Историйки с 41-го года. Верность

– Где мой папа?

Она ответила:

– Далеко, на военной службе, – сама после этих слов заплакала, а я больше никогда не спрашивал ее об этом.

Так вот, когда мне было пять лет, часы эти уже висели здесь. Мама любила слушать их музыкальный бой «бум-бом, бум-бом» и всегда после этого задумывалась, будто вспоминала что-то, но не улыбалась. Часы временами останавливались, мама с больной ногой не могла их завести – висели они высоко и надо было вставать на табуретку, чтобы до них дотянуться. Нам приходилось звать на помощь ее сестру, которая всегда помогала.

Однажды, когда часы в очередной раз встали, а было это как раз в очередную годовщину Дня Победы, я решил: «Пока мама ушла по делам к соседке, я сделаю ей подарок: починю часы. Она увидит это, спасибо скажет и мне улыбнется».

Я подвинул табуретку, встал на нее, но маятник со стрелками были еще высоко. Я и подпрыгивал, чтобы их достать, и под ноги книгу положил, но все было безрезультатно. И тут я подумал: «А не позвать ли мне кого-нибудь с улицы помочь?»

Выбежал во двор и вижу: шагает быстро офицер мимо, весь в орденах и высокий-высокий. Я его останавливаю и обращаюсь:

– Дядя офицер, помогите мне… – он не дал мне договорить.

– Ну, что случилось, малыш? – поинтересовался, а сам на часы смотрит, видно, торопится куда-то.

Тут я ему и рассказал про маму, про часы, про праздник и чуть не плачу. Дядя улыбнулся и серьезно говорит:

– Ты, сынок, не расстраивайся. Хотя это дело серьезное, но я тебе помогу – и пошел за мной.

Дома я подаю ему табуретку, а он мне:

– Не надо, я и так достану – и враз завел часы, стрелку на точное время поставил, толкнул маятник, и они затикали. Офицер по-военному прочеканил:

– Вот и дело сделано, малыш. Ты свою маму поздравь с великим праздником от ветерана войны. Ну а я пошел!

И хотел уже уходить, но тут его взгляд остановился на комоде, где были у нас фотографии: мама с папой в военной форме, папа в боевом снаряжении, с оружием и гранатами (их фотокорреспондент снимал перед атакой, как мама объяснила). Были и другие снимки: где они вдвоем обнимаются и один, где я с мамой. Все, кто смотрели на него, говорили, что я – вылитый папа.

Лицо дяди побледнело, он весь как-то обмяк, даже ростом стал меньше и задал мне странный вопрос:

– Кто это на фото?

Я отвечаю:

– Мама и мой папа, только я его никогда не видел. Он далеко, на военной службе – так мне мама сказала.

Офицер присел на стул, облокотился на стол. Смотрит на меня, подбородок ходуном ходит, хочет что-то спросить и не может. Тут тросточка, стоявшая возле стола, с шумом упала на пол. Он вздрогнул, поднял ее и спросил:

– А это чья клюка?

– Мамина, – отвечаю, – если она идет куда-нибудь далеко, то берет ее с собой, а сейчас к соседке ушла и здесь оставила.

Тут дядя не то произнес что-то, не то застонал:

– Так вот почему она скрылась от меня. Решила: если инвалид, то будет мне в тягость. Да какой бы она ни была, я по-прежнему люблю ее. Ищу по всей стране.

И он обхватил обеими руками голову, и в горле у него что-то заклокотало.

– Глупенькая, да разве мог я ее бросить?

Тут вошла мама. Увидев дядю, она остановилась, глаза ее сделались большими, как вишенки, словно увидела какое-то диво, и пошатнулась. Он вскочил, поддержал ее и крепко прижал к себе.

– Мама! – кричу я. – Мы с дядей тебе подарок сделали, твои любимые часы со звоном починили!

– Сынок, – с дрожью в голосе, но с какой-то внутренней сердечной радостью сказала она. – Это твой папа. – и улыбнулась. Я такой улыбки не видел у нее никогда.

– Вот и собралась вся семья, – торжествовал мой отец.

Настенные часы громко загудели: «Бум-бом. Бум-бом!»

– Вот и бой часов, как и колокол посылает нам небесное приветствие. Желает нам всем долгой жизни, – смеясь, сказал папа, обнял меня с мамой и так долго держал, будто боялся, что мы опять исчезнем.

Вечером мы всей семьей смотрели на многократные вспышки красочного салюта в честь Победы и радовались нашему счастью. Возвращаясь домой, мама облокотилась на папину руку, поцеловала его в щеку и тихо сказала:

– Извини, родной, за мой дурацкий поступок.

С тех пор (а может, это мне показалось) у мамы со здоровьем стало немного получше, а часы наши больше никогда не останавливались.

Неизвестный солдат

В день Победы над фашистской Германией мать получила извещение о гибели сына. Она уткнулась в подушку и заплакала:

– За что, за что его так? Он ведь сам даже муху не обидел!

Сын ее на гражданке садовником работал, мечтал вырастить необычные цветы и всех людей ими порадовать. У него на грядке уже появились интересные росточки, оставалось подождать их цветения.

Но тут на Родину напала немецкая армада, и сын так и не успел увидеть красоту своих цветов. Забрали его в армию. Уходя, он сказал на прощание:

– Мама, сохрани грядку с этими росточками, я скоро вернусь и закончу свой эксперимент.

Она ждала его. Война с фашистами была долгой. Было тяжело с питанием. Чтобы выжить, ей пришлось посадить на грядку картошку. А с цветами решила: «Сын придет из армии и заново все посадит».

И вот закончилась война, но вместо сына она получила похоронку. Мать не хотела даже двигаться – силы куда-то подевались. Пришла соседка, обняла ее за плечи и с добротой в голосе предложила:

– Пойдем на площадь. Там памятник неизвестному солдату открывают. Может, тебе полегчает, не одна там несчастная будешь.

На площади народу собралось множество. Но тишина была такая, что не слышно было даже дыхания людей. Полотнище с памятника сняли, и взорам всех предстал бронзовый солдат в военной форме с оружием в руках, в больших сапогах, крепко стоящий на пьедестале с уставшим, но суровым лицом. Толпа загудела, заволновалась. Кто-то рядом с матерью охнул:

– Это мой сынок! – и послышалось слезливое хлюпанье.

Мать тоже увидела в скульптуре солдата, в его облике, что-то родное, близкое, сыновье. Тут стали приносить цветы и возлагать их к памятнику, они были необычной красоты: яркие, алые, с большими бархатистыми лепестками, в каждом из них словно светилось солнышко.

«Вот такие цветы, наверно, и хотел увидеть сын, – подумала мать. – Только он хотел подарить их живым людям, для их счастья. А обернулось все наоборот. Цветы склонились лепестками перед ним и воздают ему славу за его подвиг, за защиту Родины».

И матери показалось, что бронзовый солдат с теплотой поглядел на нее.

На следующий год вокруг памятника все было устлано чудесными бархатистыми цветами, и они продолжали разрастаться во все стороны. Люди удивленно говорили:

– Их никто не сажал… Видно, неизвестный солдат желает, чтобы все на земле получали цветы радости.

Подарок

Лялин работал в одном из военных издательств. Дел было много, и он порою забывал поздравить с праздником самого близкого ему человека – жену. А вспомнив, долго ходил по магазину и никак не мог выбрать подходящий подарок.

«Что купить? – эта мысль мучила его уже третий день. – Духи? Нет! Каждый праздник покупаю». И он вспомнил, что дома, куда ни сунешься, везде флаконы, даже в его письменном столе пузырьки из-под духов. Только откроешь ящик – отскакиваешь, запах ударяет прямо в нос. «До чего же он едок!» – Лялин поморщился. Запах преследовал его повсюду, как только он начинал думать о нем.

«Куплю-ка что-нибудь из белья, – решил он, но тут же подумал: – А вдруг купишь, да не то? Принесешь домой, а тебе скажут: «Размер не тот. Цвет не к лицу» – и тащи обратно в магазин, а там тряси вещичками, доказывай, что ошибся».

«Нет уж, дудки, только не это. Лучше купить цветы – и баста!» – окончательно решил он.

Окрыленный этой идеей, Лялин вышел из магазина. В этот день он исходил весь город, проехал на всех видах транспорта во все его концы, но цветов не нашел. Везде он слышал только один ответ: «Цветов нет, проданы!»

«И что я до праздника дотянул, купил бы на денек пораньше, – ругал себя Лялин. – Другие, поумней, давно купили подарки и сидят уже дома – празднуют».

Вечерело, магазины зажигали огни, ярко освещая витрины. Но Лялин не замечал этого, брел расстроенный, не спеша, медленно передвигая уставшие ноги. Над ним засветился огромный транспарант, заигравший множеством цветных огоньков. Лялин поднял голову и прочел: «Не забудь поздравить с праздником родных, близких и знакомых». В висках его забарабанило, в голове с новой силой зажужжала мысль: «Что купить?.. Что купить?»

