Счастье в мгновении

– Даже не верится. Я не знаю, как поговорить с ней.

– Мне также. Может, вместе поговорим, как только я приеду?

– Отличная идея. Думаю, так и сделаем, Питер.

– Джексон, а папа настроен точно на общение со мной?

– Да. Не думай о том, что он только со мной желает общаться. Просто мы решили поработать в Нью-Йорке, так как здесь находится его компания. И все благодаря Милане, которая рассказала папе о моих интересах к сфере бизнеса.

Я начинаю смущаться, как только слышу, что Джексон Питеру говорит обо мне такие вещи.

– Милана у нас купидон, – хихикает Питер, смотря пристально на меня.

– Ладно, давайте там катайтесь, а я пойду дальше заниматься над проектом.       Позвоню либо вечером, либо завтра. Будьте на связи.

– Давай брат, до скорого. Папе привет.

– Милана, целую. Передам, Питер.

– Взаимно, Джексон. Пока.

Питер отдает мне телефон и о чем-то начинает думать.

– Питер, может, стоит рассказать завтра Джексону, что у вашей мамы появился мужчина?

– Мне кажется, лучше все говорить после его приезда.

– Как ты относишься к этому? – решаю я спросить.

– Знаешь, я считаю, что если мама готова к новым отношениям, почему бы и нет. Главное, чтобы она была счастлива.

– Полностью поддерживаю тебя. Начнем кататься? Что-то мы все говорим и говорим.

– Да! Но для начала нужно научиться, – отмечает Питер.

– Да, я готова! Люблю учиться чему-то новому.

Я стараюсь представить, что ролики это, как коньки, на которых я катаюсь зимой. Конечно, не идеально, как фигуристка, но могу кататься, не держась за бортики. Питер дает мне руку и ведет аккуратно к дорожке для катания.

– Питер, я боюсь, – говорю я взволнованным голосом.

– Представь, что ты катаешься на велосипеде и держишь равновесие. Абстрагируйся, не думай о навязчивых мыслях, переживаниях, – говорит он, поддерживая меня за талию со спины, от чего я смущаюсь.

Внезапно, я вспоминаю слова своего любимого дедушки о страхе и начинаю ему сопротивляться. У меня получается, кажется, немного, будто с одной стороны меня держит Питер, а с другой – дедушка.

– Питер, – визжу я от радости, – я еду.

Я ощущаю себя ребенком, который по-настоящему радуется мелочам жизни. Еще раз я убеждаюсь, что счастье заключается в мгновении.

– Но пока на четыре балла из десяти.

– Подожди, сейчас будет на сто сразу, – отвечаю я, ощущая, как ни странно, уверенность в себе.

– Я не сомневаюсь в твоих способностях, Милана.

Мы тренировались кататься больше часа. Результат: у меня начало получаться держать равновесие и кататься на роликах. Это практически аналогично катанию на коньках. В итоге, можно сделать вывод, что страх находится в нашей голове.

– Ура! – громко кричу я, испытывая восторг от того, что я начала кататься без поддержки со стороны Питера.

– Не так громко, Милана. Мы испугаем других людей, – хохочет он. – Ты заслужила оценку десять.

– Питер, это настоящее удовольствие. Еще летний ветер освежает лицо, так хорошо сейчас…

– Давай руку, чтобы мы катались вместе, – предлагает Питер.

– Нет, я хочу сама, – сообщаю я, демонстрируя свою независимость.

– Милана, если ты из-за Джексона, то не стоит. Я в любом случае предлагаю ради твоей безопасности и ни на что не претендую.

Не слушая слова Питера, я ускоряюсь и, не удержавшись в равновесии, падаю на траву.

– Ой, – хохочу я, представляя себя маленькой девочкой, которая упала на ровном месте. Хотя ранее я бы сразу начала плакать.

– Что я и говорил.

Питер тут же подлетает ко мне. Я протягиваю свою руку ему и специально его закидываю на поляну.

– Милана, что ты творишь! – не ожидая этого, восклицает Питер.

– Мне что ли одной валяться на траве, – ржу я.

Мы, смеясь, взираем на небо, на котором облака плывут с невероятной скоростью.

– Как думаешь, на что похоже это облако? – спрашивает Питер, показывая пальцем на белое пушистое облако громадных размеров.

– На дракона.

– Мне кажется, это черепаха, смотри какой панцирь, – бурная фантазия накрывает Питера с головой.

– А я вижу дракона, который пускает из пасти огонь.

– Ух, – заявляет Питер.

– А сейчас это собака, которая прилегла поспать, – смеюсь я.

– Похоже, да.

– Питер…

– Да, Милана, слушаю.

– Я могу раскрыть тебе одну вещь о себе, о которой знает только Джексон.

Питер мгновенно встает, сообщая:

– Так, пошли откровенности от Миланы.

– Можешь закрыть глаза?

– Это обязательно?

– Да!

– Но зачем? Я и так могу послушать тебя.

– Питер, самого важного, глазами не увидишь, нужно прочувствовать это.

– Хорошо, – лег на траву Питер, прикрывая глаза ладонью. – А ты умеешь интриговать!

Я предоставляю его вниманию строки, которые вот-вот сформировались у меня в голове.

– Готов?

– Да.

– Начинаю.

***

Облака, которые плывут по небу

Образуют различные изображения,

Похожие на черепаху или дракона,

Плывя вслед за дуновением ветра.

Эти прекрасные большие массивы, плывущие вдоль необъятных небесных просторов,

Похожи на пену воздушную и морскую, от бушующих штормов на море.

Какая небесная ввысь…

Одно из красот и загадок природы.

Благодаря нашей безграничной фантазии,

Облака предстают перед нами героями.

А это облако, будто бы вулкан,

Извергающийся один раз в столетие, из которого виднеются дым и пепел,

Увеличивающиеся с усилением скорости ветра.

Как же хочется объять необъятное,

Увидеть границы небесные,

Но нам только одно дано,

Смотреть и наслаждаться этой голубой бездной.

Питер не открывает рукой глаза. Над нами воцаряется молчание. Мне кажется, или он желает продолжения. Я в свою очередь, еще раз убедилась в том, что писательство – это моё. Я испытываю чувство радости, когда могу выразить свои мысли в строках.

– Желаю слышать продолжения, – молвит Питер, открывая глаза, смотря на небо и широко улыбаясь при этом.

Я отвечаю на его слова доброй улыбкой.

– Я поражен, Милана…

– Можно конкретнее, Питер?

– Ты к тому, что психолог и модель, еще и писатель…

– Так, значит, тебе понравилось?

– Безусловно. Меня впечатлили эти слова. Я прочувствовал их. Как ты это делаешь?

– Я рада, что тебе понравилось. Я сочинила строки несколько минут назад, когда легла на зеленую траву, и увидела эти прекрасные небесные просторы.

– У тебя талант, дружище… – оставаясь в удивлении, отмечает Питер.

– Это мое маленькое хобби, благодаря которому я все испытываемые мной чувства помещаю в стих. Но это секрет, и я не хотела бы чтобы другие о нем знали.

– Ты сейчас шутишь?

– Нет, будь добр, не говорить об этом никому.

– Ты что? – вскакивает с места Питер. – О нем должны все узнать! Ты представляешь, насколько, ты можешь сделать другого человека счастливым? – повышая голос, говорит Питер.

– Питер, – смеюсь я, – почему такая реакция? Пойми, что я не хочу славы, мне проще писать для себя.

– Для себя? Нет уж, Милана. Пойми же ты, твои стихи могут стать прорывом в твоей писательской деятельности. Ты можешь вдохновлять других на то, что они никогда не решались.

– Да, но…

– Какое «но»? Какое, может быть, «но»? Ты талантливый человек!

– Питер, ты можешь успокоиться? – усмехаюсь я.

– Нет, – возражает Питер, – я не успокоюсь, смотря на то, как человек зарывает свой талант в землю.

– Питер, никто ничего не зарывает. Я просто хочу, чтобы об этом никто не знал. Это личное. В стихах моя жизнь.

– Но, быть может, в этом твое предназначение в этом мире? Предназначение в том, чтобы своим талантом делать счастливыми других людей. Ты не подумала об этом?

Я пожимаю плечами и думаю. А что, если Питер окажется прав? Если все то, что делает каждый человек в этом вечном круговороте вселенной, необходимо не только, чтобы сам человек чувствовал удовлетворение от чего-то созданного им, но и чтобы другие стали счастливыми от этого. Что, если каждый человек в этом бесконечном мире нужен для того, чтобы дарить частичку себя другим людям, создавая в них чувства гармонии, счастья, умиротворения. И всё, что есть в этом мире, в том числе мы сами являемся одним большим целым крошечного уголка во Вселенной. Наше существование в этом мире зависит не только от наших родителей, но и от наших предков, которые подарили нам частичку себя, сделав нас поистине уникальными, особенными. Быть может, наше предназначение состоит также в том, чтобы оставить после себя частичку своей индивидуальности, своего таланта и способностей?

– Питер, а с чего такая мысль? Ты ее откуда-то вычитал?

– Нет, вспомнил твоего дедушку по линии мамы – Льюиса. Хоть мы с ним редко общались, он также помог мне определиться со своим предназначением жизни.

– Да, я его очень люблю, и буду любить до конца своих дней. Он мне подарил самое счастливое детство, которое наполнено воспоминаниями о его жизни, таинственными приключениями, мудрыми словами. Особенно мне нравились его истории о звездах.

– Да, он для меня казался примером, к которому должен стремиться человек. Я говорю о том, что он всегда шел по жизни, ничего не боясь, признавал свои ошибки, ценил каждую минуту своей жизни и хотел, возможно, нас этому научить. Нужно было больше проводить времени с вами тогда в детстве.

– Увидеть бы его сейчас, крепко обнять его… – грустно вздыхаю я, смотря на небо.

– Мне даже как-то казалось, что ты для него была больше, чем внучка. Скорее, как дочь…

Меня накрывают с головой воспоминания о прошлых временах с дедушкой. Мне так его не хватает… Его доброй улыбки, мудрых слов, завораживающих историй. Внезапно, меня словно что-то толкает в спину, и я вспоминаю, что говорил мне когда-то дедушка.

– Питер, я сейчас такое вспомнила, – тараторю я, чтобы не забыть ничего. – Я помню, как дедушка говорил мне, что каждый из нас, в конечном счете, станет звездой, но перед этим нужно пройти испытания… Испытания, про которые толкал дедушка, возможно, и представляют собой путь длиною в жизнь.

– Да, верно говорил дедушка. – А еще что помнишь?

– Многое уже забыла… Нужно было записывать все слова, которые он мне сообщал.

Питер размышляет молча о чем-то, делая задумчивый вид. И осторожно, тихим голосом, спрашивает:

– Если ты желаешь, мы можем сейчас съездить на могилу к дедушке… Я знаю, где она находится. А после… поехать к Максу.

– Я была бы благодарна тебе. Я так давно не была там…

– Тогда идем сдавать ролики и поедем.

– Да!

Выходя с парка, мы садимся в машину и держим путь к похоронным местам.

– Это получается, что мы с тобой квиты теперь?

– О чем ты? – не поняла сначала я, думая о том, что скоро буду в гостях у любимого дедушки. И все мысли сейчас были о нем.

– Мы – писатели!

– Точно, я и забыла об этом.

– Милана, если ты испытываешь грусть, мы можем не ездить туда.

– Нет, едем!

– И все же, я еще раз скажу. Подумай над моими словами по поводу стихов. Стоит открыть их миру.

– Я подумаю, спасибо Питер. Ты теперь напишешь в своих книгах об этом?

– А эта идея, – улыбается он, – но нет. Только с твоего согласия. Кстати, а какое количество написанных тобой стихов?

– Около 30.

– А можно послушать их? Или прочитать?

– Да, – отвечаю я, включая записи на телефоне. Иногда я записывала стихи на диктофон.

– Стих под названием «Счастье в мгновении» заставил пробежаться мурашкам по моему телу.

– Спасибо, Питер. Готов слушать дальше?

– Да!

Пока мы ехали до кладбища, мы слушали стихи, которые заставляли нас, то плакать, то смеяться.

Глава 50

По дороге к кладбищу Питер купил несколько гвоздик. Выходя из машины, я отмечаю, что ритм моего сердца ускоряется с каждым сделанным мной шагом. Но я стараюсь не поддаваться волнению. Ведь это впервые, чтобы я находилась на кладбище в отсутствии родителей.

– Все в порядке? – озабоченно, глядя на меня, переживает Питер.

– Да, – тихонько говорю я.

Я оглядываюсь в округе. Тишина. Мертвая. Все замерло. Здесь только ветер бушует, разнося листики по тропам, затрагивая могилы. В этом огромном пространстве столько захоронено прошлых жизней, поколений… В этом месте особая энергия, если прислушаться, то можно заметить шорохи, шуршания, чужие голоса. Возможно, умершие поддерживают общение со своими родными, с которыми они так долго не виделись. Они обнимают друг друга, плача горькими слезами… Но теперь они неразлучны. Они вместе поддаются вечности, не важно, хотят они этого или нет. Их слово, мысль, желание уже не имеет того смысла, который был при жизни. В Вечной жизни все иначе. Тут, ты – идентичен каждому, хрупкое очертание, оставленное в земле, которое через много столетий и вовсе превратится в груду костей.

Не зря же кладбище называется таким словом. Это клад, клад всех тех, кто когда-то внес свою лепту в этот мир, сражался в боях, отстаивал свои интересы, честь, права, внедрил в наш мир новые технологии. И независимо от того, богатый ты или бедный, здесь слиты все, здесь все, как один. И те проблемы, которые каждым зарытым в земле человеком казались не решаемыми, ничтожны. Вот так жизнь. Сегодня – ты жив, работаешь, пишешь, ходишь по магазинам, а завтра – ты мертв, ты лежишь в этой сырой земле и ты – ничто. Ты ничего не сможешь делать, даже дышать. Страшно. Горько. Больно. Но безнадежно. Но… так суждено природой. Поэтому, пока есть возможность жить на белом свете – нужно ЖИТЬ. Страдания бессмысленны, пока бьется великий чудо-мотор – наше сердце.

– Кажется, нам туда, – сообщает Питер, указывая в левую сторону.

Я киваю, идя в отсутствии слов, по тропинке, приводящей нас к могиле дедушки. Питер кладет гвоздики на могилу. Я, смотря на надпись, которая помимо инициалов содержит две цифры – год рождения и смерти, начинаю незаметно для себя плакать.

И вот так. Умираешь и только, что и остается на твоей могиле – дата рождения и дата смерти. Два творения вселенной. Две противоположности. И две, связывающих друг друга, нити.

Я сажусь на землю, чтобы быть ближе к могиле дедушки.

– Как же мне тебя не хватает, дедуль… – рыдаю я, еле произнося слова. – Как бы я хотела обнять тебя сейчас…

Я притрагиваюсь ледяной рукой к памятнику, как будто обнимаю дедушку за плечо. Я плачу и не знаю, как остановится. Эта боль, она все еще живет во мне. К черту время. Оно не лечит. Совсем. И стоит только лишь придти сюда, я снова умираю, умираю в слезах.

– Нам вас не хватает, – трогательно произносит Питер, касаясь угла монумента. В его голосе прослеживается печаль.

– Как ты, дедуль? – скулю я. Но ответа не следует. Только ветер образовывает гул, заплетая мои волосы в пряди. А небо заволакивается тучами, словно ощущает мою внутреннюю боль.

Питер притрагивается моей руки, стараясь успокоить меня без слов. Ведь слова в данном случае – капля воды в море. Они не успокоят. Нет. Они – пусты и не имеют никакого значения. Дедулю не вернешь, ничем, даже всеми силами, которыми богата вселенная. Его время ушло.

Мои слезы, от каждой новой мысли в голове, становятся только сильнее. Слезам нет конца и края.

Рыдая, я вспоминаю стих, который сочинила в память о дедушке. И про себя повторяю его отрывок.

«Приходя к тебе к похоронному месту,

Я чувствую, что ты рядом со мной,

Видишь меня, нежно обнимаешь, говоря:

«Внучка, не плач, я всю твою жизнь буду путеводной тебе звездой…»

Неожиданно ко мне на плечо садится бабочка. Мы с Питером бросаем друг на друга удивленные взгляды.

– Смотри, Мила… Это же бабочка, – дрожащим голосом замечает Питер.

У меня перехватывает дыхание на мгновение.

– Какая красивая… – Я медленно поворачиваю голову, чтобы не спугнуть ее. Взираю на нее и улыбаюсь. Такая маленькая и такая смелая. – Быть может, это знак от вселенной?

Питер улыбается, но я чувствую, что ему больно видеть меня такой. Он решает поддержать мои слова:

– Будем считать, что у дедушки все хорошо, и он рад нас видеть.

Я осторожно киваю, чтобы не спугнуть бабочку. Это творение природы по-прежнему сидит у меня на плече, и от этого мне становится так легко, так тепло в душе, будто и правда, это та самая энергия, про которую когда-то так таинственно рассказывал мне дедушка при жизни.

Питер садится на землю ближе ко мне и обнимает за плечи.

– Знаете, ваша внучка, обладает удивительным талантом, – начинает он. Я подтираю слезы и всхлипываю. – Она пишет стихи, увлекается психологией, и не поверите, но хочет стать моделью. Я еще не встречал в ее возрасте таких целеустремленных людей. Она замечательная. Я знаю, что если бы вы находились с нами сейчас, то вы бы гордились бы ей так, как горжусь ей я.

Питер смотрит на меня, стараясь сам не прослезиться от своих же слов. Я слезливым лицом смотрю на него, благодарю, таким образом, его за всё, что он делает для меня. От моего резкого поворота в сторону Питера бабочка улетает и останавливается на могиле дедушке. Мы наблюдаем за ней с Питером и ко мне снова подступают слезы.

– Милана, не думаю, что дедушке бы понравилось, что ты плачешь, – успокаивает меня Питер. – Немедленно перестань.

– Д-да, – вытираю слезы ладонями, – но не получается.

– Ну, всё, всё, не плач, – приговаривает Питер, крепко прижимая меня к себе.

– Спасибо, – шепчу я.

– Оставить вас наедине?

– Да, пожалуйста.

– Я буду в машине. Недолго только и поедем.

– Хорошо, – хнычу я.

Питер прощается с дедушкой и оставляет меня одну.

– Дедуль, я верю, что ты сейчас находишься рядом со мной. Я отдала бы все лишь бы только увидеть тебя сейчас, хоть краем глаза…

Внутри я чувствую, что дедушка спрашивает, как у меня дела. И я принимаюсь делиться с ним информацией.

– Дедуль, мне сейчас так непросто. Отец вовсе не понимает меня. Он не желает, чтобы я добивалась поставленных целей в жизни, и хочет, чтобы я стала тем, кем желает он видеть меня. Я не знаю, как мне быть… Дедуль, прошу, дай мне знак, ответь, стоит ли мне добиваться высот в жизни, которые я сама для себя создала? Ведь ты же всегда меня учил этому. Но я так боюсь потерять отца…

Тишина.

– Дедуль?.. – плачу я, отмечая, что начинается дождь.

Я слышу, Питер кричит:

– Милана, бегом в машину.

Капли дождя падают на мое лицо, сливаясь с моими слезами. Дождь становится сильней.

– Дедуль, я верно поняла твой знак? Мне не стоит сдаваться? – скулю я, не уходя от него.

Дождь начинает еще усиливаться.

– Я люблю тебя и буду всегда любить… – говорю с нежностью я, вставая с земли и добавляя, – мы обязательно когда-нибудь встретимся… Обещаю.

Я мигом добегаю до машины, Питер открывает мне дверь, и я ныряю быстро в глубь, чтобы не простудиться. Хотя промокла до нитки за несколько секунд пока бежала.

– Вот это дождь. По прогнозу его не обещали.

Я не буду говорить ему о том, что дождь – это знак вселенной, знак от дедушки. Я так ощущаю.

– Питер, не все в жизни поддается объяснению, – дрожу от холода я.

– Согласен, – говорит он, смотря на меня. – Мне кажется, у меня есть плед в багажнике. Сейчас принесу.

– Питер, не нуж…

Я не успеваю сказать, как Питер открывает дверцу автомобиля, встает, и с багажника достает мне теплый плед.

Он садится обратно, отдает мне одеяло.

– Но теперь ты весь мокрый…

– Главное, чтобы ты согрелась, – по-доброму отвечает он.

– Спасибо большое, – улыбаюсь я, укрываясь с головой в плед.

– Как только пройдет дождь, так поедем домой.

– Как это домой? – возражаю я.

– Мил, ты можешь простудиться. Тебе нужен чай горячий.

– Для меня важнее поговорить с Максом, чтобы он наконец-то от тебя отстал!

– Не поедем и точка! – грозит Питер.

– Питер, зачем менять наше решение? Мы договорились ранее, что сходим и разберемся во всем.

– Не думаю, что это лучшая идея. Наверняка, его компания будет в состоянии опьянения, наркотического, не дай Бог, и тогда все разговоры не будут иметь смысла.

– Все равно идем! – настаиваю я. – Мы поговорим до начала вечеринки во дворе коттеджа. Напомни, во сколько начало?

– В десять вечера.

– Родителям скажем, что мы решили покататься по ночному городу. И, не думаю, что им обо всем стоит знать…

– Ох, Милана, что мне с тобой делать… Джексон меня возненавидит, узнав обо всем.

– Питер, я хочу, чтобы этот человек перестал вмешиваться в твою жизнь, – настойчиво произношу я.

– Спасибо тебе за все!

– Питер, еще не время говорить спасибо. И все-таки я читала, что общение на спокойных тонах – лучший способ обо всем договориться.

– Думаю, ты права. Едем. Все уладим и затем домой. Но, – Питер взялся за голову, делая задумчивый вид, – все не так просто, как тебе кажется. Ты не знаешь Макса и его компанию.

– Питер, ты все усложняешь. Заводи машину, – командую я.

– Может, для начала покушаем?

– Отличная идея. Заедем в кафе, а после на вечеринку, – хохочу я.

– Да уж… – делает смешную гримасу Питер.

Глава 51

Дойдя до коттеджа, первое, что напрягает мое внимание – музыка. Такое ощущение, что этот дом вздымается ввысь под песни, оглушающие слух даже на улице, не заходя вовнутрь.

– Питер, тебе известно количество людей на вечеринке?

– Свыше двадцати, точно. Детка, мы в любой момент можем уйти. Давай поедем домой, – уговаривает меня Питер.

– Питер, не будь девочкой, – хохочу я.

– Милана, вот зря я тебя послушал, – тревожится Питер. – Смотри сколько машин… Там народу много. Какой смысл разговаривать с Максом?

– В тебе преобладает страх! – отрезаю смеясь я.

– Кто сообщил тебе, что я боюсь? Просто испытываю неприятные ощущения.

– Мы сейчас и идем с целью, чтобы устранить эти ощущения!

Я направляюсь вперед, несмотря на плохое предчувствие, которое внезапно появилось во мне. Страх сливается с эмоцией ненависти к этому парню, который приучил Питера к наркотикам и алкоголю.

– Какие люди, – замечает нас Макс вдалеке, используя в этот момент сигарету. – Лукас, – зовет он дружка, усмехаясь, – иди сюда, посмотри.

ЛУКАС? БАСКЕТБОЛИСТ? Я ошарашена тем, что на этой вечеринке Лукас. Но… КАК? Неужели он знаком с Максом?

– Ты видишь то, что и я?

– К сожалению. Но откуда здесь Лукас?.. – озадачивается Питер.

Мы шагаем к входу.

– Красотка, мы тебя заждались, – бурчит Лукас, подходя ко мне ближе.

– Лукас, убери от нее свои руки, – протестует грубо Питер. – Нам нужно поговорить с Максом. Оставьте нас втроем, – вставляет Питер, в голосе которого прослеживается страх.

Лукас не принимает слова Питера и стоит рядом со мной, проводя пальцем по моей спине. Я гневно обрываю его руки от себя.

– Ну, так что, Питер, ты принес долг, чтобы быть на этой вечеринке? – заявляет надменно Макс обкуренным голосом.

– Какой долг, Макс! – спокойно отвечает Питер. – Мы говорили про это уже.

– Чувак, он вместо денежного долга притащил эту детку, – насмехается Лукас.

Я носом чувствую, что от него исходит запах алкоголя. Находясь в обществе людей, которые до начала вечеринки находятся не в трезвом состоянии, я, кажется, нахожу верными опасения Питера о том, что зря мы сюда пришли.

Получается, что Лукас знаком с Максом. Не может быть…

– Макс, можем ли мы поговорить втроем как цивилизованные люди? – осторожно спокойным тоном выдаю я, стараясь не пугаться никого. Подумаешь, передо мной – банда алкоголиков и наркоманов?..

– А сейчас мы не говорим? – с насмешкой бросает Макс.

– Питер тебе ничего не должен! Макс, почему ты не можешь оставить его в покое? – набравшись смелости, излагаю я, как и планировала.

Питер косится на меня шокированным взглядом. Он не знает, на что я способна, если хочу встать на защиту близкий мне людей.

– Какая горяяячая детка, – с ухмылкой тянет Лукас.

Я стараюсь не принимать на веру поток фраз Лукаса. Но от одного его слова меня мутит. Какой же он противный.

– Ты пришла сюда, чтобы сказать мне эти слова? – цедит Макс, глазами что-то докладывая Лукасу.

– Да, Макс, – отчетливо говорю я. – Я хочу, чтобы ты отстал от него!

Мои руки холодеют от страха.

– Иди-ка к нам, выпусти пар, – вставляет Лукас, резко схватывая меня за талию. Его крепкая рука проталкивает меня в дом, в самую глубь вечеринки, в которой звук музыки и количество пьяных лиц только больше. Питер незамедлительно идет за мной, при этом громко крича:

– Лукас, немедленно отпусти ее!

– Тебе слова не давали! – отзывается противным голосом Лукаса. – Отдашь долг Максу – отпущу.

– Лукас, – возражаю с гневом я, так что на нас с Питером оборачиваются гости вечеринки, – отпусти меня.

Лукас слегка смущается от моего крика на него в шумном месте.