Близнецы. Индивидуальность убивает

С того момента, как я высказала свое мнение, когда пришел Элиот с приемными родителями, тетя стала хуже ко мне относиться. Она не доверяет мне, мы больше не разговариваем так близко, как это было раньше.

Сегодня я должна надеть темно-синее платье с небольшим вырезом. Оно тоже прикрывает коленки, но на нем есть немного украшений. Брошка с гербом зоны «Интеллект» и камешки по краю выреза. Тетя связывает мне волосы в косу, чтобы я не выделялась среди Близнецов таким.

Когда мы спускаемся, Шон, Шейн и Лолита уже готовы. Дядя и брат в строгих костюмах, а Лолита в голубом платье. Оно ей маловато и не до конца прикрывает коленки. Я его одевала, когда правительство приезжало на празднование годовщины с момента, как появилась процедура Соединения в нашу зону. Но оно смотрится на ней хорошо. Волосы у нее чуть короче, чем до плечей, поэтому они просто стянуты резинкой сзади.

Нас опять встречает та машина, что отвозила нас на Встречу с Близнецом. Папа опять впереди, сзади я, Лолита и мама, а на раскладном сидении сзади нас Шейн.

Волнение накатывае, как волны во время прибоя. Страх появился, как буря, обливая своими каплями дождя каждое сухое место. Это так страшн, непонятно. Что мне предстоит? Как это все пройдет?

Мы с Шейном смотрим друг другу в глаза. Он, как всегда, уверен в себе, чего и стоило ожидать. На нем черный костюм и синяя бабочка. Смотрится элегантно.

Я смотрю в окно. На улице появляются люди. Еще несколько машин проезжает мимо, в них я вижу тех, с кем училась. Они выглядят более уверенно, чем я.

Мы снова едем к Вратам, но в другую часть построек. Там находится одно большое здание и вокруг него много маленьких.

Мы выходим и идем к большому. Там находится зал, в котором мы узнаем результаты. После этого мы направимся каждый к своему маленькому построению. Номер его домика каждому пришел по почте. Мой – 34, а Шейна – 35.

Когда мы заходим, зал минимально украшен. Приглушен свет, под ногами синий палас, окна закрыты тяжелыми синими шторами, но все равно выглядит красиво. Чтобы пройти к залу, надо спускаться вниз. Каждый ряд сидений на своем уровне. Приемные родители и младшие сводные сестры или браться садятся практически у сцены, мы выше на несколько рядов.

У нас выступает один зам. президент с речью, у зоны «Сила» другой. Сам президент очень редко выступает. Он говорит о том, что рад, что мы закончили этот этап своей жизни, максимально сильно изучили то, что нам положено, и результаты покажут, чего мы добились. Говорит, что Соединение – ответственный шаг, который каждый должен сделать, благодаря этому мы будем счастливы.

Когда он заканчивает говорить, все хлопают, и на сцену выходит Заведущий города. Он держит в руках стопку бумаг. Он будет озвучивать имя, фамилию, результат на экзамене, и поздравит дипломом. Озвучивают результаты, начиная с худшего. Я напрягаюсь.

Заведущий откашливается и берет стопку бумаг удобнее.

– Майк Джордан, 37 процентов, – говорит он, и на сцену выходит высокий, полноватый парень с россыпью веснушек из параллельного класса, – надеюсь, после Восстановления ты лучше сдашь экзамены.

Они пожимают друг другу руки, Майк берет диплом и садится на место. Следующая Милена Коначжи, ее результат 39.5 процентов, дальше Грейс Лоурен, ее результат 40. Я вздыхаю с облегчением, у меня уже больше сорока.

Когда рейтинг привышает шестьдесят процентов, я уже не могу сидеть на месте. Я не надеялась на такой результат. У Шейна 68 процентов. Я в уме подсчитываю, остается 14 человек, которых еще не объявили. Я замираю, когда произносят следующее имя. Не я. Двое следующих тоже.

