Под флагом цвета крови и свободы

– Так вы полагаете, сокровищ нет? – с таким видом, будто своими глазами увидел на небе одновременно дюжину солнц, спросил Карлито. Морено пожала плечами:

– Если они и есть, то их наверняка уже кто-то прибрал к рукам. И знаете, что? Это даже лучше, чем если бы такие деньги достались кому-то из нас. Нельзя брать сокровища мертвецов, – убежденно кивнула она головой. – Когда на деньгах есть чья-то кровь, то она обязательно должна быть пролита твоей рукой. Не то прежний хозяин вернется с того света за своей законной собственностью, и тогда, – девушка сделала долгую паузу, неприятно и остро резанувшую слух, – тогда уже ни одни деньги и ничто иное тебя не спасут.

Глава XXI. Еще один Рэдфорд

Вечером того же дня Эдвард, составив список пороха, ядер, картечи и пуль, которыми предполагал пополнить корабельные арсеналы на Тольяре, отправился в каюту Эрнесты: как квартирмейстеру, ей надлежало выделять деньги на подобные траты; однако когда он уже взялся за скобу двери, до него изнутри донеслись два голоса – Морено была не одна и, судя по тону, уже порядочно на взводе:

– Черт, да откуда вообще объявился этот Морган? Я же своими глазами видела, что Макферсон прибыл один!..

– Я… я не знаю, синьора, – виноватым шепотом отвечал Карлито и чуть слышно шипел, видимо, от боли. – Он пришел под вечер… Сказал, что нас всех нельзя оставлять на синьора Айзека. Называл его, простите, сначала «ирландским олухом», потом еще всякими словами, и нам тоже говорил…

– Айк-то ему чем не угодил? Так, дай-ка я глаз посмотрю. Сильно болит?

– Не… немного, синьора. Ай!..

– Ну-ка, не дергайся! Лучше сейчас пару минут потерпеть, чем потом ложкой гной из раны выковыривать, уж поверь – малоприятное ощущение… Говорила ведь тебе, надо быть осторожнее! Какого дьявола ты полез ему на глаза?

– Я… я старался не попасться, синьора, но там так получилось… меня синьор Хоу послал сказать, чтобы к нему на камбуз отправили в помощь двух человек, не то он отказывается готовить тех угрей, которых мы поймали… Угрей ведь очень долго чистить… ай!.. А когда я пришел в кубрик… синьор Морган еще был там.

– Об этом я уже как-то сама догадалась, – сквозь зубы проворчала Морено, шурша бинтами. – И он до сих пор здесь торчит?

– Я не знаю, синьора.

Эдвард отошел от двери, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сломать что-нибудь вокруг себя. Рулевого Моргана он всегда недолюбливал, а в те моменты, когда вынужден был наблюдать за его методами поддержания дисциплины внутри команды, попросту ненавидел – и тот после приснопамятной позорной порки за драку принялся отвечать ему взаимностью. Однако с того момента и до сего дня они практически не сталкивались – по счастливому ли совпадению или по другой причине, Дойли не знал. В эту минуту им овладело лишь одно желание: разыскать ненавистного Моргана и превратить его злобное лицо в сплошную кровавую массу.

Он сам не помнил, как почти добрался до кубрика, когда чья-то легкая, но крепкая ладонь легла на его плечо со спины – Эдвард отмахнулся от нее, и сразу же оказался прижат спиной к стене: Эрнеста Морено, хотя и тяжело дыша от таких усилий, смогла удержать его на этом месте в первые несколько секунд и, отбиваясь от попыток высвободиться, потребовала низким, твердым шепотом:

– Тихо! Идите за мной. Так и знала, что это вы подслушивали…

– Я убью его прямо сейчас, и все это, наконец, закончится, – яростно возразил Эдвард: оттолкнуть мешающую девушку в полную силу ему мешали остатки дворянского воспитания, плотно засевшие в сознании, а потому вырваться ему было не в пример сложнее, чем ей – удержать его.

