На третий взгляд, или Написанному верить!

–– А в чём же, по-вашему, разница, уважаемая Глафира Тихоновна? – решил отвлечь разговор от своей персоны Игорёша, заметно изменившийся в лице при слове «профессор».

Старушка презрительно поджала губы:

–– Неужто сам не знаешь? Фокус – это обман, мошенничество, ловкость человечья. А чудо – это диво, благодать небесная, благословение Господне. Фокусам обучить можно, а чудесам не обучишься. Вот так-то.

Игорёша собирался выдать что-то неуместное, но я его вовремя опередила:

–– Следи за дорогой, а то в дерево врежемся или во встречную машину.

–– И то верно, – ехидно поддакнула Глафира Тихоновна. – Мне рисковать никак нельзя: у меня дома мой старик и Лукерья не кормлены, не поены, спать не уложены.

–– А вы не боитесь одна так поздно возвращаться? – не унимался въедливый Игорёша.

–– Так я же не одна, а в приятной компании, – язвительно хихикнула старушка.

–– Ну, это вам просто повезло, что мы у Бориса Михайловича в гостях оказались.

–– Ошибаетесь: это вам повезло, что вы у него в гостях оказались. А меня ваше «повезёт-не повезёт» далеко не увезёт. Так-то.

–– Хотите сказать, что вы знали о нашем приезде к Борису Михайловичу? – усмехнулся Игорёша, тщетно пытаясь скосить глаза на затылок, который упорно сверлила взглядом языкастая старушка.

В это время в свете фар я заметила на дороге какую-то странную фигуру, метнувшуюся нам наперерез.

–– Игорь! Тормози! Там… кто-то!

–– Гутя! Руль отпусти! Я сам!

Я в ужасе зажмурилась и мысленно успела представить жуткую картину со всеми кровавыми подробностями. Визг тормозов и испуганное пыхтение Игорёши добавили реализма и усилили и без того яркое впечатление.

С Игорёшиным карманным фонариком и моим светящимся мобильником мы обегали и осмотрели всё вокруг. Невероятно, но факт: дорога и спереди, и сзади машины оказалась абсолютно пустой, не считая нескольких окурков и смятой банки из-под пепси. Игорёша то ли от страха, то ли от возмущения онемел и только беспорядочно размахивал руками, выпучив на меня остекленевшие глаза. Да… Испытание не для спеца по многоножкам…

Наконец его благополучно прорвало, как лопнувшую канализационную трубу:

–– Ты же могла нас всех угробить! Кто же хватается за руль?! Что там тебе могло померещиться, если ты сегодня не пила?!

Мне не оставалось ничего другого, как только оправдываться, тупо стоя на своём:

–– Я же видела! Я отчётливо видела!

–– Что конкретно ты видела?

–– Тень. Это было живое существо.

–– И где же оно теперь?

–– Ты не мог не почувствовать удар!

–– И где же след от этого мифического удара? – с ядовитой иронией поинтересовался Игорёша.

–– Да вот же вмятина! Взгляни на крыло!

Теперь это было не голословное утверждение, а подкреплённое неопровержимой уликой, которую невозможно было игнорировать. На Игорёшу опять (весьма кстати) «напал молчун».

Я решила незамедлительно вернуть ему полученную от него ощутимую порцию яда:

–– И как ты объяснишь происхождение этой вмятины?

Мой вопрос, как и предполагалось, остался без ответа.

Игорёша провёл рукой по крылу и пожал плечами:

–– Я готов внимательно выслушать и принять к рассмотрению твою версию. Она у тебя есть?

Моя версия была самой простой, логичной, исчерпывающей, а главное – не требующей никаких доказательств:

–– Мы всё-таки с кем-то или чем-то столкнулись.

–– Если ты не забыла… мы же всё осмотрели своими собственными глазами…

–– Я помню: твоими близорукими и моими дальнозоркими. Но разве сегодняшний день не убедил тебя в том, не всё увиденное собственными глазами поддаётся объяснению?

–– Ну конечно, третий глаз Бориса Михайловича был бы весьма кстати.

За всеми спорами, в которых так и не родилась истина, мы совершенно забыли о нашей старушке.

Заглянув в машину, Игорёша собирался сказать ей что-то извинительно-оправдательное, но сумел выдавить только невразумительное «Глафи-и-и». На том самом месте, где несколько минут назад сморщенной вишенкой невесомо сидела хрупкая Глафира Тихоновна, теперь тяжёлым спелым арбузом царственно восседала, продавив сиденье, цветущая особа с округлым лицом и пышными формами кустодиевской купчихи.

