Мертвограм

– Эй, вы живы? – спросил я, переступая через первый труп.

Вторая – черненькая – лежала лицом вниз, вытянув вперед руку, словно статуя Свободы в Нью-Йорке. Собственно, ее кисть я и заметил, с улицы.

– Эй… – так и хотелось произнести имя жены, потому что волосы незнакомки – как у Светы.

Плохая мысль! Старательно гнал ее прочь, но…

«А что если это она? Даже куртка, смотри, такая же, как у Светы!»

«Блин, это же обычный черный танкер, каких много! Да половина девушек в городе в таких ходит».

И тут практически услышал в голове голос Светы: «Да это я! Извини, любимый, я сегодня умерла. Просто ехала автобусе… ну, ты же знаешь, как это происходит….»

«Да, я знаю. Видел уже сегодня… Блин, да это словно во сне, ч-черт!»

«Нет, так нельзя. Надо встряхнуться!»

Мотнул головой, но легче не стало.

Кошмар не исчез.

А ноги сами несли к брюнетке. Под ней – бардовое пятно. Кровь.

«Значит, тоже мертва, да?!»

«Да, а ты на что вообще рассчитывал?! Сегодня такой день. Международный День смерти в общественном транспорте. Отмечают двенадцатого ноября по всему миру, ты не знал?!»

– Эй, с вами все в порядке? – спросил я.

Фраза имела здравого смысла ровно столько же, сколько и послание Президента Федеральному собранию.

Нечто из другой Вселенной.

Но, вопреки всему, женщина была еще жива…

***

Женщина, которую перевернул, тут же вцепилась в ногу.

Как клещами!

– А-а-а, – заорал я на одной ноте.

Лицо женщины изуродовано. Губы вздулись, будто китайский «растунчик». Только вместо воды – кровь.

Женщина захрипела. Нижняя губа порвалась – и из нее прямо на мою ногу хлынул поток крови и чего-то желеобразного. Слизи или гноя. Или того, и другого разом.

Закричал и отфутболил руку ударом ноги. Инстинктивное движение, ничего не имеющее общего с нормальным поведением цивилизованного человека. А еще – нормами морали. Но они сейчас парили меньше всего.

– Кхра-а! – захрипела женщина, протягивая мне что-то. Не сразу сообразил, что это. Залитый кровью прямоугольник.

Но я смотрел исключительно на незнакомке – глаза вдавлено внутрь. Такое чувство, что та была лупоглазой, но какая-то сила вмяла глазные яблоки в череп. Кости черепа хрустнули и просели. Да и сами глаза раздавлены, словно ягоды, которые решили размять в джем.

– Да что за хрень-то?!

Попытался перепрыгнуть через женщину, которая уже не подавала признаков жизни, и неуклюже выбил тот самый прямоугольный предмет из рук.

Даже не удивился, когда понял, что это смартфон.

Выскочил на улицу – и тут же поскользнулся, рухнул на задницу. Чертов гололед!

Где-то в другой Вселенной, на задворках Галактики, оглушительно ревела, блуждала по закоулкам разума, разматывая и выпрямляя извилины. А я все смотрел на прямоугольную коробочку, измазанную кровью, понимая, что должен это сделать – должен узнать!

Рука сама потянулась к телефону. Услышал стон за спиной, и уже знал, что кондукторша хочет меня предупредить. Чтобы не вздумал делать то, что собрался. Не вздумал разгадать чертову тайну! Но я просто не мог поступить иначе – мозг желал знать правду, даже если знание похоронит всю прежнюю жизнь, накрыв сверху будто крышкой гроба.

Стер с экрана кровь и увидел заставку – бокал вина.

«Ну да, а ты что хотел? Многие ставят не только заставку, но еще и запароливают доступ к гаджетам».

Попробовал войти без пароля – и на удивление получилось. Экран засветился так ярко, что на мгновение зажмурился, хотя на улице даже не вечер, полдень.

На экране застыла одна единственная надпись, которую уже видел утром, когда погибла куча народа: «Обработка завершена».

Меня тут же вырвало…

***

Сирены звучали очень близко, когда я встал и, пошатываясь, побрел к остановке такси. Прохожие расступались, как от прокаженного. Видимо, видок у меня так себе. Для приличия даже смахнул остатки блевотины с куртки. А то, глядишь, и в такси не пустят, а мне надо убраться отсюда и побыстрее.

Жизненно необходимо.

Разговаривать с полицейскими никакого желания нет.

