Волкодлак

– Верно.

– Тогда сколько же тебе лет?

– И снова неправильный вопрос. Не мне… ему. – Хитрая улыбка проявляется на устах. – Долголетие удел немногих и всё же он не столь уж и редок как все считают.

Ветер врывается во вход, подхватывая ткань, как паруса на лодках, а вместе с ним доносятся звуки снаружи.

– Если хочешь, можешь отдохнуть пару часов, прежде чем явиться к Владимиру.

Ответом служит мрачное покачивание головой. Я поднимаюсь на ноги, Михаил вслед за мной; поклон в пояс с моей стороны в знак благодарности и глубокого уважения к этому, на первый взгляд, не шибко храброму, но на деле, поистине бесстрашному и рассудительному в час нужды. Михаил кланяется в ответ не менее искренне.

– Не поддавайся ни ярости, ни страху, он с легкостью почует и то и другое.

Последний кивок и, неоглядываясь направляюсь к выходу.

Темно, всё ещё ночь. Как же много событий прошло за одну единственную ночь. И чему ещё предстоит свершиться за сегодня. Надеюсь, мне удастся узреть рассвет.

Вот только где находиться палатка этого Владимира?

– Иди за мной, – говорит человек твёрдым голосом сбоку от меня.

Резко оборачиваюсь к своему сопровождающему. Ростом с меня, с повязкой на голове, держащей длинные жёлтые волосы на месте, и голубыми глазами.

И где он только стоял, что я его не заметил? Неважно. Сейчас главное проследовать за ним до Олега, а там посмотрим, как быть.

Мой сопровождающий проходит мимо меня и идёт дальше, не оборачиваясь, я следу за ним. Пока мы идём, мне удаётся увидеть людей в свете костров собирающих своё добро. Солнце ещё не встало да и встанет оно ещё очень-очень не скоро, однако все уже собираются.

Хорошо, по крайней мере, Владимир не собирается здесь задерживаться, почти наверняка отправиться в погоню. Остаётся вопрос, какая роль будет предназначаться мне?

Мы подходим к большой по размерам палатке. Путник поворачивается и говорит:

– Здесь. – Кивает головой ко входу, после чего уходит.

Внутри довольно просторно, в середине стоит небольшой довольно крепкий стол, складной судя по всему, Владимир опирается руками о, него и смотрит в карту. По углам палатки стоят Ольга и Третий и смотрят на меня. Не успеваю я отойти от выхода, как в палатку врывается Михаил, чуть не сбивая меня с ног. На мой вопросительный взгляд он никак не отвечает.

– Не помешаю? – Спрашивает Михаил, довольно спокойно, даже играючи.

– Проходи. – С равнодушием, без тени ярости или недовольства говорит Владимир.

Михаил кивает и занимает один из трёх углов.

– Собираешься? – Спрашиваю я с прикрытой опаской.

– Да.– Отвечает он твёрдо. – Их вчерашнее нападение закончилось весьма плачевно, так что они отправились в бегство, хотя тут радоваться нечего.

– Это почему же? Этой ночью была собрана обильная жатва, никто не уцелел.

– В этом и вся беда. – Продолжает смотреть в карту. – ТЫ… не оставил ни одного пленного. Теперь, а учитывая, как упыри передвигаются по лесу, выследить их крайне сложно. К тому же им удалось завладеть тем, зачем они пришли отвлекающее же нападение, худо-бедно, а удалось.

– Моя сестра?

– Значит твоя сестра. – Утверждает Владимир. – Кое-что о тебе прояснилось хоть далеко не всё.

– Вам удалось их выследить?

– Тебе то что?

– То есть? – Возмущаюсь я. – Моя сестра у них в плену не ведомо для чего, а ты ещё спрашиваешь почему.

Наконец, убрав взор от карты, он поднимает взгляд на меня, через щели которого течёт злоба.

Ещё не решил, что со мной делать.

– Послушай. – Говорю более сдержанно. – Я помог тебе отразить нападение, разве увиденное не стоит того чтобы взять меня с собой.

– Увиденное стоило того, чтобы растерзать тебя прямо там, когда ты упал обездвиженный. Я всё ещё обдумываю: «Не осуществить бы мне подобное».

– Тогда ты совершишь огромную ошибку.

– Вот и посмотрим.

Не успеваю я встать в стойку, как передо мной оказывается третий, не давая Владимиру напасть.

– Я принимаю его в свой род. – Говорит Владимир.

