Форт Рэйвен

– Нет-нет… это не моя… я вообще-то приезжий…

– Понятно, – сказал тетка, – ты никак нагрузился, или обдолбался?

– Что? – я вообще не понял, что это значит.– Что вы имеете в виду?

– Значит, похоже – из дурки сбежал, – констатировала она уже немного строже.

У меня дыхание сперло, и все, что я смог сказать:

– Нет, я не псих, поверьте…

– Но сбежать-то ты сбежал, так?

Я кивнул.

– Понятно. – Тетка поставила свою кошелку на снег. – Слушай, а не ты ли, часом этот … Джимми – штопор?

Я завертел головой. Я вообще не понимал, о чем она.

– Ты не буйный? – продолжала допрос тетка, но уже с легким подозрением.

– Говорю же – я вообще не псих! Просто в какой-то момент – память отказала. Я даже не очень помню, кто я?

– Как так?

– Ну, вот так. Где-то я работал, не помню где. А там – какая-то авария, или еще что… вот я и повредился. Но уже восстанавливаюсь, вроде…

– Зачем тогда сбежал?– спросила тетка недоверчиво.

– Там человек появился один, ну – с прошлой работы. Я его вспомнил… В общем, нельзя мне к ним возвращаться.

– Так это ты, что ли аварию сделал?

– Говорю же – нет. Но, боюсь возвращаться. Там, похоже, и свидетелям, даже тем, кто ранен или без памяти, вряд ли поздоровится.

– Понимаю…– протянула тетка, прикрывая почему-то рот перчаткой. – Что же с тобой делать-то? И оставить нельзя, и в дом пустить боязно как-то…

– Если можно, я у вас просто в коридоре посижу, или посплю где-нибудь на полу. А завтра – уйду.

– Куда? – осведомилась тетка.

– Не знаю. Может, вот как раз ночью посижу, подумаю. Хорошо бы, кого-то из своих найти, кто выжил. Наверняка ведь есть такие. Но я пока не знаю ничего…

– Своих? – удивилась тетка.

– Ну да, я ведь не один работал. Но проблема в том, что у меня в голове – полный мрак. Даже того, что произошло, не говоря уж о тех, кто там был со мной, если вообще там кто-то был, кроме меня не помню совсем. Знаю только, что хорошо бы где-нибудь на дно залечь, переждать, и попытаться вспомнить, вы понимаете меня?

– Да чего уж тут непонятного… – процедила тетка. – Странный ты… Ладно, жди здесь, а я наверх к себе поднимусь, гляну, что к чему. Дочка у меня гостит, мало ли в каком она там виде? И вообще прибраться надо. А минут через двадцать, я за тобой спущусь, и тогда уж пойдем. Заляжешь, так и быть. Договорились?

Я кивнул.

– Ну и хорошо. Обожди здесь. – Тетка повернулась и не торопясь направилась к входной двери.

«Блин! Зачем я ей все это наболтал? Теперь мне точно крышка! Надо бежать! – я даже заскрежетал зубами от злости на себя.– Какой же я болван! Но она так вкрадчиво спрашивала… Как не ответить? Идиот, в общем…»

Как только дверь за теткой закрылась, я рванулся вон со двора. Я бежал, наверное, с километр, и это было очень непросто, поскольку снег все прибывал. Наконец, я выдохся и зашел в очередной двор, где тоже стояли запорошенные машины. Я снова увидел F150, на этот раз белый, и первым делом заглянул под днище. Нет, этот, слава богу, был нормальный. Я вскрыл дверь припасенной металлической линейкой. Завелся он тоже без особых проблем – я нашел ключ за козырьком. Стал тихонько выезжать, когда по дороге в ту сторону, откуда я пришел, пронеслось несколько черных джипов.

«Хе-хе… а ведь это и не менты даже… Вот так тетка…Угораздило же меня разоткровенничаться… идиот чертов», – снова пронеслось в голове. Я выехал с погашенными фарами, а после, когда кавалькада скрылась, рванул. Теперь нужно было добраться до какого-то хайвэя, чтобы следы затерялись, ну и вообще, чтобы влиться в трафик. Километров через сто, надо бы поменять машину, да и бензина тут никак не больше, чем на сотню.

Все это я наговариваю на диктофон, уже сидя в кабине. Погони, вроде бы не наблюдается. Все довольно спокойно. На трассе только коммерческие грузовики, да и то попадаются редко. На всякий случай несколько раз съезжал с хайвэя на пустынные улицы: все чисто, хвоста не видно. До полуночи уже совсем немного осталось.

Я вот сейчас подумал, что одинокая машина на дороге в такую ночь – может быть довольно подозрительной. Не лучше ли отыскать какой-то паб и часа на два смешаться с толпой? А заодно, быть может, и к следующей машине присмотреться. Ага, вот знак, что через тридцать километров городок Кларесхолм – там и сойду.

Свернул. Вроде бы какая-то небольшая плаза вблизи. И паб – тоже довольно заурядный. Припарковался, зашел: шум, гам… понятное дело…

Сел за столик, к еще двум парням. Свободных мест не было.

Прибежал кельнер: «Чего закажете?»

– Кока-колы, говорю, диетической.

– Кока-колы? В такую ночь?– он состроил гримасу.

– Да, знаю… аллергия на алкоголь, знаете ли! Ну, вы понимаете…– я состроил на лице значительное выражение.

– А на лактозу у вас нет аллергии?

– Нет… – ответил я, не будучи уверен, к чему тот клонит.

– Разумеется! – он исчез, и спустя пару минут вернулся с потрясающим стаканом. Там было все: мороженое, какие-то ягоды, зонтики… в общем, я даже слегка офигел от такого поворота.

Наконец, в многочисленных телевизорах стали показывать Time square, и часы стали отсчитывать назад к Новому году… 10-9-.. и так – до самого Нового года. Все орали, как ненормальные, дули в какие-то дудки, а я сидел и думал… Что же дальше?

Вдруг тот же официант прибежал ко мне, и, пытаясь перекрыть весь этот гвалт, тоже надсадно заорал:

– Ты Алекс?

Я, признаться, немного испугался, но ответил:

– Смотря, кто спрашивает…

– К телефону! – заорал официант.– Сам разбирайся!

Я послушно поплелся за ним. Странно, но я почему-то совсем не чувствовал опасности, скорее даже – наоборот… В общем, обойдя стойку, я подошел к телефону и взял трубку…

      Новый год, как и было сказано, уже наступил, но все вокруг орали так, будто наступил Конец Света! Я закрыл ладонью другое ухо.

– Ало! – закричал я в трубку.

– Алекс? – на той стороне никто не орал, и вообще было, видимо, тихо.

– Да, кто это? – Снова закричал я.

– Это Арон! Помнишь меня?

Я немного осекся. Арон? Бывший аналитик? Из моего дневника?

Я и выдал?

– Бывший аналитик?

Пауза.

– Откуда ты знаешь?– последовала настороженная фраза.

– Что значит, откуда? Ты сам мне рассказывал! Пока мы летели из Израиля! Не помнишь что ли?

– Из Израиля? – возникла пауза.

– Ну да… Что-то не так? Кстати, а как ты вообще меня нашел?

– Знаешь.… Давай встретимся… Я понимаю, что опасно, и что ты мне не доверяешь…

– Почему это? Доверяю.

– Правда?

– Ну, а почему нет? Хотя, повторюсь: как ты меня нашел?

– В том-то все и дело… Я почему-то знаю, где находятся некоторые из нас, но не могу сказать откуда это знание… И я почти ничего не помню, что было до некоторой даты… Но я помню только всех по именам, и что мы были вместе…

– Вот как? Ну, тогда, говори адрес и я приеду.

– Да… Хорошо… Я в мотеле, как его… «Q- motel»… не знаю где… вроде в Техасе… Приедешь?

– Ого! В Техасе … Даже не знаю… Я, по-моему, вообще-то в Канаде…

– Да, я знаю, что далеко… У тебя пару недель, чтобы до меня добраться, а дальше…. Запустится что-то вроде программы самоликвидации… Сам толком не знаю, что это, но, в общем ты понял? Жить нам осталась – пару недель или около того!

«Ни хрена себе дела!» – Подумал я, но сам только ответил:

– Хорошо, я понял. Ты все время будешь в этом … «Q- motel»?

– Нет. Я думаю, мне пора сматываться. Я буду двигаться на север, а ты давай – на юг. Так будет быстрее. Я буду знать, где ты и периодически названивать, корректировать, куда надо ехать. Если же со мной что-то случится… ищи знаки… Понял?

– Какие еще знаки? – удивился я.

– Не знаю… необычное что-то. Думаю, если это появится – ты сам поймешь.

– Ладно, хорошо, я понял! Звони каждый день в девять вечера. Я постараюсь быть у какого-то телефона,– ответил я и бросил трубку. И тут я вдруг разволновался: а что если кто-то отследил звонок. Хотя – вряд ли. Я довольно быстро успокоился. Это же надо знать откуда следить, за кем… Но, с другой стороны, Арон же меня нашел…

Сам не знаю, почему я поверил в это сумасшествие … Хотя, с другой стороны, все довольно очевидно: звонит человек, который явно не мог знать, где меня найти… и тоже находился в похожем состоянии – без памяти, то есть. Кроме того, он явно помнил, что был аналитиком, но не помнил, кому об этом рассказывал. В общем, фрагменты, которые я находил, были явно из одной и той же головоломки.

Я вышел на улицу, шаря по карманам, вроде как искал сигареты. Огляделся. Машин – множество, и все – не то… Какие-то «Камри» да «Импалы»… А снега уже сантиметров пятнадцать.

Я стал медленно прогуливаться, время от времени выдыхая морозный пар, который выглядел точь-в-точь, как дым, ну, то есть, было очень похоже, что я курю. Я дошел уже почти до края парковки, когда мне приглянулся черный Jeep Cherokee, наверное, семилетний. И стоял он довольно удобно – в дальнем углу в тени дерева. И на счастье, там торчал ключ в замке зажигания… Я тихо залез и завел… Оказалось, что и бак был почти полный! Пока что везет! Но что дальше? Мне ведь придется нелегально переходить границу! Честно говоря, я сильно нервничаю… как будто, оказавшись в Канаде, я пересек эту самую границу легально…

В общем, я залез в машину и завел мотор. Шум внутри паба полностью скрыл меня. Я выехал и направился на юг, к границе…

                  ***

Слава богу, по дороге у другого паба мне удалось украсть снегоступы, которые валялись в кузове старенького пикапа, принадлежавшего явно какому-то охотнику. Впрочем, они были очень старые: латанные – перелатанные, но все равно – для меня это был настоящий подарок судьбы. Jeep я оставил в кювете, километрах в трех от границы, забросал машину снегом, в надежде, что снегопад к утру занесет ее окончательно, а сам пошел немного в сторону, постоянно оглядываясь, и опасаясь, что с блок поста меня могут заметить. Место там было довольно открытое – лишь пару кустарников, но благодаря густо падающему снегу и довольно темной ночи, метров через сто уже невозможно было бы разглядеть даже слона. Хотя… вдруг у них там тепловизоры?..

Шел я часа два-два с половиной, сильно выдохся, и лишь твердил про себя какое-то стихотворение. Оно выплыло из памяти только что… еще на одном языке, который я, оказывается, тоже знаю… Сейчас не вспомню, а тогда – так ясно было… что – то про «розового коня»… Было неважно о чем думать, важно было только твердить какое-то слово, стихотворение – еще лучше, если знаешь какую-то молитву – так вообще замечательно! Главное – не останавливаться и не прикрывать глаза… И вот опять же… откуда я все это знаю?

Я уже был готов упасть. Со мной такого еще не было никогда: силы уже просто покинули меня: нет их и все. Я даже руку мог поднять лишь с трудом, а про ноги – и говорить нечего. Я стал вспоминать, что какие-то путешественники ночевали под снегом, и вроде как обошлось… Но именно в тот момент я увидел невдалеке неясные огни. Сначала я сильно испугался, что это блок пост, но затем понял, что для государственного заведения, огней все-таки маловато, и потому стал медленно двигаться в ту сторону: вдруг и силы откуда-то появились, и было даже как-то веселее на душе, что ли…

Судя по времени пути, а было на тот момент уже около пяти утра, границу я все-таки миновал, если, конечно, все это время я не шел вдоль нее. Но это вряд ли. Я мечтал только об одном: найти место, где бы можно было сесть и поспать хоть полчаса, без риска замерзнуть. Пусть это будет даже собачья конура или даже просто гора угля, но только, чтобы – у печки. Пройдя еще пару сотен метров, я обнаружил, что во-первых, уже давно не чувствую пальцев ног, а во-вторых, что я пришел на ферму. По-поводу первого, я не стал долго задумываться – что я мог с этим поделать прямо в тот момент? А насчет второго – понятно – обрадовался: авось удастся пригреться в каком-то коровнике. Но и на этот раз все было не так гладко, как хотелось. Как только я оказался под фонарем уже на территории фермы, так на меня тотчас набросились два здоровенных пса. Они повалили меня как соломинку, и стали драть. Из последних сил, я сгруппировался, опустил подбородок, насколько возможно, а сам быстро сунул руку в карман. Кастет наделся словно бы сам собой. С переворотом, я попал одной собаке в бок. Она отлетела и заскулила. Вторая перестала драть, но ощерилась. Я отвел взгляд, медленно встал на четвереньки и на всякий случай, выставил полусогнутую руку с кастетом вперед. Судя по холоду в ноге – штаны и термобелье они мне изорвали… Так мы стояли с минуту, покуда не выскочил хозяин с ружьем. Пока он бежал ко мне, я успел спрятать кастет обратно в карман. Подбежав, он направил ружье на меня. Это был пожилой человек с длинной седой бородой. Он был довольно высок и выглядел как строительный рабочий: песочного цвета комбинезон со шлейками на плечах и клетчатая – красная с синим ковбойка на толстой подкладке. На ногах – он видимо, выскочил впопыхах – были высокие охотничьи ботинки, зашнурованные едва наполовину.

– Не стреляй! – сказал я и закашлялся, – Я – турист, заблудился…

Он опустил ружье и подошел ближе.

– Ты пьяный, что ли…

– Какой там! Я уже двое суток тут по полям кружу… Заблудился я. Голодный, замерз… А собаки твои еще и штаны порвали… – я, не вставая, показал назад

– Ладно, поднимайся, – сжалился фермер, – идем в дом, согреешься, а там потолкуем, что дальше делать.

      Он цыкнул на собак и те разбежались по своим будкам. Затем он вскинул ружье за спину, и стал меня поднимать, приговаривая:

– Пойдем, пойдем… Чаю выпьешь, покушаешь… Расскажешь как и чего, а завтра, сегодня то есть, только попозже – подумаем, куда тебя отвезти…

Я с трудом встал. Фермер – как потом выяснилось, звали его Лео – поддерживал меня, пока я шел, и так мы медленно добрались до дома.

***

Я выпил чашки три горячего чая с медом, съел целую гору бутербродов и почти половину пастушьего пирога. Это, оказалось, и не пирог вовсе, а мясо со всякой всячиной, запеченное в картофельном пюре. В жизни не ел ничего вкуснее. Мы болтали, и Лео все расспрашивал кто я, да откуда. Я жевал и отвечал, как можно расплывчатей, типа, мол, я вообще-то из Бостона, но последнее время жил в Омахе. Кто мои родители? Так они давно умерли… И так далее. Лео кивал и улыбался, а когда я закончил с едой и окончательно согрелся, он мне сказал:

– Ложись, поспи пару часов, а я пока погляжу, что там с моими коровами, – он указал мне на диван в гостиной. – Одеяло, если надо – в том шкафу возьми, – он снова указал пальцем, но уже на шкаф.

Я кивнул:

– Спасибо. Поспать мне сейчас – самое то…

– Вот и хорошо, – кивнул он, все также улыбаясь, и набросив свою ковбойку, вышел за дверь.

Не знаю почему, но я насторожился. Что-то тут было не так. Я украдкой выглянул в окно и мои опасения подтвердились. Лео поспешно садился в свой пикап. Сейчас проскочит до блок поста, а оттуда вызовут полицию. И не уйти мне далеко… да еще в рваных штанах… Я быстро скакнул к шкафам и отыскал джинсы, примерно моего размера. Надел. Обыскал комнату, нашел пару двадцаток, придавленных пепельницей, зажигалку и неплохой складной нож. Все это и еще пару бутербродов, я прихватил и наспех одевшись, вышел на улицу. Вокруг никого не было, и куда идти было непонятно. Да и далеко ли уйдешь пешком? Тем более после такой ночи. Я и так уже еле на ногах стоял. Я еще раз огляделся: кругом одни коровники да сараи – один ветше другого. Я сильно нервничал, поскольку было понятно, что полиция нагрянет минут через пятнадцать – двадцать… Снег уже прекратился, так что снова уходить полем было невозможно. Надо осмотреться. Я обежал сараи. По большей части там везде было сено. В одном также стоял трактор и еще кое-какая фермерская техника. Признаться, я где-то в глубине души надеялся найти снегоход или же квадроцикл, но Лео, похоже, на такие глупости не тратился.

Нет, уходить отсюда нельзя. Нужно выйти на дорогу и тормознуть попутку, хотя… какие тут попутки после новогодней ночи… И тут меня пронзила идея!

Я помчался в дом, схватил телефон и набрал 911.

– Алло! Срочно скорую! Человек с сердечным приступом на въезде на ферму Лео, знаете? Ну, не доезжая блок поста! Когда будете? Минут двадцать? Давайте побыстрее! Он синеет уже! Да, я и так делаю, что могу!

Я бросил трубку и побежал, изо всех моих сил, уже изрядно оскудевших, к выходу с фермы. Расстояние было с километр, мороз просто вырывал ноздри, я зарывал лицо в анорак и старался дышать ртом, за быстрым бегом быстро выдыхался, переходил на ускоренный шаг, снова бежал, и, наконец, спрыгнул в кювет у дороги, утонув в снегу по пояс. Я ведь не знал, кто раньше приедет: менты или скорая. Скорая – это моя последняя надежда. Странно, но они приехали довольно быстро. Я их увидел на дороге, метров за пятьсот, и, выбросив уже ненужные снегоступы, выполз на подъездную дорожку к ферме. Улегся, раскинул руки – типа, потерял сознание. Когда-то давно, еще на доисторической родине, я читал книжку одного странного психолога, который учил замедлять сердце. Если вы спросите, на кой черт, я тогда решил это попробовать – я вам не отвечу. Просто «подростковый маразм», сопровождающийся неуемным желанием втыкать пальцы в любую розетку. Но тут это умение, как ни странно, пригодилось. Я снизил ритм сердца до примерно двадцати-тридцати ударов, и мои парамедики, придя в откровенный ужас, быстро загрузили меня в машину.

Скорая рванула с места. Мы проехали, пожалуй, минуты две-три, когда я услышал вой проносящейся мимо нас полицейской сирены.

***

Зигмунд взял второй блокнот и записал: «Дать запрос в управление полиции штата Монтана, относительно того, был ли допрошен фермер Лео и если да – прислать копию протокола допроса». Затем он отложил блокнот и вернулся к расшифровке. Полистав, он нашел место, на котором остановился, и затем продолжил чтение:

Я уселся подальше от посторонних глаз, раскрыл черную тетрадь и стал читать. Я даже не заметил, как автобус медленно тронулся ….

Глава 7

Я уселся подальше от посторонних глаз, раскрыл черную тетрадь и стал читать. Я даже не заметил, как автобус медленно тронулся и выехал на трасу:

«Мы вошли в рабочий зал и Джефф , как обычно улыбающийся во все тридцать два зуба, раздал конверты с паролями для входа в систему и затем предложил садиться по местам.

– А можно мне тоже наушники? – спросил я. – Говорят у вас тут богатая фонотека?

– Можно, конечно, – продолжал приветливо улыбаться Джефф, – Я принесу чуть позже, а все аудио файлы в стандартной папке – найти не сложно. Еще вопросы?

Вопросов больше не было, и мы разошлись по местам. Пока я вводил пароли, Джефф действительно принес мне наушники, и, подмигнув, тотчас удалился. Я порылся в фонотеке, которая была действительно огромна, и, найдя “The dark side of the moon” Pink Floyd, запустил проигрыватель.

Пробежав глазами напечатанное задание, которое, как всегда оказалось довольно тривиальным, я начал работать. Минут через двадцать – я еще помню, что проигрыватель только начал играть композицию «Us and them» – в наушниках появился едва различимый шум. Я подумал было, что это просто качество записи плохое, или же файл битый, но шум понемногу усиливался, и вот уже из шума, перекрывая звуки музыки, стали проступать довольно четкие слова. Голос был вроде бы женский, но хорошо поставленный, как у диктора серьезного телевизионного канала. Не знаю, смогу ли воспроизвести в точности, все, что говорилась, но, по-моему, это и не особенно важно. Это был очень странный набор слов, который, впрочем, то ли настораживал, то ли вызывал какую-то легкую почти поэтическую тоску. В общем, воспроизвожу настолько точно, насколько помню:

«Внимание, всем заинтересованным сторонам явиться…Баренцево море, архипелаг… трое или меньше… абрикос… покрытие… обрыв… текстолит… Повторяю!.. чернение серебра… Обратите внимание на… касситерит… согласование сторон… маловероятно развитие вопроса по сценарию… до десяти сантиметров в сутки… длины фалов привести… эффект домино…» – и так далее, всего, как я и сказал, запомнить было невозможно. Но интересно другое. Через какое-то время, я вдруг понял, что сплю, но при этом не могу проснуться! Я называю это сном лишь потому, что других аналогий у меня нет. Возможно, это было какое-то иное состояние сознания. В отличие от сна, тут все действие протекало как-то более плавно, но при этом предметы и люди выглядели четче и контрастнее, что ли… кроме того, не было такой характерной для сна фрагментарности. И еще, например, я спокойно мог видеть свои руки и ноги, я бросал камни и запросто попадал в разные цели. Кажется, даже окно где-то разбил. Однако когда я пытался проснуться, я чувствовал странное неудобство, будто пытался бежать со скованными за спиной руками.

В конце концов, я почему-то прекратил свои попытки проснуться. Не то, чтобы я что-то решил или же смирился… Нет, это было что-то другое, что-то похожее на увлеченность сюжетом, когда чувствуешь себя частью действия, происходящего на экране. А при этом попытки проснуться были скорее схожи с тем, когда себя уговариваешь, дескать, действие фильма – это только игра, а герои – никакие не герои, а всего лишь актеры. А затем что-то произошло. Я не помню, что именно. Помню только, что я свалился с кресла, и через какое-то время, вроде бы надо мною склонился Джефф и Арон, и последний лупил меня наотмашь по щекам, а Джефф все приговаривал, что надо бы принести воды.

Когда я открыл глаза, Арон вытаращился и спросил:

– Ты живой?

– Нет, блин… – огрызнулся я, – Дохлее фараоновой мумии.

– Что с тобой было?

– Не знаю… сначала что-то странное с музыкой в наушниках, а потом меня будто вырубило… сам не знаю, что именно.

– С музыкой? – удивился Джефф, – А что с ней не так?

– Я дослушивал уже Pink Floyd, когда вдруг какой-то шум, и слова разрозненные пошли, типа: «Текстолит, зимовье, Кандагар…» не помню всего.

– Интересно. Давай-ка глянем!

Он уселся за мой стол.

– Так… – он открыл проигрыватель, который все еще висел на экране. – Ты «Animals» слушал?

– Нет, «The dark side of the moon»

– Странно… а тут «Animals» почему-то. А на какой композиции слова пошли, помнишь?

– Да, почти сразу, как “Us and them” началось.

– Понял, понял… – он стал щелкать мышкой, – Ага, вот…

Он стал слушать, прикрыв глаза. Через минуту он снял наушники:

– Нет там ничего. Музыка и все… Ты уверен, что все это слышал? – спросил он.

– Да, слышал, – твердо ответил я, – но если меня кто-то накачал ЛСД, то галлюцинации могут быть практически неотличимы от реальности. Так что ручаться я не могу.

– Кому бы это понадобилось накачивать тебя? – огрызнулся Джефф.– Тоже мне – шишка великая!

– Не знаю, – ответил я, – Значит, тогда – и вправду слышал.

– Ладно, давайте работать.– Джефф махнул рукой и отправился к себе. Затем он обернулся и сказал:

– Я сообщу куратору, пусть тебя потом к доктору сводит. Так надо.

Я ничего не ответил, и снова сел за стол. Меня немного трясло, но одновременно было любопытно, что все-таки это было? Я не торопясь надел наушники, и запустил на сей раз «Animals». Все было нормально, но где-то почти сразу как началась композиция «Pigs», я услышал скрип, словно бы открывали дверь, а затем я снова услышал четкий голос:

– Еще раз про слова в наушниках вякнешь кому-то – ребра переломаю!

А затем, сквозь музыку стал пробиваться белый шум. Минуты через две или меньше, белый шум стал стихать, и снова, словно водяные знаки, стали постепенно различаться слова:

– ..до трех всем собраться… двенадцатый горизонт… Эверест … затопление…свинг… Кассандра… энзимы…

Я сорвал наушники. Сердце билось очень сильно. И я вдруг отметил, что слова раздаются вовсе не в них, а прямо у меня в голове:

– Терраса…начальникам отделов провести тесты… популяция морской черепахи… швея – мотористка… сыпучий конгломерат… бульдозер…

Все снова поплыло перед глазами, и на этот раз я уже отключился без сновидений. Или, я их просто не запомнил. Очнулся я уже в лазарете. Побаливала голова. Я, оказывается, стукнулся обо что-то, когда падал. При этом обнаружили, что я в отключке лишь по окончании вахты. Рядом со мной сидел Бени. Он, похоже, был немного испуган.

– Ой, ты очнулся! Здорово! Ты как?

– Голова немного болит, а так – вроде ничего.

– Не вставай! Я доктора позову. – Он вскочил и выбежал из палаты.

Через минуту вошел доктор. Он был спокоен и деловит. Сел подле меня, и молча надел мне на правую руку манжету тонометра. Все также, не говоря ни слова, он измерил давление и пульс, после – достал термометр и сунул мне в рот. Когда термометр запищал, доктор, прищурившись, взглянул на показания и сунул термометр в нагрудный карман. После, как и положено, он велел открыть рот и сказать: «А-а-а-а!», а затем, сделав пометки, позвал медсестру: