Манипулятор

Принять правильное решение было нелегко, но факторов в пользу выбора Серена Кьеркегора, конечно, было больше.

Его незрелая меланхолия играла не в его пользу, что было очевидно из его отношений с Региной8, ― несостоявшийся любовный роман, который просто остался мечтой.

Несмотря на это, жизнь продолжалась, и Кьеркегор доказывал величие своих мыслей. Его мировоззрение и философские мысли, помещающие его в класс с величайшими философами веков, уже давно были признаны среди мыслителей мира.

К тому же Кьеркегор фактически упоминается как основатель христианского экзистенциализма. Он был на самом деле умен.

Однако карикатуры на него были проблемой, потому что именно эти образы вставали перед глазами, когда речь заходила о нем: выдающийся острый нос и большая голова «директора школы» с цилиндром и телом горбуна. В то же время другие рисунки и портреты, и особенно статуя в Королевской библиотеке Копенгагена, показывали красивого молодого человека с кудрявыми волосами, приятным лицом и гармоничным телом.

У него, конечно, были недостатки, но у кого их не было? Он не был уродлив и никогда, конечно, не был жалок.

Доктор вытянул ноги на заднем сиденье, обобщая все личные черты и качества характеров двух кандидатов, и у него уже не было никаких сомнений. Новый Кьеркегор в XXI веке, несомненно, повлияет на мировую повестку дня, и не только философски, но, возможно, и политически, и религиозно. В мире, где противостояли христианские и мусульманские конфессии, мозг, как был у Кьеркегора, действительно представляет собой важность. Однако он умер молодым, ему было всего 33 года, он даже предсказал свою раннюю смерть. Но средняя продолжительность жизни несколько сотен лет назад была вдвое короче, чем сегодня. К тому же, это был неточный факт, что он прожил всего 33 года. Это должен быть Кьеркегор еще и потому, что он был доступен более чем в одном смысле этого слова. Серен действительно был бы удачным выбором.

***

Несмотря на то, что Австрия и Дания были одними из небольших европейских стран, и у них было несколько общих фундаментальных принципов, у них также были и культурные различия, однако незначительные.

Бригада из двенадцати человек, которая собралась в это воскресенье в Копенгагене, приехала чрезвычайно хорошо подготовленной к заданию. Они знали, что датские полицейские сосредоточены больше на бандитизме, подростковой преступности и незаконном обороте наркотиков, чем на банальном гражданском неповиновении и уличных беспорядках. Полицейские подразделения были крайне неукомплектованные, по сравнению с другими европейскими странами.

Решено было работать в утренние часы в воскресенье, а не так, как в Вене, на рассвете в будний день. Такое решение было принято после тщательных исследований.

Бригадой рабочих были заранее размещены знаки о дорожных работах и расставлены ограждения вдоль кирпичной стены, которая пересекается с улицей Кэпильвай и кладбищем «Ассистент» в Нерребро, ― одном из городских округов Копенгагена, тем самым объявив о ремонте. Жители близлежащих домов, проходящие пешеходы и велосипедисты не обращали никакого внимания на ремонтные работы.

Было решено выполнить задание во время церковной службы, поэтому бригада рабочих прибыла в 9:30 утра.

Грузовик остановился на середине дороги, двое мужчин выпрыгнули из него и расставили ограждения на обочине. Водитель подъехал ближе к тротуару, и в течение нескольких минут экскаватор был спущен с платформы.

Задание в Копенгагене было выполнить легче, чем в Вене, потому что дорога на кладбище была широкой, и участок захоронения семьи Кьеркегора был легкодоступен. Надгробие, хотя и весило несколько сотен фунтов, было легче, чем у Бетховена.

Металлическая ограда, окружавшая место захоронения, имела вертикальные железные распорки на прямоугольной рамке и не вызывала никаких проблем для демонтажа двумя кузнецами бригады. Накануне вечером могила была огорожена для проведения работ по техническому обслуживанию, и лишь немногие посетители кладбища обходили вокруг препятствий.