Телефон в кармане завибрировал – неужели Света?! Может, что случилось?!

Достал телефон, но, глянув на номер, не стал брать трубку. Код московский, наверняка столичные журналисты пытаются взять комментарий.

По идее нужно ответить. Это можно использовать себе во благо. Например, когда в следующей раз пойду к руководству выбивать повышение зарплаты. Типа не просто работаю, а еще и на федеральных радио- и тв-каналах свечусь. Эксперт по местным темам, все дела.

Но просто не мог – физически опустошен, словно из меня высосали все соки. Поэтому даже не заметил, как сел в «Ладу» с шашечками.

– Куда едем? – спросил таксист, даже не глядя на меня.

Вот и отлично, что не посмотрел, а то, глядишь, и передумал бы. Всяких мутных типов возить себе дороже. Но парня за рулем больше интересовал смартфон, закрепленный подвесом над приборной доской. На экран вываливались заказы, помечая расстояние до места вызова. Три километра, пять километров… Таксист что-то пробурчал, похоже, хотел попутно собрать еще заказы, но все далеко.

– Некрасова, 66-а, – назвал адрес. – Заезд возле «Пятерочки».

– Там, на месте, покажешь, – улыбнулся таксист и завел машину, глянул в зеркало заднего вида: – Сегодня какая-то дичь кругом…

Такси медленно отъезжало от остановки, но не от воспоминаний. Все еще слишком ярких. Изуродованное лицо женщины прямо перед глазами. А еще – экран телефона с надписью: «Обработка завершена». Наверняка эти два момента – уродства на лице и телефон – как-то связаны. Но пока даже не хотелось думать как.

– Не знаю, – буркнул я, отвернувшись к окну и глядя на серые здания, мелькавшие за окном. Меня начало мутить, когда диктор бесстрастным голосом зачитал новость: «В Кирове отмечен всплеск случаев суидица. К сожалению, Роскомнадзор не позволяет нам описать способы, которыми люди покончили собой, но в Управлении МВД по Кировской области отмечают, что все случаи имеют схожий характер. Все они….»

Таксист переключил радио. Заиграл «Цвет настроения синий» Филиппа Киркорова. Отличный, мать вашу, саундтрек для надвигающегося Апокалипсиса!

– Терпеть его не могу, – сказал таксист, имея в виду Бедросовича. – Но сегодня уж лучше его слушать, чем новости…

– Можно ли вернуть? – спросил я.

– Что вернуть? – не понял водитель,

– Радио… новости…

– А-а, что, интересно? – таксист снова покрутил настройки радио. Но выпуск новостей уже закончился. Пошла реклама шуб из Слободского. – Кончились, видимо…

– Да, видимо… – сказал я, заметив мчащиеся к остановке полицейские машины. Самой остановки уже не видно.

Водитель проследил за взглядом.

– Я обычно погоду только слушаю. Новости не люблю! – сказал таксист. – Там такая жесть, что держись! После такого и жить не хочется, проще – сразу в гроб…

Поглядел на водителя: щетина, рваный шрам на лбу, но в целом дружелюбное лицо. На вид старше меня, но не настолько, что обращаться на «вы».

Таксист инстинктивно дернулся – вот, блин, говорил же себе: не стоит смотреть в глаза!

– Да, мне тоже новости не нравятся, – сказал я. – На работе хватает.

Водитель все косился. Интересно, что такого он увидел во взгляде?! Ужас, безнадегу?! Или все вместе?!

– На радио работаешь, что ли?

– Новостной портал, – ответил я и заткнулся. Продолжать тему не хотелось. Предпочел бы докатиться до дома молча, но тут салон заполнил звук автомобильной сирены. Не сразу понял, что его источник – телефон водителя.

Тот даже не стал извиняться за слишком громкий сигнал, хотя такой может и напугать до усрачки. Видимо, сиреной у таксиста обозначались пуш-ап уведомления – те, которые всплывали поверх окон приложений

Сейчас на экране выскочила надпись: «Попробуй новейший фоторедактор. Миллионы уже оценили. Присоединяйся!».

– Опять спамят, – буркнул водитель, рассматривая баннер приложения. На нем – парень, которому приложение автоматом добавляло острые черты лицо и рисовало кубики пресса на дряблом тельце. – Всякую фигню подсовывают, – добавил таксист, но сообщение удалять не стал.

– Можно глянуть? – спросил я.

– Что?

– Ну, это сообщение… только что вы открывали… – протараторил я, уже сообразив, как все тупо слушается со стороны.