– Вот насчет убить – действительно нплохая идея, жаль, что нельзя, – внезапно совершенно искренне и хищно кивнула та, разве что не облизнувшись при этом, как кошка, поймавшая мышь; Дойли на секунду отвлекся от своих мстительных размышлений, с удивлением осознав, что это родство их желаний – ложное или действительное, неважно – удивительно приятно для него. Видимо, пораженный этим, он даже перестал сопротивляться, потому что Морено наконец выпустила его из своей хотя и смехотворной со стороны, но довольно крепкой на деле хватки, отступила на шаг и проговорила почти ласково, убеждающе:

– Мы непременно отомстим Моргану. Я тоже сыта по горло этой ситуацией – но давайте сделаем так, чтобы это было на пользу Карлито. Он, как-никак, наиболее пострадавшая сторона в этом деле. Идемте, – легонько похлопав его по плечу, прибавила она и внезапно совершенно серьезно и оттого даже не обидно попросила: – И завязывайте вы уже с этими своими армейскими привычками решать все проблемы рукоприкладством! Поверьте, вы тут далеко не единственный, кто мечтает хорошенько отметелить Моргана, но хороший пират должен уметь думать головой, а не этим вашим раздутым чувством того, что вы называете честью и достоинством…

– Честь тут совершенно ни при чем, этот человек просто переходит все возможные границы, – уже сдаваясь, хрипло возмутился Эдвард, но Эрнеста лишь заговорщически усмехнулась:

– Вот и напомним ему об этих границах. А заодно подробно объясним, что для нас значат его желания и каково его место на этом судне. Ну-ка, Карлито, – распахивая дверь в свою каюту и пододвигая Эдварду второй из двух имеющихся стульев, а сама удобно устраиваясь на широкой крышке сундука, распорядилась она, – расскажи мистеру Дойли, с чем ты приходил ко мне первоначально. До того, как я полезла к тебе с этими бинтами, мазями и прочей богомерзкой пакостью, – Морено непринужденно улыбнулась, хотя взгляд у нее уже был обычный, цепкий и серьезный, как бы предупреждавший Эдварда, что далее следует слушать внимательно. Карлито помялся, однако последние два месяца уже приучили его, что спорить с «мисс штурман» бесполезно, поэтому в конце концов он ответил:

– Я просил… просил вас, синьора, взять меня собой в числе тех людей, которые отправятся с нами на берег.

– Джек хочет, чтобы мы пробыли на Тольяре как можно меньше времени – у него не слишком хорошие отношения с местными властями, – скупо пояснила для Эдварда девушка. – Поэтому мы пристанем к берегу завтра ночью, закупим необходимое продовольствие и оружие, пополним запасы пресной воды а утром уже должны покинуть порт. Соответственно, на берег сойдут только те, кто будет помогать грузить все это на борт.

– Я отлучусь всего на полчаса, синьора, этого даже никто не заметит!.. – заверил ее Карлито прерывающимся от волнения голосом. В сочетании со здорово подбитым правым глазом, рассеченными бровью и щекой, а также тремя перебинтованными пальцами на левой руке, вид у него был столь жалкий, что Дойли снова ощутил приступ жгучей злости. Кое-как сдержавшись, он выговорил со спокойным лицом:

– Почему тебе так нужно попасть на берег?

– У меня там семья, – еле слышно ответил мальчишка, будто разом признаваясь во всех смертных грехах. – Мать и две сестренки…

– Ты же, помнится, говорил что сирота? – не вполне уверенно усомнился Эдвард – он скверно помнил обстоятельства приема мальчишки на судно почти одновременно с ним самим. Карлито сжался:

– Это я так… так сказал, чтобы в команду взяли.

– На суда при прочих равных обычно стараются брать ребят без семьи, – снова вмешалась Морено. Дойли стиснул зубы:

– И ты хочешь с ними повидаться?

– Не только! – с жаром возразил мальчишка и сразу же снова сник: – Они очень бедно живут. Я поэтому и сбежал из дому год назад – хотел заработать денег и помочь матери. Я откладывал…

– Было бы из чего откладывать, – негромко проворчала Эрнеста, глядя на него с нескрываемым сочувствием. – Будто я не знаю, сколько ты получаешь – сама тебе долю выплачиваю с каждой добычи…

– Ничего, – неожиданно даже для самого себя вмешался Эдвард. – У меня есть кое-какие сбережения. Завтра вместе сойдем на берег и навестим твою семью.

– Спасибо! Огромное спасибо, синьор! – мальчик едва не подпрыгнул до потолка от радости. Морено, все еще невесело рассматривавшая его, кивнула:

– Ладно, Карлито. Иди к остальным, особенно не трепись про завтрашний день, веди себя тихо. Надеюсь, Морган до самого Тольяра не вылезет больше с «Морского льва»… Да, еще кое-что, – она поджала губы, что-то обдумывая, и велела негромко: – Собери-ка свои пожитки до завтра, только чтобы никто не видел.