От сказанного у Ольги расширяются глаза, и чуть ли не отвисает челюсть. Михаил сжимает кулаки от волнения.

– Ума лишился, я изгоню тебя и нареку предателем.

– Изгнать ты меня вправе, но наречь предателем не имеешь права. Я не нарушал ни закона, ни договора.

– Он не будет частью племени.

– Разумеется.

Какое-то время он смотрит на меня оценивающим взглядом, будто решает, стою ли я раскола.

– На выход, оба.

Не говоря больше слов мы выходим наружу и смотрим друг на дуга. Третий кивает в сторону костров, после чего направляется к одному из них я за ним. Мы подходим всё ближе и ближе, люди уже давно собравшие вещи и коротающие время в дружеском общении поворачиваются к нам и дружественно улыбаются. Один из них встаёт с земли, подходит ко мне:

– Здрав будь. Имя моё Сергий.

Я протягивает свою руку.

– Олег меня звать.

У него довольно лёгкое рукопожатие, несмотря на силу, коей наделён. Ростом вышел даже больше моего. Короткие золотистые волосы, голубые глаза, а также наделён небывалой статностью, как раз, подходящим его росту.

Он боком поворачивается ко мне и рукой указывает на сидящих у костра мужиков и дев.

– Позволь тебе представить моих друзей, братьев и сестёр. Василий, Виктория, Вадим и Ульяна.

Каждый, кого он называет, отзывается поклоном.

– Не хочешь ли ты погреться у костра вместе с нами?

А почему нет?

– С радостью.

– Ну и ты Григорий само собой присоединяйся, давно уже вот так не собирались нашим родом.

Сергей приглашающим жестом указывает нам место, где можно расположиться. Мы с Григорием подходим к свободному месту и усаживаемся друг напротив друга. Земля тёплая спасибо костру.

– Так значит это правда? – спрашивает меня Ульяна, первой обрывая молчание. – Ты действительно бился в одиночку против сотен вампиров и упырей?

Ульяна небольшого роста, одета она в кожаную броню, у неё длинные русые волосы с карими глазами жаждущими узнать всё из первых рук.

– Да, – говорю я это не с таким уж воодушевлением, каким она от меня ожидала. – Ты была где-то на вершине.

– Ага. Стояла вот с этими двумя великанами. – Указывает на Василия и Вадима. – Охраняла лагерь от непрошенных гостей, но почти вся битва произошла в лесу. Виктория сказал, что все мертвецы сражавшиеся с ними внезапно направились к тебе. А ты словно оголтелый из сказаний в одиночку расправился с целым войском. Ведь это же неправда? Не могу поверить, что человек смог в одиночку отразить натиск такой сила, да к тому же не просто отразить, – её глаза горят огоньками.– Она сказала, что ты резал их секирой, как пахарь скашивает урожай. Объясни как такое возможно.

Не знаю радоваться или наоборот боятся, что столь молодая дева интересуется, как мне удаётся убивать с такой лёгкостью. Пожалуй, я позволил забыть себе об особенностях двойственности или скорее тройственности их природы.

– Увы, но я сам не знаю.

– Знаешь-знаешь, – прищуривается Ульяна. – Мы чуем, когда обманывают.

– Почему же тогда Владимир не почуял мою правду. – Говорю про себя

– Он почуял, что ты верил в свои слова, истиной от этого они не стали. – Говорит Григорий.

Мы смотрим друг другу в глаза, и в этот раз на дол мгновения замечаю искорку печали прикрытую за маской рассудительной строгости.

– Благодарю тебя. Боги знают, чем всё закончилось, если бы ты не вмешался.

Григорий кивает головой:

– Благодарность принимаю, но не думай что ты чем либо мне обязан. Это было моё право и моя возможность, я ею воспользовался.

Мы замолкаем и направляем взгляды на остальных. У всех прямо таки читается любопытство на лицах.

– Что, где и когда произошло? – Спрашивает Ульяна.

– Что произошло не так важно, главное, Олег теперь принят в мой род и нашу семью.

– И ты согласился? Нет не так. Как ему удалось тебя уговорить?

– Там и уговоров не было. – Говорю я. – Я просто был принят в род, на этом всё.

– Ты примешь кровь волка?

– Нет! – отвечаем мы с Григорием одновременно.

– Я не нуждаюсь в подобном.

Снова молчание.

– Вы родственники? – обращаюсь ко всем.

