Смертный страж – 2. Привратник

– Ну-ка, стоп, самаритянин! – вскинулся Еремей, сообразив, что от общих теорий монах плавно и вкрадчиво перешел к прямой вербовке его подопечного. – Это еще что?! У Дмитрия своей серьезной работы хватает! Он нужен на АЭС и в институте. На нем сейчас сразу четыре проекта висят! Их нужно доводить до ума в первую очередь!

– Компенсаторы АЭС – это чисто инженерный прикладной вопрос. Любой инженер справится! А мы говорим о фундаментальной науке. Основе основ, смысле жизни для настоящих ученых, для высоких интеллектуалов.

– Если бы «любой», то по командиров…

И тут, как всегда некстати, в кармане проснулся телефон, мелко пиная его в ногу. Варнак сбросил бы звонок, но на экране высветился номер Зоримиры. Еремей вздохнул, нажал кнопку вызова, поднес к уху.

– Да?

– Немедленно возвращайся! – без предисловий потребовала ведьма. – Ты нужен Укрону!

– Какое «возвращайся», ты что? – Еремей поднялся, дернул дверь, но та, как назло, заела.

– Немедленно прыгай с поезда – и пулей в Москву!

– Совсем с ума сошла? – Спецназовец не сразу сообразил, что замок закрыт, потом повернул задвижку, дернул створку. Та наконец-то поддалась. – Забыла, какой завтра пик на графике? Дима почти наверняка погибнет! А скорее всего, и прочие его попутчики.

– Сейчас не до пиков!

– Ты вообще думай, Зоренька, что сказываешь! – «Леший» вышел в коридор, запер купе и пошагал в сторону. – Речь о живых людях идет! Сделаю свое дело и вернусь. Что случилось-то?

– Кошмар с ним случился, Варнак! – повысила голос гадалка. – О раскрытии печатей вещает, грехах и бедах и о каре своей позорной. Я не понимаю его, Рома! Он чего-то хочет, требует, но не говорит! Приезжай, может, хоть ты разберешься. Хотя бы просто побудь рядом с этим чудищем! Успокой его!

– Да… – Волчьими ушами Варнак услышал, как Истланд заговорил с Кудряжиным о важности науки и о том, что орден готов хорошо оплатить труд по развитию теории Ритца, волчьей же мордой двинулся вперед и предупреждающе зарычал.

Монах чуть не подпрыгнул, с изумлением уставившись на зверя:

– Ты что, меня понимаешь?

– Еще как! Они с Еремеем точно одно целое, – ответила Катя. – Иногда кажется, что Вывей все его мысли и желания на расстоянии угадывает! А вы что, в самом деле можете купить нам домик в Швейцарии?

– Будем только рады! – ответил вербовщик. – Жизнь там намного дешевле и спокойнее, нежели в Москве, а мы заинтересованы, чтобы хороший теоретик пребывал в комфорте. Он не должен думать о деньгах или трубах. Он должен заниматься своим делом. Наукой!

– Прости, мне пора… – Варнак повернулся и побежал назад в купе. – Потом перезвоню.

Он дернул дверь, просунул голову внутрь.

– Мсье Истланд, выйдите на минуточку… Пожалуйста.

– Да, иду, – поднялся монах.

Варнак поймал его за ворот, оттащил в сторонку:

– Что вы себе позволяете, церковное преосвященство! Вас принимают как гостя, со всей душой, а вы нагло пытаетесь красть специалистов!