– Сьюзен Харриган, – слышу я свое имя и хочу кричать от радости, – семьдесят шесть процентов.

Я с деревянными ногами иду на сцену, а в душе у меня бушует море. Я на восьмом месте. Я не могла и надеятся на такие результаты. Зам. президент меня поздравляет и жмет мне руку. Я надеюсь, что нас не ударит током, как при встрече с Молли, и этого не происходит. Когда я получаю свой диплом, я вижу, что за первый экзамен, к которому я меньше всего была готова, у меня самый лучший результат. Философия и психология.

Я спускаюсь со сцены и не могу сдерживать улыбку.

Остальные три Близнеца оказались учениками другой школы, и у них результаты на 0.1 процент больше, чем у другого. Я горжусь собой, но понимаю, что теперь за нами четырьмя будут усиленно наблюдать, потому что каждый из нас может оказаться Индивидом, отчего и сдал так хорошо экзамены. У них вероятность сдать экзамены лучше, потому что их мозг не затуманен за счет процедуры.

Потом все встают и поют гимн зоны «Интеллект». Я стою и двигаю губами, потому что уверена, что петь не умею. Я слышу, как рядом поет Шейн, и у него это получается. Я рада, что он хорошо сдал экзамены. Значит, у него есть шанс хорошо их сдать после Восстановления. Мы не встретимся после процедуры, потому что в семье не может быть больше двух детей одного возраста, и каждый отправляетя в разные зоны Восстановления. Их две и распределяются, кто из них куда, рандомно. Близнец не должен иметь поддержу во время того, как они приходят в себя. Он должен преодолеть все сам.

Я чувствую, как Шейн меня берет за руку и крепко сжимает. Я буду скучать по нему, хотя мы и не кровные родственники. Я ответно сжимаю его руку, и так мы стоим до конца гимна. После того, как он кончился, мы поднимаемся и идем наружу.

Приемные родители и Лолита каким-то образом выбрались раньше нас, и я вижу их, когда зрение снова привыкает к свету. Все так же держась за руки, мы с Шейном подходим к ним. Я обнимаю их по очереди, и каждый говорит какие-то слова, чтобы поддержать меня.

– Сюзи, удачи тебе, – говорит Лолита, когда я обнимаю ее, и это первые ободряющие слова от нее. Я хлопаю ее по плечу и желаю ей удачи в будущем. Через 2 года она пройдет тоже самое, что и я.

Во мне поднимается буря чувств. У меня немеют пальцы, и я встряхиваю их. Я понимаю, что это конец моей жизни, той, к которой я привыкла. Я сейчас изменюсь. Мне больше не будут говорить, что я странная. Я больше не буду просыпаться в 5.30 утра и идти на кухню к Элоди. Встречаться после школы с Ким и ходить туда, куда запрещенно ходить.

С Ким мы не прощались. Попрощаться, значит, согласиться, что я больше никогда не вернусь сюда. Что мы больше не встретимся. Я не хочу верить, что это так. Я, как всегда, обещала ей позвонить, как только Элоди разрешит воспользоваться телефоном, но она понимает, что с моего номера ей больше не позвонят. Но лучше так, чем совсем не прощаться.

Через час нас всех вызывают по громкоговорителю в свои построения. Мы в последний раз обнимаемся с семьем и идем с Шейном к домикам. Они находятся рядом, и, прежде, чем войти, мы смотрим друг на друга. Он кивает мне и одними губами желает удачи. Я ничего не отвечаю и вхожу.

Там горит одна тусклая лампочка. В коридоре мне выдают пижаму и костюм, который я должна одеть после Соединения. Когда я захожу в комнату, там так же светло, как и в комнате, в которой я встречалась с Молли.

Мое сердце уходит в пятки, когда я вижу оборудование. Два больничных кресла, разные провода. Рядом что-то, вроде механической коробки. Около стены стоит молодой мужчина, но волосы у него белые, морщины у глаз. Он одет в белый свободный костюм, и на руках у него одноразовые перчатки. Рядом стоит Молли в серой пижаме.

– Переодевайся, – говорит мужчина, но я не вижу места, где я могла бы переодеться. Он выжидательно ждет, и я отворачиваюсь. Переодеваюсь прямо перед ним.

Я надеюсь, что он даст мне время поговорить с Молли, но он дает ей указания и она ложится на одно из кресел. В зеркале напротив я опять отмечаю про себя, что мы одинаковы. Родинка у ключиц, волосы выбиваются из косы. Это невозможно. А мужчина видит такое каждый год, когда выпускается новый класс Близнецов.

– Меня зовут Дэйл. Тебе не стоит переживать, это не будет больно или неприятно. Ты ничего не почувствуешь, – говорит он и становится между креслами.

Когда мне говорят, что будет не больно, или не страшно, то я сразу испытываю противоречивые чувства. Пальцы снова немеют, и я сжимаю руку в кулак, впиваясь ногтями в кожу. Вижу, что Молли не страшно.

– Расслабься, – снова говорит он, но у меня не получается. Он опять повторяет просьбу, но мне не удается ее выполнить.

Он идет к полке у стола, и, как я догадываюсь, берет успокоительное. Молли он не вкалывает, только мне. Я сразу чувствую результат. Тело обмякает, и меня клонит в сон. Дэйл подключает провода так, чтобы и у меня, и у Молли они находились на одном места. У виска, на запястье.

Я чувствую легкий заряд тока. У меня ощущение, будто я засыпаю, но я борюсь с ним. Я пытаюсь сжать кулак, но ничего не получается. Я не чувствую свое тело. Я ничего не чувствую.

Я стою по колено в воде. Это будто мелкое озеро, но у него нет ни конца, ни начала. Небо черное, будто пролили чернила. Звезд нет, нет света. Я пытаюсь идти, но не могу и сдвинуть ноги с места. Я слышу звук, будто куча пчел жужжит далеко от меня, но звук все ближе и ближе. Что-то холодное проходит по моей ноге.

Мне становится страшно, мурашки пробегают по телу. Потом я снова чувствую, что что-то касается моей ноги, и, когда жужжание достигает максимальной громкости, я падаю.

Я в темноте. Я не вижу ничего. Ни верха, ни низа. Я не вижу, что через метр впереди, что сзади. Я не вижу своих рук. Я пытаюсь нащупать что-то твердое, но не могу. Я пытаюсь дотронуться до самой себя, но руки будто проходят через мое тело. Я не чувствую себя.

Потом я понимаю, что я в воде. Я вижу разводы перед собой, но не вижу дна. Наконец, могу различить очертания своих рук. Рядом со мной плавает мой Близнец. Она пытается коснуться моей руки, но ей это не удается. Она тянет руку, и я хочу крикнуть, что не надо, но она все равно делает это. Я вижу, как ее рука становится красной и появляютя ссадины, сквозь которые сочится кровь.

Когда мне удается крикнуть что-то, Молли дотрагивается до моей руки, и будто огромный заряд бьет ее. Она кричит, и я проваливаюсь в бездну.

Яркий свет бьет мне в глаза. Я жмурюсь, но он все равно пробивается мне через веки. Такое ощущение, что я провела в темноте всю свою жизнь.

Я вижу лицо Дэйла. Глаза у него напуганы, но суровое выражения лица. Я вижу, как напряжены его мыщцы на руках. Вены выпирают, образуя красивое сплетение синих нитей.

Я вся мокрая. Я не вспотела, меня будто в воду окунули. С волос стекают тяжелые капли, руки в какой-то вязкой жидкости. Я пытаюсь встать, но сил нет.

Я вижу, что Молли нигде нет. И во мне тоже. Я не знаю, откуда я это взяла.

Я не знаю, как я поняла, что ее нет во мне. Соединенный никогда не чувствует, что в нем кто-то другой. Но я знаю, что это так. Я чувствую пустоту.