– Нет. Не все и не так как это бывает у людей. – Отвечает Ульяна. – Я, к примеру, являюсь чистокровной волколачкой, от союза человека и оборотня, что приняла дар от Милеслава, сына Григория.

– В каком-то смысле, Ульяна является моей внучкой.

– А где же сам Милеслав?

– Во Сварге. – Отвечает он с болью в голосе.

– Как и моя матушка, как и у каждого из нас, Григорий. – С лаской и утешением говорит Ульяна. – Ты не один и никогда не будешь один.

На безразличном и хмуром лице Григория проступает слабая благодарственная улыбка, он бережно обхватывает протянутую к нему руку Ульяны и говорит:

– Благодарю тебя, сгладила душу старику.

С этими словами в воздухе завитал необычный дух. Сергей, Виктория, Вадим, Ульяна прямо таки сочатся едва ощутимыми, как пламя костра, лишь греющим, но обжигающим чувством единения. Невольно и я попадаю под это тепло. Хотя, невольно ли? В конце концов оно позволяет мне ненадолго забыть о той боли, что грызёт меня кажется вторую или уже третью ночь.

Плохо. Нельзя забывать о боли, нельзя забывать о Надежде. Только она только её спасение важно. Рана должна болеть, должна напоминать и подстёгивать, без неё я впаду в замешательство. Говори, говори всё что угодно, но прекрати этот ток.

– Ульяна! – вмиг поток прекращается, взгляды всех обращаются ко мне. – Я не совсем понимаю. Ты являешься чистокровной, но твой отец человек.

– Да и что? Чистота крови здесь определяется не по количеству волколаков родителей, а тому, кем ты родился. Таких здесь большинство, скажу тебе.

– А где же он?

– Даже не догадывается, что я у него есть, – отмахивается она. – И так даже лучше.

– Лучше, что он не знает свою дочь оборотня или же из-за того, что его дитя принимает участие в таких битвах, в которых его самому никогда и в жизни не принять?

– Не знаю, Олег, не знаю. – Улыбка исчезает и оставляет лишь печаль. – Да и знать не хочу.

– Блажен тот, кто не ведает. – Говорит великан, светя белыми зубами, почти что в оскале.

– Напомни, как тебя зовут. Не обижайся, просто довольно необычное имя.

– Никаких обид, порой я даже завидую этой простой человеческой черте как забывчивость. Сергей.– Протягивает руку. – По крайней мере, так я зовусь в этом десятилетие.

Губы невольно искривляются в улыбке.

– Олег.

– Помню, помню, как и всё остальное.

– И сколько же раз ты менял имя.

– Как вступил племя, так и сменил. Нравиться? Греческое или … – Сергей принимает наигранно задумчивый вид. – Византийское. Так и не уточнил этот вопрос.

– Дурень. – Вступает в разговор Василий изо всех сил стараясь смягчить громогласный голос. – Византии тогда и в помине не было, а его уже использовали.

– Многие имена появились до появления государств.– Возмущается Сергей всё также наигранно. – Я говорю о странах, где подобные имена используют.

– Да почти весь прибрежный юг использует подобное имя, родиной этого имени он так и не стал.

– Ой, всё началось. – Усталым и раздражённым голосом говорит Виктория. – Опять они спорят ни о чём.

– Мужи что с них взять. – Молвит Ульяна наблюдая за ними, желая увидеть, во что же это перерастёт.

Похоже, по настоящему, скучать им не приходиться. И сколько раз у них подобный спор перерастал в добрую драку?

«Вроде чистокровные, а задора как у полукровок». – Слышу голос Виктории в мыслях.

«Тут видимо все чистокровные», – думаю я.

«Ну почему же все», – ни с того ни с сего звучит Ульяна.

И я, и Виктория обращаем свой взор на неё, причём Виктория совершенно не скрывает удивления. А Ульяна лишь хитро улыбается и вонзает пальцы в ногу Вадима – из горла того вырывается сдавленный злой рык, а глаза становятся серебристоголубыми.

– Да что ты творишь, словно сам чёрт в тебя вселился.

– Кто знает, Вадим. Может, кто и посильнее во мне засел. – Отвечает Ульяна, смотря на него как-то неоднозначно.

Сергей и Василий прекращают свой спор, который вот-вот должен был перерасти в бузу, и поворачиваются к костру.

– Становишься сильнее. – Молвит Григорий

Ульяна уважительно кланяется. Григорий мягко толкает меня вбок и говорит:

– Почти все собрались, мы скоро отправимся в путь. Сходи к нашему кузнецу, пусть выдаст броню, да оружие. Скажи ему: «Григорий просит об услуге», он поймёт. Теперь иди, ещё поговорим.

