Дикие века

Олег Щербак

Дикие века

Глава между глав

Доброго вечера. Или утра. Если честно, то я так и не разобрался, какое время суток в этом месте. Дело в том, что оба солнца на небосводе навсегда застыли друг напротив друга, выглядывая из-за горизонта лишь наполовину. И все безвременье, что я тут нахожусь, они не сдвинулись даже на малость, заливая каменистую землю немного жутковатым красноватым светом.

Я склонен считать это посмертием. Хотя Князь Игорь Ростиславич утверждает, что это просто мир между миров, куда уходят наши души после изгнания из прежних тел. И что это наша настоящая суть, а вовсе не смерть. Он здесь уже второй раз – ему виднее. Но я благодарен за компанию, которую он порой мне составляет. Без его помощи я до сих пор бродил бы по бесплодной равнине в вечном красноватом полумраке. Князь показал, что это место подчиняется нашей воле и при должной сноровке можно создать любой неодушевленный предмет себе в помощь или развлечение. Все зависит лишь от достигнутого мастерства, воображения и силы, которой тебе не жалко. Это несколько ограничивает возможности, но на небольшой, приятный домик с заснеженным садом меня все-таки хватило. Игорь может похвастаться целым городком, окруженным кирпичной стеной. Когда же он решает подремать, половина из построек снова исчезает в никуда. Впрочем, это его забавляет. И он начинает отстраивать заново и чуть иначе. Кроме того, в одной беседе он упомянул о встреченном Пресветлом Князе Раде. Его первая жизнь прошла в такие дремучие времена, что самая привычная личина для него – образ дракона с тремя хвостами. Так вот, могучий Пресветлый создал для себя целую гору и лес на много верст вокруг нее.

В целом, правила это мира довольно милосердны к нам. В нем нет голода или усталости. Даже спать здесь ложишься только для разнообразия. Иногда изгнанным сюда предлагают выбор: вернуться в явь или продолжить ожидание. По этому случаю Игорь обычно возмущается, что неудачно выбрал место для повторного воплощения, попав сразу в водоворот большой войны, и смог наслаждаться новым телом только четверть века. Но вот насчет того, кто и каким образом обращается к князьям, он отмалчивается, произнося только:

– Сам поймешь, просто однажды проснешься не здесь.

В один из «вечеров» за чашечкой непонятной, но бодрящей черной жижи он сделал мне подарок – огромную кипу самых разных листов пергамента, бумаги и склянку чернил.

– В мой первый, скажем, визит сюда этому меня научил сам Рад. Он посоветовал вести летопись своих деяний. Не важно, какими словами, не важно, на каком языке. Просто надо писать. Причин этому несколько. Во-первых, это какой-никакой труд, он придает нашему существованию чуть больше смысла, пока мы тут, не дает расслабиться и исчезнуть меж двух солнц. А во-вторых, когда ты окажешься в новом мире, то единственное, что туда переместится вместе с тобой – рукопись. Ни дом, ни богатства, ни оружие, только книга. И поверь, восстановить свои знания и силу, понять, кто ты такой, становится намного быстрее и проще. Кощеи ведают иной путь, но держат его в тайне. Вряд ли он подходит нам.

Так что, закончив чаепитие, я решил последовать его совету. Не могу сказать, что легко было подбирать слова, описывая свое прошлое, но дело основательно увлекло меня. Князья получили в дар от Стихий очень хорошую память. Мы помним события, обещания обиды, имена. Единственное, что не все произошедшее достойно занесения в книгу, хотя если мое пребывание в Иномирье затянется – коснусь от скуки и самых кровавых и грязных событий в моей жизни. А если вдруг записи прочитает еще кто-то, то у меня есть к нему просьба. Отнеситесь к ним бережно и аккуратно. Значит, я пришел в этот мир и рано или поздно за книгой вернусь. Спасибо за понимание. Доброго вечера. Или утра.

За два века до царства

Глава 1 (138–160 гг.)

