Быть Человеком

– Так лучше. – Вздохнула она.

– Не могу понять, как это могло произойти! – Повторил Жорж. Я столько раз приземлялся в этом месте.

– Теперь это не имеет никакого значения. – Прервал его Максим. – Необходимо вызывать службу спасения. Наде нужна медицинская помощь.

– Да-да, конечно! Сейчас я вызову свой вертолет. Он будет здесь через час. О, бог! – Воскликнул Жорж, глядя на экран своего телефона. – Я забыл. В этом месте нет связи. – Он растерянно посмотрел на Максима. Однако, через пару секунд лицо его преобразилось. – Рация! Мы сможем воспользоваться рацией!

Поднявшись на ноги и, переступая через спинки кресел, Жорж направился в кабину пилота и наклонился над панелью приборов. Пощёлкав кнопками и переключателями, он прошептал что-то раздражённо и, обернувшись, с растерянным видом сообщил. – Рация сломана.

– Выходит, что на чью-то помощь нам рассчитывать нечего. Возвращаться придется самим. Я так понимаю, что ближайший населенный пункт – это Ваш загородный дом? – С угрюмым видом подвёл итог Максим.

– Да. Насколько мне известно, никаких жилых объектов ближе нет.

– Сколько примерно километров до района, где есть телефонная связь?

– Думаю, сорок пять, но это – по воздуху, по земле, раза в полтора больше, за счет спусков, подъемов.

Максим нахмурился и опустил глаза. – Средняя скорость пешехода примерно шесть километров в час – Стал он рассуждать вслух. – Надя не сможет идти сама. Ее мы понесем на носилках. – Он кивнул головой, показывая на носилки, прикрепленные к стене хвостовой части вертолета. Значит, мы будем двигаться медленней. Я думаю, примерно со скоростью три – четыре километра в час. Светлое время дня, ориентировочно, с пяти утра до одиннадцати вечера. Итого, восемнадцать часов. Примерно, каждые два – три часа мы будем отдыхать. Час – на отдых. Конечно, легче было бы идти ночью, но это опасно. Есть вероятность напороться на змей, скорпионов, которые охотятся именно по ночам. К тому же ясные лунные ночи в это время года здесь редкость. – Максим посмотрел на Жоржа. Его одолевали сомнения: быть может, лучше одному из них остаться с Надей, а другому совершить этот тяжёлый путь? – Однако, он тут же отогнал эту мысль. Жорж не вызывал у него доверия. – Итак, примерно двенадцать часов в день мы будем в пути, делая четыре – шесть остановок. – Продолжил он. -Таким образом, за день мы сможем проходить от тридцати до сорока километров. В вертолете есть какие-нибудь запасы воды, продуктов?

– Я думал, мы будем в пути не более трёх часов, потому приказал поставить в вертолет только ящик питьевой воды. – Жорж огляделся по сторонам. – Вот! – Воскликнул он радостно, увидев ящик с водой, застрявший между сидениями.

– Не густо – двенадцать штук по 0.5 литра. По четыре бутылки на человека. Я думаю, дня на три. Итого, чуть больше одной бутылки в день, то есть, примерно шестьсот миллилитров. Рюкзак есть? Необходимо будет переложить в него воду и перевязочный материал.

– Да, конечно! Рюкзак был. Я его еще с прошлой поездки здесь оставил. Где-то я его видел? Вот он! – Жорж вытащил рюкзак из – под кресла. – У меня в нем – всякая всячина – солнцезащитные очки, крем от загара, дезодорант, сменное нижнее белье.

– Очень полезные вещицы. – С горькой иронией сказал Максим. – Вода, сухари, консервы пригодились бы больше. Ну что ж, мажьтесь солнцезащитным кремом, одевайте очки. Будет жарко и солнечно. Да! И не забудьте захватить дезодорант и сменное белье. Я думаю, что вспотеть придется не раз.