Чуть ли не выталкивая меня. С непривычным для себя нежеланием я поднимаюсь на ноги.

– Видишь вдалеке небольшой костёр, рядом с ним повозка, там и ищи его.

– Ещё увидимся. – Говорит на прощанье Ульяна.

– Обязательно. – Отвечаю я отдаляясь от них.

Глава десятая

У костра стоят несколько женщин и мужчин, ещё двое стоят рядом у повозки и обсуждают что-то. Я подхожу к костру, дабы меня увидели присутствующие здесь.

Хотя они и так прекрасно знают, что я здесь и не сомневаюсь что и видят тоже.

Когда они поворачиваются, я кланяюсь и говорю:

– Здравы будьте. Моё имя Олег я пришёл сюда, так как мне сказали, что здесь есть мастер кузнечного дела.

– Да, есть такой, – говорит молодой, но обросший бородой и волосами мужчина, довольно большого роста и сильного телосложения. Я дал бы ему лет тридцать – вот только зачем он тебе понадобился?

– Меня послал Григорий, просит об услуге. Мне бы оружие новое, и броня честно сказать не помешала бы.

– Ишь чего вздумал «Броню да Оружие». – Говорит он с поучительной строгостью правого. – Что делается с людьми, в самом деле? Да ещё и от Григория. Опять принял к себе какого-то урода1.

– Ты имеешь что-либо против? – Спрашиваю не без злобы.

– Против? Нет. Принимать неизвестно кого, особенно если этот кто-то показал себя с не лучшей стороны, вот против чего я.

Взгляд. Тяжёлый циничный взгляд старца в теле юноши. Сколько же нужно прожить, сколько повидать, потерять, обрести и снова потерять, чтобы обрести такое мировидение?

Лохматый поднимается на ноги с такой лёгкостью будто бы и вовсе не имеет веса.

– Меня зовут Георг. – Кланяется он. – А что до брони с оружием. У меня есть кое-что, можно сказать прямо ждало твоего прихода.

Другие смотрят на него искоса с осуждением, Георг же спокойно поворачивается к ним и властно на них смотрит.

– Неужели вы думали я дам ему твои поделки, которые все ошибочно принимают за оружие, Свентовит, или же твои сарафаны, у которых только название «броня», Велеслава? Может наш род и предпочитает когти вместо копий и плотную шкуру вместо, настоящей защиты, но это не даёт вам право делать подобные искажения. – Затем он поворачивается ко мне. – Идём к моей телеге.

Телега находится на достаточно большом отдалении от костра, что лучи не доходят до неё. Благо к полутьме глаза у меня привыкают быстро. Георг запрыгивает на телегу, нагибается и начинает оттуда что-то доставать.

Тем временем я всматриваюсь в лес, точнее в то, что в силах увидеть, покуда луна со звёздами спрятались за тучами.

Где-то там упыри убегают от нас, унося мою сестру, чтоб Кощей спалил их чёрные души. Неважно что мне придётся сделать и на какие жертвы пойти, с кем заключить договоры, но клянусь перед богами прави и нави: Сварогом, Белбогом, Чернобогом, Кащеем, Ярилой, Велесом, самим Родом, я найду тебя Надежда и верну домой.

Георг поднимается с большим ящиком на руках таких размеров, что даже для того, чтобы поднять его пустым потребовалось бы мужика два. Однако Георг держит его без усилий.

– Удивлён да? – спрашивает Георг.

– Это не самое поражающее, что мне довелось увидеть за последние ночи.

Он спрыгивает с телеги, опускает ящик на траву, затем снова запрыгивает на телегу, затем ещё раз и ещё. В итоге на траве оказывается четыре ящика.

Не представляю, как они там умещаются.

Георг также достаёт факел, зажигает его и втыкает в землю. Потом он снимает с пояса связку ключей и начинает открывать ящики.

В первом я вижу предметы обёрнутые кожной и плотно прижатые друг к другу, во втором рубахи и шкуры разных зверей.

Георг достаёт оттуда шкуру оленя и кидает мне.

– На надень, а то аж совсем заколел, и не пытайся отрицать.

– А ты почему не надеваешь?

Он пожимает плечами.

– Для волколака это не холод, так… лёгкий ветерок.

