Хроники Нордланда: Тень дракона

Всю дорогу голова уговаривал не спешить, не «тревожить молодого человека», и старался отвлечь Гэбриэла, показывая ему Валену. Гэбриэл догадывался о причинах такой задержки и делал вид, что не понимает их. В Светлом Яре к их прибытию едва успели навести достойный визита хозяина порядок, вывесить его гербы и штандарты, за версту видно: новехонькие, со сгибами от долгого хранения. Управляющий Устин, его жена Лада, трое сыновей, от пятнадцати до восьми лет, и челядь, как водится, выстроилась во дворе замка, чтобы приветствовать господина. Все раскрасневшиеся, запыхавшиеся. Носились, – подумал Гэбриэл, – по замку со всех ног, лишнее прятали, нужное вывешивали. Висит так себе, все коробится и топорщится. Даже голова, глянув на штандарты, чуть покраснел. А те уже прилепили на лица радостные улыбки, кланяются. Голова представил Устина и «хозяйку его», Гэбриэл глянул многозначительно на ближайший штандарт, усмехнулся. Лада покраснела куда сильнее и заметнее, чем голова, опустила глаза на камни двора. Высокая женщина, статная. Ростом, пожалуй, с Марию, тоже очень высокую, но Мария гибкая и изящная, а эта крепкая, как хороший боевой конь. «С нею брат, пожалуй, закрутить бы не захотел. – Некстати подумалось Гэбриэлу. – Хотя…».

– Новые вот… – Устин тоже перехватил его взгляд, и тоже смутился, – вывесили… старые поистрепались совсем.

Гэбриэл хмыкнул весело и перебил его новые извинения:

– Со мной раненый, позаботьтесь, это наследник эрла Фьёсангервенского. – И размашисто пошел к двойным высоким дверям.

– Баньку не желаете ли…

– Желаю! – Тут же откликнулся Гэбриэл. – Русскую, с веником?

Как оказалось к удивлению Гэбриэла, ни Марк, ни Кирнан в русской бане не были. Марк признался смущенно, что слышал о ней всякие ужасы, что там, вроде, так жарко, что «сало вытапливается», да еще вениками хлещут очень больно.

– Ты на себя-то взгляни! – Хмыкнул Гэбриэл. – Какое сало?! Тощий, как солонина сушеная. Я раз всего с руссами в их бане побывал, и с тех пор только и мечтаю, чтобы еще там оказаться. Внутри там ад, что есть, то есть. Но как выйдешь, чувство такое, словно заново родился. Там с тебя так грязь смоет, что пот, и тот, как вода, безвкусный становится, и чистый, как слеза. И легко так, что взлететь охота. Никакое мыло, даже византийское, и никакая бадья тебе такой чистоты не даст. Впрочем, как хотите. А я от такого удовольствия нипочем не откажусь!

– Я тоже. – Удивил всех эльф. – И пойдем мы вдвоем. Я умею пользоваться веником.

Вот тут Гэбриэл взглянул на Кину с благодарностью. Соглашаясь на баню, он не мог не думать о своих шрамах, и заранее злился и нервничал по этому поводу. Народ здесь простой, и через полчаса о нем и его теле будет судачить весь город. Кину просто-напросто его спас.

После бани Гэбриэл, одетый в свежую белую рубашку навыпуск, пахнущую вербеной, и чистые узкие эльфийские штаны, прошел к себе. В его покоях уже прибрали, проветрили, наставили для красоты и аромата охапки полевых цветов. В целом все было почти так же, как и в остальных нордландских замках. Мебель, огромная постель под балдахином, камин, в котором Гэбриэл мог не только стоять, но и прохаживаться взад-вперед, массивные шкафы, комоды и сундуки, покрытые местной кружевной резьбой, ковры, шкуры зверей, головы зверей: оленей, лосей, медведей, рысей, и волка…

– Волка уберите. – Сказал Гэбриэл, обращаясь к Ладе, сопровождавшей его. – И чтобы во всем замке ни голов, ни шкур, не было. Вам никогда никто не говорил, что мы, Хлоринги, на волков не охотимся?

– Простите, ваше сиятельство. – Вновь покраснела Лада. – Так давно здесь никого из хозяев не было, лет, почитай, семьдесят, как никто из Хлорингов здесь не жил… Мы как-то привыкли…

– Я тоже жить здесь вряд ли буду. – Усмехнулся Гэбриэл. – Потому не выкидывайте, просто припрячьте. А в целом ничего здесь, хорошо. Уютно. Пахнет вкусно. А что на окнах сетки какие-то?

– Так это кисея, от гнуса. – Охотно ответила польщенная похвалой Лада.

– От кого? – Удивился Гэбриэл еще больше. Там, где жила Алиса, никогда не было ни комаров, ни мошки, ни другой надоедливой дряни; в Междуречье комары так же имелись в крайне малом количестве, и в месте обитания озерной феи их не было тоже.

– От гнуса! – Повторила Лада. – Сейчас жара, его нету, он зноя боится; а как вечерять станет, налетит! У вас над постелью, вот, посмотрите, кисея, накроетесь, он вас и не побеспокоит. – Замерла, переплетая пальцы, и вдруг, словно решившись, спросила:

– А верно ли, что вы, ваше сиятельство, дракона убили?..

– Верно.

– А я видела дракона. – Вновь краснея, призналась Лада. – На зорьке на утренней вышла, а он далеко-далеко над морем кружит. Думала, птица какая, диковинная, а потом смотрю, и аж сердце зашлося. Огромный, черный, красивый – страсть… Кружит эдак, – она почувствовала живой интерес Гэбриэла, оживилась сама, – словно примеривается, а потом раз – и выхватил из моря рыбишшу здоровенную, акулу, а может, и касатку – далеко, она бьется, сверкает на солнце. Так он с нею и улетел.

– Так они здесь летают? – Гэбриэлу вдруг страстно захотелось тоже увидеть дракона. Да, Кину говорил о них с ненавистью. Да, Лодо рассказывал, что драконы требуют их смерти. Да, он видел последствия драконьего огня. Но интерес был, и весьма сильный.

– Редко. – Махнула рукой Лада. – Люди говорят, эльфы их закляли, они вреда-то здесь причинить никому не могут. А выходит, могут? Страшно!

– Нет. Эльфы не врут. – Сказал Гэбриэл. – То драконище, которое я завалил, оно не такое, как настоящие драконы. Оно черной магией создано, там, на юге у нас. И с виду отвратное.

– Спасибо вам! – Очнулась и поклонилась Лада. – Просим вас и господина Кину к столу, все готово, только вас ждем, откушайте, чем Бог послал.

– Сейчас придем. – Махнул рукой Гэбриэл, и женщина исчезла за двойной резной дверью. Острый слух полуэльфа уловил восторженное:

– А статен-то, елки-палки! – И внутренне приосанился. Не в его вкусе женщина, и в годах… А все равно приятно!

Кину, вернувшись через пару минут после ее ухода, сообщил, что Гарри Еннеру лучше, он устроен со всеми удобствами и благодарит его за помощь. Эльф принес Гэбриэлу новый эльфийский камзол, сказал, пока тот переодевался:

– Это хорошо, что ты ничего не стал говорить про брата и ополчение. Отказать прямо они тебе не откажут, но устроят проволочки, растянут на месяц, а то и дольше.

– Что предлагаешь? – Сухо спросил Гэбриэл. – Ты же знаешь, времени у нас нет!

– Нанять людей. Здесь это легко.

– А местный банк денег мне даст?.. Или, как в Сае, выделываться начнет?!

– Я знаю, где взять денег. – Сказал Кину. – Не думай об этом. Золото – не проблема.

Вдвоем они спустились в трапезную. К ним присоединились Марк, Кирнан, Дэн, городской голова и молодой, не старше тридцати, светловолосый воин, с серьгой в ухе, с насмешливыми серыми глазами вприщур и с короткой модной бородкой. Голова представил его, как князя Ратмира, младшего сына князя Холмогорского.

– Наемник? – Поинтересовался Гэбриэл. Тот кивнул.

– Сколько людей у тебя?

– Три сотни копий. – Ответил тот, глянул на Гэбриэла с новым интересом. – И если понадобится, сотни две еще найду.

– Копье – это всадник, оруженосец и воин с копьем?

– Верно, княже.

– Быстро найдешь?

– А когда нужно?

– Вчера. Я еще одного наемника знаю, Ставра – слышал про такого?

– Слышал, знаю. Он в Сарыни сейчас, у местного князя.

– Мне еще люди нужны. – Сказал Гэбриэл. – Ладно, об этом после поговорим.

После чего разговор за столом потек по обычному руслу: у гостей интересовались, как дела на юге, в Гранствилле, как здоровье его высочества, не просватана ли еще племянница ее величества?

– Из всех пока только я женюсь. – Признался Гэбриэл, поглощая нечто божественно-вкусное. Не сдержался, обратился к Ладе:

– Это что я такое ем?

– Галантин из хека. – Охотно ответила она. И пояснила, догадавшись, что Гэбриэл понял только слово «из»:

– Хек – это рыба такая. А галантин, он готовится несколько дней… Вот такое блюдо получается.

– Это просто… – Из Гэбриэла так и лезли неприличные слова, вроде «охренеть» и тому подобное, и он помедлил, выбирая подходящее, – просто слов нет! – Вышел из положения. – Я такого даже в Хефлинуэлле не ел!

– Вы вот еще отведайте. – Лада сделала знак, и слуга подал Гэбриэлу блюдо со странным пирогом, из тонких слоев теста, проложенных мелко порубленным мясом, тушеными овощами, сметаной и чем-то еще, нереально-вкусным. – Это блинник. Блины с начинкою.

– М-м-м… – Гэбриэл прикрыл глаза. – Я все попробую. А если лопну, напишите на могиле: «Умер от счастья!».

Его искреннее наслаждение местной кухней как-то окончательно стерло следы настороженности и скованности, все присутствующие за столом оживились. Голова почтительно поинтересовался, кем будет невеста Гэбриэла, и тот охотно ответил:

– Алиса Манфред, из Трехозерок. Это в Пустошах, на самом юге. Род древний, но бедный, она бесприданница, сирота. Я не за приданым гнался. Она сама по себе сокровище. Теперь она графиня Июсская, у нас свадьба восьмого августа. Всех приглашаю!

У него попросили описания невесты, и он, чуть смущаясь, описал ее, как маленькую, изящную, как эльфийская куколка, с вишневыми глазами и рыжими кудрями.

– Маленькие, они сердитенькие. – Усмехнулся голова. – У княжича Холмогорского молодая жена из таких. Ух, крепко она его держит! – Он сжал кулак, и русские за столом заухмылялись, согласно кивая. – Он против нее шагу ступить не смеет.

– Алиса… да. – Кашлянув и опять смутившись, согласился и Гэбриэл, и все засмеялись, разговор за столом стал совсем непринужденным. Не желая говорить сейчас про брата и Кальтенштайн, Гэбриэл спросил про Ивеллон, и на него обрушилась прямо-таки лавина информации. Синие Горы, Дебри и Длинный Фьорд, уходивший в неприступные ущелья, делал Ивеллон недосягаемым с суши.

– Может, – говорил Устин, – какие тропы эльфийские через перевалы и есть, но то земли Фанна, а людям ходу туда нет. Фанна не такие боевые, как ваши родичи, Ол Донна, но колдуны сильные, в их земли не проникнешь, мороки оплетут, так путь завяжут, что не выберешься. Да и помимо Фанна там столько разных чуд лесных водится, что лучше от греха и не знать про них, и не лезть к ним. Вот и получается, что путь в Ивеллон один: по морю. Дальше Безымянной бухты-то там никто не ходит, драконов боятся, там этот их Дракенсанг прям рукой подать, а до Безымянной в начале лета многие рискуют, добираются, больно богато там рыбы и зверя морского. А уж красиво там! Я ходил по молодости, и, скажу тебе, княже, красота там несказанная. Прям душу из груди вынимает и наружу выворачивает! Скалы могучие, фьорды дивные, водопады белопенные, птицы невиданные… А у входа в фьорд из Безымянной истуканы стоят, вот ей-Богу, не вру: такие, что корабль меньше его сапога. Стоят два, кажись, эльфы, на мечи опираются, один голову склонил, другой поднял и на море смотрит, вдаль. Мы хотели в фиорд войти, посмотреть, но мимо пройти не решились. Страшно стало. Словно тот, наклонимшись который, прямо на нас смотрит, и безмолвно так вопрошает: кто такие, зачем здесь? И вот прямо в голове отпечаталось, не голос вроде, и не приказ, а не понять, что, но ясное: не надо вам туда.

– Б-р-р! – Содрогнулась Лада, стряхивая странное очарование. Гэбриэл слушал бы и слушал, вечность, представляя себе все это так ясно, так живо!

– Там только скалы? – Спросил он жадно.

– С моря только скалы видно. – Кивнул Устин. – Но иные говорят, что земля там хорошая. Скалы ее от ветров и морозов защищают, источники горячие, опять же, есть. Цветов видимо-невидимо, целые поля цветущие, лаванда, ирисы, вереск, ромашки… – Лада вздохнула, подлила Гэбриэлу вишневой медовухи. – Озера, реки рыбные. Коли бы не Орда, так жить бы там и не тужить!

– Это верно. – Подтвердил Ратмир. – Наши князья не первый год наемников собирают, из-за моря выкупают, чтобы Орду воевать, но все бестолку. Одну изведешь, ан уже другая прет. Источник надо найти и извести, но невозможно это. Почему, никто не понял еще. Разведчики ходили, и хитро ходили, и по скалам, и в обход, и все сгинули, ни один не вернулся.

– И не вернется. – Заметил Кину. – Суо-ап-Мера, или, по-вашему, духожаба, тем и страшна, что заражает все вокруг себя зарядом чистой смертельной злобы. Его не обойти и не обмануть. И не обхитрить.

– Да, – кивнул голова, – баял намедни Федор про духожабу-то эту. Долго они с Ратмиром новость эту обсуждали, только ничего умного не придумали. По-ихнему выходит, что зимой надо жабу-то эту душить, мол, зимой нет силы ни у кого…

– Неправда. – Вновь возразил эльф. – Зимой она особенно сильна. Ночи длинные, природа спит. Суо-ап-Мера не встречает даже естественного сопротивления жизни, что происходит летом. Но это бесполезно. Ее все равно вам не одолеть.

– А эльфы смогут? – Приподнял, как Гарет, левую бровь Ратмир.

– Нет. – Был ответ. – Это по силам только Стражу. Эта Мера слишком стара, велика и сильна.

– Ну, а, к примеру, – подумав, спросила Лада вдруг, – нам-то она не угрожает? Али еще вырастет, и того…

– Есть такая опасность. – Подтвердил Кину, и вот теперь над столом повисла гробовая тишина. Стало слышно, как чавкают и ворчат друг на друга кошки, которые каким-то своим непостижимым кошачьим чутьем угадали появление самого большого любителя кошек в мире и собрались подле Гэбриэла, слоняясь вокруг его ног, вытирая о них щеки и пушистые бока, и получая от него подачки в виде весьма лакомых кусочков.

– Но это будет еще не скоро. – Поспешил успокоить всех эльф. – Наверное.

Ужин после этого как-то быстро пришел к своему логическому завершению, и Ратмир и Гэбриэл задержались на высоком внутреннем крыльце. С него открывался вид на бухту и скалы, золотые в свете вечернего солнца, в белых венцах пены. Море было глубокого сине-зеленого цвета, бесподобно-красивого на взгляд Гэбриэла. Ратмир облокотился о перила напротив Гэбриэла, сделавшего точно так же.

– Значит, в Кальтенштайн люди тебе нужны, княже?

– Знаешь?

– Все знают. – Усмехнулся Ратмир. – Мы с эльфами крепко дружим, от них новости первее иных узнаем.

– И что скажешь?

– Я наемник. За хорошую плату я хоть на Элиот штурмом пойду, если, конечно, силенок достанет и ватага соберется подходящая.

– Как думаешь, сколько людей нужно?

– Тысячи две, самое малое.

– И где взять? Быстро?

– Быстро?.. Трудно это. – Ратмир сделал гримасу, рассуждая. – Твои вассалы отказать тебе не смогут, а вот время протянуть – легко. Я тебе вот что посоветую… – Он выпрямился. – К Афанасию Валенскому обратись.

– А он кто?

– Отшельник. Святой человек.

– Он что, мне людей даст? – нахмурился Гэбриэл.

– Он тебе весь Русский Север преподнесет на блюдечке фарфоровом, ежели благословит тебя. – Без усмешки сказал Ратмир. – Сила в нем великая, верят в него люди крепко. К нему даже католики из Анвалона и Междуречья приходят за помощью и благословением, сам эрл Фьёсангервенский к нему ездил за советом и ободрением.

– И где его искать? – Спросил Гэбриэл, покусывая губу.

– А чего его искать? – Пожал плечом Ратмир. – Андрюха, старший сын Устинов, отведет тебя, тут рядом. Только на гору подняться. Только учти, ни купить, ни застращать его не получится. Либо ты ему понравишься, либо нет. Тут как Бог даст.

Гэбриэл подумал. Ненадежно… Сотня есть у него. Тысячу двести обещал Ратмир. Рискнуть?..

– Я пойду. – Сказал он, опуская на каменные плиты урчащую на его руках трехцветную кошку. – Ради брата я дракона в поле лопатой забью, зайца зубами поймаю. Надо будет, один на сраных корнелитов этих отправлюсь. Афанасий, так Афанасий. Я, так-то, нравиться не умею, но рискну. Спасибо за совет.

Уверенный, что спасает Клэр и жертвует ради ее спасения своей жизнью, которая теперь будет посвящена ей, Иво о самой Клэр как-то не задумывался. Нет, он пытался с нею поговорить, заботился о том, чтобы она ела, рад был, совершенно искренне рад, что она так прикипела к коту Франтику. Стоило как-то девушке приоткрыть корзину, и кот мгновенно просочился наружу и ловко взобрался ей на грудь, обняв за шею, пристроив голову на ее плече и замурлыкав. Это девушку и тронуло, и обрадовало. Кот был такой мягкий, приятный наощупь, такой ласковый! С этого мгновения они не разлучались ни на минуту, и так и прибыли в Гранствилл. В Блумсберри, с помощью Марты, Клэр принарядили. Правда, девушка была такая тоненькая, что новое и дорогое платье сидело на ней мешком, но пока что никто не придавал этому значения. Иво знал, что Клэр и Мария были из одного Привоза и прекрасно знали друг дружку; он даже понимал, что Мария скорее успокоит ее и поможет освоиться и ожить. Но он боялся, и не без оснований, что Мария помешает исполнению его великого плана, будет против его брака с Клэр. Он считал девушку своей собственностью. Как иные, подобрав щенка или котенка, несут его домой, с радостью предвкушая, как будут заботиться о нем, и как он в ответ будет их любить, так и Иво вез эту девушку в Хефлинуэлл, мало помышляя о том, каково будет ей в новых для себя условиях, среди новых для себя людей. Привыкнет. – Думал он. – А потом и сама поймет, насколько ей с ним хорошо. В мечтах он уже купил им дом, уже зажил своей семьей. С некоторым злорадством размышляя о том, как шокирован будет Гэйб, Иво думал и о том, что будет с Габи. И не мог не испытывать некоторое мстительное и одновременно горькое чувство, думая о том, что испытает ОНА.

Алиса была шокирована первой, когда Иво заявился к ней в сад, ведя хрупкую темноволосую девочку с котом на руках. Едва взглянув на нее, феечка почему-то сразу вспомнила Сады Мечты, и насторожилась. Алиса не любила и не хотела вспоминать Красную Скалу и все, что с нею там произошло, кроме того, что было у нее там с Гэбриэлом. Его любовь и защиту она не могла бы забыть ни за что на свете, но остальное – нет! Выйдя им навстречу со своей свитой, Алиса замерла в недоумении, и девушки ее свиты замерли тоже.

– Леди Алиса, – Иво был решителен и бледен, – дамы. Разрешите вам представить мою невесту, Клэр.

– Невесту?.. – Алиса широко распахнула и без того большие глаза, а девушки, кое-кто из которых был неравнодушен к чарам красавчика-Фанна, издали чуть слышное: «Ах!», – легким ветерком пролетевшее по саду.

– Клэр, – Иво подвел девушку к скамейке, – сядь здесь. Я сейчас вернусь. – И девушка послушно, не поднимая глаз, села, поглаживая кота, смирно прильнувшего к ее груди и тихонько мурлыкающего ей в ухо какие-то утешительные песенки. Она была так дурно одета, и так скромно и некрасиво причесана, что девушки, Аврора, Юна, Вирсавия, Дженни и несколько других, отличавшихся, как и их госпожа, отменным вкусом и некоторым щегольством своих нарядов, созерцали неожиданную соперницу с недоумением и осуждением.

– Алиса, можно тебя на пару слов? – Попросил Иво, и Алиса увлекла его к ульям, в тот уголок своего сада, куда никто, кроме нее, не смел и носа сунуть, и где они были надежно защищены от чужих ушей. Девушки зашептались промеж собой, поглядывая на неподвижную Клэр, о том, как плохо она одета, и какие дурные и странные у нее манеры, и «кто она вообще такая?!».

– Он таких любит, мы все знаем… – Прошептала Юна, когда Аврора пренебрежительно заявила, что девушка «тощая, как доска».

– Но не настолько же! – Фыркнула статная Аврора.

– Она миленькая. – Возразила добрая Мина. – И несчастная. Возможно, у нее горе, она ведь полукровка, а мы же знаем, какая страшная у них бывает жизнь.

– Ты права. – Смягчилась Аврора. – В конце концов, одежда – не главное. На личико она очень красивая, и волосы у нее, – тут Аврора не без тщеславного удовольствия поправила свою косу, – не дурны… Мы могли бы ей помочь.

– О, вот увидишь, для того он и привел ее сюда, чтобы Алисочка ее одела и научила держаться. – Многозначительно кивнула Юна, и у Вирсавии, да и у Дженни тоже, и кое у кого еще, упало сердце.

– Иво! – Алиса всплеснула руками. – Что это значит?! Невеста?!

– Да, это моя невеста. Она с Красной Скалы…

– Я догадалась. – Алиса переплела пальчики стиснутых рук. – Я все понимаю, но ты решил все так… неожиданно!

– Это мой долг и мой крест. – Сказал Иво. – Я должен взять это на себя. Она… ты сама ее видишь. Она не разговаривает и не делает ничего, кроме того, что ей скажешь. Я велел ей сесть, и она так и будет сидеть, понимаешь?! День, два, три… И я не знаю, что с нею делать, как ее расшевелить!

– Она вообще… Нормальная? – Усомнилась Алиса.

– Я тоже сомневался. Но кот этот появился, и я понял, что она просто… просто вот так ушла в себя, понимаешь? Чтобы не сознавать всего того, что…

– Я знаю. – Быстро перебила его Алиса. Она не хотела развивать эту тему, и ей все сильнее казалось, что Иво делает что-то не то. Пока она искала слова, чтобы объяснить ему свои ощущения, он сбивчиво продолжал:

– Гэйб велел мне жениться, но я же… ты же знаешь, что я… в общем, мне все равно, а Клэр – она идеальный вариант, понимаешь? Я для нее – тоже идеальный вариант. Я все про нее знаю, не осуждаю и понимаю ее, смогу ее защитить.

– Ты уверен, что ты ее понимаешь? – Спросила Алиса задумчиво. – Ты знаешь, что ей нужно?

– Забота и защита. – Тут же убежденно ответил Иво. – И Гэйб поддержал бы меня, если бы знал.

– Ты не хочешь ему написать?

– Я написал. Отправил в Гармбург, не знаю, там ли он, но в Гармбурге он все равно будет и письмо мое получит.

– Его решения ты подождать не хочешь?

– Нет. Я уже все решил сам. Он мне друг, а не хозяин, он сам так говорит.

– Верно. – Алиса вздохнула. – Чего ты ждешь от меня? Я все время на виду, со мною мои девушки, служанки, Тильда, портнихи, ювелиры. Я готовлюсь к свадьбе, ты не забыл? Я не могу стать ее няней, у меня столько дел! Еще благотворительность, и слава Богу, что нет гостей из-за траура! Но на обед все равно приезжают господа из Малого Города и Разъезжего.

– Я понимаю…

– Нет, не понимаешь! Если она такая, как ты говоришь, с ней все время кто-то должен быть. Я даже не знаю… Нужно приставить к ней служанку, но такую, чтобы не болтала и не сплетничала. Не отдам же я ей Розу, я без нее пропаду сразу же!.. Погоди… я попробую попросить Мину. Она очень добрая. Но ей придется кое-что рассказать о Клэр. Мина не сплетница и не болтушка, и кое-что ей доверить можно, я думаю.

– Алиса, – Иво забрал ее руки в свои и поцеловал, – ты чудо! Я обожаю тебя. Гэйб оставил мне письмо для Райя, насчет денег…

– Ах, пустяки! Я все сама сделаю. Ее нужно одеть, причесать и привести в достойный вид… Мы сейчас же этим займемся. И Иво… – Она пристально глянула ему в глаза. – Как мы ее представим? Кто она, откуда?

Иво чуть покраснел. ОН подумал о том, что слава о Клэр определенная уже пошла по округе благодаря беженцам из Пустошей. И стоит, наверное, Алисе об этом рассказать. Но может, и нет? Иво смалодушничал, решил ничего не говорить, подумав, что где Хефлинуэлл, и где простые крестьяне с их сплетнями?.. Ох, недооценил он своей популярности и взрыва ревности и негодования, который вызвал среди его поклонниц всех сословий и возрастов слух о его женитьбе!

– Я не граф. – Сказал он, поколебавшись. – Я могу и на служанке жениться. Скажем, что она была служанкой в богатом доме, в Элиоте.

– А она крещеная? – Подозрительно глянула на него Алиса. – Ты ведь знаешь, что Эдикт предписывает некрещеных полукровок держать с животными или в каком-нибудь чулане, но не в доме, и тем более, не в замке!

– У тебя ведь есть летний павильончик. – Умоляюще произнес Иво. – Пусть она там поселится, сейчас тепло, ей будет там хорошо. А потом мы с отцом Марком ее окрестим. Он мне не откажет, я знаю… А если и откажет, поможет Гэйб.

– Ах, Иво! – Всплеснула руками Алиса, поджала губки, всем своим видом выражая невысказанное: как сильно он ее озадачил и сколько она уже сейчас предвидит проблем, связанных с этой девушкой!

Сводный брат пропавшего графа Кемского, Август Фокс, уже который день проклинал и самого графа, и его несвоевременное и загадочное исчезновение. Отыскать графа или его след уже которую неделю никто не мог. Сам Август тоже был гостем Красной Скалы, и, в отличие от остальных поисковиков, знал, когда того там видели живым и здоровым в последний раз. От этого момента и плясал, не подозревая, что то был уже не граф, а играющий его роль ассасин, а сам граф на тот момент был уже несколько часов, как мертв, и тело его съела негашеная известь практически без остатка. Неизбежно появились подозрения: не в недрах ли Красной Скалы сгинул сводный братец?.. И хрен бы с ним, Август всегда его терпеть не мог. Но определенность требовалась в вопросах наследства и опеки над малолетней дочерью графа, плодом династического брака с полоумной графиней Кларой Лефтер, которая после родов окончательно сошла с ума и теперь содержалась под замком и присмотром одной надзирательницы и двух сторожей, замазывая зачем-то собственным дерьмом окна и постоянно пытаясь что-то поджечь. Тот еще подарочек, а по-тихому не избавишься: Лефтеры род не особо богатый, но в родстве со всеми тремя королевскими родами Острова, три Лефтера и вовсе были королями и королевой Нордланда во времена оны, а значит, эта чокнутая чувырла – королевских, мать ее, кровей. Все Лефтеры, через одного, рождались с прибабахом, в каждом поколении имелись сумасшедшие, но об этом в приличном нордландском обществе даже упоминать было не принято. И вот сидит эта дура, гыгычет, слюни по подбородку текут, дерьмом воняет, а тронуть ее, суку, не моги, ибо – королевская кровь!