Впереди показалась толпа, что-то кричавшая и толкавшая друг друга. Откуда-то из ее середины вынырнул человек, весь взъерошенный, как воробей, в руках его были крепко сжаты цветы.

«Цветы!» – и Лялин, обрадованный, бросился в гущу толпы.

Ему достался последний букет ярко-красных тюльпанов. Тяжело дыша, Лялин стоял не в силах куда-либо тронуться. Блуждающие его глаза остановились на афише: «Купите билеты на танцы!»

«А что, неплохо и билеты взять, – отдуваясь, подумал он, – давненько с женой не танцевали. С тех пор, как сын появился. Сейчас он большой, управится и без нас». И Лялин поторопился к кассам.

Держа в одной руке букет, в другой билет, Лялин летел домой словно птица. Пиджак его расстегнулся, галстук съехал и болтался сбоку.

Дома дверь была закрыта. Он позвонил, но никто не открыл. Он позвонил еще раз, тогда за дверью загромыхало, видно, что-то упало, и вышла жена с мокрыми мыльными руками:

– Ты что, подождать не можешь? – возмутилась она. – Видишь – стираю.

Приготовленные заранее поздравительные слова куда-то исчезли. Держа подарки за спиной, Лялин лихорадочно вспоминал слова, которые так хотел сказать.

– Ты что – пьян? Слово выговорить не можешь? – проговорила жена, ближе подойдя к нему.

– Милая моя березка, поздравляю тебя с праздником, приглашаю тебя на танцы. Я закончу стирку, а ты переодевайся, – выпалил он, протягивая ей цветы и билеты.

Жена засмеялась и, обхватив его шею руками, крепко поцеловала.

– Спасибо, Коля! Я тебя заждалась, рассердилась, стала стиркой заниматься…

Жена шла на танцы нарядная. Ее разгоряченное, радостное лицо пылало румянцем. Облокотившись на его руку и прижавшись к нему, она говорила без умолку, точно не дышала.

– Коля, а мы с тобой на танцах познакомились, помнишь? Танго танцевали!

– Да, – ответил Лялин, с нежностью прижимая ее и чувствуя бьющуюся венку под своей ладонью.

– Ты тогда приз получил, а что – не показал. Сказал только, когда мы поженились, что выиграл слюнявчики и соску.

Лялин сделал злое выражение лица, но в душе посмеялся. Жена взглянула на него, и они оба залились безудержным смехом.

В клубе стоял шум от топанья ног и громких разговоров. Танцующие стояли друг перед другом и старательно стучали обувью, словно вбивали что-то в пол. Лялин слышал о новых танцах, но видел их впервые и сейчас с удивлением смотрел на это.

«А все-таки старые танцы лучше!» – подумал он и, взяв жену под руку, сказал:

– Пойдем, Березка моя, станцуем по-нашему!

Танцуя, он повел ее по залу и вдруг услышал:

– Эти танцуют по старинке!

Лялин посуровел, посмотрел, откуда доносится голос, желая поспорить, что старые танцы не хуже новых, но увидел перед собой множество улыбающихся лиц. «А не слышала ли это жена?» – заволновался он и взглянул на нее. Но ее лицо, как прежде, было счастливым. Облегченно вздохнув, Лялин предложил ей:

– Березка, давай станцуем, как все – по-новому.

Жена посмотрела на него с удивлением:

– Мы же не умеем!

– Попробуем, может, получится?

Она помолчала немножко и ответила:

– Хорошо, Коля.

Лялин окинул взором танцующих, встал перед женой, выпятил колесом грудь, руки согнул в локтях, словно собрался бежать, и затопал под звуки оркестра. Жена, будто зная танец, притопнула ногой и закружилась возле Лялина. Он, увидев ее радостное лицо, сам стал выделывать такие выкрутасы, что, казалось, ноги едва успевают.

Танец закончился, но оркестр, не отдыхая, заиграл снова. Лялин встрепенулся. Это было танго, танцуя которое он познакомился с Березкой. Блестящие глаза жены смотрели на него, словно говорили: «Слышишь, Коля? Наш танец!»

Он взял трепещущую и взволнованную жену за талию и осторожно, точно это была хрустальная ваза, повел по залу. Она склонила голову ему на плечо и прижалась, охваченная радостным воспоминанием. Они танцевали старый танец, танго их молодости. В этом танце было много красоты, изящества и теплоты. Лялин и Березка словно плыли по залу, не замечая, что не только сотни глаз на них смотрят, а даже стены ими любуются. Лялин заговорил первый:

– Когда мы с тобой познакомились, ты была тоненькая, как березка. Поэтому я тебя так и прозвал. А сейчас вон какая стала, – и Лялин оглядел статную фигуру жены, – только прозвище осталось.

– А ты, что – лучше стал? Был красивый, сильный, на руках носил. А сейчас: сгорбился, волосы реденькие, будто повыдергал кто. От красоты только родинка на щеке осталась.

Лялин засмеялся и приподнял жену.

– Коля, глупенький, отпусти же, смотрят, – смеялась жена.

– Пусть все видят. Я же не украл тебя, – и пронес ее на руках по всему залу.

Жена прижалась к нему, сердце ее стучало, готовое разорваться от счастья. Лялин опустил ее, склонился к ее голове, вдыхая запах ее золотистых волос.

Оркестр, точно приветствуя, повернул к ним сверкающие от яркого света трубы и заиграл еще громче, повторяя мелодию танго – такие дорогие для них звуки молодости.

Мамин платочек с узелком

Когда сын уходил в армию, мама ему сказала:

– Сынок, возьми вот этот платочек с узелком с собой, тут земля нашего родного края. Память тебе будет о доме и обо мне.

Он бережно положил платочек с небольшим узелком к себе в карман.

Будучи на фронте, всегда перед боем прижимал узелок к губам и укладывал его обратно на место. Солдаты улыбались его причудам, а он им объяснял:

– Это мамин узелок. Так я вспоминаю ее и свой край, где родился, и мне не так страшно идти сражаться с врагом. Этот платочек бережет меня!

Как-то поблизости взорвался снаряд, осколок от него впился в медную пуговицу шинели, а бойца задел совсем незначительно. И такие случаи повторялись не раз.

Война, длившаяся достаточно долго, закончилась Победой!

Враг, напавший на Родину, был уничтожен!

Солдат вернулся домой здоровый и невредимый. Мама радостно встретила его и спросила:

– Сынок, сохранил ли ты тот узелок?

– Да, – ответил он.

– Так береги его для счастья и дальше!

Через некоторое время мамы не стало – тяжелый военный быт тыла и переживания за сына дали о себе знать. Сын, столкнувшись с житейскими заботами, забыл про узелок. Работа, женитьба, родившиеся дети, да и сам стал чувствовать себя уже неважно.

И тут он вспомнил про узелок. Нашел его в шкафу, где лежала военная гимнастерка. Развязал узелок и увидел землю – золотистый песок, а в нем – маленькую иконку Божией Матери.

– Так вот кто меня уберег от всех несчастий! – воскликнул он и почувствовал облегчение от тепло светившейся иконки.

Я с облачка спущусь

Однажды я ехал вечером на машине и меня настигла сильная гроза. Дорогу размыло дождем, и мне пришлось остановиться в незнакомом селе, чтобы переждать этот ливень. Я постучался в дверь одной избы. Мне открыла шустрая девушка, и я попросился у нее переночевать.

– Да вы спросите у тети Маруси, – ответила она, – я тут соседка.

В этот момент, отодвинув занавеску, с русской печи выглянула пожилая женщина.

– Располагайся, располагайся, гость дорогой, – пригласила она. – Здесь всем места хватит. Зина поможет вам тут устроиться. А я на теплой печи лежу, косточки лечу, что-то мне не по себе.

Я оглянулся – в избе было чисто, ухожено и пахло свежей сосной от вымытого пола. А больше всего меня удивило множество фотографий юноши разного возраста: от босого мальчика до взрослого военного десантника. Стояли они в рамках на комоде и висели на бревенчатых стенах.

– Это что у вас за знаменитость? – поинтересовался я.

– Да это мой Алеша, приемный сынок, – радостно ответила тетя Маруся, – сейчас он в армии служит.

И она рассказала мне следующую историю.

…Во время Великой Отечественной войны здесь по дороге возле моей избы проходили фашисты. Был жуткий мороз, и вот в тот день немцы гнали малолетних детей на железнодорожную станцию, здесь неподалеку. Дети были одеты в чем попало: кто укутан материнской шалью, кто накрыт одеяльцем, и не шли они, а, казалось, катились, как снежные комочки, по белой студеной дороге, гонимые вьюгой. Смотрю в окно и вижу: один комочек отстал и упал, немец его сапогом пнул, он было поднялся, да снова в сугроб свалился. Фриц еще раз по снежному бугорку прошелся. Комочек не шевелился. И немец, махнув автоматом, пошел дальше сопровождать остальных детей.