Покрыв себя шкурой, меня обволакивает теплом и запахом молодого зверя. Молодого и слабого, он даже не понял что умер, душа ушла спокойно без боли и страданий.

Тем временем Георг открыл ещё два ящика.

В них лежат броня, как из кожи, так и из неизвестного мне металла.

Это явно был сплав железа и чего-то ещё.

Георг призывает меня рукой, я подхожу, и он достаёт верёвочку и начинает обводить ею по моему телу. Закончив, задумчиво смотрит на ящики и на меня, на ящики и снова на меня. Затем Георг начинает копаться в ящике, достаёт оттуда части кожаной брони и кладёт их на траву.

– Надевай, должно быть как раз.

Я скидываю шерсть и одеваю на себя кожаную броню. Она оказывается довольно лёгкой, и на удивление твёрдой и прочной. Хотя одевать её оказывается совсем не просто.

Ну а что? Как-никак мой первый опыт.

Георг даже не пытается мне помочь, просто стоит и смотрит строгим взглядом. От такого наблюдения мне становиться особенно тяжело нацеплять на себя броню. Когда я, наконец, заканчиваю, Георг осматривает меня вокруг. Пару раз поправляет, натягивая лямки, где нужно.

– Ну что? Если бы ты был моим учеником, раз десять бы выпорол тебя за подобную манеру надевать броню. Хоть не перепутал перед с задом. – Затянув лямки ещё в нескольких местах говорит: – Будешь носить эту. А пока что снимай нечего в ней шататься без дела.

– А это что за броня? – спрашиваю и указываю на другой ящик. – Никогда раньше не видел такого металла.

– Это стальная броня, – говорит Георг. – Знания и способы получения такого металла у каждого свои. Некоторые пробуют что-то новое используют разные сплавы, как например, я. Но не всегда получается, сделать броню лучше. Поэтому у каждого мастера кузнечного дела есть свои особые секреты создания стальной брони, – продолжает Григорий. – Но моя броня одна из самых лучших. Даже у дружины князя броня и того хуже.

Георг смотрит на своё детище с нескрываемой гордостью.

Надо признать пусть Георг совсем мне не нравиться он знает себе цену и умеет оценивать других, пусть и подчёркивает их худшие стороны. Не удивлюсь если он также общается и с Владимиром. А значит, он начинает мне нравиться, ну а то, что нрав дурной, чтож обо не также говорят.

– Как думаешь, мы сможем спасти мою сестру?

Георг отрывается от складывания ящиков и обращает на меня холодный волчий взор. Глубоко вздохнув Георг молвит:

– Эти люди самые яростные сукины дети из всех, что я видел, а я их поведал немало, поверь мне. Владимир конечно не самый лучший вождь, каких я только знаю, но достаточно хороший, чтобы держать племя вместе. Хотя с яростью много не навоюешь, более того, чаще она приносит поражение в войнах.

– Вот и ободрил.

– Я тебя не ободрять собирался, а говорить правду. Правда такова, сестру твою мы может и спасём, а вот помешаем ли мы их задумкам, очень даже сомневаюсь.

На мгновение я ухожу в себя, обдумывая слова Георга, беспамятно уставившись на тележку.

А ведь без лошади далеко не уедешь. Как же мы будем преследовать беглецов, если у них даже скотины нет, чтобы перевозить всё это добро.

– Всё на себе возим в волчьем обличии. Запрягаем да носим. Лошади, да прочий скот не шибко нас любит, если они будут в окружении стольких волколаков, то просто обезумеют от страха.

– Не читай мои мысли.

– А ты не думай так громко.

Мы пристально смотрим друг на друга, ожидая кто из нас первый заговорит, на его счастье я спишу оттого и подаю голос первым:

– Кто же ты на самом деле Георг, если это твоё настоящее имя, в чём я сомневаюсь. То как ты держишься, говорит о твоем воинском происхождении, если только это не очередная попытка сбить с току. То как ты говоришь, чуть ли ни кряхтя, словно ты очень и очень стар, однако ты молод, хотя здесь все необычайно молоды. И те мастера у костра, смотрели как на вожака.

– Слишком много говоришь.

– Ты бы всё равно услышал о чём я думаю, так зачем играть в незнайку?

Георг улыбается и протягивает руку:

– Смотри, если интересно.

Я протягиваю ему свою руку. Мы соприкасаемся – его сила проходит через меня – густая тёплая тяжесть огромного могущества, накопленная десятилетиями долгих и изнурительных занятий. Ему чуть больше ста лет и это только будучи волком. Притом его сила разительно отличается от других. Словно чего-то не хватает.

