Дикие века

– Почему тогда мы уезжаем? И почему мы узнаем об этом только сейчас. Надо проверить подходы к заставе. А если было замешано темное колдовство, то осмотреть еще припасы. Для подчинения человек должен надеть проклятую вещь или съесть проклятую пищу.

– Знаю, поэтому и отдал приказ не прикасаться к запасам на заставе. А вы мне сейчас понадобитесь в деревне. Задайте вопросы Митяю, посмотрите на него, может, где юлит. Потом вернемся и облазим окрестности. Если за сутки не найдем ничего, то возьмем добро и направимся в Престол. Уж там ваш Димитр пускай думает.

Староста нас ждал. Выйдя на крыльцо, он жестом пригласил внутрь своей избы, попутно шикнув на детей, чтобы они занялись нашими конями. Жилище Митяя по деревенским меркам было обставлено богато. Во-первых, оно не топилось по-черному. Вместо очага у северной стены расположилась полноценная печь. Во-вторых, доски на полу оказались не просто струганы, но и покрыты редким темноватым лаком. В-третьих, посуда на столе и полках была не простой местного изготовления, а привозной из Кирении, такую же я видел в караване Копринуса. А самое главное – рядом с алтарем на чистой тряпице лежала книга. Спросив разрешения у хозяина, я рассмотрел ее внимательнее.

«Списки трав, полезных и вредных в Долинах Ишты и окружающих землях от Иоганна Мирта». Название было вытравлено на тяжелом переплете. Стиль письма и плохонькие иллюстрации выдавали дешевую копию. Ну как дешевую, на грифона полтора золотом, если суметь сторговаться. Судя по потрепанным страницам, сей труд открывали довольно часто. Делая вид, что рассматриваю картинки, я тихонько вязал узел, подсмотренный в свое время у Димитра. Мысли читать он, конечно, не позволял, да и я не был вампиром, чтобы виртуозно сплести его. Но помочь понять, где будет явная ложь, он мог. Между тем Добрыня приступил к уже расспросам:

– Ну что ж, Митяй, повтори еще раз, что рассказывал мне ранее.

Видимое только чародеям белесое пламя проявилось у правого виска старосты, и пока оно сохраняло свой цвет – словам крестьянина можно было верить.

– Увсе было как обычно. Собрали назначенную подать: серебро, медь, мед и шкуры. Только мужики с Мелководья опоздали. Что-то, видимо, не поделили, на день задержались. Я и попросил боярина с заставы повременить. Он тут уже третий год служит, знает, что нам доверять можно, ну и согласился приехать на следующий день. И пропал. Сутки прождали его. Я с мужиками решил сам тогда донести должное, да и бирка же нужна, что расплатились с князем за его защиту. А городище пустое, ворота распахнуты и ни души вокруг. Мы спужались и возвратились назад.

– Допустим, звучит складно. А почему не послали с вестью гонца в Престол?

Староста лишь пожал плечами:

– Ну а как ему добираться-то до города? Пеше это неделю тратить только в одну сторону, это если молодой и резвый, а так и все две. А потом еще искать, кому нужно рассказать. Обычного мужика точно к Великому Князю не пустят. А будет болтать на каждом углу о пустой заставе, так это к беде может привести. Вдруг лихой человек услышит. Соберет ватагу и пограбит нас. Ну уж нет. Я так решил. Будет проезжать гонец из Верзани, через него весточку и передадим. Благо они постоянно носятся туда-сюда.

Боярин скупо улыбнулся:

– Смекалистый ты мужик, Митяй. Теперь понимаю, почему сюда еще на землю и кормление никого не прислали. Ты и сам справляешься без присмотра. Что думаешь, там произошло?

– Кощеи это, как пить дать Кощеи. У нас молоко за месяц уже два раза скисало. Видать, принюхивались, а потом похитили бедолаг.

Пламя немного побагровело. Значит, брехал теперь староста, но не в полную силу. Отложив книгу, я уселся за стол рядом с Добрыней и Ильей. Стянул с правой руки перчатку, обнажая заветное колечко со Звездой Стихий.

– Знаешь, что оно означает? Будешь врать – узнаешь много что нового и неприятного про ворожбу. А теперь рассказывай, кого видел у своей деревни за весь этот месяц.

Крестьянин побледнел, закашлялся, но ответил:

– Караван леших был, мы им сыр продали, шкуры на серебро обменяли. Они всегда перед податью приезжают, зная, что нам нужны монеты. Из Верзани бояре на постой останавливались дважды. Просили не болтать, но как теперь их просьбу исполнять, коль сам волхв допытывается? Паломники в Долины проходили еще. Вот и все.

