Тёмный лабиринт

Тёмный лабиринт

Анна Тищенко

© Анна Тищенко, 2023

ISBN 978-5-4474-5818-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дорогие читатели! Создавая этот роман я хотела вас развлечь. Передать все очарование 19 века с его блистательными балами, любовными интригами, искусством и жутковатым мистицизмом. Погрузить в атмосферу старинного замка с его тайнами, приключениями и конечно же любовь. Но так уж вышло, что в книге много очень откровенных эротических сцен, так что очень прошу тех, для кого это неприемлемо – не читайте! Меньше всего мне хотелось бы фраппировать вас и получить осуждение.

22.00 P.M.

Последний луч солнца нежно коснулся невесомым теплом каменных стен поместья, словно с сожалением уступая место темноте. Лишь на западе громоздившиеся в небе облака ещё пылали великолепным огненным золотом. В долине расходился и таял душистый туман, отступая перед сухим и тёплым дыханием опускавшейся ночи. В глубине старого особняка раздался негромкий бой часов. Их ажурные стрелки передвинулись с сухим скрипом, таким громким в тишине старой библиотеки. Девушка в кресле встрепенулась. Тёплый, уютный свет керосиновой лампы выхватывал оранжевым квадратом страницы книги на фоне сумрака комнаты. Давно остыл чай в фарфоровом чайнике, глаза от долгого чтения устали и слипались. Кэти захлопнула книгу.

«Уже десять,» – подумала она. – «Так незаметно летит время в этом пустом и холодном доме. Свои лучшие дни я провожу в печальном одиночестве средь пыльных фолиантов в кожаных переплетах. Лишь холодный шёлк этих пышных платьев ласкает мое нежное тело…» Строго говоря, усыпанный крошками имбирного печенья и смятый от долгого сидения в кресле батист не особенно ласкал, но думать так было приятно. «Ах, как повезло Элизе, у которой был Пьер, Мэри, у которой был Этьен…. Даже у глупой Сюзанны был такой жестокий, но такой красивый Филип! Лишь у героев моих романов настоящая жизнь! А я, как фарфоровая кукла средь этих сотен слуг, таких скучных и правильных родителей, которые лишь одевают меня и дарят подарки! Никто из них не хочет понять мою душу, полную тёмных страстей…»

Она обвела рассеянным взглядом библиотеку. Мрачный частокол стоявших на дубовых полках фолиантов в потемневшей коже, названия на корешках стёрлись и увы, от времени, а вовсе не от прикосновений рук. Поскольку библиотекой в семье пользовалась одна Кэти (за что имела репутацию очень умной и образованной девушки), она бесстрашно ставила свои любимые французские романы вперемешку с трудами Вольтера и Руссо, правда, обрезом, а не корешком вперед. Всё же миссис Лонли тут протирает иногда пыль, и её могут смутить названия вроде «Всепоглощающая страсть Жульетты». Ещё маме расскажет. Кэти сладко потянулась в кресле. Прямо перед ней на стене висел огромный портрет чопорной леди, облачённой в строгое платье, отделанное изящным, но нисколько не придающим очарования её постному лицу венецианским кружевом. Какой-то предок по папиной линии. Леди очень неодобрительно наблюдала, как Кэти, высунув от усердия язык, впихивала книгу с изображением полуобнажённой красавицы, которую сжимал в объятиях суровый кавалер, по соседству с «Житием Фомы Аквинского». Справившись с сокрытием следов преступления, Кэти показала мрачной леди язык, и стащив из серебряной вазочки миндальное пирожное, предалась размышлениям.

«А ещё этот Джордж со своими вечными разговорами о скачках и гольфе! И это ничтожество приезжает уже завтра. Ну почему мама так хочет выдать меня за него замуж? Пусть он лорд, у него титулы, земли, положение… Но это всё пустое! Разве может, разве сможет он познать глубины истинной страсти? И потом. Ему всего двадцать три. Что может мужчина в этом возрасте?»