– Почему красть? Кому он тут нужен? – растерялся перед таким напором монах. – Господин Кудряжин пытался опубликовать свои формулы раз пять или шесть, но ему неизменно отказывали. Любые работы, не то что опровергающие теорию относительности, а просто не связанные с ней, в научных журналах находятся под запретом. Орден Девяти Заповедей – это единственная организация, которая готова всерьез оценить труды Дмитрия и провести опыты по их проверке. Когда они получат экспериментальное обоснование, ваш друг обретет достойное научное звание и известность, а наука совершит серьезный скачок вперед…

– Так, дружище! – повысил голос Варнак. – Комиссарские лекции заканчиваем, у меня к ним иммунитет. Это мой специалист, у него есть своя работа! И если кто-то протянет к нему свои грязные лапы…

– Это не его уровень! Неужели вы не понимаете?! – вскинул четки Истланд. – Кудряжин чуть ли не единственный физик в мире, который хорошо разбирается в выкладках Ритца! Большинство про баллистическую теорию не знают вообще ничего! Вы хоть понимаете, что у вас здесь штучный специалист мирового уровня паяет разводку цепей на электростанции?! Это все равно, что микроскопом гвозди забивать!

– Это мой гвоздь, монах, и мой микроскоп! Могу и по пальцам попасть. Я понятно выражаюсь, мсье Истланд?

– Подождите… – прикусил губу священнослужитель. – Вы говорили, что занимаетесь сглаживанием суточных пиков в энергоснабжении. Давайте договоримся: орден Экклезиаста подготовит для вас качественное технико-экономическое обоснование перевода любого города России на аккумуляторный общественный транспорт, а вы взамен дадите Дмитрию Кудряжину возможность вместо этого тупого ремесла заниматься теорией Ритца. Орден принимает в свои ряды только самых достойных и грамотных специалистов! Обоснование будет безупречным, хоть на президентскую премию выдвигайте.

– Вы даже не представляете, Истланд, – вздохнул Варнак, – сколько людей и не совсем людей мне придется убить, чтобы в правительстве приняли эту программу. Я не могу рисковать!

– Вы шутите?

– Ничуть.

– Однако у вас суровая научная школа, господин Варнак.

– Именно!

– Но вы же не сможете посадить Дмитрия на цепь! Он не ваш раб! И он перспективный ученый!

– Мсье… – Варнак ласково и многозначительно погладил монаха ладонью по груди, подбирая слова, коснулся пальцем значка на лацкане, дернул за цепочку, что свисала с кувшина на колесе.

– Хорошо, я понял, – кивнул Кристофер. – Больше я не буду заводить с Дмитрием разговоров о переходе в орден. Но не из страха! Я хочу, чтобы вы поняли: мы не враги. Мы ищем истину. Таков наш долг перед нашим Господом и нашей верой! Если мы станем помогать друг другу, а не мешать, легче окажется всем. Не нужно делать так, чтобы все от вас убегали! Если ваш друг вернется, обретя новое знание, вы станете только сильнее. Он ведь будет не только отдавать, но и приобретать. А сбежавшие не возвращаются.

– Ага, как благородно! Ты посеял ему в сердце червя сомнения и теперь будешь дожидаться всходов? Зря стараешься! У нас живое дело, у вас мертвые кельи. Захочет заняться теорией? Так ведь для разума цепей нет! Коли Дима пожелает, он с легкостью проработает теорию и здесь! Уезжать для этого в Швейцарию вовсе не обязательно. Поэтому давайте будем взаимно вежливы. Компренде?

– Хорошо-хорошо. Я все понял, вопрос закрыт! – Монах развернулся и ушел по вагону прочь.

Варнак с минуту смотрел ему вслед. Потом пожал плечами и вернулся в купе.

– А где наш друг? – осторожно поинтересовалась девушка.

– Ушел. Ничего не сказал, – развел руками Еремей.

– Ты уверен? Мне показалось, между вами возникло некое напряжение…

– На нем нет ни единой царапины! – клятвенно уверил человековолк. – К тому же Вывей оставался с вами.

Поезд притормозил на каком-то полустанке, минуты три отстоял, затем тронулся дальше.

Еще через минуту дверь отъехала в сторону:

– Тада-да-дам!!! – Кристофер Истланд выставил на стол пластиковое ведерко с вареными раками и упаковку пива.