Мобильный подъемный кран въехал с улицы на кладбище, поднял обелиск, а затем и надгробную плиту без проблем. Ландшафтные дизайнеры тщательно собрали газон, но на этот раз вся почва не была удалена, а только пока стали видны клубни гнилых корней и гробы.

Бригадир датской бригады изучил редкую информацию о расположении гробов в пределах семейного захоронения и инструктировал людей, которые должны были открыть их для получения образцов.

Важно было каталогизировать образцы правильно, чтобы впоследствии определить, кому они принадлежат.

Бригадир прыгнул в могилу и отметил скелетные останки желтыми пластиковыми буквами: A, B, C, D, E и F.

Через несколько минут он позвал седого, спортивного телосложения мужчину, который на расстояния следил за земляными работами и в руках держал медицинский бокс. Они перекинулись парой фраз, затем мужчина кивнул, спустился в могилу и извлек образцы тканей. Разложил полученные материалы по пластиковым контейнерам, которые в дальнейшем станут предметом тщательного лабораторного анализа. На этикетках, приклеенных к контейнерам, указал месторасположение разложившихся останков.

Когда мужчина закончил, он закрыл бокс, сделал короткий телефонный звонок и спокойно пошел обратно к ожидающему его микроавтобусу. Через минуту тот же черный Audi, на котором он приехал, забрал его. Вместо того чтобы ехать в аэропорт, автомобиль продолжил свое движение через старый центр Копенгагена, переехал через мост над каналом, который соединял город с островом Амагер, и выехал на шоссе E20. Остальная часть поездки в Швецию и далее к университетскому городку Лунд заняла около 40 минут.

Тем временем бригада рабочих вернула обелиск на прежнее место, поставила ограду и расстелила газон.

В 11 часов бригадир изучил семейную могилу Кьеркегора и удовлетворенно кивнул. Отправив свою бригаду, он пошел по красивым дорожкам кладбища к могиле Андерсена не столько потому, что у него было задание там, а больше потому, что он раньше не видел его могилу и ему было любопытно.

7

Стены в большом зале, а также пол были покрыты глянцевой белой плиткой. В зале находилось четырнадцать контейнеров из нержавеющей стали, около четырех ярдов высотой и двух ярдов в диаметре, узкие лестницы вели к верхней части контейнеров цилиндрической формы. Все сияло чистотой, и для тех, кто знал этот особый запах, было очевидно, что вино делают именно здесь.

Группа, собравшаяся в конце зала брожения, смотрела на мужчину, который стоял на лестнице и заглядывал в резервуар для брожения вина, когда прокричала красочная коренастая фигура с копной седых волос, голос был грубым и громким:

– Простите, что перебиваю, но где я могу найти Харри Макфалейна?

Ответ с вершины лестницы резонировал по всему залу:

– Я здесь, наверху, Бак! Спущусь через минуту.

Бак Фрейзер подошел к группе из четырех мужчин и двух женщин, одетых в белые халаты. Он узнал Эмму Разафорд по ее рыжим волосам, подошел к ней, поздоровался и обнял.

– Я прошу прощения за мое вторжение, но дело очень важное. Как дела?

– Очень хорошо, как ты можешь видеть. Это наш первый немецко-американский проект.

Тяжелая рука опустилась на плечо Бака. Харри Макфалейн улыбнулся и поздоровался.

– Добро пожаловать на наш новый винный завод, Бак! У нас нет магазина, пока мы сами по себе.

Бак выглядел озадаченным.

– Ты сказал «наш»? Эмма, это правда? Он работает в винном бизнесе?

– Да. Это наш совместный инвестиционный проект.

Бак почесал шею.

– Мировой рынок наводнен импортными винами, Харри, и это во время кризиса. ― Он посмотрел в сторону стальных резервуаров и ударил детектива в спину. ― Но если ты разгадаешь загадку про патент, ты будешь щедро вознагражден, так что сможешь вложить больше денег в этот проект. ― И добавил: ― Ты говорил Эмме?

Она повернулась к ним.

– Успехов! Я могу справиться с этим самостоятельно. Увидимся позже.