Когда за счастливым Карлито, похоже, едва сдерживавшимся, чтобы не засвистеть какую-нибудь веселую итальянскую песенку, захлопнулась дверь, Эрнеста мгновенно спрыгнула с сундука и с озабоченным видом уселась за стол.

– Вы ведь первоначально не подслушивать пришли, у вас какое-то дело было? – чуть ли не с головой закопавшись в бумаги и не отрывая от них глаз, спросила она. Эдвард молча протянул ей список.

– Ага, понятно. А вы можете вот здесь написать про тридцать бочонков с порохом, а не двадцать? – ознакомившись с ним, сразу же спросила Морено и в ответ на удивленный взгляд мужчины усмехнулась: – Что? Если отпускать Карлито, то лучше делать это с концами. Здесь Морган не даст ему жизни…

– Вы собираетесь взять деньги из корабельной казны? Без ведома капитана? – Эдвард внезапно поймал себя на мысли, что гораздо больше изумлен подобным решением Эрнесты, нежели самим фактом кражи: видимо, год, проведенный на пиратском судне, изменил его в куда большей мере, чем он готов был признать. Морено отрицательно покачала головой, снова изучая список:

– От капитана я ничего скрывать не собираюсь, но от команды, возможно, придется – по крайней мере, Моргану не стоит знать про деньги. Свои сбережения, кстати, лучше оставьте при себе. У меня найдется где-то пятьдесят гиней золотом…

– У меня столько же, – решительно возразил Дойли, – и я в любом случае отдам их мальчику – ему деньги нужнее, чем мне сейчас.

– Могут потребоваться после, – заметила Эрнеста, очень внимательно взглянув на него после этого секундного порыва щедрости, но Эдвард не отступил:

– Такова пиратская жизнь. Сегодня что-то теряем, завтра приобретаем снова – вы сами так говорили. И еще я допишу в список сорок фунтов картечи – она все равно всегда нужна, и на ней получится сэкономить при покупке. Если максимальная цена за фунт…

– Все, ладно! Вы меня пристыдили, можете быть довольны, – вскакивая с места, решительно заявила Эрнеста. – Сейчас схожу к Джеку и стрясу с него разрешение помочь этому несчастному парнишке по-человечески.

К чести Рэдфорда, в положение Карлито он вошел практически сразу, без каких-либо возражений – причем Дойли даже не взялся бы судить, послужило тому причиной поведение самого Моргана или эта странная, не всегда понятная бывшему офицеру пиратская привычка поддерживать всех своих подопечных вне зависимости от их должности, возраста и авторитетаъ. Во всяком случае, Джек решительно отмел все имеющиеся у Эрнесты сомнения, разрешил ей взять оговоренную сумму в двести золотых гиней из судовой казны и, вызвав сходу согласившегося участвовать в этом предприятии Генри, практически единолично предложил план действий на Тольяре.

– Завтра вечером на берег спускаются три команды одновременно, – после короткого совещания распорядился он. – В каждой будет по десять матросов; первую возглавлю я сам и возьму в помощники Моргана. Всю ночь мы потратим на закупку продовольствия, так что к утру он родную мать в двух шагах от себя не заметит, не то что отсутствие парня; если же выйдет быстрее, я знаю, что делать. Вторая команда останется под началом Эрнесты: вы с мистером Дойли должны будете доставить на судно необходимые боеприпасы. А третья… – он остро и внимательно взглянул на юношу, – на третью возлагается обязанность пополнить наши запасы пресной воды – крайне важная, однако при должном руководстве выполнимая всего за пару часов.

– Но поскольку у меня недостаточно опыта, мы можем потратить на это всю ночь, – спустя всего секунду с улыбкой кивнул Генри. Эрнеста беззвучно рассмеялась, толкнув Рэдфорда локтем в бок; тот тоже заметно повеселел, хотя и старался сохранить серьезный вид:

– Именно. Мистер Макферсон остается за старшего на борту, у тебя не будет помощника, так что работу матросов будешь организовывать сам. Колодцы находятся в порту, координаты я тебе дам, а с остальным, надеюсь, ты как-нибудь справишься… И, если утром выяснится, что кто-то остался на берегу, – со значением подчеркнул он, – полагаю, все понимают – одного-единственного человека мы ждать и искать не будем.