– Эта поездка становится все интереснее и интереснее! – встрепенулась Катя. – Никогда в жизни не пробовала раков. Но всегда хотелось.

– Клянусь, это самая лучшая еда для дальнего пути! – уверил монах. – Можно очень медленно, без спешки разбирать и высасывать каждую лапку. Во время обычного обеда такого себе не позволишь. Правда, холодные. Не обессудьте… Еремей, откроете?

Варнак удивленно вскинул брови. Он не очень понял, почему Кристофер обратился именно к нему?

– Мы же друзья? – ответил вопросом на безмолвный вопрос монах. – Вы же не откажетесь помочь другу?

– Да, мы друзья, – мрачно согласился Еремей. – И мы хорошо понимаем друг друга…

– Мы поняли друг друга, – покладисто согласился вербовщик.

Варнак был уверен, что монах врет! Просто пытается загасить конфликт и остаться в контакте с намеченной жертвой. Но не выкидывать же его в окно! Все же коллега подзащитного и официальный представитель ЦЕРНа.

Поэтому Еремей подцепил ногтем крышку, легко ее содрал, выбрал одного из раков, опустил под стол:

– Вы не обидитесь, друг мой, если я не буду пить пива? Ничего личного. Просто я не переношу алкоголя.

– И я тоже… – вскинулась Катя. – Не хочу растолстеть.

– Кажется, нам придется решать эту проблему вдвоем, мсье Кудряжин, – открыл одну из бутылок монах. – За Вальтера Ритца! Живой символ того, как радикально влияет талантливая личность на развитие человечества. Если бы он не умер молодым, вся наша наука, технологии, наша жизнь были бы совершенно другими!

Иными словами, вербовщик продолжал гнуть свою линию. Хотя уже и не так откровенно.

Но пока Варнак думал, как его аккуратно осадить, хмель добрался сначала до языков мужчин, а затем и до их мозгов, задолго до вечера качественно выведя обоих из строя…

Толком проснуться они сумели только к часу прибытия поезда в Ростов.

На жарком полуденном перроне гостей ждал сюрприз: тщедушный безусый паренек с картонным плакатом, на котором были выписаны фамилии Димы и Кристофера.

– Вообще-то, нас четверо, – подошел к нему Кудряжин. – Даже пятеро. Этот пес без ошейника и намордника тоже в командировке.

– Меня предупредили. – Паренек сломал плакат и сунул его под мышку. – Николай Альбертович сказал. Отсюда к Волгодонску рельсовый автобус только завтра в половину седьмого утра отправляется. С третьего перрона. Чего вам всю ночь маяться? А на машине за три часа доедем.

– На машине? – оглянулся на сотоварищей Дмитрий. – Тогда и вовсе хорошо! Вот только не помешало бы сначала немного перекусить.

– Да, – поторопился кивнуть парень. – Мне и на это расходные деньги выделили. На всех.

– А что за рельсовый автобус, который от перрона отъезжает? – заинтересовался Варнак, впервые услышавший такое выражение.

– Ну, это типа маленькой электрички у нас бегает. Два вагона, один мотор. Все хорошо, только расписание неудобное. Давайте я вещи возьму.

– Иди дорогу показывай, – отмахнулся Дима. – Сами донесем.

На площади перед вокзалом выяснилось, что за ними прислали «Волгу». Причем не просто «Волгу», а черную! Мечта всех чиновников советского разлива привела путников в ужас – в летнем Ростове-на-Дону и так-то дышать было нечем, а уж внутри оставленной на солнце темной машины впору пироги запекать, а не по улицам передвигаться!

– Сейчас поедем, в салоне все быстро проветрится, – виновато развел руками паренек, из чего стало ясно, что кондиционера у него тоже нет.

– Ладно. В любом случае лучше плохо ехать, чем хорошо идти, – ответил за всех гостей Варнак.