–– Что вы здесь делаете? – пролепетал Игорёша, как только вновь обрёл дар речи.

–– Сижу, – не удостоив его взглядом, выразительно проговорила особа волнующим грудным контральто.

–– А где Глафира Тихоновна?

–– А я, по-вашему, кто? – оскорблённо покраснела та, сурово сдвинув брови и гневно сверкнув карими глазами.

Игорёша, состроив жалкое подобие улыбки, неопределённо хмыкнул:

–– Хотелось бы знать.

–– То-то, – строго покачала головой «купчиха».

Игорёша беспомощно взглянул на меня:

–– И что же мне делать?

–– Ехать, разумеется.

–– И не задавать риторических вопросов, – добавила обладательница грудного контральто.

–– А вам куда? – окончательно сдался Игорёша.

–– В «Погонялово». Куда же ещё?! – рассерженно бросила та, отвернувшись к окну.

А я думала, что пронесло. Вот они, подарочки от Бориса Михайловича! А всё Игорёша! И зачем нужно было называть его иллюзионистом-мистификатором? Получай теперь пиццу для размышлений! Меня-то этим не проймёшь: кой-какой опыт имеется, а Игорёше с его железобетонным упрямством придётся попариться, чтобы приобрести собственный. Это только начало!

Я краем глаза глянула на его расстроенно-растерянный профиль. Уставившись на освещаемую фарами дорогу, он что-то беззвучно бормотал себе под нос. Мой муж, кажется, нашёл подходящего собеседника, который был готов слушать его бесконечно, заранее соглашаясь с каждым его словом.

А вот и увлекательное продолжение! Прямо у обочины дороги с ведром в руке стоял сухопарый верзила в белом приталенном пиджаке и франтоватой широкополой шляпе. Свободной рукой он делал беспорядочные взмахи, пытаясь привлечь наше внимание. Игорёша притормозил, остановившись в метрах двадцати от верзилы, и высунулся из окна:

–– Вам куда?

–– В Погореловку. Довезёте?

–– А что в ведре?

–– Кролики.

–– Приятная компания, – кисло пошутил Игорёша. – Что ж, вливайтесь в наш малочисленный социум.

Верзила, бормоча слова благодарности и громыхая ведром, благополучно втиснулся на заднее сиденье. Усевшись и пристроив ведро на коленях, он с детским любопытством уставился на свою соседку:

–– Глафира Тихоновна?

–– Может, тебе и остальные анкетные данные перечислить? – свирепо огрызнулась «купчиха».

–– А я ни на чём не настаиваю, – испуганно пролепетал верзила. – Могу стать слепоглухонемым, если потребуется.

–– То-то, – сразу успокоилась та.

–– Крутая бабёнка, – шепнул мне Игорёша, округлив глаза.

–– С вами, мужиками, по-другому нельзя. Вы нас либо боитесь, либо тираните, – вмешалась в наш интимный диалог «купчиха».

–– А вы предпочитаете, чтобы вас боялись? – деловито уточнил Игорёша.

–– Я предпочитаю, чтоб меня не тиранили, – отрезала та.

–– Отличное предпочтение, – одобрительно заметил Игорёша.

–– Мне тоже нравится.

–– Тирания даже кроликам не нравится, – поддержал её верзила, видимо, пытаясь как-то объяснить непрекращающуюся возню в ведре.

–– Далеко до вашей Погореловки? – поинтересовался Игорёша.

–– Ещё дальше, чем до Погонялово. Но я могу и раньше выйти, если есть проблемы.

–– Никаких проблем, угрожающих жизни и здоровью. Вы ведь не в трамвае – доставим вас, куда скажете.

Верзила так расчувствовался, что едва не прослезился, и даже принялся шарить по карманам в поисках носового платка, чтобы основательно высморкаться и скрыть охватившее его смущение.

–– И вы об этом не пожалеете. Обещаю, – взволнованно пробормотал он, двумя руками обнимая ведро.

–– Можете не беспокоиться – я жалею только о несодеянном, – скрыв усмешку, заверил его Игорёша.

Я так устала от бурных и разноречивых впечатлений сегодняшнего дня, что страстно желала, чтобы он как можно быстрее подошёл к концу или хотя бы продолжился в отсутствие наших откровенно подозрительных попутчиков. Думаю, Игорёша тоже не стал бы против этого возражать. Поэтому, когда наконец «купчиха» попросила остановиться, мы оба облегчённо вздохнули, демонстрируя в этом вопросе полное единодушие.

–– Может вас проводить? – исключительно из вежливости опрометчиво предложил Игорёша.

–– Можно и проводить, – неожиданно легко согласилась «купчиха», – если не страшно.

–– А чего мне бояться? – расхорохорился Игорёша, ковбойским жестом поправив очки.

–– Как чего? Темноты, – пожала объёмными плечами «купчиха».

–– Людей, вот кого надо бояться, – отмахнулся Игорёша.

–– Они слишком предсказуемы. А в темноте человека может подстерегать всё, что только подскажет его воображение. Вы уже имели возможность в этом убедиться, – в её грудном контральто прозвучала откровенная издёвка.

Видимо, вспомнив про странную тень на дороге, Игорёша заколебался:

–– А вам самой не страшно? – с деланным равнодушием спросил он.

–– Мне?! – «купчиха» громко и от души расхохоталась. – Да я сама на кого хочешь страх нагоню.

–– Ну, если вы такая бесстрашная, то значит, и провожатые вам не нужны, – хитро вывернулся Игорёша.

–– Лучше оставайтесь в машине, – вмешался в разговор верзила. – Для вашей же пользы говорю. Место здесь нехорошее. Можно сказать, гиблое. Нечисти всякой полно. Даже если сумеете назад вернуться, лучшую часть себя всё равно потеряете.

–– А может, худшую? – усмехнулась купчиха. – В любом случае невелика потеря.

–– Прежним он всё равно не останется, – осторожно заметил верзила.

–– Разве это не то, что ему необходимо? – презрительно отозвалась «купчиха».

–– Позвольте и мне скромно поучаствовать в решении собственной участи, – тонко напомнил о себе Игорёша.

–– Не стоит и пытаться – всё равно ничего не получится, – махнула рукой «купчиха». – Если только она не поможет, – её толстый палец упёрся мне в лопатку.

Я обернулась, одарив её не самым дружелюбным взглядом:

–– Что…

–– Действительно, у вас же есть волшебная палочка, – перебил меня верзила, в очередной раз громыхнув ведром. – Почему бы вам ею не воспользоваться?

У Игорёши заметно вытянулось лицо:

–– Гу-утя…

–– Только не здесь и не сейчас, – умоляющим тоном попросила я.

–– Я, пожалуй, пойду, – самым будничным тоном сообщила «купчиха». – За мной моя Лукерья пришла.

К машине со стороны леса действительно приближалась белая козочка с мелодичным колокольчиком на шее.

–– Теперь нипочём не потеряется, – радостно объяснила «купчиха», сверкнув двумя рядами ослепительно белых зубов.

Мы молча наблюдали за двумя удаляющимися фигурами, пока одна из них внезапно не уменьшилась до размеров той прежней Глафиры Тихоновны, которую мы согласились подвезти до дому.

Я успела заметить, что Игорёша зажмурился и потряс головой.

–– Вы давно знаете эту особу? – с трудом выдавил он, обернувшись к верзиле.

–– Глафиру Тихоновну? – деловито уточнил тот. – Давно. Я в Погонялово всех знаю. Да там всего-то одиннадцать домов осталось.

–– Что значит «осталось»? – не поняла я.

–– То и значит, что двадцать пять домов бесследно исчезли, – охотно объяснил верзила.

–– То есть как это исчезли? – удивился Игорёша.

–– Ну, сами дома, конечно, остались, а жители – шестьдесят три человека, между прочим, – в одно прекрасное утро… – он сделал порхающее движение рукой и закрыл глаза.

–– И тела не обнаружили? – продолжал допытываться Игорёша.

–– Именно тела-то и исчезли.

–– И как вы это можете объяснить?

–– Находить объяснение – это дело учёных, а я наукой не интересуюсь.

–– Но какое-то объяснение у вас всё-таки есть?

–– И без всякого объяснения всё понятно – ушли под землю всем миром.

–– Разве под землёй можно жить? – всё больше и больше скучнел Игорёша.

–– Нам с вами невозможно, а для них – обычное дело.

–– У них там что, катакомбы или пещеры подземные?

–– Вы что же, насмехаетесь надо мной? – обиделся верзила. – Я к вам со всей душой, а вы…

–– Поверьте, я и не думал над вами насмехаться, – Игорёша даже на секунду оторвав руки от руля, приложил их к груди, выражая этим импульсивным жестом открытость и расположение к собеседнику. – Но сами посудите: как иначе можно обосноваться под землёй? Мы же люди, а не кроты.

–– А почему вы говорите «мы»? Речь же не о вас и не обо мне. Вы что, можете делать своё тело невидимым?

–– Как такое, вообще, возможно?

–– Вы никогда не наблюдали за вращающимся винтом обыкновенного домашнего вентилятора?

–– Допустим, наблюдал.

–– Вы заметили, что при высокой скорости вращения лопастей они становятся почти невидимыми?

–– И?.. – нетерпеливо дёрнулся Игорёша.

–– Так и тело человека может вибрировать на разных частотах, от самых низких до самых высоких. Как вода, например: от пара до льда. Самое обыкновенное дело, если посвятить этому не одну жизнь. А там ещё и место подходящее, сама земля помогает, духи предков, ну и всё такое.

–– Аномальная зона? – оживился Игорёша, демонстрируя свою осведомлённость в оккультизме.

–– Для пришлых – аномальная зона, а для своих, местных – привычная среда обитания.

–– А зачем им понадобилось уходить под землю? – поинтересовалась я.

–– Об этом известно только им. Я могу только выдвинуть предположение. Думаю, они больше не захвачены жизненной игрой, не привязаны к земным ценностям. И мысли у них не такие тяжёлые, и их физические тела не настолько плотные. А значит, им доступны другие миры. Вот если бы вам (в компании ваших близких) предложили бессрочное кругосветное путешествие, избавив от всяких трат и обязательств, обеспечивая в пути всем необходимым и не ограничивая вашей свободы действий, разве вы бы отказались?

–– От такого не отказываются.

–– Верно, – громыхнул ведром верзила. – Даже мои кролики неизменно сопровождают меня во всех моих перемещениях.

–– А почему Глафира Тихоновна с ними не ушла? – неожиданно встрял в разговор Игорёша.

–– Придёт её черёд – уйдёт, – загадочно улыбнулся верзила.

–– А вам она не показалась несколько… необычной? – понизил голос Игорёша.

–– В Погонялово они все такие: любят эффекты и не прочь туману нагнать. Для них тело – как детский конструктор: собирают, разбирают и остановиться не могут. В кого хочешь могут оборотиться. Баловство это, но иногда бывает полезно и даже жизненно необходимо, особенно если надо чужаков попугать, чтобы от деревни отвадить.

–– А которая из этих двух Глафир настоящая?

–– Настоящую давно никто не видел. Ей сейчас лет триста, наверное. А может, больше. Её ещё мой прадедушка знал.

Верзила мечтательно закатил глаза и улыбнулся. Но в следующее мгновение, подскочив на месте, возбуждённо запричитал:

–– Какой же я растяпа! Остановитесь, пожалуйста!

–– Мы что, проехали вашу Погореловку? – осведомился Игорёша, сбавив скорость.

–– Хуже: мы проскочили Заячью канавку. Сегодня полнолуние, и я должен был нарвать там травы веселухи для моих кроликов.

Игорёша остановил машину.

–– Рвите, – широким жестом великодушно разрешил он. – Мы вас подождём.

–– Но мне не нужна просто трава. У Заячьей канавки трава особая: она даёт кроликам жизненную силу и веселит их, оттого и зовётся веселухой, – он с досадой громыхнул ведром и открыл дверцу. – Ну, раз уж я такой раззява, то всё равно выйду здесь и привяжу ленточку к красному дереву.

–– А что это за дерево такое? – внезапно заинтересовался Игорёша, видимо, ненароком вспомнив о том, что он когда-то закончил биофак.

–– Дерево исполнения желаний, – объяснил словоохотливый верзила.

–– И каким же образом оно это делает?

–– Этого вам точно никто не скажет. Но, тем не менее, это работает. А нужно всего лишь загадать желание и привязать к дереву ленточку. Когда же желание исполнится, следует непременно вернуться и поблагодарить дерево.

–– А почему оно называется красным? – поинтересовалась я.

–– Взглянете на него, сами всё поймете, – глубокомысленно изрёк верзила.

–– А у нас с собой ленточек нет, – подосадовала я.

–– Не может такого быть, – с уверенностью заявил верзила. – Посмотрите в бардачке.

Насмешливо хмыкнув, Игорёша небрежно открыл бардачок и тут же замер, вопросительно уставившись на меня. В бардачке лежало ровно три ленточки.

Я сразу заняла оборонительно-наступательную позицию:

–– Что ты на меня так смотришь? Я сама их впервые вижу. Откуда я могла знать?

–– Не удивляйтесь, – отмахнулся верзила, – так всегда бывает, стоит здесь остановиться. Я их обычно в кармане нахожу. А сейчас одна из них – моя. Всё равно больше одного желания за раз загадывать нельзя.

–– Да что, нам ленточек жалко? – расщедрился Игорёша. – Берите.

Мы вышли из машины и в полной темноте двинулись в чащу вслед за верзилой, не пожелавшим расстаться со своим драгоценным ведром.

Пройдя метров пятьдесят, мы оказались в низине, густо поросшей колючим кустарником. Продираясь через заросли, Игорёша несколько раз чертыхнулся, оставляя, по его словам, на цепких и хватких ветках клочья одежды.

–– Хорошо, что не кожи, – не слишком удачно пошутила я, потому что в следующий момент сама напоролась на острую колючку, кровожадно впившуюся мне в ногу.

–– О-ой! – вскрикнула я. – Долго ещё?

–– Ну что ты! Часа полтора, не больше, – успокоил меня Игорёша.

–– Мы уже пришли, – сообщил верзила. – Вот оно.

У Игорёши наконец-то заработал фонарик, который последние несколько минут по какой-то необъяснимой причине никак не хотел зажигаться. Я увидела небольшую полянку, в центре которой возвышалось дерево, до макушки которого спокойно мог дотянуться мой достаточно высокий муж. Оно показалось мне самым обыкновенным. Единственной его особенностью было почти полное отсутствие листьев. И на расстоянии двух метров его цвет показался мне немного странным.

–– Выключите фонарик, – прошептал верзила.

–– Зачем? – удивлённо отозвался Игорёша, но послушно убрал свет.

Теперь я поняла, чем это дерево отличалось от всех остальных, будто почтительно расступившихся, чтобы дать ему больше пространства. Оно светилось в темноте тусклым желтоватым цветом!

–– А почему его называют красным деревом? – с нескрываемым восхищением спросила я. – Ведь оно, скорее, жёлтое.

–– Вы не видели его днём, – слишком уж буднично ответил верзила.

–– Это что, фосфор? – поинтересовался Игорёша.

–– Скажете тоже! – возмутился верзила. – Зажгите фонарик и посмотрите внимательно!

Игорёша вновь осветил дерево, и мы подошли к нему почти вплотную.

–– Ой! – вскрикнула я. – Божьи коровки… И сколько…

Всё дерево сверху донизу было покрыто божьими коровками. Они облепили ствол и все ветки, не оставив ни сантиметра пустого пространства.

–– Семиточечная коровка. Кокцинэлла септемпунктата, – глубокомысленно изрёк «подкованный» Игорёша. – Жуки из семейства божьих коровок. Никогда в жизни не видел такой многочисленной колонии. Хотя потомство одной самки может доходить до полутора тысяч яиц.... Бред! Ни один сотрудник в институте мне не поверит, даже наша уборщица Клавдия Петровна, – в его голосе прозвучала почти детская растерянность. – И что мне прикажете с этим делать?

–– Загадать желание и привязать ленточку, – спокойно ответил верзила, – если, конечно, оно у вас есть или вы не передумали.

–– Но куда привязывать? – недовольно проворчала я. – Места же нет!

–– В этом-то всё дело, – как можно загадочнее сообщил верзила. – Если желание исполнимо, место непременно отыщется. Вот видите, я нашёл. – Он аккуратно привязал ленточку и, отступив на шаг, низко поклонился.

Чтобы пристроить свои ленточки, нам с Игорёшей пришлось повозиться намного дольше. Мы, как дети на новогоднем утреннике, кружили вокруг дерева то на корточках, то на цыпочках, то согнувшись, то задрав голову.

Самое удивительное, что, хотя мы возвращались назад той же дорогой, нам не попалось ни одного колючего куста. На небе даже благосклонно появилась щекастая луна, чтобы осветить нам путь до машины.

Я шла последней, а верзила замешкался с ведром. Поравнявшись со мной, он наклонился и чуть слышно шепнул:

–– Вам было бы намного проще исполнить своё желание с помощью волшебной палочки.

Я попыталась возразить, но он опередил меня:

–– Не отпирайтесь. Наличие волшебной палочки невозможно скрыть.

Когда мы вновь мчались по шоссе, Игорёша, на секунду оторвавшись от дороги, повернулся к верзиле:

–– А что, если организовать научную экспедицию на эту поляну?

–– Если вы барсук, не пытайтесь трубить как слон, – мягко улыбнулся верзила.

–– При чём здесь барсук? – опешил Игорёша. – И слон… Я вас не понимаю.

–– Каждый человек звучит по-своему, – мечтательно сказал верзила.

–– Вы не ответили на мой вопрос, – сухо заметил Игорёша.

–– А мне показалось, что ответил… Впрочем, как вам будет угодно. Вы можете снарядить и отправить хоть целую дюжину экспедиций. Вам всё равно не найти дорогу к дереву. К нему может привести фантазия, мечта, вера, страсть, даже месть или жадность, но не холодное любопытство. В вашем намерении должно быть хоть чуточку безумия.

–– Но ведь это вполне реальное дерево, – возразил Игорёша.

–– Сон – это тоже реальность, но попробуйте снарядить туда экспедицию и принести оттуда хотя бы самый захудалый трофей, – громыхнул ведром верзила.

–– Давайте без аллегорий, – разозлился Игорёша. – Это дерево находится в некой определённой точке на поверхности земли, которую можно обозначить на карте. Так?

–– Так, – послушно согласился верзила.

–– Тогда кто или что может помешать мне его найти, вернувшись в ту же точку?

–– Духи, которые охраняют это дерево.

–– Каким образом они способны мне помешать?

–– Способов великое множество. Допустим, у вас может появиться беспричинный страх, который заставит вас немедленно покинуть это место. Вы можете внезапно потерять память и напрочь забыть, зачем вы туда пришли. А ещё вы можете заблудиться и начать бродить кругами, возвращаясь на одно и то же место. Возможна полная дезориентация в пространстве. Вы можете потерять зрение или рассудок, или способность двигаться. А можете сами потеряться во времени. На вас может внезапно напасть хохотун и захохотать вас до смерти. Вы можете просто заснуть и не проснуться. Продолжить дальше?

–– Не надо, – огрызнулся Игорёша. – Почему-то с самого утра меня упорно пытаются убедить в том, что все приобретённые мною знания ошибочны, а жизненный опыт иллюзорен. Я словно попал в другой мир, где действуют другие законы.

–– Единственно ценное знание, которое вы можете приобрести, – это знание самого себя, – убеждённо сказал верзила.

–– И что вы мне посоветуете, чтобы я мог продвинуться в этом вопросе? – насмешливо спросил Игорёша.

–– Не отвергать себя, что бы ни случилось, принимая все свои стороны и грани. А чтобы рельефно узреть себя со стороны, мысленно поставьте перед собой двоих: справа – своего самого близкого друга, а слева – своего злейшего врага. Потом тщательно смешайте их в миксере своего воображения и слепите из полученной массы подобие личности. Ваш автопортрет готов. Если у вас хватит смелости, можете приступать к беспристрастному и тщательному изучению.

–– Я непременно воспользуюсь вашим советом, только определюсь с кандидатами на главные роли, – официальным тоном известил верзилу Игорёша.

Следующие несколько километров мы ехали молча под мирную кроличью возню, пока верзила не напомнил о своём присутствии вежливой фразой:

–– Остановитесь, пожалуйста, у той развилки впереди.

–– Но вокруг ни огонька. Где же ваша Погореловка? – озираясь по сторонам, удивлённо спросил Игорёша.

Стоило машине остановиться, как кролики неожиданно затихли.

–– За деревьями не видно. К тому же у нас рано ложатся спать, – уклончиво ответил верзила, выбравшись наружу. – Спасибо, что подвезли. И от моих кроликов тоже – большая и горячая благодарность.

–– Не заблудитесь? Ведь кромешная тьма кругом, – невольно вырвалось у меня.

–– Я в этом лесу ориентируюсь, как вы у себя на кухне, – успокоил меня верзила.

Пройдя несколько шагов, прежде чем навсегда раствориться в темноте, он обернулся и негромко крикнул:

–– Не хочу оставаться для вас безымянным верзилой, уважаемая Августа Яковлевна. Сохраните меня в памяти Никандром Валерьяновичем.

Игорёша был явно заинтригован:

–– Когда ты успела ему представиться?

–– Ты так ничего и не понял? – усмехнулась я. – Тогда нет смысла убеждать тебя в том, что я этого не делала.

–– Очень странно, – недовольно буркнул Игорёша, не желая признавать хоть и невероятного, но вполне очевидного.

–– Очень странно, что после всего увиденного и услышанного за сегодняшний день тебя занимает такая безделица, – с философским спокойствием заметила я. – Что меня действительно поразило, так это светящееся дерево исполнения желаний.