Хранительница. Обретение мира людей

– Пойдем! – громогласно восклицает он, – пойдем, я покажу тебе новый зал для песнопений и совместных танцев. Твоя мать меня всегда корила за мое излишнее внимание к стражам и вот… – король распахивает перед Иной двери в обширный зал из белого искрящегося камня, одна из стен, которого украшена искусной работой мастеров-камнетесов. Словно вытканный, а не выложенный из камня огромный цветной гобелен с изображением цветов из различных каменьев поражает своей изысканностью и точностью изображения. Он играет, переливаясь мыслимыми и немыслимыми цветами в лучах солнца пронизывающих через огромные арочные окна весь глубокий зал с белыми колоннами, украшенными золотыми орнаментами, а дальше по стенам и потолку, словно продолжение игры цвета и света, те же золотые орнаменты, букеты и парящие птицы меж облаков…

– Великолепная работа, – искренне отмечает Ина, оглядывая окружающее ее великолепие.

– Утонченная роскошь, признак еще более утонченного Гармоничного мира, стремление сделать окружающее более прекрасным – все это чудо будут лицезреть достойнейшие матильды и жители Гармоничного мира, все кто изъявит желание, без каких-либо ограничений, – король отходит от нее на шаг, разводя широко руки. Он явно доволен видом искренне впечатленной и даже потрясенной увиденным Хранительницы. Он оборачивается, не опуская рук, оглядывая всё вокруг себя, и продолжает свою восторженную речь, – король вполне доступен для любого живущего в Гармоничном мире… —

– Иначе и быть не может, – спокойно прервала его Ина, смотря на короля в упор.

Остановленный довольно бесцеремонным вмешательством Ины в его только начавшую развитие темы речь, Аттал опускает руки и бросает на нее быстрый взгляд. Не очень доволен король такой бесцеремонностью, читает во взгляде Ина.

– Да, иначе и быть не может, – впрочем, согласился король, тут же устремляя свой взор на великолепный рисунок стены.

– Не может быть иначе и наказание… – многозначительно глядя на него, выдала Ина.

– О чем ты, дитя мое, – король Аттал с явно читаемым непониманием на лице поворачивается к ней.

– Сегодня, молодой житель, у ворот, – напоминает ему спокойно Ина.

– Ах, ты об этом, – воскликнул король Аттал, – выплеск дурной энергии, какая обыденная малость. Стоит ли она твоего внимания. Вчера был важный день в Гармоничном мире, неужели этот крохотный инцидент должен был отвлечь тебя от более серьезного, наиважнейшего, – поднял король указательный палец правой руки. На нем тускло блеснул огромный прозрачный камень в желтой оправе золота.

«Король Аттал и украшение?» – опять пронеслось в голове.

– Золото и каменья – удел капризных матильд, – тут же всплыли в памяти когда-то сказанные королем перед Амой слова, – а удел воина – железо меча и твердость руки… – Как давно это было.

Ина серьезно глянула на него, – наверное ты прав, король Аттал, но все-таки. Я бы хотела предоставить результаты моего с ним разговора и обсудить их в оговоренном законе порядке в присутствии достаточного количества почетных граждан и второго Хранителя.-

– Будь по твоему, – король согласился не задумываясь, поднимая открытую ладонь левой руки вверх – регламентированный жест утверждения принятой королевской воли, для Хранителя печать, закрепляющая энергию договора до момента осуществления этой воли, – действительно будем чтить порядок и в следующий раз я непременно вызову тебя с Жабой на дворцовую площадь.-

Ох, что-то быстро гордый король смирился. А ведь раньше он непременно потребовал бы от Ины максимально полную информацию, полученную из уст нарушителя, переспрашивая ее, проверяя на слух каждое слово, требуя точностей в деталях разговора и даже передачи интонаций. Да что говорить! Раньше бы не Ина терзалась в поисках истины, а сам король непременно бы докопался до нее, но король уже словно забыл о нарушителе, с восторгом возвращаясь к осмотру каменного гобелена. Утонченная роскошь… Его похоже совсем не интересовало то, что произошло сегодня на Обменной площади. Пустые обвинения… нет, объяснять что-либо пропало желание, лжесвидетельствование… и не в обстановке парящих на потолке птиц и букетов по стенам.

– Я даже не об этом, – все-таки Ина была настойчива.

– Что-ж тревожит тебя, Хранительница, – не отрывая взгляда от изучения стены, почти равнодушно бросил Аттал.

– Нарушитель не хочет быть стражем, – твердо ответила Ина. Бровь Аттала поползла вверх и, с нарисовавшейся на его лице усмешкой, он повернулся к Ине.

– Разве кто-то спрашивает такого нарушителя, что он хочет, а что нет, – подчеркивает последнее Аттал, – по закону… —

– Закон уже был нарушен, – перебила его Ина, – а потом, – ты король, я Хранитель. Давай обратимся ко второму Хранителю и изменим закон, если выплеск дурной энергии всего лишь обыденная малость, – напомнила Ина королю его слова.

Усмешка покинула лицо Аттала. Король долго смотрел на Ину.

– Как же быстро ты выросла, девочка, – вдруг тихо произнес он и, кивнув головой, тут же придавая голосу властную решимость, твердо добавил, – хорошо, при первом же случае я обсужу этот вопрос с почтенным Жабой.-

Ина была готова поклясться всеми звездными богами, что некоторое замешательство короля перед последующим к ней обращением было вызвано еле скрытым раздражением, потребовавшим определенное время для возвращения короля к его обычному всегда активному, но ровному состоянию.

– Хорошо, – бодрый голос возвестил о присутствии привычного короля Аттала, – что за срочное дело привело тебя сюда, что потребовало моего участия, – наконец король поинтересовался целью визита Ины, – я знаю, ты не сторонник праздного времяпрепровождения, и уже точно не обменный день привел тебя в город Стражей.-

Он, с выраженным вниманием в глазах, посмотрел на Ину, подчеркивая к какому серьезному общению готов.

– Вчера один из твоих стражей не пришел на ковер мироздания. Матильда Очарование обижена и требует возмездия, – объяснила цель визита Ина.

– Матильда Очарование. Очаровательная матильда, – протянул король Аттал, вдруг начисто лишаясь заинтересованности появившейся в его глазах, с уже заметным раздражением поглаживая светлые, чуть рыжеватые усы, подковой окаймлявшие рот, – ох, уж эти матильды, скорые на расправу лишь за то, что их оставили без внимания.-

Да что с королем Атталом!

– Король Аттал, это серьезное преступление, – осторожно напомнила Ина, не уверенная, что она правильно поняла короля, в голосе которого прозвучал упрек скорей матильде, а не стражу, поправшему древний закон. Может король что-то другое имел ввиду, ведь очевидность проступка налицо.

– Да, да, – громко ответил король, его лицо опять моментально изменилось, приобретая привычное выражение решимости, а в голосе даже проявилась некоторая пафосность которая звучала в его речах на общих собраниях на дворцовой площади, – да, девочка моя, я выполню долг гражданина Гармоничного мира, – торжественно заявил он, – пойдем на плац и я отдам виновника в твои честные руки.-

Ина уже не понимала, то ли ее удивляла, то ли смущала, а может пугала та стремительность, с которой происходили все изменения в лице, движении тела, глазах Аттала. Король, несомненно, король сейчас был перед ее глазами, но тот ли король…

Король Аттал, резко развернувшись, не дожидаясь Ины, крупными шагами пересек белокаменный зал, покидая его, поворачивая за парадную лестницу, открывая дверь в небольшую, но не менее помпезную комнату приемов и пересек ее, нигде не задерживаясь, направляясь к открытым настежь дверям, выводящим во внутренний двор.

– Построиться, – зычный голос крупного стража, заметившего короля появившегося на невысоком каменном крыльце, с которого открывался великолепный вид на внутренний двор, представлявший собой выложенный квадратными плитами тренировочный плац, часть которого была устлана соломенными матрацами, а в самом дальнем углу располагались мишени для обучения стрельбе из лука, заставил стражей прервать обучение искусству боя. Ровный строй из порядка сорока воинов в два ряда моментально сложился на глазах вышедшей следом за королем на крыльцо Ины.

– Ищи, – хмыкнул Аттал, явно довольный таким молниеносным построением. Ина медленно шла, внимательно заглядывая в лица смотрящих мимо нее пустым взглядом стражей. Блестят на солнце от пота прерванных в самом накале рукопашных схваток, тренированные торсы сильных полуголых тел. Еще слышится сбивчивое, но старательно уравниваемое дыхание. Ни одна жилка не дрогнула на лице под изучающим взглядом всемогущей Хранительницы, ни одно веко не опустилось в обычном движении, не упало, чтобы прикрыть глаза, устремленные в только им видимую точку. Нет, парня среди них нет. Ина отходит назад, поднимается на крыльцо и внимательно оглядывает уже целиком строй стражей. Всё! Всё сложилось! Совершенно отчетливо приходит понимание… Она еще секунду смотрит на застывший строй накаченных тел с упирающимися в плиты босыми ногами и спрятанными за спину кистями рук. Она понимает, что так смутило ее во вчерашнем пришельце. Стражи – смуглые парни с черными жесткими, прямыми волосами, схваченными сзади черными лентами в короткий пучок, закрывающий растущий из ямочки на затылке хвост, лежащий продолжением черных волос чуть ниже плеч на смуглой коже спины. В гармоничном мире светлые волосы только у нее, Амы и Аттала, но она отчетливо помнит – парень, у него были светлые с легкой рыжиной волосы. Тут же пришло сомнение – пахари и ремесленники встречались рыжие, огненно-красные с большими веснушками на мясистых носах, но стражи… Перед ней смуглые с черными волосами с горбинкой на носу, а тот… Давно она не была в гостях у Аттала.

Ина медленно покачала головой. Надо спросить у Смотрителя рождения, неужели в Гармоничном мире из кокона стали появляться светлые жители. Хотя …почему бы нет.

– Возможно он на какой-то из застав вдоль Высоких гор, – видя ее замешательство, предполагает Аттал, – мы усилили там гарнизоны. В горах появляются огни. Пока все спокойно. Но огней все больше. Это меня тревожит Хранительница. Я уж подумываю, а не пора ли создать заставы и по естественным границам Гармоничного мира – Граничной реке и Окраинного озера, увеличив количество стражей, а лучше создать новую заставу у Граничного утеса, там прямая дорога к ковру мироздания, а это сердце нашего мира, – горячо начал объяснять ей король, видимо уже забывая о цели визита Хранительницы в столицу, – я даже поговорил об этом с некоторыми из почтенных граждан, – добавил он, даже не замечая чуть приподнявшейся брови Ины, показывающей недоумение, которое опять посетило Ину после слов короля. Кажется, столица начинала жить чем-то иным, меняя установленные правила и теперь понятно откуда такое тяжелое, все терзающее душу Ины, заявление сегодня на площади произнесенное устами молодого нарушителя, которое выглядело после всего увиденного и услышанного вполне правдоподобным. Как же бьется сердце, как трепещет душа, которая все больше смущается тревогой неуклонно вползающей в мысли Ины. Она внимательно посмотрела на короля, но произнесла то, что должна была произнести.

– Если того требуют обстоятельства, король Аттал, я всецело приемлю твое решение, я думаю совет почтенных граждан и второй Хранитель непременно поддержат тебя в твоем стремлении защитить границы Гармоничного мира от неведомого, – уверенно заявила Ина королю.

Разве она могла сомневаться в Аттале – друге своего отца, также как в своем отце —создателе, основателе Гармоничного мира, которые так мудро очертили его границы и решили все проблемы с соседями изначально.

– Что ж, король Аттал, придется идти к Жабе, – выдохнула Ина.

– Я сожалею, – с печалью в глазах произнес Король, – вряд ли чем я смогу помочь еще тебе Хранительница, хотя… я бы сам с удовольствием надрал задницу этому нерадивому стражу, но… Пока могу только предложить тебе свое общество, поскольку уверен – Жаба сейчас в комнате для обмена мыслями с Наивысшим Вечным, – король протянул Ине руку, – сделай приятное старику, составь ему компанию, не будем тревожить почтенного Жабу в его обязательном уединение.-

Не торопясь, король провел Ину по краю внутреннего двора и, минуя невысокую арку, увитую зелеными лианами, вышел с ней в прекрасный ухоженный парк. Между разнообразными деревьями зеленели лужайки аккуратно подстриженной мягкой травы. Цветущие кустарники с крупными цветами всевозможных расцветок обрамляли, посыпанную мелкой красной крошкой камня, прогулочную дорожку. Беззаботность и легкость царили в королевском парке, наполняя его трогательным очарованием, заставляющим забыть о повседневных мелочах забот, отдать свои тревоги этому пробуждающему самые тонкие струны души окружающему и сделать только одно – слиться с его легкой беззаботностью. Они шли молча, прислушиваясь к чириканью снующих вокруг птиц, занятых своими вечными делами. Шорох камешков под ногами вскоре прекратился – они ступили на площадку величественной белой лестнице, ведущей по крутому спуску холма прямо вниз, сглаживая крутизну холма. По бокам начинающихся широких перил уложенных на белокаменные круглые колонны стояли огромные белокаменные вазы с цветными водопадами живых цветов. Идеально подстриженные кусты живыми ограждениями повторяли все изгибы каменной лестницы, а в самом низу призывно блестела гладь широкой Срединной реки, которая величественно несла свои воды мимо дворца короля, мимо города Стражей.

– Твой отец был идеальным Отцом-основателем и, когда он ушел от нас в вечных своих поисках, я предложил создать дом имени твоего отца, где жители Гармоничного мира могли бы мысленно обратиться к нему и преклонить колени в специальных изречениях в память о нем, – король Аттал, чуть поддерживал Ину под локоть, не торопливо, ступенька за ступенькой, спускаясь рядом с Иной к реке, все так же задавая темп их совместной прогулке.

– Разве это имело смысл, – искренне удивилась Ина, скользнув взглядом по мощной фигуре короля.

– Ты истинная дочь своей матери, – засмеялся Аттал, останавливаясь, оглядывая Ину с ног до головы, как некую диковинку, – именно так мне ответила твоя мать.-

– Он ведь был просто человек, хоть и посланник звездных богов, – Ина недоуменно пожала плечами и, не дожидаясь Аттала, шагнула на следующую ступеньку, – а обратиться к звездным богам с уверенностью, что твои слова и мысли будут услышаны, можно в любом месте, лишь бы это было искреннее желание твоей души.-

– А разве тебе самой не было бы приятно, что твоего отца помнят и чтут, – догнал ее Аттал, чуть повернув лицо, и в его глазах светилось такое читаемое ожидание ее ответа, словно сегодняшняя встреча явила для короля возможность получить окончательный ответ на какой-то серьезно терзающий его вопрос.

Ина резко подняла голову, оглядывая гладь приближающейся Срединной реки: – само существование Гармоничного мира, такого, каков он есть, лучшая память о нем, а почитание – это есть продолжение этого существования, – твердо закончила она.

– Что ж, юная Хранительница, ты преподала мне еще один урок, – голос короля Аттала был задумчив, но тверд. Остаток пути они прошли в полном молчании, и Ина почему-то была уверена. Король услышал и узнал всё, что хотел, и это не удивило его.

Небольшой симпатичный, впрочем, как любое строение в Гармоничном мире павильон с ажурной стремящейся вверх пирамидкой крышей, держался на сваях уходящих прямо в воду Срединной реки.

– Проходи, отдохни в тени, Хранительница. – Аттал широким жестом гостеприимного хозяина указывает на павильон. По узкому мосту с такими изящными металлическими перилами, что, кажется, тут-же сломаются, если кто-то решится опереться на них, они проходят над сероватыми водами реки, ступая на выложенный искусным узором каменный пол павильона. Павильон пуст. Аттал проходит в центр и садится за накрытым для приближающегося по времени обеда, столом, призывая Ину жестом сделать то же самое. Ина с удовольствием устроилась в удобном плетеном кресле. Легкий ветер колышет белые полотнища стен из нежнейшей полупрозрачной материи. Прохладой и негой веет от реки и совсем не хочется куда-то спешить, заниматься серьезными вещами. Другой берег так далек, что растущие на нем пальмы кажутся миражом, вызванным дрожащим, текущим в усиливающимся зное воздухом. Ина берет порезанные кубиками фрукты и, откусывая маленькие кусочки, с интересом наблюдает, как по Срединной реке скользят прогулочные лодки, и, выбравшие для себя путь приложения физической силы, жители-гребцы в белых одеждах стоят на высоком изящно изогнутом носу лодок, управляя большим веслом, направляя их неспешный бег вниз по течению, где за стеной города Стражей ждут тенистые рощи с пряными плодами на ветках, вкусив которые хочется танцевать. Звонкий смех и непонятные обрывки разговоров разносятся над гладью великой реки. Нарядные матильды, с выглядывающими из-под рук любопытными мордочками пушистых зверьков, наполняют прогулочные узкие лодки, что-то бурно обсуждая и беспрестанно взрываясь смехом.

– Ох, уж эти хвостатые жеманницы, – восклицает, следуя за ее взглядом Аттал, – пока они юны и безмозглы, они без ума не только от крепких стражей, но и от своих визгливых глупых собачек, которых Смотритель называет зверьками. А потом носятся со своими коконами, пока Смотритель рождения достанет оттуда хвостатое чудо и начинают пилить стража-мужа за то, что он мало уделяет ей внимания, больше времени проводя на плацу в тренировках. Мужской мир и женский, к сожалению, одинаков во всех мирах, Хранительница, – бросает он раздраженно надкусанный кубик оранжевого плода на ярко голубую тарелку, вызывая угасшую уже было тень тревоги, смутившую опять душу Ины, но лицо Аттала не меняется, его глаза всё с тем же интересом смотрят вдаль на лениво ползущие воды реки, и тревога опять отступает.

– И при всем этом – это ли не идеальный мир, – вопрошает Аттал, поворачиваясь к Ине, – заложенный Отцом-основателем, Отцом-создателем, твоим отцом. Мир беззаботной энергии, текущей плавно и ровно, и дарующей такое легкое приятное тысячелетнее существование, без эксцессов и излишних волнений. Каждый добровольно выбирает свой путь, обменивая свой труд на плоды труда другого жителя Гармоничного мира, каждый выбирает пару, согласно Ковру мироздания, каждый вправе быть уверенным в правом суде, случись с ним беда, – он замолкает, ожидая ответа.

– Великолепно, – соглашается Ина. И тут лицо Аттала резко меняется. Глаза превращаются в узкие щели, непонятный огонь разгорается в них, пугая Ину своей необъяснимой глубиной, а на скулах прорисовываются желваки. Ина смотрит в это разгорающееся пламя, выжигающее привычное в глазах короля, на мгновение они становятся черными и пустыми, словно из открывшейся бездны на Ину смотрит нечто новое незнакомое, ощутимо враждебное и даже опасное.

– Но скучно, скучно до тошноты, – вдруг резко бросает Аттал и, тут же, словно желая сгладить, так неожиданно и резко высказанное, под удивленным взглядом Ины, еще завороженной, то ли видением, то ли осознанием невозможности самого появления явленного, добавляет, – что-то я стал брюзгой последнее время, как наверняка сказала бы Ама, – улыбается он, гася окончательно поразивший и так напугавший Ину огонь. Он резко встает из плетеного кресла и предлагает руку Ине.

– Пойдем, я покажу тебе новый плац. Он больше прежнего и оснащен посерьезней.-

Ина никогда не присутствовала на обучение стражей, но то, что видит она сейчас…

Странные, очень странные учения стражей. Несколько стражей с крепкими палками в руках парами стоят друг против друга. Их руки – сплошные бугры накаченной плоти. «Громилы,» – моментально всплывает в сознании удивленной увиденным Ины. Босые ноги в коротких узких штанах тумбами твердо стоят на каменных плитах плаца.

– Пошел, – кричит молодой страж, стоящий перед первой парой, и делает взмах рукой.

– Молодая поросль, – кивает весьма довольный король в сторону одинокого стража, – но такой целеустремленный, даже удостоился чести руководить тренировками новобранцев.-

Новобранцы с коротко остриженными волосам на головах, совсем юные, худые и толстые, испугано оглядываясь, выбегают по очереди из открывающихся ворот в стене и приближаются к стоящим с палками громилам. А дальше начинается ужасное. Громилы с абсолютно равнодушными лицами, прикладывая максимум силы, с размаху бьют по обнаженным спинам новобранцев. Кто-то терпит, кто-то кричит, кто-то падает.

– Держать строй, ленивые бездари, – кричит страж руководящий…

«Нет, не тренировкой – битьем», – поправляет Ина себя, оценивая начавшееся перед ней. Он подбегает к упавшим и грубо, не церемонясь, пинает кого-то в бок, наклоняясь, с размаху, бьет под ребра крепким кулаком, таким образом, заставляя подняться упавших и ужас начинается сначала. Удар, еще удар. Удары сыпятся на обнаженные спины в учащающемся темпе, с всё более сокращающимися перерывами, как будто бьющих охватывает необъяснимая одержимость. Под ударами палок на спинах четко прорисовываются красные пятна, у кого-то из разбитой ударом кожи сочится алыми каплями кровь, стекая по смуглым оголенным спинам. Где она? Неужели это ее беззаботный Гармоничный мир. Она беспомощно и не до конца понимая происходящего, смотрит на короля Аттала, который внимательно, не пытаясь даже спрятать свое удовлетворение, наблюдает за действом разворачивающемся на плацу, не обращая на нее ни малейшего внимания.