Уложив вещи в багажник и спешно опустив стекла, пассажиры забрались в салон. Молодые, разумеется, назад, чтобы быть вместе. Кристофер сел рядом с ними, а Еремей с Вывеем устроились впереди: человек на сиденье, волк внизу, положив ему голову на колени. Иначе он просто не помещался. Машина затряслась, пару раз фыркнула и заурчала.

«Подтраивает», – вспомнил Варнак подзабытый, благодаря «Паджеро», термин и спросил:

– Карбюраторная?

– Крепкая еще! Всех нас переживет… – Паренек сдал назад, вырулил с площади, повернул на четырехполосный проспект. – В конце Садовой есть хороший уютный ресторан. С кондиционером. Там пообедаете, а ужинать уже на станции будем.

«Волга» шла ровно и ходко, слабо покачиваясь. И это на гладкой дороге. Похоже, амортизаторы тоже были не ах. Но Еремей промолчал, удивляясь неприятно знакомому запаху. Очень слабому, но гнусно-вкрадчивому, с примесью миндаля и жженого чеснока…

Запаху недавно переплавленного старого тротила!

– Что за черт?

Спецназовец закрутился и быстро понял, что пахнет не от машины. Пахнет из окна. А поскольку аромат слабее не становился, это означало, что от его источника они не удаляются. Получается…

– Вот проклятье! Ну-ка, парень, вдави!

Впрочем, водитель и так притопил и мчался, обходя одну машину за другой. Три иномарки, «зубило», потрепанный «Форд», белая «шестерка», из-за жары тоже несущаяся со всеми открытыми окнами. И еще до того как Еремей увидел небритое лицо ее владельца и расширенные зрачки, он уже ощутил сочащийся из ее салона миндально-чесночный аромат.

– Быстро стой! – рявкнул он в самое ухо водиле, хватаясь за руль, чтобы тот не запетлял и, не дожидаясь ответа, рванул рычаг стояночного тормоза, ударил по кнопкам ремней безопасности. – Стоять!!! Все вон из салона!

Задние колеса пошли юзом, выворачивая «Волгу» прямо на двойную сплошную, сзади тоже завизжали тормоза. Варнак выскочил из машины, быстро перекатился через капот, распахнул водительскую дверцу, выкинул не успевшего ничего понять паренька на дорогу и еще раз рявкнул:

– Все вон!!!

Дима и Катя, уже неплохо его знавшие, быстро послушались, а вот гость из ЦЕРНа, крутя головой, только бормотал:

– Et ce qui s’est passé? Qu’est-ce?[3]

Однако объясняться с ним у Еремея не было времени. Варнак дал полный газ, втыкая передачи без перегазовки; не глядя на светофоры, промчался через перекресток, быстро нагоняя «шестерку».

Та уже почуяла неладное, тоже начала разгоняться, но против «Волги» – хоть карбюраторной, хоть инжекторной – ее силенок не хватило.

За вторым перекрестком Варнак нагнал урода, обошел слева через сплошную и решительно подрезал, не пугая, а со скрежетом прижимая его морду к тротуару задней дверцей. Притиснул к бордюру, поставил нейтраль и выпрыгнул наружу.

Пользуясь заминкой, «шестерочник» попытался сдать назад, но Вывей, выскочив через окно машины, вторым прыжком нырнул в водительское окно к бандиту и, промахнувшись клыками по горлу, просто вцепился в лицо.

Подрывник захрипел, стуча по мясистому загривку тощими человеческими кулачками, но сделать ничего не мог.

Когда Еремей подбежал, волк отпрыгнул, позволив своей двуногой части распахнуть дверь, снова скакнул вперед, за плечо выволакивая подонка наружу.

Варнаку было не до бандита. По прежнему опыту он знал, что смертников никогда не посылают в одиночку. Где-то рядом есть подельник, который, увидев, что планы пошли наперекосяк, машину попытается взорвать. И значит – у него остаются считанные секунды, чтобы убрать мину на колесах подальше от прохожих, от стоящих за тротуаром домов, от прочего транспорта на улице.

