Лафраэль и доспехи тьмы. Книга 1

– Хорошо, – еле слышно сказал могучий купец, по обыкновению нахмурив брови. – Я поговорю с ним и объясню, в чём тут дело. Я думаю, что он поймет.

– Вот и отлично! Молодец, Еверий! Я знал, что ты не подведешь нас, – радостно отозвался Палладий, улыбаясь и сверкая заплывшими глазами. – Давай, сделай это! Пора прощаться с этим чудовищем в облике ребенка навсегда.

Рыжий гигант еще больше нахмурился, но правда была на стороне этих прагматичных злыдней.

Еверию не терпелось открыть торговлю между южными странами и его северным домом – скорее мир бы начал сыпаться, чем он отказался от вполне уже исполнимого замысла. Дело оставалось за малым – привезти на родину далеких южных дельцов, что он, собственно, и осуществлял в настоящий момент. Таким образом он хотел открыть новый торговый путь для своих земляков. Теперь же на кону стояло: первое – это своеобразная дружба с молодым пассажиром, второе же – воплощение давно зревшей мечты.

Знакомый коридор, ведущий в общие каюты для гостей, замыкала стена, справа от которой находилась дверь, куда Еверий и держал свой путь. Она оказалась незапертой, поэтому торговец вошел без стука, как уже делал на протяжении почти двух недель. В небольшой каюте из мебели были только простой деревянный стол, стул да что-то наподобие кровати, где и лежал парнишка. Его верный орел был тут же, что-то клевал со стола, не обращая внимания на вошедшего.

Он быстро оглянулся, хватая короткий кинжал. Впрочем, увидев гостя, опустил оружие на место. Движения выглядели столь выверенными, что Еверий невольно подумал о том, что мальчик не врал и вполне мог убить обидчиков даже на смертном одре, если бы такой шанс ему представился.

Из замусоленного окна, покрытого копотью, застаревшим и пожелтевшим жиром, а также паутиной, светило солнце. Лучи, попадая на грязное толстое стекло, изменялись и превращались в тусклые и невзрачные пятна. Однако сквозь небольшую щель яркие лучи всё-таки просачивались, освещая приют больного, а морской бриз наполнял помещение воздухом.

С пристани пахло рыбой, раздавался гомон и окрики людей. Там чувствовалась жизнь без прикрас, наполненная деловыми буднями и торопливостью тех, кто привык зарабатывать свой хлеб тяжкими усилиями.

Еверий, рыжий, косматый, как медведь, переваливаясь из стороны в сторону в низеньком помещении, коротко мазанул взглядом по выздоравливающему, а потом так же быстро уставился в пол. Парнишка сразу понял, что что-то произошло.

– Понимаешь, они меня заставили… – пробубнил Еверий, оправдываясь, но больной, который в продолжение месяца так и не назвал своего имени и цели путешествия, поднял правую руку в знак того, чтобы говоривший остановился.

– Они сказали, чтобы я уходил с корабля? – произнес мальчик безучастно, чуть привставая с постели. – Я вполне готов это сделать, ведь вы выполнили свою часть сделки. Я же на материке Нозфол?

Еверий подтверждающе качнул головой.

– Отлично! Дальше я доберусь до нужного мне места самостоятельно! Я, конечно, остался бы более довольным, если бы мы прибыли к Эдинголу, как и договаривались изначально, но в силу новых обстоятельств я согласен и на эту пристань. Дай мне двадцать минут, и я покину судно! – быстро проговорил он.

– Хо-хорошо… – только и промычал Еверий.

Мальчик затеял собираться, торговец виновато посматривал на него, как будто что-то пытаясь спросить. Наконец Еверий решился:

– Послушай, может, это меня и не касается, но куда ты держишь свой путь? Возможно, я смогу что-то тебе подсказать или направить в нужное место?

– В этом нет необходимости, я и сам найду дорогу!

– Но, может, я смогу как-то иным способом тебе помочь? Ты ведь сейчас слаб. У меня много друзей!

– Я справлюсь… – поспешно ответил подросток, однако потом на секунду задумался и добавил: – Может, подскажешь, где приобрести кое-какие вещи, если это тебя не затруднит?

– Конечно-конечно, – радостно отозвался великан, тряся рыжей бородой. – Я знаю этот порт как свои пять пальцев, если он не изменился за время моего отсутствия! Что тебе необходимо?

– Одежда и кузнец! Впрочем, можно просто оружейного мастера или умельца, который бы вынул красный камешек и сделал рукоять меча более удобной… Я хочу предупредить всякие поползновения на свою персону в дальнейшем. Не хотелось бы, чтобы возникали иные недоразумения в моём путешествии, подобные тому, которое произошло на корабле. Этот рубин я оставлю тебе, торговец, если поможешь!

– О-однако, – протянул Еверий удивленно. – Не слишком ли большая плата за такую простую просьбу?!

– Ничуть, мне этот камешек без надобности!

– Хорошо, молодой человек, я как раз знаю, где найти достойного кузнеца, если он еще жив, – не скрывая радости, произнес Еверий и заторопился к выходу.

Когда мальчик остался один, орел прекратил бродить по столешнице и незатейливо потрошить пищу. Птица с интересом принялась наблюдать за своим хозяином, который собирал скудные пожитки, состоявшие из того, что он носил на себе, и небольшого мешочка с деньгами, а также той самой пресловутой палки со скрытым клинком.

Времени у него на это ушло немного.

Затем парнишка, застегивая на себе темно-серый плащ, обратился к орлу, разговаривая на южном наречии эльфийского племени Инуи, которое распространено в одноименном королевстве. Слова лились столь красиво, а выражение лица, с которым мальчик обращался к нему, было такое, как будто перед ним находилось не глупая птица, а вполне разумный человек. Орел после монолога скрылся в приоткрытом окне, так и не удостоив ответом. Мальчик еще раз обернулся и с досадой махнул рукой в сторону улетевшей птицы.

Кузница находилась в одном из дальних проулков в портовой части города, и, чтобы найти ее, от Еверия потребовались неимоверные умственные усилия, которые помогли вспомнить забытый путь.

Маленькая деревянная изба с черепичной крышей грязно-коричневого цвета, с небольшими окнами и с большой трубой из порядочно закопченного кирпича – вот что представляла собой кузница.

Хоть проулок, уложенный булыжниками, был маленьким, и тень в этом месте повсеместно праздновала свое превосходство над светом, хозяин здания умудрился справа от входа зачем-то посадить чахлое дерево, потерявшее все листья. Остался только черно-серый сиротливый остов растения.

Тяжелая дубовая дверь в помещение поддалась не сразу, чтобы сдвинуть ее с места потребовались некие усилия, что, в общем-то, для Еверия даже не было испытанием.

Ржавые петли проскрипели, и клиенты проникли в сырой и неопрятный, пропахший куревом и гарью зал, где на его противоположном конце стояла магазинная стойка. За прилавком восседал не первой свежести мужичок, худой и бледный, куривший длинную и тонкую трубку гномов.

По всему было видно, что хозяин пьян, но держался он вполне по-деловому. Торговец сперва растерялся, так как не ожидал увидеть запустение в некогда приличном ремесленном заведении, но делать было нечего, и пришлось обратиться к мастеру, – а это именно кузнец и оказался!

– Подмастерье отдыхает, – виновато процедил седой старик, убирая трубку и выпуская струйку сизого дыма из ноздрей, – поэтому приходится здесь сидеть.

Он сделал многозначительный жест руками, раздвинув их в сторону, словно охватывая зал, а затем продолжил:

– Зачем пожаловали, добрые люди?

– Нам нужно аккуратно отделить очень ценный предмет от другого не менее ценного, при этом постараться не повредить оба, – начал Еверий, взяв из рук мальчика палку со вставленным в рукоять рубином, и показал мастеру.

Кузнец внимательно оглядел оружие, аккуратно перехватив из рук торговца, словно драгоценность. Он с явным интересом вертел оружие в мозолистых руках. Наконец, пожевывая тонкий мундштук трубки, ремесленник сделал глубокий вдох и выдох, оценивая в уме представленную вещицу.

Дым белыми клубами разлетался с губ мастера, седые мохнатые брови напряженно хмурились.

– Завтра в полдень всё будет готово, сегодня уже темно, и я просто-напросто ничего не успею, ведь помощи у меня нет… подмастерье отдыхает… – напомнил кузнец, снова присасываясь к трубке и выпуская дым. – Но всё будет сделано в лучшем виде, можете не сомневаться. Пока в моих руках сила.

И тут старик показал свою длинную жилистую руку, словно в подтверждение слов, но та предательски затряслась над стойкой, поэтому он сконфуженно и быстро убрал ее прочь.

– В общем, я выну камешек, даже гномы не справятся лучше меня.

Еверий скептически посмотрел на него, но в сказанном не сомневался, так как давным-давно, когда Еверий был в этих местах, только этот ремесленник выполнил довольно сложный заказ, требовавший искусности в профессии. Тогда он с трудом верил даже в то, что кузнец вообще сможет поднять рабочий молот, но результат превзошел все ожидания, а оплата была небольшой, что и оставило неизгладимое впечатление в душе торгаша.

Однажды старик, между прочим, похвастался ему, что обучался у гнома. Это Еверий, надо сказать, до сих пор считал выдумкой.

– Какой ценой нам обойдется ваша работа? – поинтересовался купец, предварительно нахмурив рыжие брови и готовясь оберегать этот бастион всеми известными ему способами.

Ремесленник не сразу ответил, взяв время на обдумывание вопроса, при этом то и дело немилосердно пыхтя дымом. Крепкий табак кружил голову.

– Двадцать медяков, – наконец произнес старик, хитро прищурившись и рассматривая реакцию клиента.

Реакция в виде возмущения не заставила себя долго ждать. Последовало долгое и нудное препирательство, заключавшееся с одной стороны в сбивании, а с другой – в сохранении названной цены, где каждый всеми правдами и неправдами старался отстоять собственные интересы. Сошлись на двенадцати медяках, но купец и тогда продолжал недовольно ворчать.

Всё время, пока кузнец и Еверий торговались, мальчик безучастно рассматривал зал с развешанными по стенам металлическими изделиями – от крестьянских мотыг до рыцарских мечей, щитов и шлемов. Товара оказалось немного, поэтому он сосредоточился на доспехах, которые были массово распространены в Страдии – большом торговом городе Южного континента, откуда прибыл их корабль, но там стража носила совсем другие доспехи, более легкие и свободные, а также более яркие – золотистого цвета. Воины Страдии предпочитали тяжеловесным доспехам маневренные отдельные латы – нагрудник, шлем, поножи и наручи, а также порой и кольчугу. При этом уязвимые места таких доспехов всем были ясны, так как их иногда прикрывала только кольчуга в местах сочленения, а то и вовсе ничего, кроме поддоспешника.

В сущности, парнишку заинтересовал только один относительно цельный костюм, прикрепленный к стене справа от входа, это была плотная стеганая ткань, внутри которой находились металлические пластины, поверх нее при необходимости могли крепиться другие, уже монолитные детали доспехов. Толстая ткань при попадании стрелы защищала от повреждений.

Мальчик подумал, что доспех отлично оберегает своего носителя, но очень стесняет движения, поэтому такие элементы воинского гардероба никогда бы не прижились на юге, так как жара всегда вносила корректировки. И если рыцарь Южного континента вздумает напялить нечто подобное, то, скорее всего, получит тепловой удар, и в таком случае о какой-либо боеспособности говорить не приходилось. Однако здесь, на севере, такие доспехи вполне себя оправдывали.

Затем он переместил свой взгляд на развешенное рядом оружие. Полуторный и двуручный меч были большими, и меч мальчика, вделанный в деревянные ножны, хоть и обладал достаточной длиной, как и полуторник, но всё же уступал ему в толщине и массивности, не говоря уже о двуручнике.

«Острые, – подумал мальчик, – но не такие маневренные, как мечи клана. Да и сделаны не так искусно, поэтому быстро затупятся и, возможно, сломаются».

***

– Надо же, – с изумлением твердил кузнец Кинай, когда клиенты вышли из магазина, – такая жемчужина – и у меня в лавке!

Он быстро встал, закрыл входную дверь на ключ, предварительно повесив на нее соответствующую табличку, затем с неожиданным проворством погасил все лампы в помещении магазина при кузнице и, наконец, прошел во внутреннее помещение, где у него была, собственно, сама ремесленная мастерская.

Небольшое грязное помещение, плотно заставленное металлическими изделиями, заготовками, молотами, щипцами, несколькими наковальнями. В центре кузни находился потухший горн. Здесь ощутимее пахло гарью, но это не смущало владельца мастерской, он с превеликим удовольствием вдыхал этот воздух.

Кинай поспешно зажег все имеющиеся свечи и лампы, но их не хватило для того, чтобы осветить комнату так, как он этого хотел, поэтому кузнец достал дополнительные светочи из ящика в магазине.

– Подумать только! – восхищенно пробормотал Кинай, усевшись в прохудившееся кресло, когда все приготовления были закончены, и снова увлеченно рассматривая принесенное оружие, при этом аккуратно поводя огрубевшим пальцем по вязи из незнакомых ему символов. – Кажется, работа эльфов! – причмокнул он языком. – Никогда не представлял, что увижу такое собственными глазами! Хм!.. Интересно, зачарованный ли он?

***

Здесь наступило только самое начало зимы, а точнее – конец осени, поэтому дул промозглый, хлещущий в лицо ветер. Где-то виднелись крупицы снега, белого и бросающегося в глаза на фоне темной и хмурой скалистой земли.

Город был большой, каменный, в основном двухэтажные здания с красивыми витринами хорошо просвечивались солнцем. Широкие улицы имели прямое направление, подобно полноводным рекам, по краям, словно утесы, высились дома ремесленников и торговцев, в нижней части которых расположились магазины и мастерские, где изготавливались товары из кожи, металла, меха и дерева, тогда как верхние этажи служили только для проживания. Дороги между тем были выложены брусчаткой, это говорило о том, что город не бедствует.

Правил этим «дружелюбным» городом король Ротгар, который свято поддерживал торговцев и приезжих, если, конечно, они не нарушали общественного порядка и не мешали получению доходов. Смутьяны никому не нужны. Волю же его исполняли рыцари и стражники, следившие за благочинным поведением. Войн этот король не вел уже достаточно давно, чтобы люди забыли о них совсем, поэтому его немного даже любили и считали отчасти справедливым.

«Почему отчасти?» – спросите вы.

Да потому что его рыцари при всех своих бесчисленных добродетелях имели один очень откровенный недостаток: они кропотливо и самозабвенно, не зная усталости и не жалея сил, обирали народ и нередко злоупотребляли сим даром, дабы их государственные карманы не оскудевали никогда. При этом иноземцев трогать строжайше запрещалось, отчего вся нагрузка ложилась на плечи местных жителей. Но помимо поборов и бесчинств, устраиваемых служителями закона, сам король не гнушался каждогодних подъемов налогов, что, конечно, не возбуждало в простом населении расположения к его персоне.

И если у вас в кошельке находились деньги, то улыбки граждан в сем городе расплывались вполне естественно и непринужденно, словно говоря: «Добро пожаловать!» А если вам не посчастливилось разжиться злосчастной монетой, то и прием оказывался соответствующий: темные улицы доков, подземные катакомбы воров и убийц, а также сам порт, принимавший на тяжелую работу всех желающих, всегда могли открыть вам свои неуютные объятия.

В общем, город был чистый, аккуратный, но хмурый в этот промежуток времени, так как неодолимо наступала зима.

***

Народу было много.

Люди были здесь вполне приветливые, в большинстве своем торговые либо рабочие, поэтому и общительные с иноземцами, тем более что это способствовало их собственному процветанию. Портовый город получал свою давно определенную выгоду от путешественников. Разночинные, разномастные, прибывшие сюда изо всех уголков света, они ходили по улицам торгово-промышленного района, где стояли Еверий с мальчиком.

Бродили патрули суровой на взгляд стражи, закованной в латные прочные доспехи. Воины держали в руках по секире, а на поясах у них висели полуторники, с помощью которых они блюли закон и порядок. На спинах служивых людей громоздились пугавшие своим видом арбалеты.

Бегали пронырливые и вездесущие дети, пытавшиеся всучить товар прохожим либо изъять у них то, что плохо и совсем не к месту лежало.

Степенно передвигались торговцы Южного континента, укутанные в абсурдно пестрые меховые длиннополые пальто, напоминавшие своей палитрой оперение попугаев. Их загар контрастировал с лицами нозфолцев.