Глубже надо заглянуть глубже. Вот оно. Григорий полукровка его обратили стариком.

Григорий тут же вырывает свою руку из моей хватки. Я смотрю на него, и меня одолевает страх.

Я знаю силу Владимира. В эту ночь, когда он пытался подчинить меня себе, он использовал всю свою мощь. Но если бы это сделал Георг, у меня не было бы ни одной возможности устоять.

Георг смотрит на меня равнодушным волчьим взглядом.

Я видел такое пару раз. Оба раза глубоко в лесу. Волки смотрели на меня равнодушными очами. Если бы я напал на них, мы бы сразились, если бы я просто ушёл, ничего бы не произошло и мы б пошли своими путями. В обоих случаях всё решилось по мирному, но здесь так просто не получится.

На меня смотрит человек с глазами волка и ждёт моих слов.

– У тебя необычайно острая чувствительность, не каждый волколак может так глубоко увидеть. – наконец обрывает тишину Георг, поняв, что я не знаю что сказать. – Не говори Владимиру о моей силе… Не знает на моё счастье. И не узнает.

– Почему ты не вождь?

Георг качает головой.

– Я не стремлюсь возглавлять племя. Хватит с меня того времени покуда я был боярином будучи человеком. Теперь я мастер кузнец, что делает весьма хорошую броню и оружие. Каждый должен делать то, что он умеет. Поэтому я прошу тебя. Никто не должен узнать о моей настоящей силе.

– Почему?

Георг снова печально вздыхает.

– Пусть мы люди, но мы также и волки. А в стае правит сильнейший. Если все узнают о моей силе, то влияние Владимира ослабнет. А мои высказывания, могут восприниматься как приказ. Владимиру придётся доказывать, что он сильнейший. Он вызовет меня на бой…

– И ты боишься что победишь.

– Я не боюсь, я это точно знаю. Владимир мне неровня. Он не продержится против меня долго. И как я уже сказал, я не хочу быть вождём. Хватит с меня власти.

После недлинного молчания я, наконец, отвечаю:

– Я сохраню твою тайну.

Георг отвешивает мне поклон благодарности.

– Ну, коле так, то давай выберем тебе оружие.

И мы обращаем свои взоры на оставшийся ящик.

– Меч, топор или секира? – спрашивает меня Георг.

– Топор и секира.

Георг мрачнеет, взгляд становиться, словно на его, и без того нагруженные плечи ложиться ещё одна ноша.

– Либо топор, либо секира выбирай что-то одно.

– Тогда топор, но такой чтобы можно было наносит колющий удар.

– Топор с клювом.

– Именно.

Немного порывшись Георг достаёт размером с чуть больше локтя кожаный свёрток. Когда Георг разворачивает его, моему взору предстаёт изогнутый двухсторонний боевой топор. С одной стороны он предназначен, чтобы рубить, а с другой, чтобы колоть.

– Значит так, это называется франциска моего изготовления. В умелых руках быстрое и смертоносное оружие.

Георг поворачивается в сторону одного из небольших деревьев, прорастающих в это части холма, и в это же мгновение бросает франциска. Топор разрубает дерево словно травинку. Затем Григорий вытягивает руку – воздух становиться густым от силы. Миг франциска прилетает к нему, возвращаясь к своему владельцу. После чего он отдаёт его мне.

Я благодарственно смотрю на него и говорю:

– Спасибо.

Георг кивает в ответ.

– Будешь говорить спасибо, когда будет за что, – говорит он и затихает на время. – Возьми кобуру под своё новое оружие и иди к друзьям, мы скоро выступаем.

Ничего не ответив, я кланяюсь ему, беру кобуру, закрепляю на поясе, вкладываю в неё франциска, поворачиваю к огонькам костра, которые горят где-то вдалеке, и иду туда.

Глава одиннадцатая

Всё хуже, чем казалось по началу. Вроде мне всего-то надо заручиться поддержкой тех, кто помогут в спасении сестры. В итоге я попал в немилость к вождю и оказался между молотом и наковальней. С одной стороны нечисть которая, не сомневаюсь, в скором времени должна начать охоту на того кто в одиночку расправился с не одним десятком нежити. С другой Владимир, который, как я полагаю, боится меня, от того хочет моей смерти не меньше упырей.

В какой-то миг перед взором моим возникает палатка, в которой два, а то и все три раза шла борьба за мою жизнь.