Внезапно ход её мыслей был прерван. Порыв ветра ударил в окно, его тяжёлые створки распахнулись, и длинные белые шторы взметнулись, как парус в лунном свете. Она услышала тихий шорох. Пирожное выпало из внезапно ослабевших пальцев. В дальнем, тёмном углу комнаты, куда никогда не проникал холодный лунный свет, и метла миссис Лонли, что-то шевельнулось. Или ей это показалось? Набравшись смелости, Кэти взяла тяжёлый медный подсвечник и зажгла свечу. Держа её перед собой, она робко шагнула в сгущающийся сумрак, и навстречу ей во мраке зажглись два зловещих огонька. Кэти подняла подсвечник выше, и в ту же секунду на неё что-то ринулось из темноты. Вскрикнув, она отпрыгнула к окну и в свете луны увидела огромную чёрную летучую мышь, которая бесшумно чертила воздух под потолком библиотеки. На мгновение Кэти словно окаменела, сердце билось так бешено, что казалось, вот-вот вырвется из груди.

«Это всего лишь летучая мышь, чего я так испугалась». Но не успела она закончить свою мысль, как летучая мышь устремилась вниз, к её ногам. С низким, утробным урчанием животное приблизилось и начало ласкаться. Преодолевая некоторую робость, Кэти нагнулась и запустила пальцы в густой блестящий мех. Мышь подняла голову, и, обнажив острые клыки, нежно лизнула руку девушки. Раскрыв огромные угольно-чёрные крылья, она взмыла вверх и, вылетев в окно, зависла над балконом, пританцовывая в лунном свете и словно приглашая следовать за ней.

Когда вы живёте в местах, где не происходит решительно ничего, а единственным преступлением за прошедшие полвека является эпизод, когда мальчик хорист засунул своему коллеге жука-навозника за шиворот, любое событие, мало-мальски тянущее на приключение упустить просто невозможно. Кэти и не стала. Лишь мгновение поколебавшись, она перелезла через подоконник и спустилась в сад.

После душной, жаркой библиотеки ночной воздух приятно освежал своей прохладой. Мышь чёрным всполохом мелькнула в конце кипарисовой аллеи, и Кэти, не раздумывая, побежала за ней. Знакомый до мелочей привычный пейзаж совершенно преобразился ночью – огромные, посаженые ещё прадедом Кэти кипарисы в свете луны стали призрачно белыми и походили на погребальные свечи, цветы на клумбах попрятали свои личики и сад казался тёмным и мрачным. Ночь была тёплой и тихой, и плыли, мерцали, светили топазовым светом над головой древние звезды, и острый серп месяца казалось, пристально смотрел с небес как живое волшебное существо. Кэти, очарованная этой красотой, рассмеялась от удовольствия, и побежала вниз, по дорожке из скрипучего розового гравия. Июньский ветер касался её разгоряченных щек, ласкал обнаженные плечи, нырял под платье, нежно омывая кожу. Но вот аллея закончилась и Кэти остановилась – где мышь? И тут же увидела её, парящую над увитой жимолостью беседкой. Здесь, майским вечером, Джордж подарил ей первый поцелуй любви… Кэти поморщилась. Поцелуй любви вышел несколько не таким, как она ожидала.

Они тогда сидели на низкой каменной скамье, увитой диким плющом, над головой купол цветущей и сладко пахнущей жимолости. Джордж говорил, держа её за руку, а она слушала, не поднимая глаз… Когда же Джордж на мгновение замолчал, припоминая, какой именно фаворит не оправдал его чаяний на Дерби в прошлом году, Кэти воспользовалась паузой и сказала:

– Такой романтичный вечер, не правда ли?

– Ну… Э…, Пожалуй, да, – выдавил Джордж, тут же отпустив руку и опасливо поглядывая на невесту.

– Закат, соловьи поют свои любовные песни…

– Кто?

– Соловьи, – твёрдо сказала Кэти, решительно игнорируя оглушительное кваканье лягушек и раздающийся из-за живой изгороди кашель садовника.

– Джордж, мы давно помолвлены, и я думаю…

– Отчего же, совсем недавно.

– Три года. – Кэти начинала терять терпение.—И мне кажется, сейчас самое время…

– Возвращаться к вечернему чаю? – в голосе Джорджа прозвучала робкая, как былинка перед грозным дыханием осени, надежда.

– Не совсем. Я говорю о проявлении нежности. Ну, о том, что должно произойти однажды между двумя влюблёнными.

– !?

– Ты ведь видел, как ведут себя два влюблённых голубка? Они воркуют и целуются. Так что ты можешь сделать это прямо сейчас.

– Но как же….

Выяснилось, что при случае голубица может посрамить смерч «Святой Игнатий».

– Поцелуй меня!!! Немедленно.

– О. Ну да. Конечно.

Смирившись перед неизбежной поступью рока, Джордж, глядя затравленным взглядом, наклонился к ней, Кэти закрыла глаза и… Что-то влажное неуверенно ткнулось ей в щёку. Кэти отшатнулась так резко, что едва не упала со скамейки. В гаснувшем свете майского дня уши Джорджа медленно заливались краской. Затем щёки, лоб, шея… Кэти вспомнила, что где-то читала – во Франции при изготовлении дорогих вин была традиция купать в чане с суслом самую прекрасную и невинную из окрестных девственниц. Очевидно, после ванны «Шато де Молин» (сухое, красное) невинные девственницы примерно так и выглядели. Она почти с жалостью посмотрела на смущённое, счастливое, ошалевшее лицо жениха. «Ну что с него взять? Понятно, не Этьен. И уж точно не Филип.»

Увлёкшись воспоминаниями, Кэти едва не упустила свою добычу и бросилась за мышью, которая свернула в старую часть сада. Здесь деревья были старше и выше, и вдруг Кэти охватило странное чувство. Как будто всё это с ней уже происходило. Ей пять лет, и она точно так же сбежала ночью из дома, но для того, чтобы забрать забытого в парке мишку. Тогда она задыхалась от быстрого бега и страха, что гувернантка заметит её отсутствие. Деревья казались выше, дорожка из розового гравия гораздо длиннее. Тогда в конце аллеи она повернула налево, к большому дубу, под которым надеялась найти свою игрушку, но вместо неё обнаружила там незнакомого джентльмена. Кэти смело подошла и спросила, не видел ли он её мишку. Незнакомец улыбнулся, присел на корточки и протянул ей игрушку, в этот момент луна вышла из-за облаков, и девочка смогла его рассмотреть. Высокий лоб, благородные, но немного резкие черты лица оттеняли иссиня-чёрные волосы, а глаза были голубые, прозрачные, как речной лед. Кэти поразила матовая бледность его кожи. «Будто сделана из алебастра, как те статуэтки, которые так любит моя мама». Он отдал девочке медвежонка и сказал: «Когда-нибудь мы встретимся ещё».

И тут Кэти поняла, что она стоит в тени того самого дуба, но нет уже давно ни того плюшевого медвежонка, ни старенькой гувернантки, ей восемнадцать и она совершенно одинока в ночном пустынном парке. Отсюда открывался вид на семейное кладбище. Старинные, покрытые лишайником и густой паутиной плюща, склепы резко выделялись гипсовой белизной на фоне чёрно-зелёной стены деревьев. Дорожки, заросшие мхом и дикой мятой, скрывали звук её шагов, и Кэти почувствовала себя призраком, блуждающим средь могильных плит. Пройдя немного вглубь, она остановилось у прекрасного памятника работы итальянского скульптора – два плачущих ангела сжимающих друг друга в объятиях. «Марджори и Роберт Бранн» – прочла она. «Ах, как печально! Два пылких сердца, некогда сгоравших от любви, теперь лежат под этими холодными плитами… (на самом деле дядюшка Роберт скончался от апоплексического удара, вызванного неумеренным потреблением крепких напитков и кулинарных изысков любимого повара, но думать об этом почему-то не хотелось.) Лишь шелест листвы и пение цикад…» Помимо пения цикад её слух уловил странный звук прямо за спиной. В испуге Кэти обернулась и увидела в нескольких метрах от себя громадного серого пса. Безумные, горящие яростью глаза, смотрели прямо на неё, с клыков капала слюна. Кэти застыла. Как в кошмарном сне она видела, как зверь, не сводя с неё глаз, пригибается к земле, готовясь к прыжку. Мощные мускулы под атласной шкурой напряглись, когти вонзились во влажную кладбищенскую землю. Кэти закрыла глаза.

Но не успела она даже вскрикнуть, как чья-то сильная рука подхватила её за талию и в следующий момент она оказалась в густой траве. Опираясь на ладони, она приподнялась и увидела мужчину, словно сошедшегосо страниц скандинавских легенд. Он стоял прямо перед ней, огромного роста, мощный, холодные, чуть насмешливые светло-голубые глаза… Где она видела подобные? Вся его одежда и лицо были залиты кровью, а в метре от него лежало изуродованное тело собаки. Кэти вскочила на ноги.

– Вы не ранены?

Даже встав в полный рост, она едва доставала ему до груди. Мужчина окинул её с ног до головы безразличным взглядом.

– Кто выпустил тебя ночью из дома, дитя?

Кэти отступила назад с достоинством:

– Я Кэтрин Бранн. И кстати! Я, вообще-то леди и хозяйка этого поместья, и совсем недавно мой кузен Марк говорил, что я совсем взрослая и меня пора выдавать замуж. Вот.

Говоря это, она старательно, но безуспешно отряхивала перепачканные землёй коленки и порванное платье.

– Не понимаю, откуда здесь взялась эта собака. Роджер на ночь запирает внутреннюю часть сада, видимо, она как-то пробралась сюда…

Она предприняла ещё одну неудачную попытку поправить сбившиеся волосы.

– А вы? Могу я узнать ваше имя и что привело вас сюда?

Говоря это, Кэти попыталась придать голосу тон светской любезности и непринуждённости, хотя колени предательски дрожали. Её спаситель выслушал эту восторженную сбивчивую речь с лёгкой усмешкой.

– Мне кажется, ваш пёс ранил меня.

– Ах, боже мой, где, что случилось? – растерявшись и мигом утратив образ светской львицы, Кэти сделала шаг навстречу, но зацепившись ногой за предательски спрятанный под покровом мха край надгробия достопочтенного дядюшки Роберта, полетела вперёд. И упала бы, если бы её не подхватили.

Неожиданно для себя поймав в свои объятия это маленькое, несуразное существо, от которого пахло цветами и летом, незнакомец, казалось, сам растерялся. Её тепло и цветочный аромат волос ошеломил его, в этот мгновение Кэти, окончательно смутившись, попыталась отстраниться, опираясь ладонями о его широкую грудь. Но сделать ей это не удалось. Мощные руки обвили её талию, так сильно, что перехватило дыхание. Она в испуге подняла лицо:

– Вам больно?

Пьянящий запах её волос, нежный шелк кожи и огромные, испуганные глаза – всё это настолько сбило его с толку, что, не отдавая себе отчёт в происходящем, он повалил её на траву.

– Что вы делаете!? – пролепетала Кэти.

Он склонился над девушкой, опираясь на одну руку, а другой сжав её нежные, тонкие запястья.

– Что? Нет! – вскрикнула Кэти, судорожно пытаясь встать, вывернуться из-под его мощного тела.

– Тихо, – выдохнул на ухо низкий голос, посылая по телу волны паники. Она попыталась оттолкнуть его, упёршись ладонями в плечи, но с тем же успехом можно было пытаться остановить разъяренного носорога. Кэти вскрикнула, когда почувствовала, как одна мужская рука запрокинула её голову за подбородок, а другая очутилась на груди, и требовательный рот впился в нежную кожу на шее. Она судорожно всхлипнула, вцепившись пальцами в его короткие, белоснежные волосы, но это не только не остановило его, а будто только раззадорило. Мужчина, усмехнувшись, лениво тряхнул головой, как хищный зверь, которому докучает расшалившийся детеныш. Кэти почувствовала, как его бедра прижимают её, оцепеневшую, напуганную к земле. Он медленно, почти нежно провёл ладонью от её горла к тяжело вздымавшейся груди, и нетерпеливо рванул вниз плотный лиф атласного, ещё недавно белоснежного платья.

– Не надо, не надо, не так… – как в кошмарном сне повторяла Кэти, – так нельзя…

– А как? – хрипло выдохнул он, обжигая её шею отнюдь не нежными поцелуями.

Кэти на секунду смешалась. Она так часто представляла себе это «чудо любви», «миг священного экстаза» … Ну, то есть «он» (почему-то всегда высокий стройный брюнет с зелёными глазами и благородной сединой на висках), становится на одно колено, смиренно опустив взгляд, предлагает ей руку, сердце и кольцо, потом церковь, венчание, фата, флердоранж. Конечно, гости, колокола, большой торт, (и не такой, как у Каролин Сплит был на свадьбе, а получше, с розочками.) И вот, в алькове, на шёлке брачных простыней он касается её губ нежным поцелуем. Дальше мечты уносились в нечто радужно-прекрасное, но до крайности неопределённое. И как же это было не похоже на то, что происходило с ней сейчас!

Встретив сопротивление жёсткого лифа, мужчина без усилия разорвал тугую шнуровку корсажа, освободив высокие, упругие груди. Кэти ахнула, задохнувшись от стыда и испуга, попыталась закрыться руками, но он тут же поймал её запястья и развёл их в стороны, любуясь перепуганным, раскрасневшимся личиком, беззащитной, обнажённой грудью. Кэти даже кричать не могла – во рту неожиданно пересохло, язык прилип к гортани, воздуха в лёгких стало катастрофически не хватать… Осознав свою беспомощность, она жалобно всхлипнула, перестала вырываться и затихла, напряжённая, как струна, готовая порваться даже от лёгкого прикосновения. А его ладони накрыли и сжали нежные груди, пропуская маленькие, съёжившиеся от ночной прохлады соски между пальцами, от чего те затвердели и заныли. Странно, но это было… приятно? Кэти распахнула глаза от нового, незнакомого ощущения. По телу прокатилась волна тепла и необычного волнения. Запрокинув голову, она лежала, забыв о смущении, когда эти ладони двигались вверх, скользя по груди и шее, а оттуда вниз, к розовым соскам. Его рука сорвалась ниже, задрав юбку до талии, и Кэти вновь почувствовала укол страха, судорожно попыталась сжать колени, закричать, но он одной ладонью зажал ей рот, другая нырнула между женских бедер, отодвинула тонкую ткань трусиков и пальцы прикоснулись к самому сокровенному месту её тела. Кэти почувствовала, как сердце ухнуло куда-то в бездну, низ живота взорвался томительным спазмом, происходящее подёрнулось пеленой зыбкого горячечного тумана. Мужчина одним движением сдёрнул с неё трусики. Кэти словно впала в оцепенение, запротестовала только когда он, полностью освободив её от платья, широко развёл бёдра в стороны. Ошарашенная настолько, что в первую секунду даже не шелохнулась, Кэти часто задышала, и крик протеста застрял у неё в горле.

– Не бойся, – негромко сказал он мягким голосом, – обещаю, я ничего не сделаю.

Нежным, но властным движением его ладони скользнули вниз, накрывая бедра, пальцы раздвинули её складочки и что-то мягкое, влажное приникло к сокровенному бугорку. Стыд молотом ударил в голову.

– Не надо! Прекратите! – в смятении закричала Кэти.

Он и не думал прекращать. Заскользил языком по нежной плоти, сначала едва касаясь, потом чуть сильнее, чуть дальше. Кэти продолжала неуверенно отпихивать его, но мир вокруг расплывался, теряя контуры и очертания, тело отказывалось подчиняться разуму, таяло в дурманящем коктейле стыда, страсти, желания. Она вдруг изогнулась, с губ сорвался требовательный, протяжный стон, бёдра бесстыдно раздвинулись шире, русалочьи волосы разметались меж травы. Она слышала тяжёлое дыхание своего мучителя, чувствовала, как его пальцы до боли сжали её ножки, как он вдыхает еёнежность, влажный тесный жар, её невинную женственность. Язык надавил на розовый бугорок ещё и ещё раз, пока её бесконтрольные стоны не перешли в крик.

Кэти показалось, что прошла целая вечность, пока она пребывала в сияющей пустоте, но тут на неё обрушилась суровая действительность. Как снежная лавина, неожиданно спустившаяся на мирный альпийский луг, смела она остатки блаженной истомы, и тут Кэти осознала, что лежит она на могильной плите, обнажённая, с раздвинутыми ногами. Попытка свести колени успехом не увенчалась – тело всё ещё не слушалось её. Всё, на что она оказалась способна – это закрыть лицо руками. На непродолжительное время она смогла даже забыть о мужчине, который, поправляя рубашку, со снисходительной улыбкой наблюдал за ней, но тут он напомнил о себе.

– Меня зовут Эрик Рэйберн.– произнёс он, протягивая Кэти руку.

Поскольку в данный момент Кэти на всё реагировала немножечко медленнее, чем обычно, воспользоваться предложенной помощью она не смогла. Эрик немного постоял с протянутой рукой, потом, пожав плечами, отступил к ближайшему памятнику. Небрежно опираясь о плечо мраморного ангела, он некоторое время наблюдал, как Кэти безуспешно пытается сесть, надеть платье, привести в порядок корсаж. Окончательно запутавшись в том, что полчаса назад являлось последним словом французской моды, а ныне представляло собой обрывки перепачканной материи, Кэти, наконец, сдалась. Она села, обняв себя руками, и уткнулась лицом в колени. Эрик подождал ещё немного.

– Как ты? Идти сможешь?

– Я? О, да. Конечно.

Врёт.

Смерив её взглядом, которым многоопытная профессиональная нянька смотрит на порученное ей слабоумное дитя, Эрик, вздохнув, шагнул к ней. Нагнувшись, он легко, без усилия подхватил её вместе с платьем на руки. Икнув от неожиданности, Кэти тут же пришла в себя и начала вырываться.

– Что!? Куда вы меня несёте?

Эрик, не обращая на неё ни малейшего внимания, пошёл вниз по аллее.

– Ты знаешь замок Рэйберн? – негромко спросил он, для удобства встряхнув и поправив свою брыкающуюся ношу.

Знаком ли ей этот замок? Старый замок в самом сердце вересковых пустошей находился лишь в нескольких милях от её дома, она восхищалась им, но знала так же мало, как и её родители. Говорили, что замок то пустовал по нескольку лет, то вновь обретал жизнь, когда возвращался его загадочный хозяин. Тогда по ночам там горели огни, слышались музыка и смех. Иногда, в одно и то же время года там устраивали великолепные балы, на которые съезжались экипажи столь ослепительные, что у Кэти, заезжавшей в своих конных прогулках несколько дальше, чем о том знали родители, просто дух захватывало. Её родители, впрочем, не питали ни малейшей симпатии ни к замку, ни к его обитателям.

– Странный человек этот лорд.– часто рассуждал отец Кэти. – Конечно, хозяйство у него в идеальном порядке, даже когда он в отъезде, но образ жизни! По ночам пирушки, днём ни в церкви, ни в пабе его не встретишь! Наверняка какой-нибудь испорченный лондонец и друзья, очевидно, такие же – с дурной репутацией… Ах, Кэти отдала бы половину своей библиотеки французских романов – главного своего сокровища, чтобы побывать на балу. Да ещё кавалеры с дурной репутацией! Разве можно придумать более пленительный соблазн для восемнадцатилетней девочки. Эрик прервал её мечты небрежным:

– Сегодня там будет бал маскарад, ты будешь самым желанным гостем. Остальные начнут собираться через час, мы верхом доберёмся туда минут за десять, так что у тебя будет достаточно времени подобрать себе костюм. Секундный восторг Кэти тут же сменился паникой.

– Я должна вернуться домой и привести себя в порядок!

– Полагаю, возвращаться в поместье при данных обстоятельствах не лучшая идея, – деликатно заметил Эрик.

Зерно истины в его словах, безусловно, было. Родители, конечно, уже спят, но вот дворецкого миновать не удастся. Воображение Кэти незамедлительно нарисовало картину:

– Мисс Кэти!?

– Всё в порядке, Реджинальд. Просто меня только что изнасиловал незнакомец на кладбище. Кстати, я сейчас еду к нему в гости на всю ночь. Да, к завтраку не ждать. Нет, кровь не моя.

В это время они миновали входные ворота, которые оказались не заперты. Кэти с удивлением отметила про себя этот факт, такого на её памяти никогда не случалось прежде. За воротами, в тени раскидистого тиса их ожидал конь, удивительно напоминавший своим обликом хозяина. Исполинского роста, белоснежный и… совершенно не осёдланный.

– А… – пролепетала Кэти, когда её бесцеремонно поставили на землю, не дав опомниться и поймать падающее разорванное платье, – хотя бы уздечка?

– Не нужна, – бросил через плечо Эрик, запрыгивая на спину своего жеребца.

В этот момент конь повернул к Кэти свою голову и на неё посмотрели красные, горящие как угли глаза. Кэти попятилась, но сильные руки подхватили её за талию и подняли наверх. Она поёрзала, устраиваясь поудобнее, прижалась к его груди, уткнулась носом в шею, вдыхая его запах, уже знакомый – мускуса, бальзамических трав и ещё чего-то тёмного, пьянящего. Так пахнут молодые хищные звери.

Конь взял с места в карьер и понёсся стрелой через лес, минуя дороги и тропы. Казалось, он слушался малейшего движения своего хозяина, вспарывая прохладный ночной воздух своим могучим телом, ныряя под кроны деревьев в омуты абсолютного мрака, прогалины, залитые неверным лунным светом, ни разу не оступившись и не помедлив, словно видел в темноте так же ясно, как днем. А Кэти казалось, будто первый раз видит она этот ночной лунный летний мир. Таким таинственным, волшебным казалось всё вокруг – вот на севере расходятся громадные, словно изнутри светящиеся облака, похожие на снежные мёртвые горы, вот луна пробивает их своим бледным светом, тонкими лучами проникая то в тёмно— зелёные прогалины, то в звёздные глубины неба. И резким, будто алмазной пылью осыпанным силуэтом высится впереди громада замка, такого тёмного и сумрачного при свете дня. Внезапно конь круто свернул направо, и они выехали на забытую дорогу, ей много лет не пользовались – появился более удобный путь через пустоши. За её поворотом показалась заброшенная церковь, уже давно являвшаяся предметом вожделения Кэти, которая не единожды пыталась уговорить Джорджа совершить туда ночную экскурсию на предмет нахождения призраков, вампиров или чего-нибудь подобного – захватывающего и интересного.