Сейчас по прошествии целой тьмы зим трудно вспоминать отрочество. Оно прошло в Засечном, небольшом укрепленном городке на южной границе Медного княжества. Я родился в сто тридцать восьмом году от основания Престола, и в честь жреца, помогшего моей матери при родах, получил имя Велибор. Из ярких событий припоминаю неудачную осаду киренийского войска. Мы лазили тогда по полю боя после княжеской дружины, изыскивали железо и серебро у покойников, а опосля оттаскивали их в овраг, где жрецы проводили нужные обряды. Следующей страницей в книге детства стал пожар, спаливший треть города и чудом пощадивший нашу улочку. Не забылся ход чародеев Ишты, отправляющихся в паломничество в Рубежные горы. И особенно помню похороны матери, холод и пустоту в доме, тогда же я увидел во сне свой последний кошмар: стаю диких собак, преследовавших меня часами по незнакомому лесу, но которые превратились в ледяные статуи, стоило лишь забрезжить первым лучам рассвета. А вот все остальное со временем стерлось. Все, кроме Пробуждения.

Надо кое-что сразу прояснить. Я родился одаренным – ребенком, которого благословила одна из Стихий при рождении. В моем случае Кёльд Вечный Холод, Владыка Покоя – одна из семи сил, помогавшая создавать мир. И для таких детей во всем развитом мире действует очень старый закон: не ранее двенадцати, не позднее пятнадцати зим их следует отдавать в Круг на обучение. В противном случае это грозило весьма суровыми невзгодами. Какими именно – в народе ходило столько нелепых страшилок, что мне лень марать бумагу, пересказывая их. Но стоило исполниться четырнадцать зим, как отец сам отвез меня в Малый Круг, дождавшись, когда сойдет на нет весенняя распутица. Помню, тогда не уделил внимания тому, что он это сделал самостоятельно. Мы попрощались у ворот, обнялись, и я шагнул к новому для меня миру волхвов и десниц.

Малый Круг представлял собой укрепленное, спрятанное в лесах городище. Ров с кольями, земляной вал с частоколом, три башни с каменным основанием, и множество сюрпризов, спрятанных от обычных человеческих глаз. Ворота, обитые железом и украшенные символами одаренных в виде семиконечной звезды, заключенной в круг, были приоткрыты, приглашая внутрь. Стража, несущая караул у них, тоже впечатляла. Даже старшая княжеская дружина могла бы позавидовать их вооружению: чешуйчатые доспехи, металлические наручи, окованные золотом наплечи, шлемы с зерцалами. Практически все носили невиданные, очень длинные мечи, на локоть превосходящие по длине те, которые я доселе видел. Встретить столько железа в одном месте уже было чудом.

Один из отроков проводил меня в центр городища, где и располагалась школа. Мальчишеское воображение уже нарисовало парящую над землей избу или огнедышащего змея, задающего вопросы, а встретили меня пара утомленных старцев у обычного, хоть и ладно сложенного терема. Они заставили выкинуть старую одежду и отправили в баню, после которой вручили новые одеяния: белую рубаху с вышитой на ней звездой стихий, простые штаны, широкий пояс и настоящие башмаки, а не лапти или обмотки. Все оказалось впору и весьма удобно, будто шили заранее по нужным меркам.

Тогда же я и познакомился со своим будущим наставником – Светлым Князем Хёльге. Он ждал меня во дворе, облаченный в шелк и бархат. Бритая голова, густая и некогда черная борода, теперь основательно украшенная сединой. На поясе, обильно украшенном серебряными бляхами, он носил ритуальный кинжал в лакированных ножнах. Князь тогда не казался силачом, справным воином или опасным чародеем. Обычного роста, не худой и не толстый, без шрамов, всегда держащий спину прямо и цепко смотрящий на мир своими холодными, серыми глазами. Собственно, благодаря этому человеку я и научился учиться, как бы это коряво ни звучало. Он оказался весьма удачливым одаренным, сумевшим разменять к тому времени уже не одну пару веков. И все время до следующего зимнего солнцестояния он вдалбливал в мою голову знания об окружающих нас землях. О каждой Стихии и ее законах. Учил грамоте и языкам Кирении и Асгвайра. Рассказывал о дивных народах, заселяющих леса и горы. И когда, наконец, настало время – помог в Пробуждении.

Описывать Пробуждение очень сложно. Каждый человек полагается на привычные ему чувства, когда воспринимает мир. А теперь представьте, что к ним добавляется еще одно. Когда вдруг понимаешь, что не ограничен больше своим телом. Когда воспринимаешь каждую снежинку рядом с собою. Когда видишь потоки силы, пронизывающие всё и всех. Когда тебе достаточно лишь протянуть руку, дернуть за пару ниточек и уничтожить неугодного тебе человека, али вдохнуть новую жизнь в любую льдинку. И вот когда ощущение собственного величия тебя начинает переполнять – нужен наставник. Хёльге, ничего не говоря, просто со всей силы нанес мне удар в челюсть, уронив на землю и заставив исчезнуть всю богоподобность.

И вот поймав все звезды, придя в себя и встав на ноги, я под руководством своего учителя начал постигать, что такое на самом деле быть одаренным. Кроме чародейного искусства, меня, как и других парней и девушек, продолжали учить языкам, истории, азам алхимии. Нас гоняли с деревянными мечами и дубинами, тренируя в воинских навыках. Некоторые избирали путь десниц – воинов-колдунов, охотящихся на чудищ и чернокнижников. Другие просто заучивали основные удары и движения на тот случай, если ворожба будет невозможна. Со временем наставники требовали от подопечных и совершенства в ремеслах. На что Хёльге замечал:

– Да из тебя кузнец, как из мухи витязь. Лучше учись чародейству, оно тебя лучше прокормит. А будут приставать – отправляй ко мне. Я все объясню.

Я и учился. Год за годом постигая дары Кёльда и тренируя свое тело, пока одним солнечным и безветренным утром на излете зимы наставник не затеял любопытный разговор:

– Для тебя не будет большим откровением, что Совет Малого Круга не горит желанием оставлять тебя служить тут и задумывает отправить тебя с первым поручением в Вольные Княжества. Но напоследок хочу показать тебе кое-что потаённое, – Хельге усмехнулся и отправился в сторону покоев Атэша, – Как ты знаешь, огнепоклонники любят и чтят свои священные жаровни, считают, что их нельзя ничем потушить. Что их пламя способно разбить любую ворожбу и подчиняется только высшим детям этой Стихии. У Кёльда другое мнение.

Зал Огня пустовал: ни учеников, ни жрецов, ни молящихся, только семь жаровен, в которых плясало приятное золотистое пламя. Как я слышал, их специально расставляли таким образом, чтобы не оставлять шанса на появление теней во время Пробуждения. Наставник без всякого благоговения подошел к ближайшей и провел перед нею ладонью – стало темнее. Год назад нам предлагали самостоятельно провернуть подобное. Были вылиты ведра воды, насыпаны горы песка, ученики Лейра даже умудрились избавиться от воздуха, который должен был поддерживать горение. Ничего не помогало, а теперь одно движенье ладонью – старые представления о невозможном разрушились.

Князь с удовольствием смотрел на мою ошарашенную физиономию. Подождав немного, специальными щипцами вытащил уголек из соседней чаши и переложил в потухшую. Словно нехотя, пламя вернулось на положенное ему место, сжирая наши тени на полу.

– А теперь я кое-что поясню. Эта главная причина, почему одаренных Кёльда не очень любят все остальные. Наша Стихия, по сути, является дверью между миром живых и Истинной Стужей, гораздо более страшной, чем все выдумки Морры. Достигнув определенного мастерства, ты сможешь приоткрыть эту дверь по своему желанию и заставить застыть абсолютно все что угодно: кровь в венах, потоки воды, порывы ветра, бушующий огонь, звуки или само время. Но будь осторожен. Если переусердствуешь, то погибнешь первым. Мир не любит Стужу и постарается закрыть дверь сам.

– А зачем нам дали вообще такую силу?

– Трудно сказать, даже первые из нас вряд ли ведали ответ. Я считаю, что это как отрубание пораженной гнилью руки. Инструмент, который должен помочь выжить всему остальному телу. Если что-то взбунтуется усмотрению Стихий, то это должно быть уничтожено, даже такой ценой.

– И все равно не понимаю, как сделать это. Я не увидел плетений или обращения к Источнику.

Хёльге жестом указал на дверь:

– Нам пора отсюда уходить, а то скоро тут состоится служба. Не надо лишний раз беспокоить огнепоклонников. А насчет этой силы – если судьбе будет угодно, то ты переживешь второе Пробуждение в Князя. Светлого или Темного, уж как проживешь жизнь. И сам поймешь, как это происходит. Но пока сосредоточься на обычных чарах. И никогда не останавливайся на месте, не застывай льдом. Будь вьюгой, двигайся вперед и учись каждый день. Мир чудесен и удивителен – используй свой шанс узнать и понять его.

Глава 2 (весна 160 г.)

Обоз неторопливо двигался в сторону Престола. Купцы везли в телегах олово, изысканную керамику и всевозможные безделушки для женщин. Взяв в оплату целого грифона серебром, мне позволили присоединиться. Одиннадцать повозок, три десятка неплохо вооруженных охранников – караван вышел представительным. При желании мог даже взять штурмом мелкое городище особо наглого боярина. Возглавлял его Александр Копринус. Уже немолодой, полноватый купец, родом из Нового Ларкана, сколотивший хорошее состояние на торговле между Киренией и Вольными Княжествами. И хоть жадность герцогов грозила развязать новую войну, это не мешало предприимчивым людям вести дела. Даже наоборот, подталкивало их успеть получить достаточные барыши, на которые можно будет жить и хорошо кушать в годы немирья.

Мне, если честно, повезло их встретить на одном из сельских постоялых дворов. Совет Малого Круга объявил мое обучение завершенным, выдал мне охранительную грамоту, перстень с печатью, немного монет и повелел отправляться к придворному волхву в Престоле. Описав в словах его внешность и как его найти, попросили передать некие запечатанные письма. Вряд ли там было что-то серьезное, иначе бы послали людей поопытнее. Что делать дальше, я не знал, но надеялся, что на месте уже разберусь, что к чему.

Естественно, отправляться в такой путь без оружия стало бы самоубийством. Так что обзавелся тяжелым асгвайровским боевым ножом в две ладони длиной и сулицей – коротким копьем, пригодным для броска или обороны в ближнем бою. Ведь зачем использовать дар в тех случаях, когда все может решить железо. Но дорога до Черничного, ближайшего заметного поселения вышла спокойной, разве что пару раз наткнулся на свежие кабаньи следы, но Стихии уберегли от встречи с лесным зверьем вживую.

И вот после этого пешего перехода, когда я уже уставший и голодный ввалился в харчевню, в залу вошли Александр с товарищами и доверенными воинами. Осмотрев горницу, они заняли лучший стол, озаботили хозяина основательным заказом и принялись обсуждать дальнейший путь. Разговаривали они на беглом киренийском, украшая речь незнакомыми словами, но вполне понятно:

– Я тебе снова говорю, нельзя вдоль реки идти. Асгвайровские выродки разбили на берегу несколько своих застав, где они собирают «подати». И их там столько, что местная знать предпочитает с ними не связываться. Раз уж решили идти пеше, то смысл им платить?

– Да знаю, но леса тоже становятся беспокойными. Безмозглые твари каким-то своим чутьем чувствуют скорую войну и лезут из чащоб. В прошлые разы нам помогали лешие, а теперь их тут нет. Сидят в своих лесах безвылазно и что-то затевают. Даже блеск серебра не может их оттуда выманить.

– Александр, дорога нам известна, пройдем и без них. Посеребренное оружие у нас имеется, проверенных людей хватает тоже. Справимся, как всегда.

Постепенно беседа затихала, уступая место трапезе. Но когда тарелки и горшочки опустели, купец, которому обращались как к Александру, повернулся ко мне и спросил на восковском прямо:

– Парень, с какой целью подслушиваешь наш разговор? И не делай вид, что не разумеешь наш язык! Ты явно неместный – слишком рожа умная и одежда вся в дорожной пыли вдобавок.

– Я тоже отправляюсь в Престол, и если разрешите, то присоединился бы к вам, – путаясь во временах и окончаниях с непривычки, я все-таки составил фразу на киренийском, которую смогли все же понять.

Александр, нахмурился, почесав кудрявую бороду, воины рядом с ним подобрались, готовые исполнить любой приказ:

– Уж не подсыл ли ты, а то как-то подозрительно тут на перепутье ты нас встретил. Чем докажешь, что не с банды каких-нибудь душегубов?

– Ну, если бы я захотел, то и тут бы напал на вас, обычные люди мне не помеха. Но я в Престол направляюсь по делам Круга.

В подтверждение своих слов потребовалось нарочито небрежно продемонстрировать перстень, а лицу придать безразличное выражение. Дескать, не вчерашний ученик, а опытный чародей, отправивший уже к Морре не один десяток душ.

– Хм, ваша братия у меня на родине не в почете, но колдун в дороге и впрямь может пригодиться. В ваших варварских землях всякое бывает. Но наемник мне не надобен, а благотворительностью заниматься не буду. Место в повозке, харч и охрана моих парней стоит два грифона серебром. Один сейчас, другой по прибытии. Если поможешь на лесной дороге, то скошу цену, а то и заплачу со своего кошеля. Отправляемся завтра, как рассветет.

– По рукам, почтенный.

Вопреки опасениям Александра дорога оказалась безопасной хоть и долгой. Весна постепенно уступала место лету и главной досадой стали самые обычные мошкара и комары, а не упыри или разбойники. Несколько раз мы встречали другие караваны. Охрана облачалась в брони, доставала из чехлов оружие и настороженно разглядывала чужаков, ловя такие же подозрительные взоры. Но до стычек дело так и не доходило.

Копринус оказался очень образованным человеком, который не только помог мне в понимании языка южан, но и рассказал немного о своей родине. Выяснилась и причина неприязни к Кругу. Оказывается, новая правящая династия сделала упор на обучение таинству чародейства обычных людей, считая это более надежным способом усилить свое войско и власть. И одаренные старой закалки, кто не захотел вступать в новые ордена, стали сразу вне закона. Исключением являлись только дети Ишты. А недавняя война с Талабскими городами подтвердила жизнеспособность такой стратегии, когда после очередной крупной победы Кирения обзавелась новыми данниками, добычей и землями.

За историями на привалах, за неисчислимым множеством шагов по самой обычной дороге – новым опытом в моей жизни, время прошло почти незаметно. Попрощавшись с лесами, мы выбрались на берег Ляры – мощной полноводной реки, пронизывающей насквозь почти все Вольные Княжества от Меднограда до Приюта Сокола. Именно здесь, на восточном берегу, первый Великий Князь Велислав, обнаружив записи Рада, повелел заложить поселение, позже ставшим столицей всех объеденных под одной сильной рукой племен.

Тракт вблизи Престола оказался благоустроенным в отличие от лесных дорог. За те две версты, что прошли мы от чащобы до городских ворот, встретили сразу три постоялых двора и одну заставу с дозором княжеской дружины. Я разглядел на башне и стенах стрельцов со снаряженными луками и самострелами, а где-то за стенами еще чувствовались и одаренные Шенах и Аквиры. Но перегораживать дорогу нам не стали, ознакомившись с охранными грамотами, справедливо считая, что у ворот города устроят полноценный досмотр каравану.

* * *

Престол представлял собою огромный город на берегу Ляры. Место сосредоточения силы и могущества Вольных Княжеств. К тому моменту, когда вместе с поездом Копринуса я прибыл сюда, столица делилась на несколько крупных концов, ну или районов, кварталов называть можно на любой манер. Безусловно, на первом месте была крепость, поспешно меняющая уже обветшалые деревянные стены, помнящие еще первого князя, на новые, массивные, каменные. Каменщики при помощи одаренных возводили укрепления: башни, стены, ворота. Там же жили старшая дружина, заклинатели и жрецы.

Следующим по значимости считалось Вече – торговая площадь, где в древности вожди еще диких племен решали самые важные вопросы, связанные с властью и деньгами. Знатные роды, удачливые торговцы, посольства строили себе рядом хоромы, соревнуясь друг с другом в роскоши. К слову, незастекленных окон тут было не встретить, как и топящихся по-черному изб. Так что про варварские земли Копринус явно преувеличивал.

Дальше шли всевозможные мастеровые улицы, переулки и городища. Кроме рабочего люда тут вперемешку уживались мелкие купцы, городские дружинники, переселенцы и даже лешие. Как Вече, так и мастеровые кварталы прикрывало второе кольцо стен, тоже по большей своей части деревянных. Снаружи же, раскинулись обрабатываемые поля, пастбища, крестьянские хозяйства и хаты самых бедных горожан. Поодаль, на другом берегу разбили лагерь наемные стяги, предлагающие свои мечи боярам, купцам и путешественникам.

С Копринусом мы попрощались во дворе киренийского посольства, куда он привел свой караван. По правилам посланник герцогов должен был проверить товары на соответствие списку разрешенных к торговле. После чего свою бирку давали и люди Великого Князя. Волокита грозила затянуться надолго, так что я отдал остаток платы, попрощался и направился в сторону крепости. В Круге мне наказали найти двухэтажный терем, на двери которого должна быть вырезана семиконечная звезда. Письмо предназначалось мастеру Димитру, хозяину этого самого дома.

Стража у крепостных ворот привлекла мое внимание – предо мною стояли явно княжеские дружинники. Высоченные, все как на подбор. Облаченные в начищенные до блеска кольчуги. Без мечей, только копья с широкими наконечниками да боевые топоры. На алых плащах выделялась вышитая медвежья лапа – знак рода Велиславовичей. Скучающим взором воины провожали всех проходящих мимо людей, подпирая спинами створки открытых ворот. Без лишних препятствий я миновал их и сразу увидел искомый дом.

Придворный волхв оказался намного моложе, чем я предполагал – мужик не более чем тридцати зим. Темные волосы, собранные в хвост, безбородое лицо без единого шрама, оспин, будто вырезанное из мрамора, темные карие глаза. Худощавое тело. Богатая одежда из парчи и шелка красного и синего цветов. Пальцы, унизанные золотыми перстнями. Это если было смотреть на него обычными глазами. Чародей же мог различить потоки силы, уже связанные в узлы рядом с ним.

Про узлы, думаю, надо пояснить. Рассказывая про свою учебу, я упустил этот момент.

Любой смертный накапливает и тратит энергию или силу. Делает он это обычно неважно и накопленных запасов хватает разве что на самые примитивные вещи. Можно сказать, что он подобен решету, в котором удается удержать только отдельные капли. Но если человека как следует натаскать, развить его тело и разум, ограничить его в определенной еде и пьянстве, то решето превращается в треснутый сосуд. После чего ученика знакомят со способами наполнить себя ворожбой от разных стихийных Источников, осторожно зачерпывая из них, иначе кувшин от напора может разбиться. Одаренные же вообще не нуждаются в накоплении, мы сами являемся частью этой силы после Пробуждения. Но у этого есть и вполне серьезная проблема – этой энергии настолько много, что заставить ее делать определенные вещи, нужные конкретно нам, довольно сложно или долго. И так было до тех пор, пока один из Пресветлых Князей не научил своих последователей отделять от общего потока небольшие сгустки, сразу придавая им нужную форму и сообщая нужный закон воплощения. Для волшебного взора это как раз и выглядит как узлы, сплетенные из разноцветных и разных по толщине нитей. Достаточно мысленно к нему потянуться и нужное заклинание сразу проявляется в нашем мире. И чем больше таких узлов колдун может удержать в один момент, тем он считается искуснее. Для меня пределом стояли три, и это считалось отличным результатом, лучшим из моих погодок в Малом Круге. Сколько мог контролировать Хельге, я так точно не узнал – он никогда при мне не творил ворожбу в полную силу, но постоянно рядом с ним было семь. Хотя, может, ему просто нравилась эта цифра.

Придворный волхв держал рядом с собою восемь. Причем некоторые из них уже проявились, закрывая защитными чарами тело. Кроме количества, являлось удивительным и их исполнение. Я не мог сказать, из какого Источника он черпал силу. Нити Лейра и Морры причудливо переплетались между собой. Я лишь в паре книг читал о таком, не встречая вживую. Но в любом случае к этому человеку стоило относиться с уважением. Поклонившись, достал из походного мешка письмо в чехле, открыл тубус и положил свиток, скрепленный печатью, на рабочий стол.

– А, ты, наверное, из нового выпуска Круга в Медном. И судя по запыленной морде, явился сразу ко мне с дороги. Знаю, знаю, – волхв вежливо, одними губами улыбнулся, усаживаясь в кресло. Девятый узел появился мгновенно, заставляя послание по воздуху проплыть расстояние в полтора шага. Колдун привычно сломал печать, развернул бумагу и быстро пробежал написанное глазами, – Ты присаживайся. В ногах правды-то нет.

Я не преминул воспользоваться его советом, выбрав один из двух стульев, по мою сторону стола.