Бета-ридер. Истории мальчика по вызову

Передвигаясь таким способом, мы удалились от супермаркета метров на шестьсот, и всего дважды меняли направление следования, чтобы обойти потенциально опасные места. Зомбяков встретили всего один раз и, помня о предостережении писателя, на прямой контакт с ними я не пошел. Они не настаивали на знакомстве. Легкость, с которой мы все это проделывали, убедила меня в том, что удача на нашей стороне, и еще до наступления полуночи мы окажемся в подвале Джона. Но, как известно, теоретические возможности безграничны, а на практике все вероятности равны пятидесяти процентам. Либо получится, либо – нет. У нас не получилось.

Я увидел впереди зомбяков, когда до них было метров семьдесят, или восемьдесят. Произошло это на перекрестке двух нешироких улиц. Проще всего было просто сменить направление на перпендикулярное, что я и сделал, указав рукой Джону, в какую сторону нам следует двигаться. Он был далеко, и возразить мне не мог. Маршрут, который я решил выбрать, закончился тупиком. Дорогу перегораживал завал, образовавшийся в результате падения строительного крана на автобус и еще несколько легковушек. Писатель сразу же отговорил меня от идеи преодолеть баррикаду поверху. Риску и шуму могло быть много, а возможностей убежать в случае палева – совсем наоборот. Палево – это всегда плохо, тут я с Джоном спорить не стал.

Нам ничего не оставалось, как вернуться на перекресток, но местечко уже было занято. Теперь и там тусовались жертвы мутировавшего вируса свиного гриппа. Неприятно осознавать, что мы оказались в ловушке, выбраться из которой было не так просто. С одной стороны улицы располагался длинный многоэтажный дом, в котором, как назло, не было ни одного разбитого окна на первом этаже. Вариант с проникновением в квартиру и выходом через подъездную дверь во двор, выглядел довольно сомнительным. С другой стороны находилось здание школы, и здесь можно было попытать счастье.

Как только мы с Джоном сунулись на школьную территорию, со стороны спортивной площадки показались фигуры нескольких зомби. Пришлось почти ползком добираться до крыльца, но полуночные гуляки так активно использовали для прогулок школьный двор, что и на крыльце стало небезопасно. Погода ухудшилась, пошел частый мелкий дождь, сразу снизив видимость, и это должно было сыграть нам на руку. У нас отсутствовало желание задерживаться возле школы, тем более, заходить в нее, но сделать это пришлось. Под дождем весь мой грим просто бы смыло. Как ни хотелось мне умыться, этого позволить себе я пока не мог. В просторном холле задерживаться не стали, решив сразу подняться на второй этаж. Наблюдательный пункт, который расположен сверху, всегда имеет преимущество при прочих равных условиях.

– Полон двор зомбяков. – Вздохнул я. – Танцующие под дождем, что б их… Идеи есть?

– Ждать, пока дождь не закончится. – Предложил Джон. – Могли бы чем-нибудь их отвлечь, но ничего подходящего нет. Жаль, пришлось свернуть на эту улицу. Чуть дальше находится магазин, где раньше продавалась праздничная пиротехника. Если бы кинули из окна второго этажа зажженную упаковку петард, к тому месту сбежались бы зомби со всех окрестных улиц. Тогда бы мы с легкостью улизнули под шумок. Даже петлять не пришлось бы. По прямой бы добежали.

– Да, – согласился я. – Шумок бы не помешал. Мы же в здании школы, верно Джон? Здесь должен быть кабинет химии с реактивами. Если попробовать соорудить что-нибудь взрывоопасное? В детстве мне это удавалось. Химичка наша до сих пор, наверное, икает…

– Пойдем, поищем, – согласился он. – Я не силен в химии, так что, вся надежда на тебя.

Надежда стала угасать, когда мы обнаружили опрокинутый шкаф, на полу возле которого были заметны многочисленные осколки стекла и следы воздействия агрессивных химических компонентов. Джон моментально загрустил, но у меня возникла новая идея, когда я заметил, что полки с разнообразной химической посудой почти не пострадали.

– Судя по запаху остатков пролившегося на меня киселя, биохимические основы спиртового брожения ты в своем мире не менял.

– Ну. – Односложно прокомментировал писатель, начавший постепенно впадать в меланхолию.

– Что, ну?

– Ну, не менял, зачем мне это было нужно? Дальше что?

– А то! Из этой химпосуды можно собрать простейшее перегонное устройство. Если в школьной столовой остался забродивший кисель, или компот, то мы его перегоним и получим спиртосодержащую жидкость, из которой можно будет соорудить коктейль Молотова, например. Против бронетехники он вряд ли сгодится, но у здешних зомбей танков на вооружении я не замечал.

– Вау! – Обрадовался Джон. – Должен быть сок в столовке! Причем, яблочный. Я очень люблю, когда такой сок в школе дают, поэтому здесь его в избытке.

– Вот, видишь, – улыбнулся я, – никогда не впадай в уныние раньше времени.

Сока в столовой действительно оказалось в избытке. Вернее, не совсем сока. Мы приволокли наверх три ведра соблазнительно пахнувшей яблочной браги, которую весьма условно можно было считать сидром. Я соорудил простейший самогонный аппарат, пристроил в открытую половинку окна большую воронку, через которую потекла дождевая вода, необходимая нам в качестве охладителя. Джон развел костерок под емкостью с исходным продуктом, и мы принялись ждать, когда конечного продукта накопится достаточное количество для изготовления коктейля Молотова.

– По воронке с таким грохотом капли дождевые бьют, – поморщился писатель. – Как бы нас не спалили.

– Не сильнее, чем по подоконнику. – Возразил я. – А вот дым нас может выдать. Хорошо, что в неработающей вытяжке тяга есть, значит, заслонка где-то наверху открыта. Иначе бы вся комната дымом заполнилась, и мы бы здесь точно угорели. Следи, лучше, чтобы сырые дрова в костер не попали, дыма меньше будет.

– Долго еще? – Спросил Джон.

– Дело не быстрое, – с видом знатока произнес я, хотя до этого момента активного в участия в осуществлении этого технологического процесса не принимал. Один раз, лет десять тому назад, наблюдал, как дед гонит на даче самогон. Да и то, не слишком вникал в детали. – Нам час, не меньше, понадобится, чтобы хоть какой-то результат получить.

Результат не впечатлял и по прошествии пары часов. По крайней мере, мне показалось, что столько времени и понадобилось. Получившаяся в процессе перегонки жидкость, алкоголем воняла исправно, но загоралась с трудом.

– Содержание спирта невысокое. – Предположил я. – Нам бы бензинчика совсем чуть-чуть, тогда хватило бы и этой дряни, что мы здесь нагнали. Но чтобы добраться до ближайшего бензобака, придется пройти под самым носом у зомби. И бесшумно сцедить бензин вряд ли удастся.

– Не советую. – Сразу же предупредил писатель. – С тебя под дождем весь камуфляж смоется. И я не пойду. Не рискну тебя одного оставлять.

– Значит, будем перегонять вторично.

– Так и ночь пройдет.

– Куда нам торопиться? Лишь бы у зомбяков тяга к знаниям не проявилась. Вдруг попрутся всем скопом в школу, как во время дня открытых дверей. А у нас педагогический коллектив неполный, и только кабинет химии к приему посетителей готов. Дрова еще остались?

– Да, – подтвердил Джон. – Немного, но есть. Всю бумагу, что я отыскал на втором этаже, почти уже сожгли, но остались щепки от сломанной мебели и куски дерева покрупнее. В костер не засунуть, слишком уж большие. А ломать я их не стану – шуму много будет.

Итог повторной перегонки меня порадовал своими вкусовыми качествами, но степень горючести получившегося самогона пока не позволяла использовать его в качестве основного ингредиента для изготовления коктейля Молотова. Когда я предложил перегнать в третий раз, писатель стал смотреть на меня уже без прежнего доверия. Перебравшись к окну, он достал из своих вещей бинокль и теперь изучал окрестности с помощью оптического прибора. Дождь стал стихать, затем и вовсе кончился, оставив нас без охладителя и без надежд на спасение. Из того, что я успел прогнать через аппарат по третьему кругу, вышла почти полная бутылка емкостью 0,7 л. К этому моменту на улице совсем рассвело.

Наблюдавший за обстановкой Джон вдруг издал какой-то звук, не то икнул, не то ойкнул. Я обернулся и увидел, как он сидит на полу под окном. В глазах у писателя был точно такой же испуг, как в тот момент, когда я с ним впервые заговорил в супермаркете.

– Что там? – Прошептал я, догадавшись, что произошло какое-то экстраординарное событие. – Джон! Отвечай, не молчи!