– С тобой что-то не так, – говорит Дэйл, и я выхожу из себя.

– Мне надоело, что мне все это говорят! Объясните мне, что происходит? Где Молли? Что со мной не так? Что?

Я слышу, как мой голос набирает обороты, и я уже кричу. Дэйл вздыхает и подходит. Хватает меня за руку и поднимает. Я встаю на ноги и чувствую, что стоять могу. И на этом спасибо.

– Я с таким уже встречался однажды. Это очень опасно. Не в том смысле, в котором нам говорит правительство. И я уверен, что другие тоже встречались с этим.

Понятней мне не стало. Я вижу, что он набирается храбрости, чтобы сказать что-то страшное. У него широкая грудь, и когда он вздыхает, рубашка грозит порваться.

– Молли умерла во время процедуры. Это значит только одно. Ты…, – он недоговаривает. Я слышу, как двери в соседних домах открываются и закрываются. Значит, все уже прошли Соединение, – тебе нужно собираться. Все уже выходят.

– Нет, скажите мне! – говорю я злым шепотом, потому что боюсь, что нас могут услышать.

– Ты не такая, как все. Это все, что я могу сказать. Будет лучше, если ты скроешь это. Я не знаю, как, но если ты хочешь выжить, борись за жизнь.

– Индивид, – говорю я, но Дэйл молчит.

Времени на вопросы больше нет. Я снимаю пижаму и вытираюсь ей, одеваю костюм, который нам выдали перед Соединением. С платья падает брошь с гербом зоны «Интеллект», и я, не задумываясь, кладу ее в карман.

Я не спрашиваю, куда он дел тело Молли, или то, как он понял, что это не обычная ошибка. Не оглядываясь, я выхожу из здания.

Все стоят у остановки и переговариваются. Издалека это выглядит, как серо-черная масса. На каждом облегающий, универсальный костюм. Тянущаяся кожанная кофта с молнией и такие же брюки, черные сапоги. Я подхожу ближе, но все равно остаюсь в стороне. Мне сложно влиться в какую-либо компанию.

Я не вижу рельсы, поэтому понимаю, что мы не поедем на поезде. Нам никогда не говорят, что происходит с Соединенными после процедуры, только то, что они проходят Восстановление, поэтому я представить не могу, что произойдет через минуту, завтра или через месяц.

Соединенные ведут себя предсказуемо. Они щупают себя, будто думают, что от Близнеца у них появятся новые части тела, восхищаются тем, что у них появились мыщцы или поменялся голос. Я замечаю, что на другой стороне дороги еще одна стоянка, но на ней никого нет. Видимо, вторая группа уже уехала.

Когда я слышу звук приближающегося транспорта вдалеке, я подхожу ближе ко всем. Издалека я уже вижу то, что приближается к нам. Это кажется обычным автобусом, но при приближении я понимаю, что с ним что-то не так. О таким нам рассказывали в школе. У них нет колес, они электрические. Автобусы берут энергию тепла, исходящего из ядра планеты. Бесконечный механизм, такие вообще не тратят драгоценные природные ресурсы, но, как и подобает таким вещам, стоят дорого.

Смотрю в лица и не узнаю тех, с кем училась. Они все поменялись, будто стали взрослее. Но, наверное, мне так просто кажется.

Потом я слышу, как кто-то кричит. Оборачиваюсь на звук и вижу девушку, на руках у которой остались волосы. У многих они выпадут. Я узнаю черты Грейс Лоурен, она училась в моем классе. Она плачет и оседает на землю. Я хочу пойти и поддержать ее, но подъезжает автобус, и все спешат зайти в него. Меня уносит людьми. Прежде, чем закрывается дверь, я вижу заплаканное лицо Грейс и то, что она осталась на стоянке.

Я знаю, что происходит с теми, кто не садится на автобус. Им не остается выбора. Или они добровольно уйдут за пределы штата, так как здесь их никто не примет обратно, или на вечернем обходе их заметят охранники и отправят на суд. После этого они все равно отправляются за пределы.