Хорошо хоть, от случившегося зрелища и встречные, и попутные машины остановились – дорога стала свободной.

Варнак прыгнул за руль, дал полный газ, пролетев на скорости за сотню примерно полтора квартала, увидел слева тенистый полупустой парк, как назло защищенный низкой, по колено, металлической решеткой и вдвое более высоким гранитным парапетом за тротуаром. Однако еще через мгновение он заметил в гранитной стене широкий разрыв, перекрытый всего лишь двумя низкими ступеньками, круто повернул к нему.

Отчаянно завизжала резина, вынудив остановиться всех вокруг, разогнавшаяся машина легко снесла два пролета решетки, с грохотом запрыгнула на ступеньки и вылетела на песчаную дорожку. Еремей со всей силы вдавил звуковой сигнал и отвернул с аллеи на газон, петляя между деревьями.

К счастью, культурные ростовчане зеленые насаждения берегли и по траве не ходили. Тормознув метрах в пятидесяти от аллеи, Еремей выскочил из салона, кинулся бежать, но не успел сделать и десятка шагов, как что-то бумкнуло…

И он в полной мере ощутил в пасти неожиданно сочный, солоноватый вкус густой парной крови!

Кроме бесчувственного тела смертника, окровавленного асфальта, черной «Волги» и стоящих поодаль прохожих, Варнак не видел больше ничего. И понял, что у него опять осталось всего лишь одно-единственное тело… Которое после случившегося стоит очень поберечь. А то ведь пристрелят, не разобравшись, как собаку-людоеда, и имени не спросят!

Волк бросил бандита, сорвался с места на бег, промчался меж расступившихся людей, нырнул в подворотню и стремительно исчез во дворе длинной красной двухэтажки.

Глава 2

Власть нуара

Это был сон. Разумеется, это был сон! Сон, всего лишь сон. Бояться нечего! Она проснется – и все окажется хорошо. Дамира увидит утро, разбудит остальных участников экспедиции, отправит работать. Они откроют могильник и не найдут там ничего интересного. Просто черепки, серебряные украшения и кости. И больше ничего. Что еще может обнаружиться в тысячелетнем могильнике?

Это сон, сон! Просто сон! Не может человек подняться живым и здоровым из саркофага возрастом в сорок тысяч лет. Даже если он вампир!

Или он еще и вампир?!

Это сон, сон! Такое возможно увидеть только во сне! Она проснется – и все будет хорошо. Все будет как всегда. Студенты будут лапать девочек и пилить дрова, Сергей Олегович будет бурчать над окрестными петроглифами, а девушки будут отмывать гранит влажными щетками.

А потом они вскроют захоронение…

Дамира себя почти уговорила! Почти убедила в нереальности происходящего. Ведь в реальности ничего подобного случиться не могло! Вот только, несмотря ни на что, страшно ей все же было совершенно как наяву.

Хотя археологиня и пыталась хоть как-то удержать себя в руках…

– Показывай, где еда, смертная! – распорядился восставший из мертвых.

Женщина вздрогнула, поежилась, вышла из могильника, указала пальцем вниз.

– Все там, в лагере…

Оказавшись на солнце, Дамира сразу поняла, что ни одной студентки нигде не видно и не слышно. Это ее немного успокоило: девушки догадались спрятаться и пересидеть опасность в лесу. Значит, хотя бы за них можно пока не волноваться.

– Вода? – вышедший вслед за ней мужчина повернул голову на шум реки, стелющейся по крупным камням, спустился к Акчиму, вошел в него по колено и, присев, стал с видимым удовольствием отмываться от многовековой пыли и грязи.

Или тысячелетней пыли и грязи?

У Дамиры появилось острое желание сбежать, пока мертвец ее не видит, но она вспомнила, что находится во сне, и подавила этот малодушный позыв.