Вместо ответа он порылся в своем рюкзачке и сунул мне в руку монокуляр с изрядно потертым корпусом, после чего просто ткнул указательным пальцем в сторону окна. Первым делом я оглядел спортивную площадку, но ничего интересного там не обнаружил. Те же самые зомби, часть которых бесцельно блуждала по баскетбольной площадке, а другие сидели или лежали в самых различных местах. Один зомбяк привлек мое внимание тем, что крутился на небольшой детской карусельке, но и в этом не было ничего необычного. Он мог случайно зацепить карусель, когда проходил мимо, а она, получив толчок, начала вращаться и подхватила зомбяка.

– Не туда смотришь, – прошептал за моей спиной писатель. – Здание за забором по ту сторону дороги.

Я посмотрел в указанном направлении. Там обнаружилась одна из надписей, которыми я украшал стены домов. Все бы ничего, но возле надписи стояло несколько зомбяков. Мне показалось, что они смотрели прямо на текст и даже что-то обсуждали между собой. Во всяком случае, их жестикуляция красноречиво об этом свидетельствовала. А затем и вовсе произошло нечто невероятное. Один из зомби подобрал осколок красного кирпича и с его помощью дописал в тексте запятую там, где я запамятовал ее поместить.

– Ты тоже это видел, Нео? – Толкнул меня локтем в бок писатель. – Или у меня у одного глюки?

– Охренеть… – Пробормотал я. – Теперь я понимаю, Джон, какое у тебя было состояние в тот момент, когда ты в моем лице встретился с говорящим зомби. Это, действительно страшно.

– Еще бы. Особенно, когда знаешь, что этого не может быть… – он нервно сглотнул.

– …потому, что не может быть никогда. – Задумчиво произнес я. – Теперь рассказывай мне, что я еще должен знать о твоем произведении?

– Ты думаешь, мне было выгодно что-то от тебя утаивать? С какой стати?

– А с какой стати у тебя зомбяки вдруг стали проявлять тягу к редактированию текстов? Мне, того и гляди сейчас оценки ставить начнут за домашнюю работу.

С этими словами я снова направил монокуляр на группу зомби-филологов и обнаружил у одного из них в руке толстенную книгу, в которой сразу же опознал словарь Ожегова. Приехали…

– Катастрофа. – С отчаянием в голосе произнес Джон. – Этот мир мне больше не подчиняется. Теперь я точно не знаю, что делать дальше.

– Что делать? – Невесело усмехнулся я. – С теми, кто пользуется словарем и способен исправлять чужие пунктуационные ошибки, можно попытаться решить дело переговорами.

– Ты в своем уме, Нео?

– Вот именно, Джон! – Внезапная догадка пронзила мой мозг, и я даже не стал понижать голос. – Все дело в уме! Моем уме! Я – тот самый багнутый персонаж, который оказался здесь совершенно случайно. Я числюсь у тебя в произведении зомбяком, но способен мыслить, говорить и действовать, как человек. Не знаю точно, по какому принципу работает базовая система построения мира, но мне кажется, что она стала испытывать когнитивный диссонанс от несоответствия персонажей друг другу и начала потихоньку менять характеристики остальных действующих лиц, подтягивая их до моего уровня. Я думаю, ей было бы проще опустить меня до состояния зомби, но я, как-никак, обладаю свободой воли. И чем дольше я здесь нахожусь, тем быстрее идет процесс очеловечивания настоящих зомбяков. Другого объяснения у меня нет.

– Рациональное звено в твоей теории присутствует. – Был вынужден признать Джон. – Базовая система следит за балансом свойств персонажей, чтобы автор не слишком увлекался в процессе развития сюжета. Писателю бывает сложно за всем уследить. Но я боюсь представить себе последствия, если ты, все-таки ошибся.

– Сейчас проверим, – сказал я и, захватив с собой бутылку с алкоголем, направился к выходу.

Еще с ранней юности я выработал одно из собственных правил общения с людьми. Хочешь завести с человеком неформальное знакомство – предложи ему вместе с тобой выпить. А еще лучше – угости его за свой счет, но в этот день не говори с ним о своих делах или проблемах. Иначе все будет выглядеть, как навязчивая попытка что-то от него получить. С людьми это правило всегда срабатывало, по крайней мере, с людьми того же пола и возраста, что и я. Но далеко не все мои ровесницы положительным образом реагировали на подобное предложение. Сейчас мне предстояло выяснить, работает ли правило в отношении зомби.