***

Ночь была темная и довольно-таки холодная – всего за час до заката внезапно пошел проливной дождь, принесший собой раскисшую грязь под ногами вместо плотно утоптанного песка и ощутимый запах сырости, разлитый в воздухе. Впрочем, когда Морено, как следует замотавшись в свой камзол, бодро выбралась из причалившей к берегу шлюпки и направилась через весь порт в какое-то странное заведение: не то гостиницу, не то склад, не то лавку с сомнительными товарами – ее сопровождающим разом сделалось не до скверной погоды и желания спать. Владелец загадочного заведения оказался знакомым Эрнесты, по-видимому, не слишком с ней ладившим, поскольку встретил гостей с мушкетом в руках и наотрез отказался убирать его на протяжении всего разговора; однако девушку оружие не смутило совершенно – зачитав вслух составленный Эдвардом список (Дойли в этот момент проклял самого себя за то, что тот вышел настолько длинным), она озвучила цену почти в полтора раза меньше записанной в графе «итого» самим старшим канониром.

Начался торг, долгий и беспощадный, сопровождавшийся переходом на три или четыре языка, даже близко не знакомых бывшему офицеру, угрозами, взаимными оскорблениями и полнейшим отсутствием извинений за них. Эдвард бледнел, временами холодел, судорожно нащупывая рукоять собственного пистолета за поясом и сознавая, что едва ли успеет на сей раз оттолкнуть девушку прежде, чем ее собеседник решит выстрелить. Однако самой Морено, как ему казалось, процесс торга доставлял особое изощренное удовольствие, а сопровождавшая его грязная брань совершенно не заботила ее: сверкая белыми зубами, она раз за разом повторяла свою цену и лишь изредка повышала ее на какие-то смехотворные два-три процента. Ее собеседник бесился, орал, но стрелять из своего мушкета, очевидно, уже раздумал; наконец спустя почти два часа он швырнул оружие на стол и рявкнул сердито:

– Ладно, черт с тобой! Семьдесят дублонов за все и проваливай на… – далее должно было последовать уже не раз упомянутое им красочное описание человеческой анатомии и предполагаемого маршрута ее изучения – тему родства девушки с какими-либо животными, особенностей ее происхождения и личной жизни ее отца и матери этот человек старательно избегал, видимо, оказавшись несколько умнее, чем следовало из его речей – однако выслушивать вновь этот словесный поток Эрнеста не стала. Продемонстрировав кошелек с монетами, она холодно отрезала:

– Показывай товар.

Оружие на подпольном складе оказалось удивительно высокого качества, и Дойли был несказанно удивлен, когда обнаружил всего один подмоченный бочонок пороха – да и тот оказался мгновенно заменен на сухой не перестававшим вполголоса ругаться владельцем. Пока Эдвард на всякий случай проверял остальные и искал недостатки в выносимых матросами ядрах и картузах с картечью, Морено бестрепетно отсчитывала нужную сумму.

– Можете уже перестать глядеть на меня с таким ужасом, – почти ласково предложила она, расплатившись с хозяином склада и самолично берясь за увесистую связку шомполов, взятых ею уже безо всякого торга в качестве компенсации за выслушанные оскорбления – Дойли на секунду перестал что-либо понимать, завидев это, а после уж просто выбросил из головы. Надо было организовывать работу матросов – носильщики из них были так себе – и он предпочел сосредоточиться на этом, а все вопросы оставить на потом.

– Меня все устраивает, сеньорита, – ответил он и после секундного молчания прибавил: – Просто я не привык, чтобы во время разговора меня или кого-то еще держали на прицеле.

– Ага, я заметила, как трогательно вы ерзали, – с усмешкой кивнула Морено. – Знаете, это довольно приятно, что вы до сих пор считаете меня беспомощным и хрупким существом…

– Говорят, образ человека определяется первой встречей с ним, – сквозь зубы проворчал Эдвард и сразу же укорил себя: он вовсе не собирался напоминать девушке о страшных событиях, отнявших жизнь у ее друга и едва не лишивших ее рассудка. – Извините, я не…

– Да ничего, – издевательски беззаботным тоном ответила девушка; лицо ее в свете луны казалось отлитым из бронзы. – Любопытная теория, надо взять на заметку.

В порту их уже ждал капитан Рэдфорд, спокойный, собранный и деловитый; матросы за его спиной укладывали в шлюпки плотными рядами какие-то тюки.

– Вообрази себе, нашел партию сукна за сущие гроши. Сможем перепродать ее в Нассау в четыре, а то и пять раз дороже! – сразу же поделился он. Эрнеста хлопнула его по плечу:

– А где же мистер Морган?

– Мистер Морган не смог справиться с искушением посетить местный дом терпимости, так что раньше утра, полагаю, ждать его бесполезно – помимо девочек, у них восхитительно дешевый ром, – с усмешкой отозвался капитан.

– Джек, ты гений, – с неподдельным восторгом заявила Эрнеста. Рэдфорд скромно ответил:

– Просто знаю кое-какие места и привычки своих людей. Вы не встречали Генри?

– Нет. Пока что будем паковать то, что доставили, – засучив рукава с таким видом, будто самолично собралась перетаскать все в шлюпки, распорядилась Морено. Предложение было встречено с редким единодушием. Короткая карибская ночь подходила к концу, через пару часов уже должно было начинать светать – так что требовалось спешить.

***

– Мистер Фокс! Мистер Фокс, простите, мы уж без вас закончили, – не слишком стараясь изобразить своим голосом раскаяние, скороговоркой винился матрос Хэл Гундерсон, косясь на оставленную под чутким присмотром его товарищей кружку с холодным пенистым пивом. Генри, войдя в трактир, сразу же сел за стол у самой стойки – в этот ранний утренний час заведение пустовало, так что кроме одинокого слуги и уставших, мокрых насквозь матросов, полночи таскавших на «Попутный ветер» бочки с пресной водой, других посетителей не было.

– Ничего страшного. Нужно отправляться, капитан наверняка ждет нас, – устало сказал Фокс. Хэл уже откровенно повернул голову в сторону желанной кружки и пробормотал честно:

– Сейчас, сэр, сию минуту пойдем. Только мы тут, пока вас не было, уже по одному пиву заказали, можно мы допьем и уж тогда пойдем?

– Что? Да, да, конечно, – не сразу понял суть обращенной к нему просьбы юноша. С той самой минуты, как он проводил Карлито до указанного дома – на стук осторожно, крадучись вышла высокая худая женщина с серым от усталости лицом, сперва даже не узнавшая сына – в душе его поселилось щемящее чувство, никак не желавшее отпускать. Мать Карлито плакала и целовала Фокса, как родного – про деньги и то, что прежнее состояние крайней бедности, за которой – уже только полная нищета, закончилось для нее навсегда, она поняла с трудом. Однако для ее простого ума очевидно было, что теперь вместе с ней все ее четверо детей – помимо двух подросших сестренок Карлито, с любопытством и опаской поглядывавших на незнакомого человека, пришедшего с их старшим братом, в подвешенной к потолку колыбели сопел еще один малыш – и благодарила за это она именно Генри…

– … мистер, где мне найти капитана Рэдфорда? Сказали, его судно вчера видели в порту, – вырвал его из тяжелых размышлений тонкий, напряженный мальчишеский голос. Обладатель его – худющий, как щепка, чуть ли не в лохмотьях, казавшийся на первый взгляд лет на пять младше Карлито, но говоривший громко и уверенно, стоял прямо у стойки с выпивкой, за которой недовольно копался, видимо, еще не до конца проснувшийся владелец трактира. Матросы с «Попутного ветра» настороженно косились на спрашивающего мальчишку, но молчали, помня приказ капитана не распространяться особенно, из чьей они команды.

– Послушайте, мистер, мне правда нужно!.. – в запале повысил голос мальчишка, и хозяин, окончательно потеряв благодушный сонливый настрой, замахал на него мокрым полотенцем:

– Сказано тебе, пошел вон! Шляется тут всякая шваль, только и норовит стащить чего-нибудь… Том, эй, Том! Вышвырни его вон, чтоб глаза мои не видели… – однако помощь слуги, только-только оторвавшегося от протирания столов, не потребовалась: мальчишки уже и след простыл. Генри, подобравшись, выскочил на улицу следом за ним.

– Эй, постой! Я просто хочу помочь тебе, не убегай, – с трудом догнав, Фокс все-таки поймал его за плечо. Мальчишка нетерпеливо дернулся, глянул голодным волчонком, но вырываться больше не пробовал – просто прямо и уверенно заявил:

– Я никуда с вами не пойду. Я ищу своего отца!

– И не надо, – облегченно выдохнул Генри, поймал суровый взгляд мальчишки и поспешил исправиться: – Никуда ходить не надо, я хотел сказать. Я, кстати, Генри Фокс, – он протянул руку, вовсе не уверенный, что этот жест будет истолкован верно; однако мальчишка неожиданно крепко, по-мужски потряс его ладонь и хмуро представился:

– Ричард… То есть, Роджер.