– Рекламу на телефоне?! – водитель скривил губы. – Тебе зачем? Хочешь себе поставить?

Даже не знал, что ответить. Вдруг подумает, что я голубой?! Раз хочу посмотреть на мужиков, которых превращают в сексуальных мачо при помощи телефонного приложения.

– На, гляди! – сказал таксист.

Телефон мне не дал, держал его сам, попутно управляя машиной. Успел заметить только слово «бесплатно» и цифру – три с половиной миллиона скачиваний.

– Удовлетворился?!

– Нет, можно самому посмотреть?

Тормоза скрипнули. Машина вильнула, а потом прижалась к обочине. Остановились на полпути к дому.

– Слушай, мужик, – повернулся ко мне таксист. – Ты – клиент, я все понимаю. Но давай так: я свой телефон никому в руки не даю. Ваще никому. Даже жене, ей в особенности. Такой уж у меня принцип, сечешь?

Кивнул.

– Поэтому давай так… Я тебя довезу, ты мне заплатишь – и все, на этом расстанемся. Тихо-мирно. И я забуду про то, что ты уехал с места преступления. И что глаза у тебя были такие, будто ты кого-то убил. Просто забуду, понимаешь?! А ты перестанешь просить телефон. И вообще – вести себя как чокнутый…

Снова кивнул.

– Отлично, едем! – сказал водитель.

Больше я не проронил ни слова, хотя приложение и его навязчивая реклама, не могли просто выветриться из головы. Ясно, что они связаны с тем, что происходит в округ. Оставалось лишь выяснить, чем и как.

«Лучше подумай о дочке! – посоветовал сам себе. – Вдруг Кристина серьезно заболеет? Это куда важнее, чем вся муть с приложениями и телефонами. Забей!!!»

Честно, хотел так и сделать, но к вечеру стало понятно, что жизнь уже никогда не будет прежней…

Глава 3. Мертвограм

Поднимаясь по ступенькам на пятый этаж, едва не столкнулся женщиной. Рыжие волосы. На щеках слезы. Та проскользнула мимо так быстро, что едва не выронил мобильник.

– И-извините, – буркнула женщина и побежала дальше.

Блин, чуть не угробила аппарат! Не сомневался, что если телефон грохнется на лестницу, то не поможет даже огромный «бампер», который напялил на гаджет. Кусок пластмассы разлетится вдребезги – и прощай пара зарплат.

Мысленно проклял тетку, которая не смотрит под ноги. Наверняка ходила к пьянчугам, который живут на четвертом этаже, прямо под нами.

– Ты видел врача? – спросила Света прямо с порога.

– Врача?! – удивился я, вспомнив бешеную тетку, которая едва не угробила гаджет.

– Ну, да врачиха была… Только-только вышла.

– Так это была врачиха?! – я не рискнул сказать, что принял ее за алкоголичку. Или бомжиху. К соседям на четвертом стекался весьма странный контингент, который любил нажраться на халяву, а потом валяться в подъезде. Прямо на железном сундуке, который стоял на лестничной площадке.

– Да, ты ее видел? – спросила Света, но тут снова закашлялась Кристина. И снова показалось, что так лают собаки. В деревне у бабушки, когда был маленьким, очень боялся стай дворняг. Всегда старался обходить их стороной. Псиный здоровенный, такие запросто могли перекусить шею мальцу, если бы захотели. А еще друзья пускали слухи, что одного паренька они уже загрызли – прошлой весной труп нашли на окраине деревни, за гаражами. Не знал, правда это или нет, но предпочитал не рисковать.

«А сейчас один из псов вселился в мою дочь», – почему-то подумал я, но тут же отогнал эту мысль. Слишком уже она дикая и пугающая.

– Видел. Мне показалось, что это к… – я кашлянул. – Она меня чуть не сбила. Точнее, не меня, телефон…

– Да-а, было с чего, – жена вдруг прикрыла дверь в комнату, в которой кашляла Кристинка, и за руку потащила меня на кухню.

– Ты чего? – не понял я.

– Не хочу, чтобы она слышала.

– Кто?

– Тс-с! – сказал Света, приложив палец к губам. Только сейчас я заметил, как они сморщились, будто перезревшие ягоды малины. А еще – посинели. Да и кожа на лице у жены стала совсем тонкой, практически бесцветной, обтянув и без того скуластый подбородок. «Все-таки бессонная неделя сказалась, – решил я. – Бедная, отдохнуть бы ей».

Света закрыла дверь на кухню, хотя я даже раздеться не успел. Покорно сел на стул.

– Слушай, эта… ну, эта врачиха… она ведь убежала не просто так..

– В смысле «не просто так»? – не понял я. – Что еще случилось?

– Кристина! – сказала Света. В уголках глаз блеснули слезы. Хотел подняться и приобнять жену, успокоить, но та жестом показала, что не стоит.

– Стой, послушай! Я хочу, чтобы ты послушал меня внимательно. Внимательно, потому что мне страшно. Очень страшно! С нашей Кристинкой что-то происходит… что-то странное. Не могу это понять… Она у нас не просто болеет…

– Ты о чем вообще? – у меня и так была каша в голове, а жена добавляла новых загадок. Внезапно стало страшно – и за нее, и за Кристину. За всех нас.

– Это не просто коклюш.

– Погоди, врачиха тебе не сказала диагноз?

– Она?! Нет, она вообще только дергалась и молчала. Я же тебе говорила, что она страдает тремором. Ее всю трясет, из-за этого сильно комплексует. Даже когда она слушала Кристинку, я держала ребенка, потому что ее руки ходили ходуном… туда-сюда, представляешь?

– И как ее пустили вообще на работу? Надо сходить… – начал было я возмущаться, собираясь сказать, что намерен дойти до руководства поликлиники. Хотя на самом деле скандалить я не любил.

– Да не в этом дело! – резко повысила голос Светлана. – Ты не понимаешь! Это не болезнь. Не болезнь!

Жена заплакала, осев на свободный стул.

– «Не болезнь», а что тогда?

В глазах Светы читался не просто страх, а безмерный ужас.

– Погоди… – до меня начало доходить, – она что-то сказала той врачихе? Наша Кристинка что-то ей сказала?

– Не просто… не просто сказала. Она пролаяла.

– «Пролаяла»?! Что?

Внутри все похолодело. Я уже был мысленно готов к возможному ответу, но все равно испугался, когда жена произнесла.

– О том, что врачиха умрет. Сегодня! – сказала Надя и, не выдержав, разрыдалась.

***

Зашел в залу, намереваясь поговорить с дочкой. Спросить о том, что Кристина такое сказала врачихе, что та выбежала от нас вся в слезах.

«…и похожей на бомжа», – добавил я мысленно.

Но Кристина спала. В зала темно, потому что мы вычитали, что при коклюше дети реагируют на внешние раздражители – например, резкие звуки или слишком яркий свет. А, учитывая, что дочка за ночь намучилась с приступами кашля, то сейчас ей требовался отдых. И плевать на то, что она сказала врачу. И сказала ли вообще?!

Сейчас, когда смотрел на спящую на диване Кристинку, уже сомневался в том, что это все не привиделось… что, врачихе и жене одновременно?! Разве такое возможно?

Дочка постанывал во сне, глаза под веками бегали из стороны в сторону. Но при этом лицо такое безмятежное и спокойное. «Словно уже отмучилась, а душа покинула тело» – добавило подсознание, но я сразу задушил столь чудовищное предположение.

«Бред! Не может этого быть! Не может – девочка дышит!»

Грудная клетка вздумается и опадает.

Вздымается и опадает.

Вверх-вниз.

Кристина дышала нервно, не так, как обычно, до болезни. Вдохи-выходы резкие, с присвистом. Но в принципе я понимал, что передо мной обычный ребенок, заразившейся обычной детской болячкой.

Ничего сверхъестественного!

«Заболела, потому что вы не делали ей прививки», – наверняка сделаю вывод врачи на приеме. Надя сказала, что врачиха, приходившая на дом, заявила, что в пятницу надо явиться на осмотр. Даже не сомневался, что медики попытаются обвинить нас в нынешнем состоянии ребенка. Что специально не ставили ребенку прививки, поэтому Кристина и заболела. Ай-ай, нерадивые родители! И все такое. И плевать, что вакцина сама по себе опаснее, чем болезнь, к которой требовалось получить иммунитет. Пройти через болезнь, чтобы…

Чтобы – что? Приспособиться к жизни?!

Мы, собственно, и перестали делать ребенку прививки после того, как вакцина АКДС дала осложнение в роддоме. Тогда ребенок пожелтел, печень не справлялась с обилием химии, которую в нее вкачали. Процедуры, типа лежания под лампой, и лекарств, большинство из которых тоже давали нагрузку на печень, не помогали. Еле откачали нашу Кристину, а еще «заработали» гемангиому, которую пришлось сводить при помощи лазера.