– Язвишь, Макс? Кто знал, что все так случится? А вообще, я привык всегда и везде следить за собой. В любой ситуации мы должны быть, так сказать, в форме, тем более, в присутствии красивых женщин. – Жорж с игривой улыбкой посмотрел на Надю.

Максим, взял рюкзак из рук Жоржа и стал перекладывать в него воду. – Надо спешить. Сейчас время для нас – жизнь. Мы должны беречь каждую минуту и каждую каплю воды. – Он передал Жоржу бутылку. – Это – на сегодня. Постарайтесь использовать половину, так как сегодняшний день будет самым легким. Сейчас, я думаю, градусов тридцать пять – сорок. Надо будет собрать все ткани – чехлы с сидений, салфетки, чтобы прикрыть от солнца Надю и наши головы.

Чтобы выбраться из вертолёта, было потрачено около получаса. Дверь в салоне заклинило, потому путь через разбитое окно был единственно возможным. Оказавшись на земле, все вздохнули с облегчением. Максим огляделся по сторонам. Плоская верхушка холма действительно была идеальной смотровой площадкой. С неё было видно всё окружающее пространство. На востоке желтела безжизненная пустыня, на западе – бескрайняя равнина, занятая лесом, между ними тянулась мощная земная складка, покрытая у подножия редким кустарником и пустынная на вершинах.

– Какое счастье, чувствовать себя свободным. – Произнес Жорж. Он с восхищением посмотрел вдаль, где на фоне синего безоблачного неба возвышалась Гора-Великан. Посмотрите, какое чудо! Ради него мы и летели сюда. – Что напоминает вам эта гора?

– Ничего. – Ответил Максим, не раздумывая. Он подошел к краю, где ровная поверхность холма уходила вниз и стал внимательно осматривать спуск.

Жорж развёл в удивлении руками. – А Вам, Надя? Что представляется вам, когда вы смотрите на эту гору?

Девушка с минуту молчала, внимательно вглядываясь в могучую каменную складку.

– Мне кажется, – тихо сказала она, наконец, – что это похоже на голову человека.

– Верно, Наденька! Это – действительно голова человека, старика. Видите, его бороду, густые нависшие брови, его глаза, устремленные вдаль? Это взгляд мудреца, человека, много видевшего на своем веку, много пережившего и знающего то, что другим не доступно. Древняя легенда гласит.

– Пора двигаться. – Прервал его Максим. – Берите носилки. Я пойду первым. Да будьте осторожны.

Жорж, вздохнув, взял задний конец носилок и зашагал вслед за Максимом.

Спуск не был очень крутым, однако, передвигаться по нему было непросто. Земля осыпалась, ноги скользили. Движение усложнялось ещё и тем, что склон покрывали густые заросли кустарника, пройти сквозь которые не представлялось возможным. Их приходилось обходить, выискивая места, по которым можно было спускаться с носилками.

– И все-таки, – Продолжил Жорж бодрым голосом. – Коль я пригласил вас в это путешествие, буду вашим гидом.

– Вы лучше поберегите силы. Путь предстоит нелегкий. – Вновь прервал его Максим.

– Не зуди, Макс! И давай на "ты", так проще. Не хочешь слушать – не слушай! Я буду рассказывать Наде. Так вот, Наденька, древнее предание гласит, что когда-то, очень давно жил один молодой человек. И был он очень любознательным. Его, представьте, уже с юных лет волновали вопросы: что есть человек и для чего для него восходит каждый день солнце? Он прочитал множество книг, беседовал со многими мудрецами. Однако, разные книги и разные мудрецы отвечали ему на этот вопрос по-разному. Не найдя истины в мире людей, наш герой решил покинуть этот мир и ушел в пустыню. Он долго скитался без пищи и воды. Лишь листья дикой акации служили ему источником влаги, жизненных сил. Он жевал их и постоянно двигался вперед, делая короткие передышки. То ли во сне, то ли в бреду ему постоянно виделся родник. То ли во сне, то ли на яву он постоянно слышал голос. И этот голос убеждал его, что там, рядом с родником он найдет не только воду, не только источник для жизни, но и ответ на свой вопрос. И, наконец, усталому, теряющему последние силы путнику повезло! Он действительно вышел к роднику и, как гласит предание, прожив рядом с ним долгую, долгую жизнь, наконец, нашел то, что искал. Однако, он не стал передавать свое знание ни людям, ни книгам, так как потерял доверие к ним. Умирая, мудрец превратился в гору, чтобы иметь возможность самому помогать жаждущим найти истину.

Жорж замолчал, вероятно, ожидая реакции со стороны своих попутчиков.

– Что вы думаете об этом, Наденька? – Спросил он через пару минут, не дождавшись ответа.

– Не стоит её беспокоить. – Сказал Максим, заметно нервничая. – Ей не до рассказов сейчас.

– Нет-нет, у меня всё хорошо. – Возразила Надя. – Очень интересная история! Я как раз думала над ней. Мне бы очень хотелось, чтобы Каменный Мудрец ответил и на мои вопросы.

– Какие вопросы, Наденька? – С любопытством спросил Жорж. Но Надя закрыла глаза и промолчала.

– А я люблю бывать здесь, размышлять о смысле жизни. – Продолжил он, глядя на Холм-Великан. – Для меня он в достижении успеха. В чем угодно – в учебе, работе. Я люблю быть впереди. Успех для меня – допинг, колоссальный стимул во всём. Возможно, когда-нибудь Каменный Старец подскажет мне, прав я или нет. Хотите верьте, хотите нет, но это действительно загадочное место. Моя матушка – большая любительница приключений! Она бывала здесь не раз без меня. Прилетала с Жаком, моим пилотом. Она рассказывала мне, что видела здесь не один раз странные объекты, в общем, как в фантастическом триллере! Мне, правда, не приходилось их видеть, но матушке я верю. Она у меня, слава Богу, в светлом уме и добром здравии. – Жорж замолчал вдруг. Лицо его выражало задумчивость. Наконец, спустя минуты две он заговорил опять, но уже без эмоций, тихо, как будто рассуждая вслух. – Я убежден, что то, что вертолет наш задел винтом дерево и упал неслучайно. Я много раз садился в этом месте. Хотя, – лицо и голос Жоржа вновь обрели бодрость, – я думаю, причин для волнений нет. Нас непременно будут искать. Да и сто километров – не такое уж большое расстояние. Я, когда отдыхал в Плеже, проходил за день около семидесяти километров, причем, с легкостью. Какая там чудесная природа! Дикая, не тронутая цивилизацией!

Гринбер эмоционально и очень красочно стал описывать красоты Плеже, а Максим размышлял о том, что, если поисковые службы и ищут их сейчас, то поиск вероятнее всего ведется на пространстве между городом и замком Жоржа. Эти мысли еще раз убедили его в необходимости рассчитывать только на собственные силы. Максим ускорил шаг.

Постепенно жара и усталость стали сказываться на настроении и красноречии Жоржа. Он стал говорить медленнее и тише, периодически делая паузы, чтобы отдышаться, выглядел подавленным и практически все время молчал, лишь иногда предлагая остановиться, чтобы попить воды и отдохнуть. Максим же был непреклонен. Он упорно повторял, что время отдыха еще не подошло. Впереди, не смыкая каменных глаз, на путников смотрел Мудрец. Солнце освещало Гору-Великан неравномерно, больше – верхнюю его часть. Потому особенно четко заметны были глаза старца. Его взгляд волновал Максима. Он не мог понять почему, но ощущение постоянного присутствия ещё кого-то, четвертого не покидало его. Около шести часов вечера группа спустилась к подножию холма и Максим объявил привал. Опустив носилки, Жорж сразу же вытащил бутылку воды из кармана и с жадностью за несколько секунд опустошил ее.

