Летопись Тэлы

Миф о Мухе

Ох, крутые табакистарики курили.Вечерами у рекивнукам говорили:«Было время, на землежили только мухи.В городах и на селепотирали руки:«Нам достался целый мир,а не половина.Превратим его в сортир,станет жизнь – малина».Но была средь них однамудрая старуха,для полёта не годна,с виду – развалюха.Им она сказала: «Эк,дурят вас фантазмы!Нужен некий человек,и тогда миазмыперельются через край,потекут по склонам,и наступит сразу райрадостно-зловонный».С головы до самых пят,применив науки,человека для себясмастерили мухи.

Миф о Внутреннем Дожде

Будь предельно серьёзен. Коллекционируй морщины.Конвертируй улыбку трагичную в ломаный грош.И вползёт к тебе в ноздри неспешно из сонной лощинытонкой струйкой, змеёй придыхающей Внутренний Дождь.На играющих весело грустно смотри с укоризнойв заунывный, стеклянный зрачок уперев, сериал,как предтеча Пандоры с бездонной резиновой клизмой,открывая чистилища в детском саду филиал.Только Внутренний Дождь панацея, награда и мера.Контролируя с ярусов верхних вселенский надсад,хищно выпятив нижние челюсти злые химерыкриво лыбясь, в притихшую даль исподлобья глядят.Повторяя дурную привычку Шалтая-Болтая,что у них повелитель, наставник, образчик и вождь,иногда кувыркаются ниц и стремительно тают.И грызёт их холодными каплями Внутренний Дождь.Прокурор арестантам гнусавит из метеосводки,безотрадную сырость и скуку влагая в слова,им, одетым с рожденья в казённые мокрые шмотки,осуждённым червями чернеющий рыть котлован.Босоногие нимфы танцуют в цветочной ограде.Через рощу бежит безмятежно звенящий ручей.Лёгкий ветер гуляет в иссопе, тимьяне и мяте.Разливаются запахи в амфоры тёмных ночей.Пусть чернильные тучи, нахмурившись на горизонте,собирают воинственно грозную новую рать.Урезоньте их, вынув проверенный Внутренний Зонтик,и солому, где можно упасть, не забудьте настлать.

Миф о Клоуне

В воскресение на ярмарочной площадиржали даже лошади.Приехали фигляры и паяцы.Зевакам пришлось вдоволь посмеяться.Где сейчас лужа, стоял их шатёр.Там тебе и бородатая женщина, и силач, и жонглёр.А здесь мужик продавал свинью,потом оказалось – чужую, не свою.А на месте вон той тощей кошкикакой-то клоун играл на гармошкеодно и то же всё время заново,да так, что пробирало до этого самого.Сам сочинил, сам исполнил, сам, слушая,глядел в толпу, которая кушала.Углубившись в пищеварительные процессыжевали сапожники, жрали принцессы.Да и как не полакомиться, когда леденцына палочке и бублики продают юнцы,пахнут горячие пирожки у баб,предлагает кофе и шаурму арап.Солнце крадётся за облаками.Клоун смеётся, блестя клыками.Растягивает меха своей гармонии,извлекая захватывающие гармонии.Пляшут купчихи с солдатами, чавкая,на задних лапах собаки тявкая,скачет Джонс, прыгает Доу.Всё быстрее играет клоун…

Миф о Тёплых Краях

Есть места, где количество солнечных днейпревышает четыреста с лишним гиней,черепахи без панциря ходят,от жары задыхается котик морской,худощавые сосны потеют смолой,чайки рубят с плеча над кипящей волнойзаводную летучую рыбу.С полотенцем забравшись на дыбу с утра,кверху пузом лежит мошкара-детвора.За одной кожурой вслед ещё кожурас апельсинов тряпьём облезает.Точной копией солнечный заяц бежитиз ярчайшего шёлка горячего сшит.Показался. Исчез. Подожди, не спеши.Ускакал или сжался в комочек.Как ленив неразборчивый почерк орла,льёт из тигеля сплав на границе крыла,загорается луч за стрелою – стрела,воск и золото – вниз на страницы.Жёлтый мёд с молоком бледнолицых смешав,шоколад, чёрный кофе, янтарь, крепкий чай,с тёмной корочкой нежное мясо зажарьи добавь обязательно перца.Безнаказанно может раздеться медведь,снять тяжёлую шубу и не померетьот простуды, а наоборот бронзоветь,оставляя ненужное салона полу растекаться вокзала.

Миф о Нирване

Через пустыни и моряза шкирку донор упыря,как куль, несёт рукой корявойна остров сладостной халявы.Неумолимый сжат кулак.А впереди архипелаг.Там безмятежные тюлениоблюбовали остров лени.Лежат под небом острова.Забита смертными странадремотной неги до отказа.Дворцы, отели, лавки-плаза.Влетает музыка в окно.И всё, конечно, включено:котлетка с соусом на донце,улыбка, либидо и солнце.«Достали шум и теснота! —ворчат былинники, – Не та,что прежде, чистая нирвана.Вода горячая из крана.Дурацкий кондиционер.Wi-fi назойливый. О, нет!»«О, да!» – воскликнул хрипло донор,возвысив праведности гонор,и кинул, словно снегиря,в людскую кашу упыря,где полуголые болванытолкались в поисках нирваны.

Миф о Никуданепускателе

Бывает, вам надо куда-то идти.К примеру, заждался приятель.И тут возникает на вашем путишутник Никуданепускатель.Выходите. Дверью размашисто – хлоп!Ногой задеваете ящик.Бетонную плоскость холодную обломаете мускульный хрящик.А может случиться, пожалуй, и так.У ЗАГСа томится невеста.А вы не находите брючный пиджак,хотя его клали на место.А может – у князя к вам важный вопрос.Посыльный примчался кометой.А вас донимает, простите, понос.Вы узник, пардон, туалета.Представьте, что вы потеряли ключи,толчётесь по комнатам в шоке,стараясь припомнить, кто вас научилпоставить на окна решётки.И каждый, конечно, хоть раз попадалв трясину, тупик или пробку.Нет хода когда ни туда, ни сюда,шуметь и ругаться что проку.Сиди и не рыпайся (как вариант —не дёргайся лёжа в кровати),покуда с тобой непреклонный педантшутник Никуданепускатель.

Миф о Грехопадении

Грехопадение знакомо с детских лет.Ловя на грудь воздушные потоки,покорно приближаются к землеза предками послушные потомки.Известно, что все падают с однойи той же целью, скоростью, гримасой.Я вон за теми. Эти вот за мнойпланируют синхронно плотной массой.А некоторые вдоль и поперёкснуют, как моль, другим мешая падать.А есть ещё, которые вперёдпытаются зачем-то как бы плавать.Хотя давно известно – только внизведёт дорога, как не трепыхайся.В конце её сквозь землю провались,святоша, маркитант, мудрец и кайзер.Бывалоча, зависнешь как орех,обозреваешь Малые Вязёмы.И вдруг порыв, болтанка, страшный грехи рыхлая поверхность чернозёмавстречается с испуганным лицом.Испачканы штаны, очки и шляпа.Сломалось обручальное кольцо.Детишки плачут: «Папа, папа, папа!»А папа, еле сдерживая смех,выглядывает, как летят другие,ушибленный поглаживая грехи сплющенную голову на вые.

Миф об Эскулапе

Александр Песцов, по профессии царь,посмотрел свысока и увидел январь.«Где фигурные лыжники? – твёрдоон спросил подхалима милорда.– Почему я хватаюсь за вилки,а за ложки и ножики не,и чешу себя в левом затылке?Позовите же доктора мне!»Тот приходит дородный и грузный,улыбаясь, но всё-таки грустный,достаёт с инструментами страшными ларь.«Что такое?!» – испуганно пятится царь.Тут вбегают на сцену, как волки,хищно щерясь, почти хохоча,в одинаковых белых футболкахсто семнадцать подручных врача.Александр Песцов, по профессии царь,залезает, крича, на придворный фонарь.Но взлетают стремглав по стремянкетри ужасных сестры Несмеянкии снимают монарха щипцами,раздевают и вяжут его.А медбратья ощерившись псамина верстак возлагают. ИбоЭскулапу подвластны все твари,даже атомы соуса карри,даже морж, спирохета, бибирь и овца,волколак, супермен и тем более царь.