Поэтому решили: все, хватит! Не стоит больше кормить фармкомпании за счет здоровья ребенка.

И вот сейчас, глядя на Кристину, я уже не знал, а правильно ли мы тогда поступили?! Да, можно сколько угодно доказывать врачам позицию. Но, прежде всего, ее требовалось доказать самому себе. А это – сильнейший из страхов для любого родителя: а не ошибся ли я, не подвергнул ли дочь еще большей опасности, приняв такое решение?!

Тут внятного ответа нет, потому что обычная медицина целиком и полностью построена на обслуживании интересов фармацевтических корпораций. И законы принимались под это дело, и правила вводились – все для того, чтобы продавать тонны опасных препаратов. А потом вводить их детям. Даже грудничкам в роддомах – страшное же дело!

Но сейчас – страшнее.

Если бы у дочки был обычный коклюш, то даже не сомневался: мы бы его без проблем перенесли. Пусть иногда процесс выздоровления занимает до полугода – мы бы прошли этот путь! Тем более, жена сидела дома, уволившись с прежней работы и начав заниматься рукоделием – делала игрушки на заказ. В последнее время заказов становилось все больше, так что Света стала зарабатывать больше, чем приносила обычная работа. Поэтому особого смысла в том, чтобы она возвращалась в офис, я лично не видел. Так хоть ребенок под присмотром…

Или нет?!

Глядя на Кристинку, уже и не знал, что и думать. Даже начало казаться, что лай – выдумка. Что-то невероятное и фантастическое, словно рисунки Ханса Гигера для «Чужих». Такого просто не может быть в реальной жизни. Просто не бывает!

Наклонился, пригладил взмокшие от пота волосы дочки и поцеловал в щеку.

Соленая.

Кристинка всегда в шутку ругалась, когда ее лобызал. «Ну-у, па-апа, ты как собачка!!!» – смеялась она. Особенно нравилось, когда обсасывал ухо. Вот оно действительно на вкус как пересоленная пельмешка.

Видно, что ребенок плакал. Ей действительно больно даются все эти и репризы – приступы спазматического кашля. Особенно ночью. Раз по десять приходилось вставать, чтобы успокоить дочку. На Кристинку находила волна страха. Девочке казалось, что она не может дышать. Приходилось успокаивать, обнимая и прижимая к себе.

Вот и сейчас обнял дочку, чувствуя, как та тихонько стонет во сне. Хотелось ей помочь – забрать хотя бы частичку доставшейся ей болячки!

– Спи, моя хорошая. Спи! Выздоравливай! – сказал я и вышел из комнаты, прикрыв дверь.

– Боже мой! – раздался приглушенный голос жены с кухни.

– Что там? – спросил я.

– Посмотри сам! – ответила она и снова вздохнула. – Боже мой. Что же это происходит?!

И волна страха, которая, казалось, отступила, словно морской отлив, вернулась.

С новой силой.

– Что там? – спросил я, заходя на кухню. Закрыл дверь. Даже не знаю зачем. Чего испугался? Что Кристинка превратится в собаку – сначала залает, а потом закусает до смерти?!

– Посмотри сам! – повторила жена. Света притащила на кухню ноутбук, старенький «Асер».

– В новостях что-то? – предположил я, но, оказавшись у жены за спиной, понял, что все намного хуже.

***

– Что это? – спросил я.

– Не знаю… – выдохнула Света.

Она ошарашенно смотрела на интернет-страницу. Стартовая страница социальной сети. Выглядела точно также, как и обычный Инстаграм. Те же квадратные фотографии, которые шли сверху вниз ячеистой сеткой.

Только называлась соцсеть «Мертвограм». Еще смешная черепушка перед логотипом, который напоминал названия хэви-металлических команд. Те, что с хищными засечками у букв.

– Это что, какая-то шутка? – не понял я.

– Это разве смешно? – спросила жена и еще сильнее закуталась в махровый халат. В квартире стало значительно холоднее. Вообще в этом году какая-то беда с отоплением. Казалось, что топили вполовину меньше, при том, что платили за коммуналку исправно. Ну, почти исправно. Разве что пару месяцев все-таки влез в долги, использовав кредитную карту. И не на все платежки хватало денег, но я же старался… я….

Забавно, что думал о том, насколько хорошо топят батареи, а сам при этом смотрел на аналог Инстаграма с мертвецами на картинках. В том, что передо мной именно мертвые люди, сомнений не было. Некоторые фотографии напоминала неотцензуренные фото с места боевых действий, когда у людей отсутствует, скажем, половина рта. Или нет носа. А у одной из женщин глаза раскрыты так широко, что белки глаз практически вывалились наружу.