– А почему Кощеев приплел, и молоко скисшее?

– А кто, кроме них, мог украсть вооруженных людей князя. А молоко… для важности сказал не подумавши.

Добрыня молчал, и лезть с советами никто не собирался. Этот человек, а не мы, должен был держать ответ перед Великим Князем. Наконец встав с лавки, он распорядился:

– Илья, остаешься тут, оружие держи наготове. Велибор, ты со мной на заставу, попробуем еще раз поискать следы. Митяй, коль к вечеру мы прибудем, будь готов нам передать все должное. Бирку я тебе дать не смогу, но письмо оставлю с подписью о том, сколько взял.

Увы, ни следов ни даже намеков на произошедшее мы так и не нашли. Был обыскан еще каждый уголок заставы, одну из фляг наполнили водой из колодца во дворе. Может быть, Димитр найдет в ней что-то интересное. На двести шагов от частокола осмотрели каждый куст, каждое деревце, но безрезультатно. Отроки перешептывались, теребя обереги. Да что говорить, я тоже чувствовал себя неуютно. Казалось, что кто-то невидимый наблюдал за нами, беззвучно посмеиваясь над нашими потугами. Так что приказу собираться в обратный путь обрадовались все.

Переночевав в Васильковом Поле, забрав подати, мы вернулись в Престол. К сожалению, узнать, что произошло на заставе, оказалось невозможно. Ни наши усилия, ни выборный отряд, присланный из Великого Круга, так и не смогли разгадать сию тайну. Прибудь мы сразу, возможно, все было иначе. И оставалось только молиться Стихиям за души пропавших витязей.

Глава 5 (зима 160 г.)

Зима! Как же долго ее ждал. И сейчас осторожно ступая по первому снегу, я испытывал радость, будто встретил старого друга. Сняв правую перчатку, приложил ладонь к белому покрову. Старые навыки вспоминались сами собой. Весь путь до крепости, все полверсты, престал перед глазами. Можно было прочувствовать каждого человека, очертания домов и брошенных на землю вещей. Все это выглядело настолько естественно и прекрасно, что оставалось только пожалеть обычных людей, ограниченных в восприятии своей простотой. Вспомнилась старая затея, которой научил меня Хёльге. Закрыв глаза, полностью доверяясь чутью, я кинулся вперед бегом.

Некоторые горожане с удивлением провожали меня взглядом. Взрослые не понимали причин для бега: не звенел набат, не стояли под стенами враги, даже чудищ из переулков не выглядывало. Дети удивлялись, что я не оставляю следов, лишь легкую снежную пыль за собой. Один из даров Кёльда позволял гулять по любому льду, не боясь поскользнуться, и снегу, не проваливаясь даже в самый рыхлый и глубокий. Так что мне ничего не грозило.

Окрик караула у ворот, заставил меня остановиться. Оставшиеся восемь шагов до поста я преодолевал уже обычным шагом и с открытыми глазами.

– Велибор, какого лешего? Случилось что?

Этого рослого дружинника, бывшего сейчас за старшего, я знал. Мы половину осени вместе колесили по трактам княжества, собирая подати и гоняя мелкую нечисть.

– Стриж, все хорошо. Просто дуркую, у меня сегодня праздник.

– А, ты же из холодных, – догадка улыбкой озарила обветренное и раскрасневшееся на морозе лицо воина, – Вот за что мы вас не любим – когда остальным хреново, вам хорошо.

– Ага, мы такие плохие же. Хуже нас только Кощеи, и то не все. Но бывай, не мерзни.

Пройдя ворота, я все-таки не удержался и связал простенький узелок. Небольшой снежок, пролетел десяток шагов и гулко врезался в шлем Стрижа, рассыпавшись белой пылью. Задорный мат сразу на трех языках и обещание врезать в нос сообщили, что стража была в хорошем настроении и что шутка прошла.

Димитр, нынче пропадал в разъездах. По слухам, ловил беглого оборотня-медведя в предместьях. А может, просто отдыхал от вечных интриг. Наши бояре хоть и уродились прямолинейнее и проще, чем знать при дворе кесаря Кирении, но проблем создавали все равно достаточно. А ведь требовалось без передыха стравливать богатые рода друг с другом, не допуская даже призрачного союза против Великого Князя. Требовалось вести учет вампиров и следить, чтобы они не нарушали Правду. Ну, еще у придворного волхва хватало и других забот, связанных с чародейством и защитой крепости и города.

Дверь в его дом оказалась заперта. Помимо обычного замка, защитных чар на ней висело больше, чем блох у бродячей собаки. Сумрачные клинки, сеть молний, пятерка разнообразных проклятий и обычное укрепление. Тратить столько сил для обороны мог позволить себе только могущественный чародей. И если я что-то понимал в искусстве вампиров, то внутри еще бродил оживший покойник с парой чудесных вещиц, подпитывающий всю эту защиту. Так что найдись самоубийца, решивший попытать счастье и обокрасть сие жилище, то от его трупа остались бы только зубы. Но не больше трех.

Поодаль послышалась возня. Самые молодые отроки, вооруженные деревянными лопатами, тщательно очищали двор от снега. Разгоряченные, веселые, в распахнутых кафтанах они тоже радовались такой погоде. Зима только начиналась, и подобная работа еще не успела стать надоевшей обязанностью, а наоборот, приносила пользу молодому и сильному телу.

Подходы к княжескому терему расчистили в первую очередь, естественно. Обив сапоги о крыльцо, стряхнув с плаща случайные снежинки, я вошел внутрь. Дощатый пол, несмотря на все старания челяди и холопов, никак не мог сохранить чистоту. Вдоль стен располагались низенькие и широкие лавки. Говорят, в этом зале могла собраться вся старшая дружина. В прошлом так, возможно, и было, когда людей жило поменьше, но сейчас сорок человек, одетых по-зимнему уже занимали всю залу. Великий Князь Ярослав Всеволодович собрал знать и воинов для решения обыденных забот на грядущий месяц. Сам владыка в соболиной шубе восседал в кресле, целиком вырезанном из ствола многовекового дуба. Внешне это выглядело как огромный медведь, по пояс, вылезший из земли и держащий в лапах трон – резчики хорошо постарались, выделяя каждую шерстинку. Кому-то поручался объезд границ города, кто-то должен сопровождать купцов вдоль Ляры. Я присел на свободное место, дожидаясь своей очереди. После Василькового Поля меня окончательно приписали к княжеской дружине, хоть и гласно отдав меня в помощники Димитру.

– Велибор, ты же одаренный Кёльда, какая зима будет?

Ярослав Всеволодович приметил меня и решил прерваться от набивших оскомину забот и бесед.

– За всю зиму не ведаю, княже. Но сегодня ночью до нас доберется метель с Асгвайра. Сугробы должно намести прилично, да и похолодает после серьезно.

Действительно, гигантская тяжелая туча шла к Престолу к северу. Она была богата на снег, поэтому чувствовалась легко и издалека.

– Тогда собирайся в дорогу немедленно. Тут прибыли просители с Родниковой. Утверждают, что их тревожат кикиморы. Подати платят они исправно, так что надо разобраться. Других холодных у меня нет, а ты и сам в непогоду уцелеешь, людей и коней сохранишь, коль придется в дороге застрять.

– Какие кикиморы? Холодно же. Они все в спячке уже в своих гнездах, – забывшись, я прервал князя, но почти сразу замолчал. Тот, по счастью, не обратил внимание на мое своеволие.

– Я знаю, что в Круге так называют только определенных чудищ, но для крестьян кикиморы это все чужое и опасное с болот. Даже разбойники и лешие из порченных, если прячутся там, или собаки бродячие.

– Ясно, где Родниковое находится?

– Верст десять на восток, не больше. Там дальше трясины. Семен Красный с сыновьями тебе помогут. Они те места знают, охотились там, бывало.

Рослого дружинника, поднявшегося со скамьи, я доселе не знал. Ростом он вышел не ниже встреченного на воротах Стрижа, но оказался гораздо шире в обхвате. Видно, что последние года он больше совершал подвиги на пирах, да на мирной службе, чем махая мечом и копьем. Даром, даже простейшим, он не владел, что не удивительно при таком образе жизни. Сыновей рядом не стояло, скорее всего, по молодости их даже не пустили в терем.

Великий Князь же продолжал:

– Велибор, Семен, разведайте, что там происходит. Если вдруг какое гнездо рядом появилось, то на рожон не лезьте. Лучше в город вернитесь, а там уже дружиной, волхвами и десницами выжжем заразу. Как при отце выжигали. А теперь ступайте.

Оставив Семена искать обоих сыновей во дворе да договариваться насчет телеги или саней, я направился в сторону старого храма. В конце концов, боярина челядь слушает охотней, чем одаренного, а вот со жрецами следовало потолковать и выпросить некоторые особые припасы.

Если новый храм Стихий строился людьми без всякой помощи от чародеев, как символ стремления обычного смертного к великим свершениям, то старое святилище было возведено еще самим Велиславом за год до его ухода, а также ближними соратниками. Гигантские гранитные плиты стали стенами, крышу сформировали ветви касура – чудесного дерева из самой глубины владений Леших. Удивительным образом оно пропускало солнечный свет, но останавливало любую непогоду, сохраняя у подножия сухость и уют.

Ноги вели меня к кельям хранителей Аквима. Именно они считались самыми искусными мастерами по изготовлению необычных, но полезных штуковин для войны и мира. Именно у них мне удалось выторговать небольшую склянку с желтоватой жижей – идеального яда против болотных чудовищ. Смазать таким оружие и все – тварь умрет от любой хорошей раны. Поместив отраву в один из кармашков на перевязи, я поправил зимний плащ и вышел на улицу. Вьюга стала ближе на час, и следовало поторопиться.

Естественно, дородный Семен не собирался идти пешком. Сани, запряженные парой пегих невысоких, но сильных лошадок, уже ждали практически собранные. Оба отрока сейчас забрасывали внутрь дровишки. В самый раз, чтобы хватило переждать одну ночь. Разница между ними была в год или два, не больше. Такие же рыжие как отец, но пониже ростом и, конечно, не такие упитанные. Старший Семенович пытался отрастить уже усы, младший еще толком не знал бритвы. Тонкие волчьи шубы были распахнуты, меховые шапки сдвинуты на затылок. Работа грела не хуже печки. Боярин, наблюдающий за подготовкой с другой стороны, решил подойти и поздороваться первым:

– Будем знакомы, Семен. Красным кличут друзья и вороги. Раньше в старшей дружине тебя не примечал.

Обменялись рукопожатиями.

– Я с конца лета при князе, до этого в городском войске всякую нечисть ловил.

– А! Это ты тот волхв, который упыря-лазутчика заборол и нежить на пепелище упокоил? У меня там мастерская сгорела с двумя холопами в прошлом году. Рад, что разобрался. Теперь спокоен, что с грамотным колдуном поеду кикимор ловить.

– Не думаю, что это кикиморы, холодно же, снег выпал, и еще выпадет. Они в спячке обычно пережидают до весны.

– Ну, всех их повадок не ведаю, но секиры и самострелы мы захватили.

Хороший выбор оружия – прочный панцирь следовало пробивать издали, избегая лап и жвал. Стрельнуть из самострелов, а дальше рубить со всей силы чем-то на длинной рукояти. В свою очередь, я вынул из кармашка, скляночку:

– Я тоже подготовился, эта зараза хорошо работает против болотных чудищ. Пара ударов и все кончено. Если это и вправду они, то справимся.

– Сработаемся, чародей.

Восточные врата остались далеко позади. За пределами городских стен дышалось легче. Здесь никто зря не топтал снег, не сгребал его в сугробы. Морозец тоже стоял покрепче, заставляя дружинников кутаться в шубы. Меня же он не волновал, при желании мог раздеться хоть до рубахи с подштанниками и не свалиться потом с черным кашлем. Частица Кёльда в моей душе ликовала и пела.

Лошадки бодро тащили сани, а сидящие в них люди даже не успели еще как следует промерзнуть, когда вдали показалось Родниковое. Дым над избами поднимался высоко, лишь слегка склоняясь к югу. По нему можно было судить, сколько домов было обжито. Выходило, что одиннадцать вместе с постоялым двором. И два стояло пустыми. Вообще это выходило немаленькое поселение, а значит, в княжескую казну поставляло достаточно серебра и товара. Так что нет ничего удивительного в желании Ярослава Всеволодовича разобраться с заботой быстро.

Сама деревушка мало отличалась от многих других раскиданных по Вольным Княжествам, как и постоялый двор, к которому мы держали путь. Как и говорил, всего было тринадцать домов, построенных в разное время и разными людьми. Тут встречались и полуземлянки, и высокие срубы. Некоторые топились по-черному, другие хвастались уже трубами от печей. Огораживалось все это невысоким частоколом от дикого зверья. Считать, что подобная ограда могла остановить взрослого мужчину, было глупо. Но видимо, действительно уже многие года, а то и десятилетия поселение не знало бед с лихими людьми.

Постоялый двор имел еще и свою ограду, уже более внушительную. Чтобы какой-нибудь караван мог ночевать, не беспокоясь за добро. Простенькая вывеска сбоку от дубовых ворот гласила «Теплый очаг». За забором, кроме избы, где полагалось столоваться и ночевать, расположились колодец, конюшня и маленькая голубятня.

– Здравы будьте, путешественники. Вы чьих? Зачем пожаловали? – Коренастый мужичок в заячьем тулупе, до этого относивший дрова в сторону большого дома, сейчас бросил свое занятие и с подозрением рассматривал нас, держа колун в своих руках наготове.

– Открой глаза, с дружины Великого Князя мы.

Подтверждая свои слова, Семен выбрался из саней, захватив с собой щит с кривовато нарисованной медвежьей лапой на буром фоне. По примеру отца Семеновичи спрыгнули рядом с такими же щитами. Герб Круга на моей куртке плащ не скрывал, так что я пока молчал. Мужичок походил на хозяина, служка с вопросами не полез бы, а значит, соображать должен был шустро. А дерзость вполне можно было списать на беды, обрушившиеся на голову селян. Отложив топор в сторону, он с облегчением поприветствовал нас с поклоном:

– Это вы вовремя, я только на рассвете голубей решился послать, а вот поди уж прибыли.

– А почему ты их послал, а не староста? – как бы невзначай боярин сделал шаг навстречу, показывая, что он за старшего.

– Так кикиморы старосту погубили, щас бабы его в последний путь готовят. Если волхв служит Иште, то, может, и отпоет бедолагу? А то жрицу нашу еще три дня назад тоже растерзали чудища.

– Едрыть, твою налево. Что у вас тут творится вообще?

– Мыкола, где тебя лешие носят? Займись конями и санями благородных воинов! – и уже обращаясь к нам, – Милости прошу в дом, там проще говорить будет, да и проголодались, поди, с дороги зимней.

Если мы с боярином отправились сразу за хозяином, то отроки пока остались во дворе. Оставлять на милость челяди оружие никто не собирался. Еще неизвестно, что тут произошло. Поэтому выслушав яростный шепот отца, Семеновичи согласно и одновременно кивнули головами. Свой посох я тоже оставил им под опеку. Кинжала, топорика и дара хватило бы для решения почти любой заботы.

Внутри помещение выглядело один в один с тем, в котором я прибился к обозу Александра Копринуса почти год назад. Такая же солома на полу, два узеньких окошка под самой крышей, большая печь у северной стены, возле которой виднелся прикрытый занавесью вход в другую комнату. Готовили еду прямо здесь, а не как в Престоле за отдельной печью. Усевшись за стол, я даже пытался найти под ним паутину, вспоминая, что тогда в безымянном трактире ее там хватало. Но служанка тут была явно расторопней и с пауками боролась нещадно. Не могу сказать, что меня это расстроило, так как мерзких насекомых недолюбливал с детства.

Готовили тут тоже неплохо. Быстренько появился глиняный кувшинчик с медом, ржаной хлеб, соленые овощи. Хозяйка поставила в печь горшочки с более серьезной снедью, подбросила лишние дровишки для жару. И не успели Семеновичи зайти с улицы, как по комнате поплыл приятный запах гречневой каши с мясом. Лица отроков мигом просветлели, и аккуратно сложив оружие у стены, прикрыв его сверху шубами, они сели за дальний угол стола, ожидая трапезы и не вмешиваясь в разговоры старших.

А вот беседа выходила не самый веселой:

– Все началось неделю назад. Ночью с болот приползло какое-то чудище, растерзало двух собак, стерегущих хлев, и утащила одну из коровок. Воя и лая никто не слышал. Мужики вооружились топорами и луками, нашли следы в грязи, по ним дошли до ручья, а там и остановились. Дно каменистое, без чародейства или настоящего следопыта не поймешь, куда идти. Топи уже рядом. А наши самые опытные охотники, как назло, в столице шкурами да кожей щас торгуют.

– Так, а следы можешь описать? – в глазах боярина стал плясать охотничий интерес.

– Ну, раза в два побольше человеческих, трехпалые такие.

– А корову как тащили? Волоком? За голову или задние ноги?

– Знаете, а корова сама шла, не подумал даже раньше, – лицо хозяина вытянулось в удивлении и осознании того, что упустил такую очевидную вещь.

– Хм, странные кикиморы, Велибор, ты о трехпалых знаешь что-то?

Я о таких чудищах не припоминал. В книжке, захваченной в храме перед отъездом, и которую я сейчас лихорадочно листал, тоже ничего подобного указано не было. Поэтому отрицательно махнул головой.

– Продолжай. – Боярин, сделав глоток из чарки, снова обратился к хозяину.

– На следующую ночь твари явились снова. На этот раз не повезло нашей знахарке. Ей нашли с разбитой головой да телом, изодранным когтями. На крик в этот раз проснулась уже вся деревня, но помочь не успели. Заприметили только огромные косматые спины, убегающие в сторону болот.

– По повадкам вылитые волоты, – не сдержался я, – Но лешие с ними так часто воевали за свои леса, что истребили почти всех.

– Не ведаю, кто это такие. Волоты так волоты. Но вчера ночью напали уже на старосту. Порвали его, утащили курей. Но в этот раз без криков, все сделали тихо.

– Мужичье, вы что? А поставить дозор по ночам, с кострами и факелами? Или пораньше гонца в престол отправить? – Семен Красный рыкнул так, что переговаривающиеся вполголоса отроки замолчали.

– Так это староста и упрямился. Мир его праху.

Помолчали, немного выпили. Не для пьянства, а по обычаю. Нам одаренным вообще крепкие напитки не очень поощрялись, те, кто напивался до беспамятности, быстро теряли дар. Но пара глотков еще никому не повредила. Принесли горшочки с кашей. На время ужина все разговоры прекратили. Мне требовалось немного времени, чтобы все прикинуть и продумать.

Дозор по деревне решили нести парами. Я с Семеновичем младшим и боярин со старшим сыном. Одни ходят по окраине, другие спят. Каждые два часа меняемся. Для верности у хозяина трактира одолжили песочные часы.

Всем остальным жителем полагалось ночью сидеть по домам. Но если уж услышат шум борьбы, то тогда уже высовываться. Кроме всего этого, я решил подготовить сюрприз для странных кикимор. Не самое приятное и простое колдовство, требующее сразу два причудливо связанных узла. Первым узором из лежащего под ногами снега был очерчен силуэт огромного, матерого волка. Он получил клыки и когти из синего льда и тело, покрытое чешуей из обычного. Второй узел вдохнул подобие жизни в мое творение. Никакой черной ворожбы, просто часть моего разума взяла под контроль новую оболочку. Провернуть подобное летом не удавалось, по крайней мере для обычного одаренного, а не Князя, но зимой уже действовали особые правила.

Чародейский зверь довольно потянулся, ткнулся носом мне в бок, ожидая распоряжений.

– Будешь Феней. Кусать только тех, на кого я укажу. Слушаться только меня. Если меня нет, то того, на кого я укажу.

Волк согласно кивнул, блеснув своими ледяными глазами. Теперь нас стало на одного бойца больше. Жаль, что не запасся амулетом из истинного серебра, он позволил бы удержать и двух подобных.

В дозор мы ушли на закате. Первым заступал боярин, и надо было видеть его лицо, когда он заприметил снежного волка. Быстро объяснив, как с ним вести, как распоряжаться – я отправился на боковую, уверенный, что Семен и мое творение нашли общий язык. Если я хоть что-то понял о местных кикиморах, то лезть они будут в полночь. Утром же обещала прийти вьюга и если этой ночью все пройдет тихо, то ждать непрошеных гостей придется неделю.

* * *

Тишина и красота деревенской ночи захватывала дух. Тучи только начинали заполнять самую кромку бесконечного небосвода и не могли еще помешать луне и звездам заливать призрачным светом Родниковое и окружающие его поля. Даже младшего отрока проняло, заставив его восхищенно выругаться – настолько сказочно все выглядело. И если он поначалу зябко ежился от холода, то теперь размявшись и сделав несколько кругов вдоль ограды, приободрился. Семен Красный со старшим смогли протоптать тропинку за предыдущие два часа, так что моему спутнику не составило труда поспевать за мной на обходе. Как и днем, мои ноги не вязли в снегу и не оставляли следов. Песок в часах уже второй раз стал пересыпаться, когда мои чувства предупредили об угрозе. К деревне приближались со стороны болот сразу восемь чужаков. Тяжелой походкой, едва преодолевая поле, они топтали снег, позволяя мне ощущать их: с теплой кровью, явно не кикиморы и без всякого родства с Кёльдом.