Ученая даже подошла к незнакомцу ближе, гордясь способностью своего разума справляться с бессмысленными иррациональными страхами.

Мертвецы не оживают! А значит – бояться нечего.

И под напором железной воли и холодного рассудка ужас Дамиры действительно начал съеживаться и отступать.

– Кто ты и как оказался в могиле? – спросила она, пытаясь говорить спокойным, безразличным голосом.

– Я нуар клана Ари, страж усыпальницы! – ответил мужчина.

Вода унесла серую пыль вместе с лохмотьями, и теперь мертвец выглядел куда естественнее: короткие, в палец, темные волосы, чуть смуглая гладкая кожа, покрытая слабым светлым пушком, могучие рельефные мышцы поверх костяка, который Дамира отнесла бы к неандертальскому типу, не будь нуар выше ее почти на две головы.

И лицо канонического мультяшного супермена с густыми бровями, выдающимся вперед подбородком и большими голубыми глазами!

Портило фигуру только множество крупных кровавых ран, на поверхности которых успела запечься коричневая корочка. Студенты покорежили незнакомца весьма жестоко. Если бы это происходило не во сне, он был бы убит раз восемь, никак не меньше! А то и десять.

Ох, мальчишки, мальчишки, что же вы натворили! Что она теперь скажет их родителям?

– Кто такой нуар? – пытаясь отвлечься от мыслей, неприятных даже для сна, спросила археологиня.

– Страж богов! – сурово ответил мужчина и, болезненно морщась, осторожно потрогал раны. – Я вижу, смертные научились быть опасными. У них оказалось страшное оружие. Такое могло убить даже меня. Где еда, женщина?

– Зови меня Дамирой, нуар, – вздохнула ученая. – Твои «смертная» и «женщина» режут слух.

– С какой стати я должен запоминать твое имя, смертная?

– Ты хочешь есть?

– Я нуар, ты обязана исполнять мою волю!

– Вот сейчас проснусь, – предупредила она, – и ты навсегда исчезнешь голодным.

– Проснешься? – недоверчиво переспросил нуар.

– В любой момент! – вскинула она подбородок.

– Ты проснешься и я исчезну?

– А ты как думал!

Чуть вздернув подбородок, мужчина несколько мгновений размышлял, потом улыбнулся:

– Да будет так, смертная! Тебя зовут Дамира, и я стану называть тебя по имени. Теперь покажешь, где находится еда?

Руководительница экспедиции провела нуара в поставленный совсем рядом с местом раскопок лагерь, сняла одеяло с котла, в котором запаривалась к обеду греча с тушенкой, подняла крышку:

– Такое блюдо ожившие трупы употребляют?

– Не называй меня трупом. Я могу прогневаться.

Восставший из мертвых обломил ветку с ближней осины, задрал оставшийся кончик пальцами, чуть выждал, потом обломил немного дальше и присел у котла. Зачерпнул рассыпчатую кашу ложкой, взял в рот, чуть помедлил, одобрительно кивнул: «Вкусно» – и принялся быстро опорожнять котел.

Откуда у него в руках появился вытянутый деревянный черпак, Дамира так и не поняла.

Хотя это ведь сон? Во сне случаются вещи и более странные.

Она присела перед котлом, на расстоянии осматривая многочисленные раны, с поверхности которых уже отслаивалась кровяная корка. Потом обошла незнакомца и осмотрела куда более обширные разрывы плоти, оставленные прошедшей навылет медвежьей картечью.

Судя по всему, внутри этого крепкого тренированного тела не должно было уцелеть ни единого органа! Ни сердца, ни печени, ни легких, ни селезенки. Ни желудка, который сейчас стремительно наполнялся гречей.

– Почему ты до сих пор жив? – не удержалась от вопроса Дамира, снова встав перед ним.