Сидения в автобусе жесткие, но я все равно засыпаю, так как сил у меня нет. Нам не говорят, сколько часов туда ехать, но я понимаю, что остановок не будет.

Глава 5

Я просыпаюсь, когда автобус останавливается. Через окно я вижу, что на улице темно. Двери еще не открылись, но Соединенные столпились у входа. Я тоже встаю. Через пол минуты дверь открывается, и все выходят.

В ста метрах я вижу забор, за ним несколько больших построек, поляну и за ними густой лес. В нашу сторону идет силуэт, и когда он подходит, фонарь у стоянки освещает его. Густые, темные волосы, длинный, квадратный подбородок. И еле заметная ямочка на щеке. Точь-в-точь, как у меня. На вид ему лет 20—22, и я не знаю, кем он может быть здесь.

Он хмуриться, и на лбу появляются морщины. Руки у него сложены на груди.

– Идите за мной, – говорит он низким голосом. Не поздоровался, не сказал имени.

Он разворачивается, и я вижу, что у него шрам от плеча до локтя. Он идет медленно, будто хочет, чтобы мы рассмотрели окружности, но фонарь был только около стоянки, и теперь ничего не видно. Когда мы заходим за забор, ворота за нами закрываются с грохотом, поэтому я подскакиваю на месте. Деревьев здесь немного, но вдалеке лес. Скорее всего, потому я чувствую приятную свежесть.

Все здания соединены одним длинным коридором. Мы заходим в здание, которое находится ближе всего к нам.

– Меня зовут Дэниел, и я ваш Наблюдающий. Я буду присутствовать на всех ваших тренировках, на всех испытаниях. Сейчас, когда вы прошли Соединение, вы больше не должны вспоминать свою жизнь в зонах. Теперь вы стали взрослыми, и вы будете практики, а не теоретики. Близнецам из зоны «Сила» это понятней, потому что они всю жизнь делают, а не думают. Вы больше не дети, которые учились. Теперь вы должны показать, на что вы способны.

Его слова меня пугают. Во мне нет Близнеца из зоны «Сила», поэтому я только умом победить. Что я не целая, поймут сразу же на первой тренировке.

– Вы третие выпускники, за которых я отвечаю. Я не буду относиться к вам, как к детям. Вы сами добьетесь хороших результатов. У вас будет 5 испытаний, и после каждого будут штрафные очки у человека с самыми худшими результатами. Техника ясна? Все понятно? Остальная информация завтра. Девочки направо, мальчики налево. Ваши инструктора на ближайшее время: Хан и Эльза. Они покажут вам дорогу. До завтра всем.

Нашим инструктором будет Хан, а инструктором парней будет Эльза. Мы разделяемся и идем каждый в свою сторону.

Мы заходим в длинную комнату, вдоль левой стены стоят кровати. Дальше дверь, как я понимаю, в уборную. Стены покрашены в бледно-серый.

– Около каждой кровати, – говорит Хан, – стоят тумбочки. В них вы можете складывать свои личные вещи, если они у вас будут. Там вы можете найти 2 полотенца, средства гигиены, один комплект одежды. Если у вас остались вещи из ваших зон, то прошу их выкинуть в ближайшее время.

После этих слов я сжимаю брошь, которую взяла с собой. Интересно, смогу ли я ее спрятать?

– Подъем в 6 часов, – на пол часа позже, чем мы встаем в зонах, – отбой в 11. Советую ложиться прямо сейчас. Завтра вас ждет бешенный день. За кровати лучше не деритесь.

Он уходит, и я сажусь на кровать. Она мягче, чем у нас на зонах, но спать мне не хочется. Я раздеваюсь, кладу брошь, которая выпала при переодевании на процедуре, под кровать у изголовья и иду в ванную комнату. Захожу в душ, потому что волосы до сих пор влажные после процедуры Соединения. Приятные прохладные капли стекают по телу, и я освежаюсь. Потом чищу зубы и возращаюсь в комнату.

Около меня устроились незнакомые мне девушки. Справа от меня уже спит, а слева сидит, уставившись в пол.

– Все хорошо? – спрашиваю ее я, и она смотрит на меня. Потом улыбается и кивает.

– Да, конечно. Просто… Так непривычно.

– Мне тоже. Все через это проходят.

Она вздыхает и отводит глаза. У нее теплый голос, темные волосы, карие глаза и широкая улыбка. Кожа у нее светлая, как цветы яблони, когда она расцветает, и она почти на голову выше меня. У нее довольно широкие плечи, но от этого она не выглядит мужественной.

– Меня зовут Изабелла. Можно просто Белла.

– Сьюзен.

Она мне нравится. Мне кажется, что мы могли бы с ней подружиться, и я улыбаюсь ей. Она улыбается в ответ и забирается под одеяло. Я делаю так же и выключаю лампочку над кроватью. Пытаюсь заснуть.

Через два часа понимаю, что заснуть не смогу. Свет не включаю, боясь всех разбудить. Одеваюсь и выхожу.

В главной комнате тускло горит одна настенная лампочка. Видно много дверей. Которая прямо напротив нас, ведет в мужскую комнату. Куда остальные, я не знаю. Дергаю ручку выхода, но она закрыта. Дверь в комнату рядом с нашей тоже. Следующая ведет в длинный коридор, и я иду туда. Дальше по коридору лестница вниз.

Я спускаюсь и попадаю в большой холл. Прямо напротив меня большое окно, за которым еще одна комната, она пуста. Здесь тоже никого нет, но горит свет. Стоят манекены, мишени. Еще я вижу боксерские груши, арену, турник. Скорее всего, здесь нас будут тренировать.

Я подхожу к арене и вижу несмытую кровь. Она давно впиталась и потемнела. Потом слышу шаги и судорожно думаю, где спрятаться. Бегу в комнату с окном и прячусь под ним. Пугаюсь, кто это и что мне будет за то, что я не на месте.

– Я знаю, что ты здесь. У тебя ноги потеют, и ты оставил следы, – слышу я и краснею от стыда, – выходи, иначе я сам тебя найду.

Я не выхожу. Я знаю, что он все равно меня найдет, но ноги меня не слушают. Я боюсь и прижимаюсь к стене, надеясь, что смогу слиться с ней. Но через некоторое время ручка двери медленно опускается, и я срываюсь. Подбегаю к ней и поднимаю ее вверх.

С той стороны ее пытаются опустить вниз, и она больно впивается мне в руку, но я не отпускаю ее. Подпираю дверь плечом, но в конце концов дверь распахивается, и я отлетаю в сторону. Падая, оцарапываю спину и вскрикиваю от боли.

– Девчонка, – фыркает Дэниел и медленно подходит.

Я отползаю назад, но он подскакивает ко мне, хватает за плечо и рывком поднимает меня. Я рефлекторно бью его в лицо, локтем под грудь и пытаюсь бежать, но он крепко держит меня. Потирает лицо и рычит со злости, потом встряхивает меня.

– Что это? Это самозащита? – он будто забывает, что я ночью оказалась здесь, и тащит меня в большую комнату.

Я хочу вырваться, но понимаю, что больше рисковать не стоит, если я не хочу, чтобы он меня убил. Спина и плечо до сих болит. Подходим к арене.

– Залезай, – говорит Дэниел.

Я не понимаю, зачем, но взбираюсь и жду, что будет дальше. Он залезает за мной и становится.

– Борись так, как надо бороться, – говорит он и становится в стойку.

– Что? – спрашиваю я. Он подходит ближе и заносит руку, но я вовремя уворачиваюсь, и его рука пролетает прямо надо мной. Я слышу, как она разрезает воздух.

– Борись, – кричит он и бьет еще раз.

Я снова успеваю увернуться, но он все равно немного попадает в мое плечо. Я чувствую, что он бьет не в полную силу, но все равно мне очень больно.

Я не знаю, что надо делать. Я никогда ни с кем не дралась, даже не видела, как это происходит. Помню только, что когда у нас дома был телевизор, я случайно наткнулась на спортивный канал, и там люди тоже были на арене. Они стояли, согнув колени, и закрывали лицо. Что именно было, я не помню.

Я сгибаю ноги и выставляю согнутые руки.

– Ноги должны быть напряжены и укреплены на земле, – говорит Дэниел и бьет по ним. Я падаю на землю и ударяюсь подбородком о пол.

Он подходит, хватает меня за локоть и поднимает.

– Я понимаю, что после Соединения вы все слабы, но не настолько же.

Хочется крикнуть ему в лицо, что я вообще без Близнеца, и чтобы он отстал от меня, но это для меня плохо кончится, и я молчу, стиснув зубы. Прикрываю одной рукой лицо и резко выставляю другую вперед, но только задеваю его грудь. Пальцы выгибаются в обратную сторону, и я тяну руку обратно к себе. Не показываю, что мне больно.

Когда бью второй раз, он хватает мою руку и резким движением выворачивает ее.

– Во время удара рука должна выпрямляться полностью, – зло кричит он. Вторую прижимает у подбородка, – а правая прикрывает лицо.

Я разозлилась и бью его в бок локтем. Он вскрикивает от неожиданности и наклоняется, я коленкой бью по лицу. Он ставит блок, и я падаю.

– Реакция неплохая. Техника дерьмовая. Теперь иди в свою комнату и ложись спать. У тебя завтра снова тренировка.

Мне очень обидно, кажется, что тебя публично унизили, заставили искупаться в грязи. Неприятно, что он позволяет себе такое. Надеюсь, его поведение – это не норма.

Я просто встаю и ухожу, не оборачиваясь. Все тело болит, а майку можно выжимать. Я вспотела, будто бегала весь день, но я так устала, что мне не хватает сил идти в душ. Я ложусь в кровать и сразу засыпаю.

– Подъем, – услышала я сквозь сон. Сил вставать нет, и я не реагирую.

Когда я снова засыпаю, я чувствую, как с меня сдернули одеяло, и резко вскакиваю, прикрывая тело.

– Подъем, я сказал.

Взгляд проясняется, и я вижу перед собой Хана. Он держит в руке одеяло. Когда он уходит, я беру с собой вещи и иду в ванную. Там много девушек, поэтому я чищу зубы, используя с Беллой одну раковину. Душ освобождается, и я сразу забегаю в него. Все тело ноет от вчерашнего боя, и не хочется выходить из душа, но все уйдут, и я останусь последней, поэтому одеваюсь и выхожу.

Мы выходим в общую комнату, парни уже здесь. Я мельком замечаю лицо Элиота, но оно сразу пропадает. Я не иду его искать, через всю кучу людей мне сложно пробраться.

Я стаю практически впереди всех, поэтому вижу, как к нам подходит Дэниел.

– Приветствую всех. Я рад, что все здесь. Вчера у вас выдался сложный день, возможно, некоторые плохо себя чувствуют сейчас, – говорит он и смотрит на меня. Мои щеки краснеют, будто мы вчера не дрались, а занимались чем-то неприличным. Я отвожу глаза.

– Сейчас вы должны позавтракать. Там я расскажу больше о том, что вам предстоит. После этого мы отправимся на тренировку, и вы покажете себя, – продолжает Дэниел, и мы следуем за ним.

Мы идем по одному из коридоров, соединяющих здания, и попадаем в большую комнату, в которой расставлено много столов. Посередине стоит один большой, на котором стоит еда, как шведский стол.

Мы с Беллой берем сок и вареные яйца. Мне не лезет кусок в горло, хотя я не ела со вчерашнего утра. Вчера нас не кормили. Наверное, из-за того, что все приехали уставшие. Я замечаю, что многие тоже не притрагиваются к еде.