«Неужели это и есть обучение, неужели это и рождает стражей – тогда понятно, почему так много было теней, было…» мысли вопросами кружатся неудержимым хороводом в голове.

– Давай гони их, – азартно выкрикивает Аттал, поддерживая стража руководящего обучением.

– Прекрати это, прекрати немедленно, – не выдерживает Ина, с отвращением отворачиваясь от происходящего, – боль запрещена в Гармоничном мире, —

– Но не в отношении будущих стражей, – не отрывая взгляда от происходящего, не задумываясь, отвечает ей Аттал и тут же поясняет, – лишь она растит настоящих стражей, готовых отстоять этот мир.-

– Ты где-то видишь угрозу, король Аттал, – тон Ины заставляет короля повернуть к ней лицо и внимательно глянуть в ее горящие неприкрытым гневом глаза.

– Угроза есть всегда, моя девочка, – вдруг опять лицо Аттала сделалось жестким, зажигая странный огонь в глазах короля. Но он сделал знак. Руководящий битьем поднял руку. Стражи опустили палки и застыли в строю.

– Новобранцы свободны, – прокричал Аттал.

Новобранцы, поддерживая ослабленных товарищей под руки, кучей уходят с плаца, теряясь за дверьми из которых их выпустили навстречу произошедшему кошмару.

– Подойди сюда, – подзывает Аттал руководящего стража.

Молодой страж незамедлительно выполняет приказ. Сколько же преданности в его глазах. Ину удивляет непомерный фанатизм, так четко проявившийся на смуглом лице.

– Ты молодец, – кладет король руку на плечо стража.

– Благодарю, король, – страж порывисто ударяет себя в грудь кулаком и наклоняет в знак покорности голову. Так близко. Ина внимательно рассматривает его. Он совсем юн этот страж, так самозабвенно выполняющий непонятные Ине вещи.

– Я вижу, ты готов к посвящению, – странной радостью наполнен голос короля.

– Да, – коротко, но твердо отвечает страж.

– Тогда приготовься, ты достоин испить чашу напитка, дарующего высшее блаженство. Иди и пройди инициацию достойно.-

Ина пристально смотрит вслед удаляющему стражу, долго, пока он не скрывается в тех-же дверях, куда ушли избитые новобранцы.

– Мне, кажется, я многое пропустила, занимаясь своей работой, – обратилась она к Атталу.

– Но это же твоя работа, девочка, – как ни в чем не бывало, ответил Аттал, – она требует много внимания и ты великолепно с ней справляешься, – он своей радушной улыбкой вернул прежнего короля, а потом, чуть наклонившись к ней и подмигнув, продолжил, – и между нами Хранительница, матильды становятся капризней и требуют большего внимания и силы, поэтому молодые жители знают, на что идут и ради чего они стараются. Матильды любят настоящих стражей, накаченных и сильных, разве нет Хранительница? Маленькие прихоти есть и в Гармоничном мире, ведь так? —

Ина спрятала глаза. Получить в вечные спутники стража, это мечта каждой Матильды. Хотя Ковер мироздания мог объединить любого, и никто этому не противился.

– Но боль порождает зло и ненависть, – Ина была непреклонна, и объяснение короля совсем не устраивало ее, – закон Гармоничного мира запрещает это.-

– Тогда они не будут стражами! Ремесленниками пахарями, но не стражами, – с абсолютной уверенностью твердо высказал Аттал.

– Ты говоришь, как человек Аттал, а не как один из жителей Гармоничного мира. Они все одинаковы и ремесленники, и пахари, и твои стражи, – Ину все больше удивлял и даже возмущал этот разговор с королем, которому приходилось объяснять давно принятые и абсолютно неоспоримые постулаты бытия Гармоничного мира.

– Расскажи это Матильдам, Хранительница, – неумолимо бросил король.

– Закон гласит – ужасная боль превращает в теней… —

– Но никакой закон не определил границы, да и саму эту ужасную боль, – нетерпеливо прервал ее король.