Сказки Торгензарда. Монохроматический свет

День 3.

Серое утро. Карзах то и дело просыпался ночью. Тело болело. Постоянно хотелось пить. После воды хотелось в туалет. А каждый поход за водой и в туалет отдавал болью во всем теле. И таким круговоротом прошла вся ночь. Воды в холодильнике осталось мало. Еда, к сожалению, на исходе. Ее с самого начала было мало.

За окном по дереву стучал дятел. Долго, монотонно, раздражительно. По крайней мере, так подумал Карзах спросонья. Когда он немного полежал, пытаясь собраться с мыслями, он понял, что никакого дятла за окном нет. В целом, как и дерева. Кто-то очень усердно стучал в хлипкую дверь. Коршух Бильгворд. Определенно, это тот старый крыс.

Карзах с трудом поднялся. Ноги еле держали. Беспокойная ночь не принесла ни капли отдыха. Командир медленно зашагал к входной двери. Стук повторялся раз за разом. Монотонно. Со всей силой отдаваясь в гудящей голове.

«Да иду я, мать твою!» – попытался прорычать Карзах. Однако вместо громкого рыка из горла вырвалось лишь глухое, уставшее, хриплое ворчание. Дверь уже близко. Вот она перед лицом. Командир открыл дверь.

Да, это был старина Коршух Бильгворд из народа красарков. Массивный, стоящий на двух лапах крыс, с трудом достигавший ростом до груди человека. Серая ухоженная шерсть, дорогой костюм, монокль и грациозность, присущая далеко не всем крысам, выдавали в нем уважаемого красарка, занимающего почетный пост.

– Къприък Гъхуъф, многоуважаемый Карзах, человечий сын! – Коршух расплылся в улыбке и поклонился, едва ли не стукнувшись лбом об пол.

– Къприък Гъхуъф, многоуважаемый Коршух, Молот Лидера. – Карзах не проявил особой радости.

– Не стоит, не стоит! Для меня честь слышать свой титул из уст столь уважаемого человечьего господина!

Карзах молчал, холодно смотря на собеседника. Хотя он далеко не единственный, кто недолюбливает крыс.

Всякого, кто первый раз в своей жизни встречает красарка, донельзя раздражает особые традиции почтения этого народа. Разговор с красарком всегда будет преисполнен лести, взаимных комплиментов и показной радости встрече. Еще страшнее принимать красарка в гости. «Могу ли переступить порог дома столь уважаемого господина?», «Неужели столь великолепная материя на полу предназначена для того, чтобы вытереть грязные лапы?», «Как же столь почтенному господину удалось приобрести столь роскошный дом за сущие гроши?» и множество других подобных льстивых вопросов вынужден обсуждать хозяин дома весь вечер. Но более всего раздражает людей в красарках то, что за всеми этими фальшивыми разговорами никому и никогда не понятно, что же на уме у хитрого крыса. Действительно ли он друг? Может он вор, как и все крысы? Может он мошенник?

Недоверие к льстивым красаркам породило злобу, которая переросла в ненависть, а потом в ярость. В городах нередко происходили «очистительные пятые дни недели», когда вернувшиеся после тяжелой рабочей недели люди нажирались дешевого пойла и выходили с самодельным оружием на улицы, чтобы разбивать магазины, поджигать дома и убивать, насиловать и травить красарков, ещадаргов, родтайков и, по возможности, представителей других народов. В подобные порывы безумия данкликерги не могли уповать на милосердие и проблески разума у пьяных и озлобленных людей. Пятые дни были праздниками смерти, безумия и насилия, которые заканчивались кровавыми боями с бойцами сил правопорядка и порою военными.

Коршух, не дождавшись ответа, завел стандартное начало разговора красарков.

– Могу ль я, многоуважаемый Карзах, войти в ваше безопасное обиталище?

– Можете войти, Коршух.

Карзах открыл дверь и, не дожидаясь красарка, прошел на кухню. Он понял, чем ему так не нравится сотрудник ОПНО. Неухоженные гнилые зубки красарка резко контрастировали с его интеллигентным, важным видом. Но и это было не самое важное. Еще со вчерашнего дня его мучил вопрос: какого черта по его душу отправляют агента Особых Подразделений Национальной Обороны при Министерстве Образования и Пропаганды? Рейверий отбросил все неважные на текущий момент мысли и сосредоточился на красарке. В воздухе запахло тревогой.

Карзах прошел на кухню и достал из холодильника две бутылки масляного пива. Последнее, что осталось у отряда из еды – это банка консервов. Интересно, какие деньги сейчас дерут магазины за остатки пропитания?

Крыс неуклюжей походкой просочился в комнату, виновато посмотрел на хозяина дома, затем сел на стул и попытался было что-то сказать, но Карзах его опередил.

– Садитесь. Масляного пива?

– Коль вы столь настойчиво мне его предлагаете, я просто не смею отказаться! – Коршух растянулся в улыбке. Его гнилые зубки выглядели слегка пугающе.

Собеседники открыли пиво. Крыс сделал первый глоток.

– Как ваше здоровье, Карзах? Долго ли вам еще отпущено, брат наш по несчастью?– Коршух сделал страдальческую гримасу.

– У меня иммунитет. Еще погуляю. Нелюдей тоже эта зараза жрет?

Представителям других народов не нравится когда их называют нелюдями, но Коршух совершенно не выказал какой-либо обиды. Он отдернул рукав и нащупал в шерсти маленькие металлические звенья, затем он вернул рукав в исходное положение.

– Мы в равных условиях, мой дорогой друг-человек! Где-то на четвертинку моя жизнь уже оборвалась!

Карзаху расхотелось пить. Он ждал, когда закончатся все эти крысиные формальности, и он, наконец, поймет суть дела. Крыс задумался. Молчание повисло в комнате. Гость снова глотнул пива и начал разговор. Важный разговор.

– Многоуважаемый Карзах, человечий сын, мне жутко неудобно приходить к Вам с пренеприятнейшими намерениями. Боюсь, Ваша славная персона попала под надзор местного отделения Особых Подразделений Национальной Обороны при Министерстве Образования и Пропаганды!

– Чем же я так заинтересовал ОПНО?

– Вы знаете Четыре Ектении Защиты Народа? Принципы, которых построено ОПНО.

– Не имел возможности ознакомиться.

– "Во имя правды и справедливости, мы стоим на страже нашей Родины. Пусть наша вера в высшие идеалы будет нашим щитом, а наши мечи станут защитой народа от всякого врага. Всемогущие Боги, даруйте нам мудрость и решимость в борьбе против тех, кто угрожает нашей свободе. Пусть наши действия будут направлены только на благо нашей родины и наших сограждан. Великий и Всемудрый Лидер! Дай нам силу и уверенность в сражении за независимость нашей страны. Пусть наша броня будет непробиваемой, а наши сердца – наполнены любовью к нашей Родине и ее народу. Во имя наших предков, которые защищали нашу землю и нашу культуру, мы готовы бороться до последнего вздоха."

– Не юли, крыса! – Карзах одним взмахом руки снес масляное пиво Коршуха, и оно звучно разбилось об стену, заляпав собеседника содержимым.

Все сошлось. Это арест.

– Ну что ж вы так, вам же теперь столько убирать… – Крыс снял монокль и синим платочком, который торчал у него из кармана пиджака, вытер капельку пива со стекла.

– Я никуда не пойду. – Карзах, успокоившись, сел на стул.

– Я советую Вам не делать глупостей.

– А я советую тебе пойти нахер, крыса.

Бильгворд попытался вальяжно вытащить пистолет из кобуры, но ему в голову прилетела бутылка пива Карзаха. Рейверий перевернул стол, подбежал к агенту и нанес удар ногой. Заиграл адреналин. Боль после вчерашней драки, как рукой сняло. Крыс грохнулся со стула, и, кряхтя, попытался все же вытащить пистолет. «Айка! Айка! Кригрейн! Долбаная глухая сколопендра!» – хрипло кричал Карзах на весь дом. Бильгворд со страхом заметил, что на него наставлен его собственный пистолет. Голова крыса болела от удара об пол. Где же долбаные груды мышц из отряда поддержки?

Когда Карзах на секунду отвлек свое внимание от двери и посмотрел на плененного красарка, он тут же почувствовал удар настолько сильный, будто в него влетела машина. Миллисекунды свободного падения. Темнота.

– Гресак, поверить не могу, что еще остались в этой стране такие добрые люди! – Ледейра Рейверий поставила на кухонный стол большое блюдо со свежеиспеченными булочками с земляникой.

– Ладно вам всем. – Гресак взял горячую булочку и стал перекидывать ее из одной руки в другую. – Как раз наоборот! В наши тяжелые времена люди выявляют свою личину! Поди выйди на улицу! И ты по лицам прочитаешь, кто добряк, а кто гнида последняя! Я вам так скажу. Вместе нам всем держаться надо. Добрым людям. А ты, Карзах, в оба глаза за Ледейрой то своей гляди! И за Смерусом! Времена нынче…

Карзах добродушно налил соседу самогонки, и ужин в честь завершения дома пошел полным ходом.

Повсюду сверкала чистая посуда. В воздухе витал сладостный запах древесины от новой мебели. Строительство далось тяжело, потому что у семьи не было достаточно денег на услуги мастеров.

*

Айка затаила дыхание, когда сотрудники ОПНО выносили из квартиры обмякшего Карзаха. Она слышала все происходящее. Она стояла за дверью в зале с тех пор, как Карзах пошел открывать Бильгворду. Она должна помочь Рейверию. Но как? Это сумасшествие. Айка не смогла одолеть мародера, а тут три сотрудника Особых Подразделений, один из которых представитель народа гремзирдров. Нет, она ничего не сможет сделать. Но ведь это трусость. Кто знает. Порою трусы предлагают более осторожные и взвешенные решения, чем храбрецы.

Громкий топот постепенно удалялся. Почему они не зашли за Айкой? Ведь они должны знать, что она работает с Карзахом. А Адлегос Иронаил? Его бы они тоже не тронули?

Айка сделала глубокий вдох. Немного постояла. Выдохнула. Слишком много вопросов. Ничего не понятно. Надо скорее бежать на выход. Может ей удастся проследить за сотрудниками. Она должна помочь Карзаху. За ней должок.

Айка аккуратно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Входная дверь открыта. Тишина. Кригрейн невольно пошла к выходу аккуратным шагом, будто боясь пробудить нечто неизвестное. Так тихо. Она одна. Столь знакомое и успокаивающе ощущение, когда ты долго пребываешь с какими-то людьми, а потом они уходят. И ты чувствуешь единение.

Уже подойдя к выходу, девушка резко остановилась и опомнилась. Живот сводило от голода. Она подбежала к холодильнику и вытащила из него консервированную курицу. Воды не осталось. Айка с банкой в руках побежала на улицу.

Опять удача не улыбнулась. Конечно же, агенты ОПНО прибыли на машине. Роскошная машина «Дольптра», резко стартовав на испещренной лужицами каменной дороге, уверенно поехала вперед по улице, спокойно переезжая многочисленные тела. Невыносимая трупная вонь со всей силой ударила в ноздри. Девушка схватилась за желудок. «Блять, не сейчас!» – едва подумала Айка, как тут же вырвала откуда-то взявшиеся в ее желудке остатки еды. Надо найти что-то, через что можно дышать. Без этого не выжить. Айка с трудом зашагала вниз по улице. Желудок сводило. Во рту привкус рвоты. Все тело вновь охватила жуткая боль после вчерашней драки с мародерами. Шаг. Второй. Третий. Упала.

Споткнувшись об труп, Айка полетела вниз. Она приготовилась прочувствовать на себе глухой удар камня. Повезло, лицо ударилось об руку какого-то мертвеца. Вот она, минута осознания всей случившейся ситуации. Минута передышки посреди сотен трупов и разъедающей нос, нестерпимой вони.

Ее разрывали изнутри причины, почему она здесь. Ее переполняли сомнения, злость, чувство вины, полное бессилие. Зачем она здесь? Стоило ли все того? Кто знает, кто знает…

Девушка с трудом привстала, опираясь на обе руки. Если она пролежит здесь еще недолго, она точно сляжет от вони. Нужно двигаться.

Ни одного человека на улице. Болезнь убивает каждого по-своему. Над кем-то она смеется больше, над кем-то меньше, но у каждого исход один – стать одним из тысяч тел на улицах Старгрома. Казалось, что больше нет жизни за пределами этого небольшого города, что весь мир сходится сейчас на этом истерзанном, утомленном болезнью поселении.

Айка медленно двигалась по пустой улице. Она мысленно проговаривала себе каждый шаг. Левая нога. Правая нога. Снова левая. Правая. Хмурое небо расползлось, и Огненная Звезда начала печь с новой силой. Трудно сказать, сколько прошло времени. Однако, наконец, слева показалась знакомая вывеска «Гусь в бочке». Нужно войти в бар. Нужно передохнуть и собраться с мыслями.

Айка оттолкнула входную дверь и начала жадно глотать чистый воздух. Ее наполнила легкая эйфория. Нужно найти свободный столик. Можно подумать, что это не проблема в практически вымершем городе, но на самом деле это не так. Бар был забит посетителями.

Легкий аромат кофе наполнял заведение. Казалось, будто за пределами этих стен, в городе, ничего страшного не случилось. Люди сидели, смеялись, пили алкоголь, на который были уже выставлены конские цены, ведь коньяк и виски не бесконечны. В городе заканчивалась продукция.

Айка медленно прохаживалась по бару в поиске свободного столика, но все, что ей удалось найти, это лишь несколько свободных стульев. Боль немного отходила на второй план. Девушка подошла к небольшой пожилой компании наименее отталкивающего вида, по сравнению с остальными.

– Я могу присесть с вами? Все столики заняты. – Айка скрестила руки, хмуро опустив глаза на стол.

Два пожилых мужчины с женами подняли глаза на внезапно появившуюся рядом с ними девицу.

– Разумеется! Мы все в одной лодке! – Мужчина с изрядно отросшей бородой слегка поправил панамку на голове и указал рукой на свободный стул.

Айка села, положив голову на руки.

– Слышал, недавно по телевизору сказали, что Песлер опять устраивает провокации на границе с Гриджей! – Мужчина в панамке сделал круглые глаза.

– Какие ж мерзавцы окаянные! Кретины! Песлер этот – страна абсолютных мерзавцев! – пожилой собеседник раскинул сухие, жилистые руки.

– По новостям еще сказали, что жители Пьяного Корня и Угрюмой Коровы наготове должны быть, потому что вероломные песлеровцы в кровавом безумии могут захотеть оттяпать и нашу землю! А там уж боевые действия дойдут и до Сильного Края и до Шлема Больгра! А там и столица недалеко!

– Пусть ихние командиры не забываются! – мужчина ударил по столу кулаком. – Это все шлюха ихняя, как ее, Ольсийя, мать ее, Шатал!

– Шадар. – Негромко поправила уставшая Айка.

– Да мне насрать! – нервный мужчина вновь ударил по столу. – Я тебе всегда говорил, Крулдар! Баба у власти – это хаос! Как в ее сраной стране, так и во всем мире!

После этого заявления из уст нервного старика полились такое деревенское сквернословие, что Айка даже не могла понять многие слова, несмотря на то, что и ее запас ругательств был немал.

– Да угомонись, окаянный! – Старушка, сидящая справа от кричащего мужчина дала ему подзатыльник, после чего старик замолчал, сверля ее взглядом, а потом глубоко вздохнул и успокоился, облокотившись на стол.

– А вы кто такая будете то, дорогуша? – спросила, улыбаясь, Айку бабушка, сидящая справа от мужчины в панамке.

– Айка.

Бабка с улыбкой смотрела на девушку, ожидая, что та продолжит рассказ про себя. Однако Айке не хотелось разговаривать. Отдышавшись после улицы, она махнула официанту, и тем временем начала открывать банку с консервированной курицей.

– Меня звать Глордрой. А это мой муж Крулдар. – Старушка указала на мужчину в панамке. – Этого крикливого бестолкового дурака звать Нолбом. А рядом с ним сидит жена его, Цубирма. Мы никогда не ходили по барам этим вашим, но в городе это единственное место осталось, где можно хоть как-то забыть обо всем этом ужасе, свалившемся на наши головы. Будь оно неладно все!

– У меня вопрос к вам есть. Может, вы шарите. – Айка жадно поедала отвратительную на вкус курицу и пыталась говорить с наполовину набитым ртом. – Официант, притащи виски со льдом.

– Коль есть вопрос, задавай милочка. – Немного напряженно ответил Нолб.

– Вы же тут по улицам постоянно ходите. Как вам удается протащить все, что вы здесь съели до дома?

– А, ты про это? – Нолб вытащил из ноздрей две маленькие непонятные прозрачные капсулы.

– Что это?

– Наша маленькая стариковская хитрость!

– Нолб работает на заводе, где производят очистители воздуха различные. – Пояснил Крулдар. – Вот он оттуда и списал несколько дорогих капсул. Ты их себе в нос засовываешь, и они чистят тебе воздух, которым ты дышишь! Чудеса!

– Вот что ты меня перебиваешь, я что, сам про себя рассказать не могу?! – Вспылил Нолб.

– Ладно, ладно, успокойся, рассказывай.

– Ты уже все рассказал!

– Ну и хрен с тобой!

– Старый говнюк!

– Да успокойся ты! – Цубирма снова дала подзатыльник Нолбу.

Айке было совсем не до разговоров, но эти капсулы ее заинтересовали. Официант, наконец, принес виски.

– И где мне достать такие пилюли? – Айка отодвинула пустую банку с курицей.

– Нигде! – Нолб пожал плечами.

– В смысле, нигде?

– Да вот так. Заводы закрылись, кто успел, тот скупил то, что было. Остальные либо в масках, либо блюют всю дорогу.

– Может я смогу купить у вас их? Деньги у меня есть.

– Нет. На что нам сейчас деньги. «Цепь» у нас уже практически оплелась, скоро все подохнем, а так хоть надышусь на старость лет.

– Мне очень нужно это устройство!

– Ну а мне насрать, что тебе нужно! Какого черта ты ко мне привязалась?! – У Нолба задрожал подбородок от злости.

– Прости, милочка, но мы не сможем тебе помочь! – Глордра виновато улыбнулась.

Айка нервно опустошила стакан виски.

– Ясно. Бывайте, старые пердуны. – Айка встала из-за стола и со злобой на душе отправилась к барной стойке.

Нолб что-то буркнул в ответ, но девушка этого не услышала. Почему эти старики так хватаются за свою жизнь? Они же даже сказали, что их почти убила «Цепь». Почему нужно так упрямо бороться за немощное старческое существование, когда они могут оказать такую пользу молодому здоровому человеку? Такими вопросами задавалась Айка, пока шла к барной стойке.

Толстый бармен с пышными усами предложил Айке стакан коньяку.

– Нет, цены у тебя высоковаты. – Айка положила на стол несколько купюр дользандрийской валюты – мерст. – Я и так уже все отдаю за этот сраный стаканчик виски.

– Желание клиента – закон! – Бармен протер стол перед собой.

– Слушай, где в Старгроме сейчас находится Местное Отделение ОПНО?

– Какие вопросы у тебя интересные. На моему веку ты первая, кому ОПНО понадобились.

– Друг, давай без лирики, знаешь или нет?

– Да конечно знаю! Тут только неместные об этом не знают. В Синем районе они сейчас располагаются. Как въезжаешь в район, так сразу их отделение по левую сторону, и квартала идти не надо!

– Синий район… это чтобы в него попасть, надо на кольцо выйти и поворачивать сразу после Мертвого района?

– Ага. Только тебя, скорее всего, не пустят на кольцо. Точнее, до Синего района ты не дойдешь, потому что отрезок основной дороги от конца «Спешки» и до самого въезда в Малый район закрыт заставами военных.

– Ну, конечно. Закрыли въезды в Синий и Богатый районы. Ну и, конечно, в Администрацию Города. Мудаки.

– Ты поаккуратнее. – Бармен оглянулся. – Такие вещи то пороть.

– Ладно, не закроют тебя, ты все равно помрешь скоро.

– Уж спасибо, утешила!

– Все помрем от этой херни.

Бармен налил Айке стакан коньяку.

– Я же…

– Это бесплатно. Дело к тебе есть. Ты неместная, вижу, и в лицо тебя никто не знает.

Айка взяла стакан и сделала глоток. Приятный жар разнесся по телу.

– Я слушаю.

– Пошли на кухню.

Бармен махнул своей помощнице за барной стойкой и двинулся к двери на кухню. Айка пошла за ним.

Вопреки ожиданиям девушки кухня оказалась очень чистой. Само помещение было небольшим, но, даже не смотря на то, что рабочий день был в самом разгаре, грязи нигде не было видно. Кухня была полна различных запахов овощей и мяса, которые, однако, были синтетическими, хоть и пахли, как настоящие. Поварам совершенно не было дела до гостей. Они были заняты готовкой и не обращали внимания на то, что кто-то пришел. Бармен прошел в конец комнаты и ключом открыл дверь в свой кабинет. Айка прошла за ним.

Кабинет выглядел, как неотъемлемая часть кухни. Такой же кафельный пол, такие же окрашенные белой краской стены. В углу стояли дешевые зеленые шкафчики. Бармен, который, собственно, и является владельцем заведения, сел за большой деревянный стол с множеством небольших полочек и рукой указал Айке на свободное кресло перед ним. Кригрейн села на сидение из искусственной кожи.

– Таверий Борлудрий. – Бармен протянул руку.

– Айка Кригрейн. – Девушка не протянула руки в ответ.

– В общем, раз ты так на рожон лезешь, то я тебе помогу, а ты мне в ответ по пути доброе дело сделаешь. – Таверий удобно развалился в кресле.

– Сначала про дело расскажи, а потом я решу, нужна ли мне твоя помощь.

– Да без проблем. Собственно в отделении ОПНО, которое тебе так необходимо, работает человечек один. Ну как человечек, он из рогатых. Конкретно, олень. Коричневая шерсть, большие и ветвистые рога, которыми он очень гордится. Фамилия у него Лорбурт. До того как в подразделения попасть он промышлял тем, что человечьих самочек трахал в подворотнях, их потом по частям в озерце парковом находили. Мне то похуй, но он орудовал в округе моего бара, и знатно крови у меня выпил. Поднасрал он мне сильно. Короче, задача у тебя простая: я тебя невидимкой в Синий район отправлю, а ты там этого оленя грохнешь, да желательно так, чтобы об этом весь город узнал. И считай тогда и я, и весь город в плюсе. Ну и, разумеется, ты.

Айка откинулась на спинку кресла, потирая уставшие глаза. Она не ожидала, что обычный путь до ОПНО получится с такими приключениями.

– То есть я должна грохнуть агента ОПНО? Ты вообще представляешь, как мне это сделать?

Бармен закурил сигарету.

– Девочка, я понятию не имею. Я тебе озвучил свою цену. Тебе в любом случае в ОПНО, и уж поверь, я по одному твоему виду сразу понял, что ты туда не с добрыми намерениями. И я сразу понял, что ты не местная. Этот город подыхает, но я хочу, чтобы когда сраное тело этого ольдейрина будут потом осматривать, то в ОПНО сразу поняли что подох он от удара ножом, а не от этой заразы. Подробнее тебе ничего не расскажу. Ты единственная, кто туда сейчас хочет двигать. Тебя туда проведут инкогнито, а когда ты свои дела сделаешь, никто никогда в жизни не узнает, кто это сделал. Ну, если, конечно, не засветишься, бегая по улице с ножом с криками «Я убила агента ОПНО!».

– Я не могу дать тебе гарантий.

– Здесь я бессилен.

Айка прочистила горло.

– Ладно, я сделаю все, что в моих силах. Как я попаду в Синий район?

– Я договорился с одним красарком. Он проверенный малый. Я свяжусь с ним и договорюсь, чтобы тот все обеспечил. Но придет он только завтра утром. Я тебе обеспечу комнату, если нужно.

– Нет, я в квартиру вернусь. Обеспечь меня лучше консервами и водой, а то я от голода и жажды сдохну раньше, чем мы дойдем.

– Провизия нынче удовольствие дорогое, но я выделю тебе немного съестного.

– Заметано.

– У тебя есть радиостанция в квартире?

– Есть.

– Тогда я тебе маякну, когда ждать красарка.

– Идет.

Айка поднялась с кресла. С самого начала она заметила «Цепь» на руке Таверия.

– Как вы все-таки можете так париться по всему?

– Не понял тебя.

– Этот олень все равно издохнет от «Цепи» скоро. Ты сам скоро сляжешь. А заботишься о бизнесе так, будто проживешь еще долгую и счастливую жизнь.

– Я не уверен в том, что у него отсутствует иммунитет. Знаешь, когда я целиком в работе, и продолжаю, как ты сказала, «париться» по этому поводу, я забываю о том, что скоро умру. Это ужасное чувство. Самое страшное знание, которое может получить человек – это точная дата своей смерти. Только садист может такое знание дать, а мазохист захотеть такое знание обрести. Даже если твоя смерть наступит через годы, ты живешь с неотвратимым осознанием того, что вот твоя дата. У тебя нет надежд, что ты проживешь 70, 80, 90 лет. Не можешь накрутить себе, что тебе лет 100 отпущено. Когда я живу в работе, я теряю ощущение безысходности. Надеюсь, скоро оно просто сменится принятием неотвратимого. А вообще, у меня и свои козыри в рукаве есть. Не твое это дело.

В кабинет забежала помощница.

– Опять труп в баре! Еще одного человека «Цепь» прибрала.

– Ну вытаскивайте и кладите на улицу. Не хоронить же каждый день по десятку посетителей! Пойдем, Айка.

Айка вышла в основное помещение бара вместе с барменом и помощницей.

«Цубирма! Цубирма! Да что ж ты так раньше меня, родная! Да ж что ж за несчастья меня преследуют!» – сквозь боль кричал уже знакомый Айке Нолб. Он склонился над телом погибшей жены, не давая сотрудникам бара вытащить ее тело на улицу. Люди окружили горевавшего старика. Когда Нолба, наконец, оттащили от тела его ныне покойной жены, Цубирму взяли за ноги и руки два сотрудника бара и, напрягши все силы, вытащили ее за порог и аккуратно положили на улицу. Нолб сидел, рыдая, на полу, а остальные люди старались его хоть как-то успокоить. Айка не видела в этом какой-то пользы. Ему нет дела до этой жалости.