Я дождалась минуты, когда вокруг никого не было, выбежала, добралась до ребенка, схватила его и притащила в избу. Это был мальчик, он был белый, будто маленький снеговик. Я нашла муравьиный спирт (его еще муж до войны припас от всякой хвори) и стала растирать его тельце. Оно потеплело, порозовело, и первыми словами мальчика были: «Мама, молочка!» А где его взять… Слышала, что в другой деревне на отшибе у какой-то бабки есть коза. Попросила соседку присмотреть за малышом. У нее у самой маленькая дочка была, она поняла мою озабоченность – «Иди» говорит.

И пошла я в путь через поле, продуваемое холодным ветром и засыпаемое снежным бураном, надеясь, что достану молока. Не буду рассказывать, что я за этот путь пережила, но молоко малышу принесла.

Подогрела его и маленькими глоточками напоила. И знаете что?! Он пошел на поправку, и с тех пор как хвостик ходил за мной и помогал мне во всем: я в доме убираю – и он со мной. А когда подрос, я землю копаю, картошку сажаю – и он рядом. Однажды вот что сказал:

«Мама, если я даже буду высоко, как облачко, и узнаю, что ты нездорова, я к тебе с него спущусь, как ангелок».

После этих слов Зинка-соседка, егоза, смеясь, зовет его «летучий ангелок».

Война закончилась, мирная жизнь настала. Рос Алеша, как дубок, на здоровье никогда не жаловался, всегда все делал по дому: носил воду из колодца, заготовливал дрова, ремонтировал все что нужно, а если надо, помогал и сельчанам. Они за это благодарили его, а иногда и деньгами рассчитывались. Он скопил немного и купил сапоги. Нарадоваться им не мог. А тут у меня с глазами плохо стало, все поплыло. Врач посоветовал найти французские глазные капли, сказал, что только они помогут. И откуда-то узнал об этом сынок. Поехал в город и вернулся с лекарством, но без сапог, продал их, и все из-за меня.

Учился он тоже хорошо, получил среднее образование, а потом в армию призвали, в пограничные десантные войска. Алеша был этим очень доволен. А мне всегда говорил: «Мама, ты отдыхай, а я все за тебя сделаю. Ты меня выходила, к жизни вернула. Этого я никогда не забуду». И кто ему рассказал о тех днях, когда я его спасала? И вот он стал взрослый и по-прежнему твердит эти слова».

Пока тетя Маруся все это рассказывала, Зина сидела рядом и внимательно слушала. Глаза у нее сверкали от гордости за Алешу.

На следующий день погода выдалась солнечная, изредка появлялись бегущие по небу небольшие облака. Я собирался уже попрощаться и уезжать, как вдруг вбегает Зина и с порога кричит:

– Тетя Маша, он летит с облака, как и обещал!

– Кто летит-то, пустомолка? – шутя, спрашивает ее она.

– Да ваш! Наш, Алеша!

Мать, с трудом ковыляя, вышла на крыльцо. А сын уже приземлился и парашют собирает.

– И кто это ему опять про мою болезнь сказал? – недоумевала она.

А Зина хитруще прищурила глаза, заулыбалась и помчалась в поле, где приземлился он, ее любимый и родной человек. Все чувства были написаны на ее лице. Встретившись, они уже вместе шли по направлению к дому.

– Говорил тебе, что приду к маме отовсюду, если с ней беда.

– Верю, верю тебе, Алеша, только не делай больше этого, – твердила она.

– Хорошо, – смеясь, ответил он. – Только ты мне подробно пиши о маме, береги ее и о себе не забывай черкнуть. Я тут посадку совершил с разрешения командира и задержусь ненадолго. Сейчас машина придет и отвезет меня обратно в часть. В дальнейшем служить буду на востоке. Это я только тебе говорю!

Он подошел к матери, обнял ее и, целуя, подбадривал:

– Матушка, ты уж не болей. А не то, как обещал, буду прилетать ангелом.

Пробыл Алеша дома, действительно, совсем недолго. Все село пришло провожать его. Когда подъехала машина, чтобы забрать воина-десантника, ему кричали:

– До встречи!