Подопытных долго искать не пришлось, один из них сидел на скамейке возле школьного крыльца. По пути я заглянул в столовую и теперь держал в руках два стакана и бутылку самогона тройной кустарной перегонки. Услышав нормальные человеческие шаги, зомбяк повернул в мою сторону голову, но со своего места вскакивать не стал. На его лице застыло отрешенно-удивленное выражение, которое встречается у не вполне протрезвевших людей. Не заметив в его глазах дикого блеска, я подошел к скамейке и сел рядом. Не зная, как начать общение, издал горловой звук с зажатым между зубами языком.

– Ы-ы-ы. – Произнес зомби. – А-а-а…

– А-а-абырвалг! – Подсказал я. – Повтори. У тебя точно должно получиться.

Услышав меня, он растянул рот в подобие улыбки:

– А-а-а…я т… тоже мо… могу… го… гово… рить.

– Молодец. – Похвалил я. – Мужик. Уважаю. Как сам?

– Т… ут ка… кая-то х…х…хрень т…т…тво… рится. – С трудом выговорил он.

– Это точно. – Согласился я и помахал перед его лицом бутылкой. – Выпить хочешь?

– Не… не па… па…

– Нет, не папа делал, и не ключница. Это я сам выгнал сегодня ночью. Дегустнем?

– Не па… паленая спра… шиваю? – Зомби сам пришел в восторг от того, что смог задать вопрос. – А то у…у нас т… тут всех к… крыши по… посно… сило. Ду… думаю с па… леной во… дяры.

– Откуда тут у вас водяра? – Изумился я. – Вроде же сухой закон действует, еще с каких пор.

– Гы-гы-гы! – Развеселился зомби. – Т… так то… только идиоты счи… тают.

«А прав был Задорнов, когда говорил, что наш народ не победить, – думал я, разливая по стаканам самогон, – даже существующий только в виртуальной реальности зомбяк, и тот понимает, что любые запреты подобного рода бесполезны и даже опасны. Обязательно найдется тот, кто будет торговать паленой водкой с черного хода, лишь бы на этом заработать».

– И что мне теперь делать со своим сюжетом? – С тоскливым выражением на лице спросил меня Джон. – Буквально на моих глазах занялось все синим пламенем, и рассыпалось в труху…

– Наверное, то же самое когда-то Гоголь сказал, – усмехнулся я и сделал глоток из кружки. – Кажется, целую вечность кофе не пил. Откуда в твоем подвале такие обширные запасы?

– В основном из того супермаркета, где мы с тобой повстречались. Натаскал потихоньку в свою берлогу. Часто на промысел выхожу. Точнее, выходил…

– А электричество в подвале откуда?

– Электричество? – Занятый своими мыслями, он не сразу сообразил, о чем его спросили. – Блин… электричество… слушай, Нео, я об этом даже и не задумывался, откуда у меня в подвале взялось электричество. Оно тут как бы сразу было.

– Ну, так придумывай, как это объяснить читателям. Все равно сюжет нужно менять.

– Поздно… проще мир этот совсем стереть. Не получился из меня писатель…

– Чего так сразу? Сюжет, если честно, у тебя был банальным до безобразия. А теперь представь, что после того, как человечество уничтожил вирус, превратив всех в зомби, прошло время, и действие вируса прекратилось. Процесс зомбификации оказался обратимым. И на обломках цивилизации нужно строить новую жизнь, налаживать быт, восстанавливать то, что было разрушено, выстраивать отношения между людьми. На отношениях только упор не делай, а то дом-два постапокалиптический получится.

– Класс. – Восхищенно произнес Джон. – Спасибо за идею. Извини, что по моей вине ты здесь так долго пробыл. Надеюсь, еще увидимся. Сеанс окончен, Нео.

История третья

«Магистр почти не виден»

– Он пришел в себя. – Услышал я незнакомый женский голос. – Руку держите. Быстрее!

Первым моим желанием было – снять шлем ВР, но до него я сумел дотянуться только правой рукой. В левую кто-то вцепился крепкими пальцами и не давал мне ею пошевелить.

– Погоди, дергаться! Как тебя там… Нео, – требовательным тоном произнес тот же женский голос. – Ну и имечко… Прежде чем шапку с тебя снимем, на вопрос ответь. Как себя чувствуешь?

Я хотел ответить, что нормально, но затем прислушался к своему организму. Вроде бы все было неплохо, за исключением того, что мне дико хотелось есть. Скорее, даже – жрать, потому что семантическое значение слова «есть», в смысле употребления пищи, недостаточно полно отражало мои потребности на данный момент. Немного кружилась голова, или это на нее давил туго сидевший шлем. С этими ощущениями я не разобрался, поэтому ответил:

– Есть сильно хочу. Все кишки, наверное, слиплись в животе.

– Еще бы. Больше суток без еды и питья.

Я не видел, кто это сказал, но по голосу узнал сразу же.

– Василич! Это ты? Каких суток?

– Я-я, натюрлих. – Гортанным голосом откликнулся редактор, но на второй вопрос отвечать не стал, а сразу же обратился к кому-то из находившихся в комнате людей: – Ему не повредит, если мы прямо сейчас шлем снимем?

– Попробуем. – Ответила женщина и, похлопав меня по плечу, сказала: – Глаза закрой и без моей команды не открывай.

Следом я почувствовал, как с меня снимают шлем. Руки, что это делали, показались мне знакомыми.

– Юля, ты тоже здесь?

– Сказала же, глаза не открывать! – Строго прикрикнула женщина.

– Это, всего лишь проявление тактильной памяти, – с иронией в голосе произнес редактор.

Похоже, что именно он не давал мне шевельнуть левой рукой. В комнате раздались чьи-то всхлипывания, после чего голос Василича прозвучал снова: – Иди, работай. Сами справимся. Видишь, с ним все в порядке. Живой и практически здоровый. Все, ступай.

На мой лоб легла сухая, жесткая на ощупь, но явно женская ладонь. Пальцы быстрым движением пробежались по коже, в нескольких местах задерживались на одном месте, и там их давление на короткое время усиливалось.

– Ну, как, – спросила женщина, – голова больше не кружится?

– Да, она не особенно и кружилась…

– Не люблю, когда пациенты мне врут. Ладно, можешь открывать глаза.

– С возвращением, Нео, – улыбнулся, склонившийся на до мной Василич. – Сейчас доктор из тебя иголки повыдергивает, тогда можешь потихоньку сесть.

В поле моего зрения появилась худая невысокого роста женщина в белом халате. Чем-то она напоминала мою химичку. Наверно, таким же сморщенным личиком, с которого не сходило недовольно-брезгливое выражение. Приподняв поочередно мои веки, она внимательно всматривалась в течение пары секунд в каждый глаз, после чего изрекла:

– В порядке ваш бутербродер, или как там это называется?

– Неважно, – улыбнулся редактор. – Главное, что в порядке.

– А капельницу-то вы мне зачем ставили? – Спросил я, наблюдая, как врачица заклеивает мне лейкопластырем кожу на локтевом сгибе. – Все было так плохо?

– Нужно ж было как-то организм твой поддерживать. – Вместо нее отозвался Василич. – Позаботились, чтобы обезвоживание не произошло. Глюкозку заодно влили. Мозг – он много ее потребляет, когда интенсивно работает. Ты пока полежи. На телефоне твоем было несколько входящих, но из серьезного – ничего. Если хочешь, ночуй сегодня здесь. Потом дня три можешь на работе не появляться. Будем считать, что ты ушел на больничный. Оплачиваемый больничный.

– Мне аж не верится, что я пробыл в шлеме больше двадцати четырех часов. Когда внутри произведения находился, догадывался, что много времени прошло, но чтобы так…

– Отдохнул за эти три дня нормально? – Спросил редактор. – Как самочувствие?

– Мне мгновенно полегчало, как только увидел, сколько на кошелек денег капнуло, —

признался я. – С самым зловредным кредитом моментально расстался. Ради этого стоило быть

облитым помоями с головы до ног.

– Вот и славно. Мы заодно, благодаря тебе выяснили, как этот хакер малолетний ухитрялся нашу технику обманывать.

– Это Джон, что ли? – Предположил я. – Ему больше имя Ванятка подходит.

Ответить Василич не успел. Дверь в его кабинет открыла секретарша, несущая в руках поднос с коробочками, в которых развозят по офисам пиццу, салаты и прочие вкусности. Увидев, сколько всего было еды, я сказал:

– Этого и вчетвером не съесть.

Юля посмотрела на меня таким жалостливым взглядом, как будто я был голодным бездомным котенком, и решительным движением поставила поднос на стол. Пепельницу редактор успел сдернуть со столешницы в последний момент.

– Отъедайся, – сказал он. – Ты нам нужен толстым и румяным. Почти таким, как я. – Когда за секретаршей закрылась дверь, он, понизив голос произнес: – Юлька за тебя сильно переживала.

Как за своего брата младшего. Было у нее разок, что потерялся братик в метро, ох, говорит и побегала она тогда.

– За брата? – Наши близкие отношения с Юлей ограничивались всего одним долгим вечером, но назвать их родственными язык не поворачивался. Хотелось при этом надеяться, что она выросла не в столь извращенной семье. Бывало, что некоторые девушки быстро переводили меня в разряд друзей, или, просто знакомых, прозрачно намекая, что ожидали большего. Когда это случалось после первого же свидания, то и откладывалось подобное событие в памяти надолго. А такие воспоминания всегда отзываются неприятным болезненным эхом. Особенно в случаях, когда история имеет свойство повторяться. Пока я размышлял, чем же так не угодил секретарше Василича, он сказал:

– У девчонки житейской мудрости оказалось больше, чем я думал. Поговорили мы тут с ней по душам, пока ты там мертвяка изображал. Оказывается, она прекрасно понимает, что ты за фрукт, и никаких планов на будущее не строила. Старею, наверное… С годами молодежь все дальше и дальше уходит от моего понимания. А, Юля – молодец. Шлема ВР, как огня боится, но порывалась за тобой пойти, чтобы выяснить, что стряслось.

– А, что, так можно? – Удивился я.

– Почему, нет? – Вопросом на вопрос ответил Василич. – В одно произведение теоретически можно сколько угодно бета-ридеров закинуть, но тогда системные требования нужны запредельные. На нынешнем нашем железе без проблем отправляли троих. Стоило добавить еще одного, как система виснуть начинала. Один раз даже сам автор внезапно расконнектился.

Я представил себе секретаршу редактора на улицах постапокалиптического города, помотал головой, отгоняя от себя трагикомическое по сути своей видение, и сказал:

– Юле не пожелал бы там оказаться. Да и толку бы от нее там не было.

– Вот и я ей тоже самое сказал. Не договорили мы с тобой про Ванятку. Наловчился он обманывать систему обратной связи шлема. До этого ни мы, ни разработчики устройства не подозревали, что это можно сделать. Там внутри стоят датчики, которые реагируют на зрачки человека. Если датчики зрачков не наблюдают, то шлем отключается автоматически. А этот изобретатель придумал, как защиту обойти. Приделал две миниатюрные камеры, чтобы они при сдвинутом на затылок шлеме могли изображение с его глаз считывать, и приспособление, чтобы на датчики изображение транслировать. Вот и получалось, что шлем с головы Джон не снимал полностью, поэтому произведение не закрывалось. В нем оставались активными сюжетные линии, но автор отсутствовал, потому что занят был посторонними делами. Мы же учитываем, сколько времени автор делает свою работу. До некоторых пор Джон самым работоспособным писателем считался. Бонусы получал. Мы и не волновались особенно, когда ты в его произведении первые двенадцать часов провел. Просто думали, что работы непочатый край. У него там редко кто из бета-ридеров надолго задерживался. Потом подозрение появилось, но… Техника работает, автор на месте. Решили, что так и нужно. Потом он сам на связь с нами вышел, повинился во всем. В общем, провели мы с ним политбеседу. Надеюсь, осознал всю пагубность своих поступков. – Сделав паузу, Василич спросил: – Как, хоть у него там обстоят дела?

– В его мире? – Уточнил я, не сразу сообразив, что имел в виду редактор.

– Да. Особо тематикой не интересовался. Знаю, только, что постапокалипсис, и весь сюжет на мертвяках завязан. Прятаться от них надо и на них же охотиться, не знаю уж зачем.

– Это были зомби. – С улыбкой поправил я. – Лютый получился у Джона трэшак, если честно. С моим появлением там многое изменилось. Подкинул парнишке несколько идей. Детализация мира у него, действительно замечательная. Декорации впечатляют. Но жизненного опыта у автора нет никакого. От слова совсем. В этом плане ему еще много советов придется давать. Он, кстати проговорился, что бета-ридеры его произведение не очень любят. Почему?