– Я нуар, – ответил мужчина, не прекращая трапезы. – Мы должны сражаться за своего бога, а не умирать, оставляя его в опасности. Я превосхожу простых смертных во всем. Меня трудно убить, пусть даже подвластным тебе смертным это почти удалось. Впредь стану внимательней.

– Какого такого бога?

– Вы не знаете своих богов?! – на сей раз на лице ожившего мертвеца отразилось истинное изумление. – В вашем мире их нет? Неужели они все же погибли? Погибли все? Все до единого?

– Я не могу ответить, не зная, о ком ты говоришь… чудовище… Как мне тебя называть?

– Называй меня «господин».

– Я тебе этот котел сейчас на голову надену! – Дамиру захлестнул самый настоящий, неподдельный гнев. – Кто ты такой, тварь полусгнившая, чтобы я называла тебя господином?!

– Ты как разговариваешь с нуаром, смертная?! – вскочил мертвец. – Тебя давно следовало казнить за непомерную наглость! Я поведаю обо всем твоему хозяину! Если бы здесь были другие рабы, способные показать дорогу, ты уже давно была бы мертва!

Его меч с веселым посвистом прорезал воздух и уперся в ее горло.

Дамира ощутила легкий холодок ужаса, настолько реальным показалось прикосновение к шее острого деревянного клинка.

Именно деревянного! Ибо она ясно разглядела прожилки древесных волокон на покрытом морилкой лезвии.

Каких только неожиданностей не преподносит во сне человеческий разум!

Это было невероятное, непостижимое ощущение: стоять перед обнаженным двухметровым атлетом, готовым в любой миг рассечь тебя клинком, и одновременно понимать, что в реальности тебе абсолютно ничего не угрожает.

Дамира даже снисходительно улыбнулась:

– Оглянись вокруг, живой труп! Здесь нет никого, кроме тебя и меня! Так что привыкай к вежливости. Хочешь что-то узнать: выполняй мои условия!

– Я нуар! А ты смертная! Ты женщина! Ты рабыня! Склони свою голову немедленно, или я срублю ее!

– Ах, как же мне стало страшно, живой труп! – презрительно рассмеялась Дамира. – Вот мое условие: дай клятву, что больше никогда не станешь угрожать мне, не причинишь никакого вреда и… и…

Сказки подсказывали, что желаний должно быть три, но в голову, как назло, сходу ничего не пришло, и потому она выпалила:

– И будешь петь колыбельную каждый вечер!

– Каждый вечер… что? – Клинок перестал давить на горло.

– Колыбельную! – Лицо археологини расплылось в улыбке. – С детства обожаю, когда меня убаюкивают!

– Твоя наглость беспредельна, смертная рабыня! Ты не имеешь права существовать. Умри! – клинок взметнулся вверх, и Дамира закрыла глаза.

Пришла пора просыпаться!

Просыпаться!

Просыпаться!

Однако пробуждения почему-то не случилось.

Равно как и удара по горлу…

«Смертная рабыня» приоткрыла один глаз.

Нуар играл мечом, глядя на нее сверху вниз и глубоко дыша. Струпья с его тела опадали, открывая тонкую розовую кожицу, которой успели затянуться раны.

Если внутренние органы тела регенерировались с такой же скоростью, то убить этого мертвеца действительно было не так-то просто! Того времени, которого обычному тяжелораненому хватило бы только на предсмертные муки, восставшему из могилы оказалось достаточно, чтобы полностью выздороветь!

– Это и есть ваше селение, смертная? – спросил он.

– Ты даешь клятву? – открыла она второй глаз.

– Ты понимаешь, что заслуживаешь казни, женщина?

– Ты должен звать меня Дамирой! – напомнила археолог, полностью открыла глаза и распрямилась. – Или ты забыл? И давай договоримся сразу: или поклянись, или убей! Мне не нравится, когда какой-то труп постоянно пугает меня глупыми страшилками!