Mercedes Бака ждал их снаружи. Харри назвал шоферу адрес, и через полчаса машина остановилась посреди узкой главной улицы в Бахарахе, южного немецкого городка. Они вышли из машины рядом с трехэтажным домом с острыми фронтонами, черно-желтыми стенами; табличка на входе гласила, что он был построен в 1452 году. Из окон дома открывался прекрасный вид на Рейн.

Бак одобрительно кивнул.

– Я понял, что это необычный отель. Нет никаких шансов предварительного бронирования.

– Это бывшая гостиница, которая раньше принадлежала Виннице, у нас здесь собственная квартира. Гостиница открыта в выходные дни, так что сейчас есть много свободных мест. Мы легко смогли найти пару комнат для тебя и твоего водителя.

Шофер принес чемодан Бака, и Харри показал ему, где припарковать машину. Потом он проводил Бака к деревянной скамье с угловым столом из массива дуба. Бак положил тонкий портфель на стол.

– Это самое странное предложение, которое я когда-либо получал. Контракт, который не может быть скопирован. Преимущество частного бизнеса заключается в том, что вы можете не проходить через сканер в аэропорту, в противном случае чип активировал бы сигнал тревоги. ― Он помахал контрактом перед Харри. ― Никаких заявлений о конфиденциальности не требовалось, и это первый раз в истории ГлобалХим. Это также первый раз, когда мы не знаем, с кем имеем дело.

Харри уставился на светло-голубой пиджак Старого бульдозера, черную рубашку и желтые брюки.

– Извини, что меняю тему разговора, Бак, но ты выглядишь так ярко…

– Гениально, не правда ли?

Харри подавил желание рассмеяться.

– Конечно, никто не подумает, что ты из Европы.

– Слишком много серых мужчин в управлении, Харри. Все выглядят как клоны друг друга. Мой новый стиль ― сигнал жизненной силы и энергии.

– Тогда твоя сила должна сказать тебе, что когда содержание в контракте уже запатентовано, будет легко найти владельца. Патентные номера относятся к лицу или организации, зарегистрировавшей патенты. Тебе не надо было проделывать такой длинный путь в Германию, чтобы узнать это.

Бак покачал головой.

– Предложение было представлено с помощью юридической фирмы в Нью-Йорке. Патенты принадлежат компании под названием Гениом, но нет никакой информации о ней или ее владельце, также нет сайтов, и корпоративные данные относятся к швейцарским адвокатам.

Харри кивнул.

– Но люди создают корпоративные имена, используя слоги. «Гениом» ты говоришь. Это может быть сочетание слов «ген», «гениальность» или «геном»… Я полагаю, что последний о сегментировании ДНК.

Бак кивнул.

– Одно слово, содержащее несколько значений, действительно умно. Но давай не будем теряться в догадках, данное предложение является привлекательным, хотя это довольно трудно объяснить.

Он оглянулся, осмотрел таверну и, хотя они были одни, наклонился ближе к Харри, понизил голос:

– В основном есть три производных продукта. Первым из них является производство лекарственных средств через генетически модифицированные синтезы. ― Он поднял руку, тем самым давая понять, чтобы Харри не спешил задавать вопросы. ― Тебе не нужно знать, что это такое прямо сейчас. Ко вторым относятся травы, семена и тому подобные, все то, что садоводы и фермеры используют для выращивания сырья, которое в свою очередь используется в несинтетических лекарственных средствах. В-третьих, это репродуктивные предпочтения, преднамеренное развитие особо благоприятных генов у людей или животных. ― Бак потер подбородок. ― Исследования Гениом являются спорными, будут ли потребители платить за генетически модифицированные продукты. Кто знает… Альтернатива травы.

Харри кивнул.

– Я до сих пор помню медицинские травяные рецепты из Монастыря Сутра в Шотландии.

Бак улыбнулся.

– Бесценные знания и рецепты, утерю которых мы предотвратили навсегда. Сегодня у нас есть подразделение, которое занимается только развитием трав.

– Но растительные лекарственные средства всегда ли чисты по определению?

– Конечно, из трав и растений, которые генетически не модифицированы. Я не говорю об органических.