Громче всех был слышен голос Зины:

– Береги себя, Але-ешенька!!

Спустя год я встретил селянина из тех краев, где побывал когда-то, и он мне поведал, что служить Алешу отправили в Афганистан, он долго не писал оттуда, и считали, что солдат пропал без вести.

К тому времени когда наконец-то пришла от него весточка, мать уже долго болела. Зина показала ей письмо и успокоила: «Тетя Маруся, наш Алеша нашелся и скоро будет здесь!» В этот момент Маруся увидела сына, летящего к ней с облачка, и на лице у нее появилась счастливая улыбка, казалось, болезнь отступила.

Через несколько месяцев ее любящий ангелочек, Алеша, демобилизовался, но встретиться с мамой уже не успел.

Дима-филателист

Протирая дома иконку, Дима обнаружил за ней маленький конверт, пожелтевший от времени. Письма в нем не было, но адрес, фамилия и отчество говорили, что написано оно было бабушке. Бабушку он не помнил, видел ее только на фотографии рядом с дедушкой. Будучи филателистом, Дима заинтересовался маркой и стал разглядывать ее. Она ничего ценного собой не представляла, на ней был солдат с винтовкой и надписью «Защитник Отечества». Дима пригляделся повнимательней и узнал в солдате дедушку. Точь-в-точь как на фотографии с бабушкой, что в рамке на комоде. Дима даже сверил их – точно похож. Дедушку он тоже не видел – он погиб на фронте. Дима аккуратно положил конвертик в коробочку, где хранил марки, чтоб в дальнейшем что-то придумать. Тут пришел Витя-друг и говорит:

– Дима, у тебя, я видел, есть парные одинаковые марки, давай поменяемся.

– Возьми коробочку и сам поищи, – сказал Дима, – мне сейчас некогда, я маме помогаю комнату убирать.

Когда Дима закончил работу и подошел к Вите, тот уже нашел нужную марку и положил свою, которой не было у его друга в коллекции.

– А где конвертик, что тут был в коробочке? – спросил Дима.

– Старый такой, что ли? – удивился Витя. – Я думал, что ты просто прикрыл им марки. Я вынул его, он упал на пол, потом Кошка долго с ним играла.

– Что ты наделал! – воскликнул Дима. – Там марка была с моим дедушкой, она мне дороже всех марок! Я хотел ее показать всем на праздник в честь окончания Великой Отечественной войны.

И Дима с Витей стали искать конвертик. Все в доме обшарили, на улице искали, всем встречным ребятам о пропаже конвертика рассказали. Даже кошку спросили, но она мяукнула и ушла. До вечера искали. Устали. Дима расстроился, а Витя еще больше, что друга огорчил – но он же не нарочно это сделал, нечаянно… Дима в эту ночь плохо спал и все думал, куда мог подеваться этот конвертик. С утра, как только проснулся, опять стал искать его. А мама шутит:

– Если что попало кошке, то пропало. Не расстраивайся сынок, может, кошка еще вернет его.

Дима настойчиво заглядывал в каждый уголок. К концу дня к нему пришел Витя с ватагой ребят, лица у них были радостные, все улыбались. Они протянули ему большую картонку, на которой был прикреплен конверт, а возле него множество марок с рисунками тех боевых дней, когда была война.

– Дима, – наперебой стали говорить они. – Мы решили сделать выставку филателистов в честь годовщины победы над врагом. Твой конвертик будет главным экспонатом на нашей выставке.

Дима был очень счастлив. Неожиданно рядом появилась кошка – гордо задрав голову, она важно вышагивала, словно говоря: «Это я конвертик ребятам принесла и даже не поцарапала».

Г.Т.О.

Как-то Миша заболел, а мама ушла в магазин, сказав:

– Сынок, ты отдыхай, а я пошла в магазин, скоро приду.

Лежит Миша и думает: «Что я буду без дела лежать, посмотрю-ка я альбомы с фотографиями, давно не перелистывал».

Достал он самый старый альбом с потертыми углами, облезлый, в плешинках и надписью «Наш папа и дедушка». Миша открыл его, фотографии были аккуратно расположены по времени. В начале он увидел маленького мальчика, очень похожего на него, видимо, того же возраста. Потом он увидел его на фотографии уже повзрослевшим, плавающим в реке, затем висящим на перекладине турника, бегущим с ребятами эстафету и разрывающим финишную ленту, затем – уже возмужавшим, со значком «ГТО» на груди.