И снова – дежа-вю.

– Зачем это кому-то понадобилось? – спросила Света. – Зачем делать пародию на Инстаграм с мертвыми людьми?! Они же…это ведь не фотошоп, да?!

«Если и фотошоп, то чертовски правдоподобный», – хотел ответить я, но промолчал. А еще хотел брякнуть что-то резкое, типа: «А зачем ты смотришь, если это мерзко?! Просто закрой нахрен!» Но не сказал. По себе знал, что смерть невероятно притягательна для людей. Любых. Именно поэтому ролики и фото со сценами смерти настолько популярны. И стар, и млад -все хотели заглянуть за черту, увидеть, что по ту сторону обычной человеческой жизни. Я такой же: когда находил видео во «ВКонтакте» с сценой суицида, то несколько раз прокручивал ролик, пытаясь понять, а что толкнуло человека на подобный поступок?

После успокаивал себя: дескать, мне это нужно лишь потому, что я – писатель. Типа надо знать, как бы действовали персонажи, оказавшись в такой же ситуации. А сейчас я и сам стал таким персонажем.

Типа полное погружение.

– Слушай, а эту… вот эту блондинку я знаю… Видел, точнее.

Откуда. Ты. Знаешь. Эту Блондинку? – отчеканила вопрос жена, словно нашла на рубашке чужой волос.

Даже сейчас, когда ситуация становилась все страшнее и страшнее, Света ревновала к другой девушке. Даже не к человеку – к трупу!

На картинке изображена та же девушка, которая видел утром. Коричневая кожа, глаз нет. Узнать можно по волосам и небольшому кулону на шее – стрекоза с малахитами на крылышках.

– Кто-то подшутил над трупами? – спросил я.

– В смысле? – не поняла Светлана.

– Да просто. Все же произошло в автобусе, а здесь, посмотри, она в какой-то комнате. Обои, занавески… Вообще такое впечатление, что это селфи. Даже тень от руки есть!

Жена присмотрелась:

– И правда, но…

–…но всякие извращенцы есть на белом свете!

– Всякие, но ты посмотри, как тут много фотографий, – сказала жена, прокрутив страницу. И все фотки в таком стиле – будто трупы ожили, как в сериале «Ходячие мертвецы». Но не просто ожили, а стали сами себя фотографировать, как обычные пользователи Инстаграм, и сливать все это дело в интернет.

«Нас 65328! Присоединяйся!» – радостно возвещал сайт.

– Ничоси! – выдохнул я.

– Больше никого не узнаешь? – спросила жена.

– Что?! – я даже не успел возмутиться бестактности вопроса, словно намекающего на то, что в Мертвограме могли быть и… мои любовницы. Они, впрочем, существовали только в Светином воображении. Всегда хватало ее одной. Даже когда она обвиняла в связи с…

…блин, это же мертвые люди, даже если бабы. Все равно, это МЕРТВЕЦЫ!

– Незачем смотреть такие ужасы на ночь! – сказал я и, захлопнув крышку ноутбука, потащил жену в спальную. Она и не сопротивлялась. Там занялись самым грязным из всех видов секса, просто потому что нужно снять стресс. А чем грязнее секс, тем лучше работал способ – проверено.

Жена стонала подо мной, требуя, чтобы еще и пальчиками помогал. И я помогал, видит бог! Просто мы еще не знали, что все ужасы ночи еще только начинались…

Глава 4. Пропавший труп

– Это она-а!!! – доносился откуда-то издалека возмущенный голос. Не сразу дошло, что звук не является частью сна. Жена уже тормошила за плечо.

В комнате темно.

– Что? Что случилось? – не понял я спросонья.

–Кто-то в дверь трезвонит. И орет, не слышишь, что ли?

– Звонят?! Не, ничо не слышал, – сказал я – и тут же раздался звонок. Незнакомец за дверью положил палец на кнопку и, видимо, не собирался ее убирать. В голове тоже зазвенело.

– Блин, да кто-то?! Какого хрена?! – я вскочил, но быстро понял, что все еще в одних трусах. В таком виде точно на площадку не выйти. – Где шорты?

Света захлопала ресницами, а за дверью все не унимались. Звонок звенел на все лады. Еще старой конструкции. Специально не стали менять звонок, когда переехали в новую квартиру. Потому что так типа слышнее.