– Я не знаю, существовали ли природные средства, основанные на генетически модифицированных растениях, которые не были бы органическими. Чему доверять больше?

– На протяжении десятилетий люди напичкивали себя синтетическими препаратами, которые можно было производить в больших количествах на химических заводах. Средняя продолжительность жизни неуклонно растет. На самом деле, она никогда не была выше в тех частях мира, которые имели доступ к таким лекарствам. Если ты хочешь чистые травяные лекарственные средства, ты должен найти одуванчики с обочины, которые никогда не были загрязнены автомобильными выхлопными газами, или поле, которое не видело даже намека на дождь серной кислоты из угольных электростанций в радиусе не менее 500 миль. Я сомневаюсь, что ты будешь в состоянии заполнить стеблями хоть одну корзину, даже если ты обыщешь весь земной шар. Нравится тебе это или нет, генетически модифицированные растения и травы ― путь в будущее. Тоже самое относится и к различному роду зерен по всему миру.

– Ты знаешь о последствиях генетически модифицированных средств?

– Конечно, я знаю. Они помогают!

– А как насчет хронических заболеваний у людей, появляющихся после приема таких средств на протяжении десятилетий?

– Как доказать или опровергнуть это? Есть слишком много комбинаций и факторов в генах человека, его психике, образе жизни и окружающей среде. Как определить что повлияло? Это как квантовая физика: вы выбираете свою точку зрения, и тогда вы получите то, что вы собираетесь доказать. Все, что я могу сказать, ― средняя продолжительность жизни выросла, и этого должно быть достаточно. ― Бак посмотрел вверх. ― Давай проведем философский разговор в другой раз.

Он подтолкнул контракт к Харри. Несколько страниц с заметками выпали из него.

Бак продолжал:

– Я хочу знать, кто стоит за этим контрактом, с кем мы имеем дело. Имена, адреса, образование, все. Были ли они в противоречие с законом? Является ли это только «билетом для парковки»? Существует факт, что талантливые мозги, особенно исследовательские и ученые, очень хорошее оправдание сомнительной этике, если они находятся на пути к прорыву. В научном сообществе результат всегда оправдывает средства, и если бы не было строгих процедур утверждения между органами здравоохранения в так называемых цивилизованных странах мира, то ученые Гитлера выглядели бы как ангелы по сравнению с тем, что мы используем сегодня. ― Он возбужденно махнул рукой. ― Я должен знать, как Гениом повлиял на их результаты. Какие научные эксперименты были вовлечены: с кем, что, где и как? Как они могут гарантировать эффективность и, особенно, как они могут гарантировать значительный максимальный доход на неопределенный срок. ― Он сделал паузу, а затем добавил: ― Общеизвестно, что срок патентов истекает через несколько лет! Я просто не понимаю.

Харри кивнул. Наступила тишина за столом, пока он просматривал страницы, отмеченные желтыми наклейками. Харри остановился на первой заметке.

– Вот ты написал: «Где убедительные доказательства?».

– Прочитай пункт в вышеупомянутом контракте. Номер находится на заметке.

Харри прочитал вслух:

– «Все варианты семян, которые модифицированы и улучшены в соответствии с принципами Гениом, гарантированно обеспечат прирост, который превышает соответствующие урожаи из широкодоступных сортов от 30 до 40%».

Бак покачал головой.

– Как возможно делать такое заявление? Прочитай мои другие заметки, на следующих листах.

Харри прочитал следующий абзац:

– «Глобальные рынки семян для лекарственных трав будут постоянно развиваться до достижения доминирования и насыщенности. Тогда в мире культур все будет основано на принципах Гениом. Доходы, таким образом, будут гарантированы до бесконечности».

Бак отметил:

– Ты уже знаешь о моих проблемах в настоящее время и понимаешь мой соблазн. Я должен быть абсолютно уверен, прежде чем инвестировать тридцать восемь миллионов во что-то, о чем я многого не знаю. И, хотя это не так много в контексте медицинских исследований, мне нужно быть осторожным, судя по тому, как мировая экономика складывается на данный момент.

Харри кивнул.

– Люди, стоящие за контрактом, кажутся вполне уверенными.

– Согласен, но уверенность должна быть подкреплена чем-то. ― Бак откинулся на спинку стула, но тут же выпрямил спину. ― Разве нет подушек для этих скамей?

Харри улыбнулся.

– Эмма хочет сохранить аутентичный средневековый колорит. Бо́льшая часть мебели в этой таверне берет свое начало задолго до Колумба. Мы думаем, что он нашел кратчайший путь к Индии здесь. ― Он пролистал несколько страниц в контракте. ― На этой заметке ты написал: «Как гарантировать конкретные навыки и таланты?». В соответствующем пункте говорится о рождаемости и воспроизводстве, и что после исследований на людях ученые пришли к выводу, что будущие родители хотят здоровых и умных детей, многие из них имеют определенные предпочтения относительно пола, внешнего вида и уникальных способностей. Исследования Гениом ясно указывают на то, что такие желания могут быть выполнены в будущем, наряду с требованиями особых талантов, которые могут… ― Харри положил контракт. ― Я начинаю видеть довольно мрачную картину, и я не могу сказать, что могу приветствовать все это.

Бак кивнул.

– Это может показаться странным для мирян, которые не в курсе последних научных разработок. Я согласен с тем, каким мрачным все это выглядит на самом деле. Наука далеко продвинулась, и многие прорывы выходят далеко за рамки понимания и восприятия непрофессионалов. Люди видят только результаты, с точки зрения той пользы, которую исследовательская работа принесет позже.

– Назови некоторые из них.

– Легко! Раннее обнаружение дефектов плода, например. Новые методы лечения рака и ВИЧ-инфекций. Или в другом контексте – обеспечение препаратами глубоко слаборазвитые страны третьего мира, там, где население идет спать голодным каждый день, что-то вроде этого. Ты видишь только результаты, а не то, как мы приходим к ним.

Харри покачал головой.

– Ты беспокоишься о фанатичных ученых с их гибкими принципами к этике, но чем ты лучше них? В тот момент, когда ты чувствуешь намек доминирования на рынке или сверх прибыль, твои заботы испаряются.

– Ты забываешь о текущих проблемах в мире, и я говорю не только об экономике. Нам нужны все изобретения, которые мы можем найти, когда на планете скоро будет девять миллиардов человек. И если предложение Гениом серьезно, то я уделю ему должное внимание.

Харри изучал голографическую спираль ДНК на обложке контракта.

– Это работа ― заманчивое предложение, если только прибить пару сумасшедших ученых и узнать, что на самом деле скрывается за Гениом. И, возможно, уме́рить твою жажду к прибыли и святую веру в прогресс.

Смех Бака отразился от стены старой немецкой таверны:

– Ты забыл, почему я обратился к тебе, перед тем как подписать контракт. ― Он протянул Харри руку. ― Принимаешь ли ты предложение?

– Только если не будет никаких помех от тебя или твоих сотрудников. Нет необходимости в регулярных звонках, ты будешь узнавать новости, когда у меня будет что сказать. Обычная почасовая оплата, и если ты сможешь согласиться с этим, то я возьмусь за эту работу.

Бак кивнул.

– Согласен! Ты всегда можешь воспользоваться нашими корпоративными ресурсами. Общее собрание в следующем месяце, и мне нужно вытащить «кролика из шляпы» к этому моменту. ― Он поднялся из-за стола и добавил: ― Твоя почасовая ставка эквивалентна хорошему адвокату. Тем не менее, я чувствую, что эта работа может занять больше часов в день, чем обычно, поэтому, возможно, тебе следует рассмотреть предложение получить вознаграждение в акциях?

Харри покачал головой и улыбнулся.

– Забудь об этом, Бак! При нынешней мировой экономической ситуации я предпочитаю наличные.

8

Организация, которая была названа Перинатальной клиникой, располагалась в двадцати милях к югу от Брюсселя в пригороде Ватерлоо.

