Счастливый вечер

Когда выпал снег, в школе стало просторнее. Ребятишки из самых бедных семей оставались дома, потому что не было у них обуви. Если бы школа стояла в само́й деревне, они бегали бы туда босиком. Но стояла она на отшибе, столько бежать по снегу никто не решался.

Как-то вечером мама позвала к нам домой родителей, дети которых сидели дома, и сказала им:

– Давайте купим одни валенки на пятерых. Для каждой семьи расход на покупку небольшой, зато все будут учиться. Как придет ученик в общих валенках, тут же дежурный побежит с ними к другому, потом к третьему… Все в классе и соберутся.

– А кто в воскресенье будет в валенках? – спросил один родитель.

Вопрос оказался серьезный. После споров решили: пусть валенки в воскресенье в школе остаются – так они будут целее, на следующую зиму пригодятся.

Денег собрали даже с лишком.

Их хватило еще и на калоши.

Калоши в Ястребках были в двух зажиточных семьях и надевались только по праздникам или в гости. И вот владельцами такой редкой и роскошной обуви стали самые бедные ребята. Счастливцы, когда бежали на урок в школьных валенках, непременно оглядывались назад – любовались отпечатками новых калош на снегу.

Несчастливая зима

Была зима, несчастливая для меня и моего товарища Пети Мелешонкова. Началась-то она хорошо. Выпало много снегу. Ударил мороз. И мы отправились на гору – кататься на ледянках. Ледянка – это корзина, на дно которой наморожен лед. Ледянка катится с горы быстрее санок. На ходу подпрыгивает, вертится. А ты сидишь в ней, как курица в гнезде, и задыхаешься от ветра и снежной пыли.

Случается, одна ледянка догонит другую, они сшибутся, и обе, вместе с седоками, зароются в сугроб. Из сугроба вылезаешь на четвереньках, потом замерзшими руками выгребаешь снег из валенок, из рукавов, из-за воротника. А мимо проносятся ребятишки – смеются, кричат и дразнятся.

Уже смерклось, когда на горе началось самое веселье. Гору раскатали так, что ледянки вылетали на речку и еще долго скользили по льду. Наша мелкая речка была тут поглубже. Над глубиной сделали прорубь для полоскания белья. Тот, кто скатывался на лед, должен был вовремя в нужном месте оттолкнуться ногой, чтобы направить ледянку мимо проруби. У всех, и у меня тоже, это получалось отлично. Но в тот раз моя ледянка повернулась на льду, я оказался лицом к горе́, к проруби спиной, и так, не зная, куда еду, вкатился в прорубь.

Угоди я в прорубь стоя, вода дошла бы до пояса. А так она оказалась мне, сидевшему в корзине, по ноздри. Через воротник мгновенно облила тело; стало так холодно, что я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Если бы не подоспели ребята, сам я на лед не вылез бы и домой не дошел бы.

Мама растерла меня скипидарной мазью, завернула в тулуп, напоила горячим чаем с малиной, но ничто не помогло. Температура поднялась до сорока. Я потерял сознание.

В это же время, как я узнал потом, случилась беда с Петей. У них в доме садились пить чай. Петя разделся, пошел к столу. Отец увидел его, посиневшего от холода, посоветовал:

– Ну-ка, спляши! Сразу согреешься…

Петя прошелся вприсядку и вскочил в полный рост. А мама несла большой чайник. Ударил Петя макушкой в дно чайника, кипяток выплеснулся на плечо и спину. Надо было бы сразу сорвать рубашку. Да растерялась Петина мама, уронила чайник, прикрыла сына фартуком и к себе прижала… Когда сняли рубашку, плечо и спина были в белых волдырях.

И в нашем доме, и в Петином ночь прошла в тревоге. До́ктора в Ястребках не было. В окрестных деревнях тоже не было. За доктором нужно было ехать в город, а до города двадцать верст.

Как нарочно, с полуночи подул ветер. Ветер дул сильнее, и разгулялась вьюга. Мой отец все равно решил ехать утром в город. Боялись только, что доктор откажется, не поедет в Ястребки – в такую погоду можно потерять дорогу и замерзнуть в поле.

– Ты, Василий Харитонович, скажи доктору, что двое помирают, – говорила Петина мама моему отцу. – К двоим-то не то что к одному…

Еще как только выпал снег, вдоль дороги крестьяне понатыкали вешек – еловых веток. По этим вешкам можно ехать и в метель. Но уже в сумерках вешек не видно, и все тревожились, успеет ли мой отец вернуться из города засветло.

Стало темнеть. Вьюга не слабела. Шумела по соломенным крышам, гудела и выла в печных трубах. Маленькие оконца в избах залепило снегом, как белой кашей. Было в такую погоду лишь одно средство помочь запоздавшему путнику – звонить в колокол на церкви. Звонил тот, чья очередь. Но в этот раз пошел Петин отец.

– Всю ночь буду звонить, а к деревне Харитоныча выведу! – пообещал он моей маме.

Сознание вернулось ко мне вечером. Ослабший, я лежал в постели среди подушек, слушал голоса вьюги. Пересиливая их, со звоном гудел колокол. Бом-м! Бом-м! Бом-м!.. Где-то далеко, а может близко, шла на этот гулкий звон лошадь, везла в санях к дому отца и доктора.

У доктора была фамилия Жмур. Он ужинал у нас. Я вглядывался в его доброе лицо, старался разглядеть, как он жмурится. «Жмур должен жмуриться», – думал я, по-своему, по-русски объясняя его латышскую фамилию.

– Как же вы отважились поехать? – говорила мама доктору. – В поле настоящее светопреставление…

– Что делать? – отвечал доктор. – Жалко ребятишек. Хотя не мешало бы выпороть обоих. – Доктор посмотрел на меня и добавил: – Конечно, когда поправятся…

Мы с Петей болели долго. Но в конце концов воспаление легких у меня прошло, у товарища зажили спина и плечо. Да, наделали мы дел! А ведь все было бы хорошо, будь мы поосмотрительнее.

Щеглы для флота

Саша Клоков до военной службы был механизатором. Он умел управлять любой колхозной машиной. Весной на тракторе пахал поле. Летом убирал комбайном пшеницу. Осенью картофелекопалкой выкапывал картошку. Зимой бульдозером расчищал дороги от снега. В деревне все думали, что в армии Саша будет танкистом.

– Ему только научиться из пушки стрелять, – говорили о Саше, – а машины он знает.

Но Сашу взяли на флот: там тоже нужны люди, которые знают машины.

Однажды Саша приехал домой – в отпуск за отличную службу. Он ходил по деревне в бушлате, брюках клёш и в бескозырке с лентами. Саша гордился морской формой. Да и моряк он был особый – плавал на подводной лодке, на атомном ракетоносце.

Саша зашел повидаться к деду Сергею. Дед Сергей, бабушка Дуня и внук Сергей обрадовались. Поставили самовар. Достали меду. За чаем расспрашивали, большая ли она, атомная лодка? Глубоко ли опускается? Какой силы ракеты?

– Не полагается рассказывать о лодке, – отвечал Саша. – Это военная тайна. Скажу только: плавал глубоко. Месяцами не поднимался на поверхность океана. Лодка большая. Есть даже садик в ней: там цветы, фонтанчик бьет, птицы летают. Товарищи просили привезти еще парочку щеглов. Щеглы поют хорошо. Да не знаю, как поймать их.

– Ну и задача! – засмеялся дед Сергей. – Для флота мы с внуком поймаем хоть сотню.

Вечером дед Сергей и внук Сергей делали петлянку: из конского волоса вязали петли и закрепляли их на доске.

Утром дед и внук полезли через сугробы в огород. Около бурьяна петлянку положили на снег, насыпали конопли и стали ждать, стоя поодаль. Недолго ждали. На бурьян опустилась стайка: снегири, щеглы, чечётки. Самые бойкие кинулись на коноплю. И запутались лапками в петлях.

– Беги, Серёга, зови моряка! – сказал дед. – Пусть сам выберет, какие нужны. Да чтобы валенки обул, иначе клёши в сугробах испортит.

У Саши была припасена клетка. Посадили в нее щегла и щеглиху. Других птиц отпустили.

Скоро Саша уехал.

Бабушка Дуня, когда проводили моряка, сказала деду и внуку:

– Я думала, он посмеялся над вами. А он и вправду птиц повез на море.

– «На чужой сторонушке рад родной воро́нушке», – ответил дед Сергей. – Шутка ли, месяцами под водой да под водой, у машин да у ракет. А тут зашел в садик – щеглы поют. Все полегче станет. Правильно я говорю?

– Правильно! – подтвердил внук Сергей.

Про себя-то маленький Сергей думал, что совсем правильно было бы, если Саша взял бы и его с собой. На тракторе он с Сашей ездил, на комбайне, на бульдозере тоже. Почему бы не поплавать на подводной лодке? Лодка большая – всем хватит места.

Истории и сказки

Крепыш и скрепка

Это случилось в большой библиотеке, где столько книг, что одному человеку не прочесть за всю жизнь, даже если бы стал он читать по книге в день. Там у дальней стены, на верхней полке, стоял словарь. Словарь считал себя очень интересным, хотя другие книги и даже многие люди не разделяли этого мнения. Но у словаря для гордости кое-какие основания были: на его страницах типография отпечатала все слова. Причем ни одно слово не повторялось дважды!

Так вот, стали подбираться к словарю мыши, чтобы съесть его. Конечно, бумага – это не сыр и не сало. Но мыши и ее считали очень вкусной, потому что были они библиотечными мышами и никогда не видели ни магазина, ни амбара.

Страшно стало словарю. Начал он думать, как спастись от гибели. Думал-думал и вспомнил, что у него в са́мой середке есть страница, на которой напечатаны слова с корнем «креп». Крепкая страница! Потряс словарь эту страницу, и вывалилась из нее Крепость, выпрыгнул Крепыш, а вслед за ними выпала Скрепка.

Крепость с бойницами, рвами, башнями окружила словарь. У ее ворот на висячем мосту встал часовым Крепыш. В крепостные ворота по мосту направилась Скрепка. Увидал ее Крепыш и засмеялся: «Ты зачем сюда, такая тонкая? Без тебя не обойдемся, что ли?» Хотел он Скрепку копьем подцепить, да Скрепка прошмыгнуть успела.

Разозлились мыши, когда пришли есть словарь. Никак к нему не подобраться. Под крепостными стенами собрались они на военный совет и начали думать, как Крепость захватить. Скоро пришли на совет мыши-разведчики. «Крепка Крепость, – сказали они, – укрепления такие, что Крепышу никаких подкреплений не надо. Только один способ есть – ворваться в Крепость по подземному ходу. Чтобы узнать, где подземный ход начинается, надо иметь чертежи и планы. А они лежат на столе в угловой башне. Окна там открыты. Когда подует ветер, чертежи и планы сами к нам прилетят».

Уселись мыши кружком, стали ждать ветра. Крепыш по крепостной стене ходит, грозит мышам копьем.

Тут ветер подул. Это библиотекарь открыл в библиотеке форточку. Мыши стали улыбаться. Улыбаются они, улыбаются, а чертежи не летят из башни. Побежали разведчики узнать, в чем дело. Смотрят: все чертежи и планы скрепила Скрепка. Листочки дрожат на ветру, шелестят, а с места не трогаются.

Сняли мыши осаду. Ушли в другой конец библиотеки. А там рядом с «Книгой о вкусной и здоровой пище» стояла мышеловка. Мыши в мышеловку и угодили.

Крепыш отпраздновал победу. Крепости он дал название Крепчайшая, себя наградил орденом Укрепления первой степени. И вернулся в словарь.

Скрепка тоже вернулась в словарь. Только вот никто не знает, что Скрепка словарь спасла. Тонкая она, незаметная.

Приключения точки и запятой

Сценарий мультфильма

Жил-был лентяй Борис.

Однажды сидел он за столом, пил молоко и разглядывал тетрадь с диктантом. Ошибок в диктанте было достаточно, и потому красовалась под ним большая красная двойка. Изучил Борис все пометки, сделанные учительницей, и подумал: «Поставлю-ка я рядом с красной точкой и красной запятой свои, фиолетовые… а учительнице скажу, что она не заметила моих знаков. Придется ей исправить двойку на троечку!» Как подумал, так и сделал. А сделав, убежал на улицу – мяч гонять.

Фиолетовые знаки препинания ужасно возмутились.

– От стыда за мальчишку я тоже готова сделаться красной точкой!

– Этот лодырь превратил нас в своих сообщников!

– Не дадим в обиду учительницу! Проучим лентяя!..

Собрание знаков решило, что Точка и Запятая уйдут из диктанта в свою родную чернильницу.

Не близким был путь к чернильнице, ведь она стояла на краю стола! Клеенка, которой был покрыт стол, только людям казалась ровной. Для наших путешественниц же она была как долина со взгорками, лощинами и холмами. Но фиолетовые Точка и Запятая отважно шагали вперед. Шли они быстро и весело переговаривались.

Разве могут знать лентяи,Как важна ты, Запятая?Как важна я, Точка.Вот, к примеру, строчка:

«Мальчик обедал. На крыше мяукала кошка».

Если так стою в тетрадке,То и в жизни всё в порядке.

«Мальчик обедал на крыше. Мяукала кошка».

Если ж встану я вот так,В жизни будет кавардак…

Путешественницы развеселились. Они и не предполагали, что им грозит опасность.

На клеенке стола давно жили зеленые кляксы – приятели Бориса. Они слышали все, что говорили знаки препинания.

– Загоним Точку и Запятую обратно в диктант! – так сказала Большая Клякса и послала за фиолетовыми знаками погоню.

Точка и Запятая заметили преследователей и пустились бежать во весь дух.

И вот от усталости у беглецов стали подкашиваться ноги. На их счастье, поблизости лежал ломтик сыра. Он был пронизан дырочками, как коридорами. В них-то и спрятались фиолетовые знаки.

Зеленые кляксы кинулись за ними. Но для них сырные ходы были узки.

Тем временем Точка и Запятая выбрались из сырного лабиринта с другой стороны и помчались дальше, к своей чернильнице.

– Эй, фиолетовые! Далеко не убежите! – кричали вдогонку кляксы. – Наш друг Боря пролил на столе молоко. На берегу молочного моря мы схватим вас!

Точка и Запятая сами увидели море. На другом берегу возвышалась чернильница.

– Лучше утонем, но в диктант не вернемся! – решили мужественные друзья и обнялись на прощание.

Но тут на глаза Точке и Запятой попалась скорлупка подсолнуха. Это же отличная лодка! Беглецы быстро столкнули ее в молочные волны.

Увидев, что знаки уплывают, зеленые кляксы с досады начали тузить друг друга.

Вскоре они тоже наткнулись на скорлупку. Кляксы сели в нее и погнались за Точкой и Запятой. Но свалились в молочное море и растворились в нем – белое море позеленело.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Лето́к – в дуплянке или скворечнике отверстие для влёта и вылета птиц.