Иначе выглядели хмурые северные купцы, постоянно пересчитывавшие в уме те деньги, которые они хотели получить за свой товар или уже получили, проведя доходную сделку. Одевались они в теплые и основательные тулупы, в огромные зимние сапоги и причудливые меховые шапки.

Порой встречались слуги аристократов, искавших нечто, что внезапно понадобилось их господам, либо что-нибудь для готовки, уборки, починки и другой повседневно-бытовой рутины.

Когда закончили дела, обнаружилось, что на улице уже вечер, встречавший гостей всей полнотой холодной и недружелюбной осенней погоды.

Солнце склонялось, и Еверий поспешил приобрести для мальчика местную одежду с меховой поддевкой – теплую, сберегающую от суровых будней этого морозного края. Покупку удалось обнаружить недалеко от кузни в небольшой лавке.

Темный плащ, который носил подросток, пришлось снять, и сперва мальчик хотел его выкинуть, но предупредительный Еверий забрал ненужную вещь себе, решив, что в последующем сможет ее где-нибудь реализовать.

Цвет кожи, разрез глаз, наличие рогов на шлеме, малый рост, тонкая талия или ее противоположность – всё в этом городе дышало многообразием, поэтому наш юнец особо не выделялся на фоне других, если бы не его орел… Люди то и дело оглядывались на странного паренька, на плече которого высилась гордая птица, спустившаяся к нему с неба. В связи с этим они привлекали ненужное внимание и множество любопытных взглядов.

Кто-то уже принялся подходить с предложениями о приобретении крылатого питомца, на что сразу же получал вежливый отказ, несмотря на то, что суммы были действительно внушительными. В итоге пришлось снова отпустить орла в свободный полет над окрестностями города.

Уже заметно стемнело, солнце, еле-еле просвечивающее сквозь нависшие облака, почти зашло за горизонт, тени ночи сгустились окончательно, и городские фонарщики спешили осветить полноводные улицы светом тусклых фонарей.

Чтобы скоротать время, Еверий и мальчик, которого торговец прозвал Руби – сокращение от слова рубин (навел на эту мысль торговца тот самый алый камень в рукояти оружия), пошли в ближайшую харчевню для приезжего люда на улице Пекарей. Ничем не примечательное здание из камня и дерева, но, по-видимому, весьма крепко и добротно построенное.

Массивная деревянная дверь отворилась, и оттуда вывалились два пьяных человека, похожих чем-то на Еверия, но на вид не такие крупные, как он. Они были пьяны и еле держались на ногах, один обхватил другого, и было непонятно, кто из них помогает брести товарищу вперед, так как, на взгляд Руби, они оба просто оперлись друг о друга, чтобы не упасть. Минуту пьяные осматривались вокруг, а потом, увидав мальчика и торговца, повернули в другую сторону, распевая непристойные песни.

– Ну вот, кажется, там весело, – заключил Еверий, предвкушая пирушку. – Там я наверняка найду собратьев по ремеслу. Пойдем, Руби!

Паренек ничего не ответил на довод купца и прошел вслед за ним.

Тусклое здание с маленькими решетчатыми окнами, с огнем в камине и необузданными криками постояльцев – вот что увидели они за дверью. Там оказалось достаточно просторно, пахло едой, если не сказать, что кухней, потом и спиртным. Выпивка находилось повсеместно и в достаточном количестве.

Люди сидели за большими, грубо сделанными столами, на деревянных табуретах. Было много торговцев, расположившихся гурьбой на отдельных местах. Они о чём-то беспрестанно разговаривали, шептались и шушукались, даже сейчас решая деловые вопросы.

Мимо посетителей то и дело пробегали официантки – женщины весьма приятной наружности, с уставшими глазами и веселым нравом, а также быстрым на язык говором, в котором чувствовалось то, что они не гнушались огненной жидкости даже и в рабочее время.

Еверий с Руби подошли к стойке, и торговец сделал заказ. После они уселись за близстоящий незанятый круглый и грязный деревянный стол.

– Ну что, как тебе, молодой человек? – поинтересовался Еверий у спутника, довольно ухмыляясь.

Мальчик не разделял душевного подъема своего провожатого и с явным отвращением озирался по сторонам.

– Это, конечно, не самое лучшее заведение из возможных, но здесь, во-первых, весело, а во-вторых, совсем не так уж и плохо, как тебе кажется на первый взгляд. А главное – тепло и сухо. Ну, две-три кружки сделают тебя немного сговорчивее, я думаю…

Еверий через некоторое время увидел своих товарищей и решил к ним подойти, а парнишка остался за столом один, дожидаясь заказа. Он медленно, но неотступно рассматривал присутствующих в заведении.

Клиентура в этот вечер собралась разнообразная, но помимо торговцев, завсегдатаев питейного заведения, ремесленников и чернорабочих тружеников города, а также простых пришлых людей, занесенных сюда по прихоти судьбы, Руби неожиданно признал нескольких гномов. Сии мужи сидели поодаль от остальных, в темном и плохо просматриваемом месте, так что сразу их заметить стороннему наблюдателю почти не удавалось.

Их рост, как указывали слухи и трактаты о внешнем описании этого народа, был мал, примерно до плеча среднего человека. Но не только это отличало их от людей: они имели массивные головы, челюсти и могучие широкоплечие фигуры, пропорционально несвойственные их росту. Руки настоящего гнома были раза в два больше человеческих, но при всём при этом они славились как непревзойденные мастера по металлу, камню, в том числе и драгоценному, а также по обдувке стекла.

Одевались они, как и все посетители в таверне, в общем-то, ничем не отличаясь от них. Тяжелые кожаные плащи на меху валялись рядом на длинной лавке.

Всего Руби насчитал пять гномов: два крепыша с черной бородой, один с рыжей, еще один имел только небольшие светлые усы и пробивающуюся поросль первой бородки – видимо, он был самым молодым, хотя их возраст стороннему человеку трудно отгадать. Ну а пятый имел седую бороду, заплетенную в несколько косичек. Последний гном отличался от всех манерой поведения, он как-то по-особенному держался, словно являлся главой этого небольшого скопища. В его спокойных движениях чувствовалась сила, а в ясных глазах читался разум и неуловимое сознание собственного превосходства. При этом у рассматриваемого гнома были хоть и большие руки, подобно сородичам, но всё же явно холеные. Другие его родичи, обладая мозолистыми, покрытыми шрамами ладонями, этим похвастаться уже не могли.

Они о чём-то беседовали, стараясь, чтобы их никто не услышал.

Один из темных гномов, сидевший напротив светлого, имел шрам вдоль всего лица, пересекающий правый глаз и оставленный, вероятно, умелой рукой мечника. С недовольной физиономией он что-то рьяно доказывал светлому, стараясь в чём-то убедить собеседника, но тот лишь улыбался, изредка бросая сухие фразы, отчего черный со шрамом как будто успокаивался, но лишь на время, чтобы придумать новый аргумент в пользу собственного мнения, и затем их диалог возобновлялся.

Остальные гномы только слушали и внимали старшим, но ничего не произносили.

Мальчик заметил, что темные, видимо, родственники, так как у них были схожие черты лица, тогда как молодой гном без бороды чем-то походил на рыжего и светлого, преимущественно выделялись их толстые однотипные носы картошкой.

«Вероятно, они воины», – предположил Руби, но размышлять долго не пришлось, так как его отвлекли. К нему вдруг подошел странный мужчина лет тридцати, со щетиной, немытой физиономией и воспаленными от выпивки и недосыпа глазами. На вид среднего телосложения, но при этом весьма крепкого, так как сквозь серую рубаху просматривались мышцы. Незнакомец вел себя наигранно вяло, то и дело шатаясь при каждом движении.

– Послушай, мальчик, – обратился он к сидящему за столом Руби, – у тебя не будет пары монет, а то мои прямо сегодня странным образом испарились? Ума не приложу, куда я их подевал?

Позади раздался смех его друзей, которые стояли гурьбой – человек шесть, не более.

– Послушай, я дядя не злой, но времена иногда меняют даже самых благочестивых людей, – патетично начал попрошайка, неуклюже падая рядом на стул. – Впрочем, не стоит бояться. Воспринимай меня как своего старшего друга и товарища. Поэтому мне хочется дать тебе хороший совет. По виду скажу, что ты парнишка щупленький и маленький, а я бывший рыцарь!..

Мужичонка попытался заметить эффект от последних произнесенных слов, но так как лицо Руби не изменилось, то продолжил:

– Ладно, не буду хвалиться своей силой. Думаю, это неуместно.