– Ах! – Выдохнул он с выражением величайшего наслаждения на лице.

– Ты не забыл, что воду надо экономить? – Максим снял рюкзак с плеч, присел на землю.

– Теперь я полон сил! А минуту назад я умирал от жажды. Если бы я умер, кто нес бы носилки? – Ответил Жорж шутливым тоном, укладываясь на землю. – Как, оказывается мало нужно человеку для счастья! Всего несколько глотков воды. – продолжил он, потягиваясь. – Какое блаженство.

Максим открыл бутылку, приподнял одной рукой голову Нади и поднес воду к ее губам.

– Я не хочу пить. Правда. – Стараясь выглядеть как можно уверенней тихо сказала она.

Максим нахмурился. – Давайте не будем тратить время и силы на ненужные разговоры. Пить надо обязательно, иначе, вы погибните. На каждом привале я буду заставлять вас выпивать хотя бы два-три глотка. Пейте. – Повторил он категорично.

Надя опустила глаза и с покорным видом сделала два глотка.

– Так-то лучше.

Максим закрыл бутылку и положил ее в рюкзак. Затем вытащил из кармана свою воду, вылил небольшое ее количество себе в рот и замер, наслаждаясь, желая как можно дольше продлить это ощущение, боясь проглотить волшебную влагу, затем лег на живот, положил рюкзак под голову и закрыл глаза.

– Залезть бы сейчас в речку с головой. – Он представил, как холодная вода касается его кожи, течет по лицу. А он глотает эти ледяные струи, глотает. – Максим облизнул сухие губы и тряхнул головой, отгоняя опасные мысли. – Сейчас шесть часов. За три часа мы прошли примерно девять – десять километров. Значит, до двенадцати часов, сделав один часовой перерыв, мы еще пройдем около двадцати. Идти вечером легче. Быть может, удастся пройти больше. Желательно больше! Завтра предстоит тяжелый день. Двенадцать часов в дороге, из них шесть часов – под палящим солнцем. Уже к полудню начнется подъем, который будет усиливаться по мере приближения к горе. Воды – в обрез. А Жорж, похоже, не понимает всей сложности предстоящего пути. Для него вся жизнь – увлекательное путешествие, а он – исключительный и непотопляемый «Титаник». И вертолет подготовил соответственно своей жизненной установке. Рана у Нади очень серьезная. В таких условиях вряд ли удастся справиться с инфекцией. Антибиотиков нет. Зато, взял дезодорант и сменные трусы. – Максим занервничал. Осознав, что уснуть не удастся, он присел, обхватив колени и, устремив тревожный взгляд в сторону холмов.

– Сейчас бы сэндвич с ветчиной и сыром. – Раздался мечтательный голос Жоржа. – Даа. Радости повседневной жизни мы не ценим, не замечаем. И даже представить не можем, что в один момент можем всего лишиться. Вот я, например, всегда имел, что хотел и только лучшее. Всё в жизни моей было максимумом, вершиной, а сейчас был бы рад корочке хлеба и простой водопроводной воде.

– Вершина – очень неустойчивая точка опоры. С нее легко слететь. – Не поворачивая головы, сказал Максим и подумал: каким, однако, брюзгой я становлюсь. Великодушнее надо быть, Максим Максимыч. Великодушнее.

– Ой, только не надо о грустном! – Раздраженно воскликнул Жорж. – Бери пример с меня. Я оптимист и жизнелюб, у меня – грандиозные планы на долгую, долгую и очень счастливую жизнь! Вот увидишь, я ещё покорю множество вершин, и одна из них – политический олимп! Я сделаю все, чтобы туда попасть!

– «Сделаю всё». И что же включает твой бизнес-план? – Опять вставил Максим. Голос великодушия в нём уже не возражал.