Миф о Фэншуе

Если по хате расставить правильно,в соответствии с векторами магнитного поля,мебель, чтобы было с утра видносквозь щели глаз плывущее кролемв глубине потолка голубого светило,то в границах этого секторане по сценарию Тарантинопро какого-нибудь вивисекторабудут впредь развиваться события,не по сценарию Куросавы(членовредительство и мордобитие,бешеный поезд, каратэ и самбо),а как раз совсем напротив,на манер, например, Данелии.Аккуратно положив на противеньвоблу, пойманную в Карелии,отправьте в шкаф духовой, расположенныйпрозрачной дверцей точно к востоку.Не должно быть ничего порожнего —этот закон соблюдайте строго.Проверьте каждый элемент декора.Никаких васильков и бантиков!А вот портрет Навуходоносораповесьте. Ах, какая романтика!Теперь, не стесняясь, любого дизайнеравы на ужин позвать могли бы,и глядя, как у него от восторга замерло…Кажется, у вас сгорела рыба.

21

Вот все мифы, которые надо знатьвыпускнику полусредней школы.От начала самых, что ни на есть, времёнони беспрестанно помогали людямохотиться, воевать, прыгать через козла,ходить на двух, строить Сколково.Как надо выжимать лимон —забыл про миф. Ну ладно, не будем…Хотя почему, с какой стати?Разрезаете лимон на две части,закрыв глаза, дабы не брызнуло соком,разъедающим зрительные пиксели.Поднимаете веки – вы в кровати.Немедленно с кровати слазьте.Хотя можете ещё полежать боком,пока мысли голоса не повысили:«Что это? Где я? Куда делся лимон?Я, что, спал? Или мне мерещится?Почему на стене Навуходоносор?Хрень какая-то!»Встаёте. Идёте на кухню. Берёте лимон.Разрезаете на части. Плещетсявытекшая из акустической системы пормузыка Гайдна.Поднимаете веки и так далее.Этот миф наиболее страшен,если заметите, что сандалиина ваших ногах не ваши.

22

Родина ЧеловекаСвятая Тэлаот векаопустелатого, когдатри сестры и братаушли. Годатекли безвозвратномиллионами рекв океан Хроно.Дева и Человекдавно у тронаТворца Иллюзий.Их песня спета.А где все люди?Разошлись по свету.Забытый райбеспечного детстванародов – пай,доля, наследство.А кто наследник?Никто, кажись.От высоких к среднимчастотам жизньсъезжает.Оглушают низких частотжалюзис недоступных высот.

23

Тебя там встретят сквадер и грифон,огопого, хаггис и моа,конгамато и крылатый конь.В дружеских объятиях боадобычу долгожданную сожмёт.Радостный поднимут шум и визгмантикоры. Выглянет из-подразнотравья добрый василиск.И приподнявший занавес лианулыбнётся медленно фенрир.Из ручья мигнёт левиафан.На опушку выйдет мойдодыр.В пределах Тэлы лето круглый год,пенье птиц, лиса и виноград.Крупный и довольно мелкий скотизобилен, тучен и рогат.Хрустят грибами в чаще зелюки.Дремлет сирин. Дремлет алконост.И в ассортименте бабочки.Есть ли осы? Нет слепней и ос.Нет пашен и проторенных путей,хижин, частоколов и огради, что удивительно, людей.Лишь зверьё, леса и виноград.Ну, разве может долго быть пустымэто место? Нет, не может быть!Первозданный образ красотыпросто невозможно сохранить.

24

Предводитель племён Афарскихсобирает князей в поход,превосходный Негер по-царскивозвышаясь поверх пехот.Предводитель племён Азийскихсозывает батыров рать.Грозный Монго родным и близкимобъявляет – пришла пора.Предводитель племён Эрманскихподнимает дружину в путь,непреклонный Атул не наспех,не куда и не как-нибудь.С каждым вздохом всё ближе к цели,вздорных вспугивая ворон,приближаются толпы к Тэле,как цунами со всех сторон.Топот ног, голосов невнятныйровный гул, резкий храп конейпо притихшей земле помятойприближаются быстро к ней.Пот засох на суровых лицах.Жадно кожа впитала пыль.А дорога всё длится, длится,длится сотнями долгих миль.Невозможно остановиться.Раз шагнул, не буксуй, иди.Громко грают гортанно птицы.Молча смотрят вперёд вожди.

25

Три вождя. Три шатра. Три стана.Девять тысяч больших костров.У обозов быков, барановза три года не счесть голов.На земле, кто как был, вповалкубезмятежные спят бойцы.Часовые стоят по валу,рассылая во все концыравнодушные взгляды. Где-товдалеке раздаётся гром.Не спеша авангард рассветапоявляется за бугром.На огонь возлагают жертвыи возносят хвалы жрецы.Разлетаются рикошетомкапли солнца в лучах росы.Звуки труб созывают мудрыхк атаманам держать совет.Скоро день на вопросы утраокончательный даст ответ.Ожидание плохо скрытопод рутиной простых утех.Что-то шепчут коням джигиты.Кое-где раздаётся смех.Кто умеет – речёт былины.Кто-то греет мышцу борьбой.Кто-то лепит солдат из глины,предваряя игрою бой.

26

С тяжким бременем царской волиотделившись от лагерейтри посольства выходят в поле,птиц пугая и юрких змей.Сжали бабочки крылья. В норуполевая забилась мышь.Аргументы в процессе спораизлагают послы. Престижослепительной тыквой реетнад макушками. Льётся спесьгорлом, сердце гордыней грея.Возвращаясь, приносят вестьо грядущей жестокой битведипломаты вождям своим.Возникает проблема: быть ли,или вряд ли назавтра им,разделившись уже по группамна живых и ещё на тех,кто кровавым холодным трупому гиен вызывая смех,ляжет в гуще страстей. Но рано,да и глупо гадать итог.Звуком резким, протяжным кланысобирает на сечу рог.Строй за строем встают мужчины.Копья в небо и лук в дугу.Богатырь выступает чинно,улыбаясь в лицо врагу.

27

Хлёстко клацнула в плоскость костную,из-под локтя присвистнув, палица.Челюсть набок. Под ноги конскиечеловечек пунцовый валится.Чавкнул смачно в ошмётках печенимеч. Пичуга души отчалила.В кучу чёрную искалеченныхчело меченное отчаянием,коченея, до плеч впечатано.Стрелы точечно в сочный ввинченышмат затылочный силача. Виномкровь из чайника за ночь вытечет.Оторвались у мишки лацканы,напрочь выбиты глаз горошины,и лежит он такой, обласканныйкаменюкой, удачно брошенным.Уха рядом лопух оторванный.Лапа тоже висит на ниточках.К почве намертво принайтовленный,и свободный от сил избыточных,и от грязи как будто плюшевыйостывает боец покоцанный.А над ним возбуждённых юшкою,с бородами, усами, косамитьма голов. И ориентирами,на холмах лохматым ветрам в струю,вдохновенные барды с лирами,не мигая, аккомпанируют.

28

Поглотила поле битвы,полегла ночная мгла.Серп луны, острее бритвы,вдавлен в чёрный шоколад.Из безрадостной, бездонной,беспросветной вязкой тьмывверх бессвязно вьются стоны.Пот кровавый надо смытьтем, кто выжил, лечь под небои, дыша, глядеть во тьму.Мне бы, брат, водички требарастворить мороки мутьв жилах, жгучую, усталых,в гулком чане головы,в перекошенных суставах.Кони в поисках травымежду тел, качаясь, бродят.Потихоньку, между тем,призрак радости бесплотенвозникает в пустотетех сердец, что бьются, гибельбрани злой преодолев.Тех, кто сквозь пробился гипер-реализма алый зевжизнь встречает поцелуему накрытого стола —погуляем, потанцуеми другими бла-бла-бла.

29

На табло, раздражая публику,в назидание, трём участникамлютой бойни горит по бублику.А вверху – золотые часики.Трёхсторонней вердикт комиссии:«Всем солдатам раздать по рублику.И чтоб впредь прекратить коллизии,основать здесь ничью республику.В новорожденной коалициипредоставить всем доли равные.Ополченцам и мелким рыцарямв дар – с убитых доспехи рваные.И нарезать землицы каждому,кто домой возвращаться ленится(может быть, образуют гражданесправедливейшей власти лестницу).Во главе – три вождя арбитрамии гарантами справедливостипри поддержке батыров с битами,с куртизанками для красивости.Флору с фауной раньше дикиеокультурить наук при помощи,что бы стали покорно-тихие,что бы жить не мешали, сволочи.А на месте резни высокоеЧеловеку поставить чучело.Пусть потомков, гонимых сокамижизни, память о прошлом мучает».

30

В столице Тэлы Аквилоне,где трёхголовый зверь на троне,народов ставленник – Совет,в теченье долгих зим и летоставив праздность, на досугетворца бессмысленные слугинастырно башню до небесмастырят. Чудо из чудесрастёт на площади центральнойпод непрестанный шум оральный.Киша строители всерьёзвозводят форменный курьёз.Он над соломой жалких кровельнелеп, массивен и огроменогульным фаллосом стоит.А муравьишки – кустари,кирпич таранят обожжённыйнаверх, пока внизу их жёныиз глины лепят кирпичии в жарком пламени печи,чихая сажей, обжигают.Кричат ослы. Собаки лают.Подняв седой башки ушат,вальяжно, плавно, не спешаподходит к башне архитектор.С ним два помощника и те, кторевниво ловят встав кругомвсе замечания его.

31

Один кирпич в той башне былшершавый, межэтажый.Никто нигде его слепилничем, и это важно.Он из таинственных возникастральных перепонок.Его строителям старик,а может, и ребёнокв ладонях сомкнутых принёс,и в сомкнутую кладкуон сам собою тихо врос,как в строчку опечатка.Он в основании сиделкощунственной постройкии в нутрь тёмную гляделсебя с прищуром строгим.Молчишь – молчи! Трещишь – трещи!И треснул он однажды.В пыль обратился. Кирпичидругие, тушку башниломая, дрогнули. И внизна головы прохожихобломки стаей понеслись.Пронзён внезапной дрожью,завыл в смятенье Аквилон,плач хором небу бросив.О, сколько хижин повелои супу пролилося!

32

Разбит с похлёбкою горшок.Харчи текут по стенам.Хозяйка рвёт волосьев клок,закатывая сцену.Творец у глупых обезьянза наглую попыткуконтент из памяти изъял,касающийся быта.Точнее, сведенья о том,как приготовить блюда,чтобы не вышел суп с котом.Из-за такого чудамужик голодный зло плюётв зловонную похлёбку,и отказавшись от неёдерзит, хватая плётку.А дети плачут и пищати пищу есть не хочут.И в их глазах тоска-печаль.Не спят хозяйки ночью,пытаясь вспомнить о хлебах,бульонах, запеканках,пюре, ворочаясь впотьмахна каменных лежанках.И вот одна из них встаёт,космата, неумыта,и детям завтракать несёттушёные копыта.

33

Слабых смертных прощает Он,хотя бывает лукав.В измученный голодом Аквилонс Поваренной Книгой в рукахвходит путник. Сияет лик.Епанча на плечах.То ли отрок. То ли старик.Город почти зачах.Но по кварталам благая вестькочует из уст в уста:Снова, не морщась можно есть!Ныне конец поста!Тот, кто всех кулинарных тайнглубины умом постиг,сегодня явился пешком сюдас Поваренной Книгой Книг.Дразнит запахом нос кебаб.Сытный томится плов.Счастливые лица детей и баб,довольные – мужиков.Самый happy, что ни на есть,вновь наступает end.Снова может, не морщась, естьсвой оливье клиент.Ветер нам шелестит о том,о том нам шумит река,кто в город голодный пришёл пешкомс Поваренной Книгой в руках.

34

Как-то во вторник во время обеда,пока граждане кушали всласть,Пермунгункул, второй сын Брэда,коварно хихикая захватил власть.Книга спрятана. Совет распущен.Заняты почта и телеграф.Над Аквилоном сгустились тучидиктатуры и попрания прав.Жестоко подавлены очаги сопротивления.Введён круглосуточный комендантский час.На всех остановках висят объявления:«Кто не с нами, тот против нас».Очнувшись от послеобеденной дрёмы,зевая, граждане протёрли глазазамутнённые снами: «Действительно, кто мы?Что есть против и что есть за?»Пермунгункул задумчиво хмыкнули задумался: «Вот вопрос!»Под кроватью тирана рыкнули зачесался любимый пёс.Вот и ответ: тех, кто думает много,искать и, нашедши, давить как блох.«Прерогатива власти вопросы строгозадавать» – сын Брэда сурово рёк.Взяли умников скопом в средуи увезли куда-то вдаль.По слухам, поближе к тому свету,за недосягаемую горизонталь.

35

«Чтобы мысли мозг не грызли,мразь не портила страну,чтобы граждане не кисли,мы придумаем войну».Так решили два визиряПермунгункула, и вот,зло вперёд глазами зыря,люди тронулись в поход.По долинам и по взгорьямвойско прёт в далёкий путь.Подерёмся и повздоримс кем-нибудь и как-нибудь.Поле ровное цикуты,и река без берегов.У реки трухлявый хутор.Завоюем же его!Подготовились к сраженью,встали в ровные ряды.А навстречу ворожеяим выходит из воды.Пальцем тонким покрутилау красивого виска:«Ну-ка вон пошли, мутилы!»Чуют хлопцы – смерть близка.И для скорости сандалис онемевших скинув пят,подвывая, убежалидушегубцы дружно вспять.

36

Стремглав они скрылись из виду.Красавица в водах исчезла,нырнула в игривую выдру,а та в тот же миг унеслав холодные сумерки, в омут,в пещере сакрального чревабелеющий камушек оникс.Он, кстати, сердца согревалтого многосердого карпапо имени Псевдоевгений,хранителя твёрдого кофрас количеством круглых гиней,с лихвой превышающим десять,в квадрате Малевича чёрном,откуда летит за пределыбелеющий камень орлом,в прожилках затейливых перьев,несущим не-сущего знаки,те, что не использовал Пырьеви Коля Крючков, мастакишагать с камарадами в ногупод чёс комариных укусов,арканя упругую Нюру,водя по кратчайшей курсорвеликого чёрного камня,сплочённого гибкой стремниной,события пробные помня,прожилки пружины иной.

37

Пёстрой лентой войска возвратились домой.«Как вы смели, несчастные, взадбез трофеев вернуться?», сказал головойоглядев, Пермунгункул, солдат.«Да пошёл ты!», ответил какой-то старик.«Неча нам с зиккурата пенять!»И поднялся такой ужасающий крик,что ни слова нельзя разобрать.Зря тиран предъявлял золотую печать,обещал дать зарплату в четверг.Непреклонный народ, продолжая кричать,Пермунгункула знатного сверг.Два визиря тогда улыбнулись хитро,и, пока Аквилон ликовал,Ботифона-юнца посадили на трон,чей тотем карезубый кабан.На ветру развиваются флаги вездес некрасивым лицом кабана.Непрерывно хиреет в порочной узденежелательной власти страна.Закрома опустели, налоги растут,цены взвинчены, близок дефолт.А визири какую-то ересь несут,и кивает малец Ботифонпро какой-то неведомый доблестный трудза «спасибо» с утра дотемна.Развиваются флаги пестро на ветрус некрасивым лицом кабана.

38

Гипотенуза разрухи.Квадратные катеты стычек.Царапают стёкла старухиногтями визжащих отмычек.Прямые углы эпидемий.Катангенс жестокого стресса.Венчальным пунктиром на темялетят маслянистые бесы.Гнетущий диаметр смерти.Тетраксис разгульных погромов.Объятые пламенем чертизастенки крушат ипподромов.Взметают окружности воплейоктаэдр прежнего мира,размазав истошные соплипо месту недавнего пира.Волтузит Эвклид Пифагоракосой параллельной прямою.В оскале предсмертного оралицо Пифагора кривое.Все грани народного гневастекаются в жирную точку.Туда же откуда-то слевавлетает, как птичка заточка.На фоне ночного пожарамелькают тенями фигурыс колами, камнями, ножамипо телу забитой культуры.

39

Взошёл на трон Хефус любимец плебса,глава бунтовщиков, плечистый воин,что девой найден был на поле рапсаи ею же откормлен и напоен.Прозванье Биодизель Достославныйон заслужил за всякие деянья,за драки, похвальбу, за своенравныйхарактер без налёта покаянья.Былую слабосильную элитуиз почвы Аквилона вырвал с корнем.Иные, как положено, убиты.Иные за границу мыкать гореотправились подальше от террора.Наместники Хефуса дивно круты.Опасная прожорливая свора.Чернильные заманчивые спруты.Быкует грубый босс в апофеозевпритирку окуляром наезжая.А пахари стоят в неравной позена ниве непростого урожая.На всякого трудягу есть по десятьсмотрящих исподлобья за порядком.Блатует распустившаяся плесень,бродя во всеоружии по грядкам.А если, мля, не выполнена норма,и если, мля, товар тобой не сдаден,то, выпростав сухой язык из горла,пойдёшь висеть на реях перекладин.

40

Шёл по улице отряд —триста гопников подряд.А навстречу шёл монах —иероглиф на штанах.История Бесподобного МоОх, давно, в былую пору,двести с лишним лет назадон один ушёл на гору,а ведь был весьма богат.На ухоженных равнинахели рапс его стада.Пели нежно херувимы.Шелестела борода.Много жён, рабов и златав доме было у него.Быть здоровым и богатымэто, братцы, о-го-го!Всё в порядке. В неге тело.Добрый ангел за плечом.Но всегда ему хотелось«и чего-нибудь ещё».Что другим души отрадаи услада для очей…А ему чего-то надонепонятного. Зачем?Вот он в горы и убёг.Острой щепкою намёкбольно голову свербилизо всех оккультных сил.***А в горах открываются виды.Повсеместные кедры растут.Забываются боль и обидытолько тут, только тут, только тут.А в горах не шныряют проныры.Не играет над ухом гобой.Только звёзды и чёрные дырынад тобой, над тобой, над тобой.А в горах дефицит кислородаи пригодных для жизни пространств.И течёт в океан небосводадым костра, дым костра, дым костра.А в горах вероятность большаявсесторонний подъём испытать,и вокруг, никому не мешая,полетать, полетать, полетать.А в горах-колыбелях истоки,и отсюда сквозь тысячи странH2O попадает в итогев океан, в океан, в океан.А в горах, как ни глянь, панорамы.Там, за кончиком носа лицаисполинские снежные храмысозерцай, созерцай, созерцай.А в горах всё вам нужное рядом:лунный холод и солнечный свет.И знакомое что-то от взглядаускользает-ользает-зает…***Вот в таких непригодных условияхоказался баловень смутной судьбы.Свёл покрытые инеем брови: «Эх,не скопытиться бы.Для начала шалашик построить бы надовозле этой пещеры вот,в которой укроюсь от камнепадаи прочих невзгод.Знал бы Крейцнер, он же товарищ Крузо,какова жизнь над уровнем моря,соскользнул бы медузой в лузупаники, страха, тоски и горя.Здесь, конечно, тоже есть козы,но поди на склонах щербатых поймай их.Вон они нюхают воздух,круторогие, как трамваи.Каждый дурак может сидеть под пальмами,пить ром, есть кокосыс попугаем в компанииперьеволосым».Такие мысли не могли роитьсяв голове героического ушедца,потому, что Робинзон ещё не родился.На высотах некуда детьсяот себя. Только ты и шалашик,и простор, утыканный шпилями,и орлы приветственно машуттебе специальными крыльями.***Посиди и подумай,а когда надумаешь,можешь спуститьсяс гор на ружуиного трюма,на манежзрителям лицапариком рыжимосветить.А пока попрей-ка,мыслям назойливымставя блоки.Не финтить!Ты ж не канарейка.Подотри сопли.Возьми себя в руки.Неудобносидеть на скалах?Замерзаетпятая точка?Твой автобуспридёт не скоро.Что мерцает?Не электричка.Так что ждать не имеет смысла,как и вдаль шкандыбать по шпалам.Посиди, вспоминая рисавкус, ставший твоим кошмаром.***Металась в суетах икратеряясь в различиях тел.Внизу проходила игра.Но он за игрой не смотрел.С высоких нагорных трибунаскет не судил, не болел,подобно большому грибуширокою шляпой белел.Две сотни прошло уже лет,как зимний урезанный день,мелькнули лучом в хрустале.Когда ты никто и нигде —от времени освобождён,живёшь под присмотром светил.С полуторным посохом онпо кручам бесстрашно ходил.Тропа вдоль скалы, а с торцане стёрта потоком годин:«Здесь был Человек, сын Творца(порядковый номер один)»– красивая надпись. Стояласкет, протирая глаза.В синице зенита сиялорёл, как в ресницах слеза.Со скал, никуда не спеша,отшельник немедленно слез.Спокоен, лишён багажа,спустился на землю с небес.