Как понятно из названия, это была клиника для новорожденных. В ней трудились восемнадцать сотрудников, которые не получали заработную плату, за исключением уборщиц. Вся клиническая работа выполнялась волонтерами, врачи и ученые работали без вознаграждения. Большинство предметов медицинского назначения, хирургические и терапевтические инструменты, были пожертвованы фондами и фармацевтическими компаниями. Клиника была зарегистрирована в бельгийской государственной системе в качестве некоммерческой организации, и так как не было фактического движения денежных средств, за исключением основных операционных расходов, то и не было требований к строгому ведению бухгалтерского учета.

Никто в клинике не знал настоящих имен друг друга, по крайней мере, официально. Все сотрудники пользовались псевдонимами. Никто из них не мог извлечь выгоду из исследований, проводимых в клинике.

Привлечение новых пациентов не вызывало никаких проблем. Когда будущие матери узнавали, что плод, который они носят, с серьезным генетическим дефектом, являющимся предвестником пожизненных заболеваний, выбор был прост ― аборт или генетическая терапия плода, наука, до сих пор не получившая одобрения властей и медицинского мира.

У большинства из них, однако, не было такого выбора. Для будущих родителей, которые решили сохранить беременность, несмотря на неутешительный диагноз, была вновь обретена надежда.

Тот факт, что существует альтернатива убийству плода, а беременность может быть направлена в нормальное русло и привести к рождению здорового и особенного ребенка, было чудом. Кроме того, лечение было бесплатным. Единственным требованием было подписание юридически обязывающего договора, подтверждающего, что будущие родители добровольно выбрали участие в клинических испытаниях.

Женщина, которая сидела перед доктором в скромно меблированном кабинете, улыбнулась с благодарностью, ее голос был хрупким:

– Я подпишу все, если смогу родить здорового и нормального ребенка.

Доктор слышал это много раз и ответил:

– У нас нет никаких гарантий. Каждая беременность и роды имеют те же риски, с которыми доктора сталкиваются на протяжении тысячелетий. То, что мы можем, это помочь вам родить ребенка, который не будет страдать генетическим дефектом. Вам нужно подписать договор и тем самым согласится с общими рисками, связанными с любой беременностью и родами.

Она нетерпеливо кивнула.

– Я понимаю. Где подписать?

Он вручил ей документы.

– В нижней части страницы, а также на втором экземпляре. Один документ для вас, другой останется у нас.

Она подписала и вернула документы. Он тоже подписал их и вручил ей ее экземпляр.

– Следующий документ подтверждает, что вы не только понимаете, но вы также согласны с тем, что последствия генной терапии могут быть очевидными и в будущих поколениях.

– Я понятия не имею, что это значит, но если терапия гарантирует мне здорового ребенка через семь месяцев, то я подпишу что угодно.

Доктор посмотрел поверх очков:

– Это означает, что будущие наследники вашего ребенка могут родиться с теми же измененными генами, которые мы, так сказать, внедрим в плод.

– Но если он будет здоровым, то я не вижу проблем.

– Я не говорил, что будут проблемы. Только то, что те же гены могут быть очевидными во всех будущих поколениях. Это не обязательно является проблемой.

– Но если я должна подписать, что я понимаю и согласна, то, должно быть, существует риск, связанный с проведением данной процедуры, не так ли?

– Риск существует всегда, даже когда речь идет о так называемых «нормальных» беременностях. Это ваш выбор ― аборт или генетическая терапия плода. ― Он посмотрел на часы. ― Время дорого. Мы обслуживаем ограниченное число пациентов. К сожалению, мы многим отказываем. Это вопрос о научной зрелости получателей наших услуг. Возможно, у вас остались вопросы или вы не согласны с предложением бесплатного лечения?

– Конечно я согласна. Просто дайте мне бумаги, и я подпишу!

Второй пакет документов включал намного больше страниц, чем первый.

– Прочтите каждую страницу и подпишите их с обеих сторон. Первой подписью вы подтверждаете, что вы принимаете участие в добровольном лечении без принуждения и уговоров, а второй, что вы понимаете содержание.

– Но тогда я должна прочитать его, а у меня нет времени!