– Просто Роджер? А как же твоя фамилия? – нарочито изумился юноша, но мальчика, похоже, не так просто было провести:

– Здесь я просто Ри… Роджер.

– Ну, ну, погоди, – торопливо заговорил Генри, в глубине души опасаясь, что его не по годам суровый собеседник снова сорвется с места и исчезнет в толпе. – Я же слышал, как ты только что упоминал имя капитана Рэдфорда. Это его ты ищешь?

– Не ваше дело, – буркнул мальчишка, отворачиваясь. Руки он небрежно, явно подражая взрослым, заложил за спину, но Генри видел, как его плечи едва заметно подрагивали под тонкой тканью.

– И какой именно Рэдфорд тебе требуется? Всеми уважаемый капитан Джон Рэдфорд? Или, – он сделал небольшую паузу, заметив, как в черных глазенках мгновенно заблестел интерес, – или, может быть, капитан Джек Рэдфорд с «Попутного ветра», на котором я служу?

***

– Ну, и где он? – возмущенно косясь на золотившееся уже довольно высоко над линией горизонта солнце, прошипела Эрнеста. Рэдфорд, через ее плечо проверявший последнюю колонку цифр в расходной книге, заметил как можно более невозмутимым тоном:

– Время еще есть.

– Морган сейчас на «Морском льве»? – уже порядочно устав от их неявных перепалок, осведомился Эдвард. Морено сразу же сверкнула глазами:

– Четверть часа назад завалился к нам в кубрик спать. Кстати, Джек, мне тоже интересно, почему ты до сих пор не велел отправить его на «Морской лев», где ему и положено быть? Проблем не оберемся, если он до отплытия выкинет какой-то трюк…

– Захочет выкинуть – пусть выкидывает сейчас, и я сразу же дам ему расчет, – с непроницаемым лицом возразил Рэдфорд. – Эту проблему стоит решить раз и навсегда… Вот они! – внезапно оживившись, указал он в сторону берега, на котором группа матросов как раз устраивалась в трех тяжело нагруженных бочками с водой шлюпках.

– И года не прошло, – недовольно шепнула Эрнеста Эдварду, однако хорошо знавший ее человек заметил бы, что она чуть заметно улыбнулась. Когда шлюпки, спущенные на воду, подошли ближе, взору их открылась странная картина: прежде чем подняться по трапу, Генри обернулся и, взяв за плечи шедшего следом за ним мальчика, пропустил его вперед.

– Доброе утро, Джек, – вежливо поприветствовал он капитана. – Я вернулся и жду дальнейших распоряжений.

– Это я вижу, – с невольной усмешкой кивнул тот, указывая глазами на мальчика. Тот глядел на Рэдфорда, как завороженный, приоткрыв рот и затаив дыхание. – Кто это такой?

– Его зовут Ричард, – широко улыбнулся Генри и сразу же исправился с нарочито серьезным видом: – То есть, я хотел сказать, теперь уже Роджер. Это твой сын, Джек.

Вероятно, если бы Фокс вынул пистолет и предложил из него застрелить приведенного мальчика, и тогда выражение лица капитана Рэдфорда не было бы столь пораженным. Он вздрогнул, шагнул было вперед и сразу отступил на прежнее место, осторожно улыбнувшись:

– Простите, мистер Фокс, мне послышалось, что вы сказали…

– Джек, тебе не послышалось, – мрачно возразила Эрнеста, глядевшая на мальчика с плохо скрытым сочувствием, а на Генри – с откровенными злостью и досадой; Эдвард внимательнее всмотрелся в еще детские черты их гостя и замер, потихоньку начиная догадываться обо всем.

– Вы действительно капитан Рэдфорд? Неуловимый Джек? – благоговейно выговорил Роджер не слишком часто употребляемое и не очень-то любимое самим хозяином «Попутного ветра» прозвище; тот перевел на него мгновенно ставший стальным тяжелый взгляд:

– Говоришь, твое имя Роджер?

– Я сам выбрал его себе, когда узнал, что мой отец пират, – торопливо ответил мальчишка. – Мне показалось, что оно… подходит больше, чем то, что дала мне мать.

– Сколько тебе лет, Роджер? Как давно ты ушел из дому? – чуть заметно дрогнувшим голосом продолжал спрашивать Рэдфорд. Генри удивленно обернулся к нему: