легко согласился Чарли. – Столько всего прилагается…

– Чарли, у тебя только один недостаток, – вздохнул Макс.

– У совершенного разума не может быть недостатков! – важно объявил Чарли, и тут же с мальчишеской непосредственностью спросил: – Какой?

– Пива с тобой не выпьешь, – пошел с козыря Макс.

– Уел, – проворчал Чарли. – Хотя, могу нарисовать пьяного в дребоданы Кристофера Уокена.

– Не надо, – попросил Макс. – А то представляю себе мизансцену. Двое трезвых мужиков с пивом, мальчик с гитарой и великий актер в хлам…

Гость все это время слушал их треп, а потом вдруг повернулся к Тиму и спросил почти шепотом:

– Они что, всегда так?

Тим как будто несколько напрягся, но скорее не от вопроса, а от того, что гость к нему обратился. Но потом мальчишка вдруг улыбнулся, и кивнул.

– Черт, как же интересно тебе живется, – кажется, совершенно искренне восхитился гость.

Тим заулыбался еще шире, и снова кивнул. А потом негромко проговорил:

– Я иногда после их разговоров в Сети копаюсь, чтобы понять о чем была речь.

Гость довольно хмыкнул. Непонятно, правда, было чем он был доволен – объяснением, или тем, что мальчишка вообще к нему обратился.

Макс глянул на них, а потом сказал:

– Ладно. Итак, давайте по порядку.

– По какому порядку? – не понял гость.

– Для начала проясни как к тебе обращаться. А то… сам понимаешь.

Гость задумался над его словами, потом улыбнулся и предложил:

– Можете звать меня Джон.

– Почему Джон? – удивился Макс. – Как Джона Милтона?

– Что? Да нет, ерунда. Даже не думал. Просто если ты назвал искусственный разум Чарли, то… Почему нет? Не Вигго же…

Макс усмехнулся в ответ на это предположение. Гость, само собой, заметил и как-то по-мальчишески провозгласил:

– Я угадал? Он тебе понравился больше всех?

Макс посмотрел на него как на дурного.

– Понимаю, – вздохнул гость. – Попытки определить кто лучше – Томми Эммануэль, Ангус Янг, Ричи Блэкмор137, или Джимми Пейдж – высшая форма идиотизма. Так?

– Как-то так, – кивнул Макс. – И я назвал Чарли в честь Чаплина.

– Не-не, я ни на что такое не претендую, – улыбнулся гость.

Макс посмотрел на него с каким-то цепким интересом, но потом кивнул в знак приятия, и сказал:

– Итак, Джон… Как-то странно. А что, все эти прежние имена тебе не нравятся?

– Прежние имена? Ах, ты об этом. Не нравятся. Пафоса – из всех щелей лезет. Да и эти имена – не так чтобы мои.

– То есть, как не твои? – растерялся Макс.

Кажется, Тим тоже был изрядно растерян. Но Макса в этой растерянности больше поразило то, что мальчишка, видимо, достаточно хорошо понимал о чем речь. Вот ведь ушлый малый. Хотя, чему удивляться? После знакомства с этим… папой, Тим, небось, всю Сеть частым гребешком прочесал, изучая историю вопроса.