– Язвишь, Макс. Добрее надо быть. – Взгляд Жоржа выражал снисходительность. – А, строя планы на сегодня и на вечность, нужно, как минимум, быть благодарным Творцу, людей любить. А ты, как тот чёрт из сна Ивана Карамазова, не способен ни на то, ни на другое.

– Нет, Жорж. Я на него не похож. Он говорил, что у него от природы сердце доброе и весёлое. Но ведь то же самое ты совсем недавно о себе говорил.

Жорж на мгновенье задумался. – А ты не цепляйся к словам. – Наконец, проговорил он, зевая и потягиваясь. – Чёрт этот, как все черти, был лгуном. А все, кто – не с богом, те – с чёртом.

– Опять ты промахнулся. Чёрт Ивана Карамазова мечтал воплотиться в набожную семипудовую купчиху и всему поверить, во что она верит. Как видишь, и черти бывают похожими на добропорядочных христиан; или наоборот – христиане на чертей, что, собственно, одно и то же. – Он лег на землю, первый раз за последние три беспокойных дня, с того момента, как он встретил Егора, испытывая удовлетворение и всем своим видом давая понять, что желает прекратить разговор.

– А ты не боишься, что, когда мы будем спать, пролетит поисковый самолет и не заметит нас? – Спросил Жорж, всматриваясь в небо. Не дождавшись ответа, он продолжил. – Нет! Вы, как хотите, а я спать не буду. Я уверен – нас уже ищут.

Покрутившись с боку на бок в течение примерно получаса, он, наконец, успокоился и захрапел. Максим приподнял голову и вновь посмотрел на гигантскую гору. Он не был впечатлительным человеком, однако, в этот раз чувство сильного волнения возникло в его душе. Глаза каменного пристально смотрели на него. В них были ожидание, интерес и казались живыми.

– Ух. Что-то воображение мое разыгралось. Наслушался сказок. – Максим поспешно опустил голову на рюкзак и закрыл глаза. – Человеку свойственно все усложнять. Зачем, чтобы понять смысл жизни, уходить в пустыню? Чепуха. Надо спать. Спать, спать. – Словно заклинание стал повторять он.

Глава IV

Около семи часов вечера Максим разбудил Жоржа и они продолжили путь. Солнце спускалось к горизонту, жара спала, потому идти было намного легче, но Гринбер не умолкал. – Где же помощь? Где поисковые самолеты? Где охрана, наконец? – Восклицал он. – Вернусь – поуволю всех к чертовой матери! Заведу себе астролога. Пусть следит за моим будущим! Лучшее средство борьбы с неприятностями, как и с болезнями, это их профилактика. А ты веришь в предсказания, Максим?

– Не верю.

– Какой ты, однако, нигилист! Ни во что не веришь. Все отрицаешь. Это – плохо. Вера – свет, освещающий нам жизненный путь, это – посох, на который можно опереться. А ты идешь во тьме, спотыкаетесь. – Жорж помолчал несколько секунд и вдруг воскликнул. – Слушай, я понял, почему сто раз я благополучно приземлялся у Каменного Мудреца и вдруг на сто первый раз мой вертолет упал! Потому, Максим, что ты летел вместе со мной! Да, это точно. Ты себя обрекаешь на неудачи и других. Еще в ресторане ты произвел на меня впечатление человека несчастливого.

– Счастье не является чем-то сросшимся с нами. – Неожиданно вступила в разговор Надя. – Оно приходит и уходит, а затем вновь возвращается. В итоге счастливые становятся несчастными, а несчастные – счастливыми.

– Вы предсказываете мне несчастье, Наденька?

– Нет. Я предсказываю счастье Максиму.

– А, черт! – Воскликнул Жорж, раздраженно. – Какие неудобные кроссовки! Угораздило же меня одеть новую обувь. Нет, ну просто – полоса невезения!

Весь оставшийся путь до очередного привала был пройден в тишине. Кустарник встречался все реже и реже. И одинокие низкорослые растения, и твердая, как камень земля, и идущие по ней измученные люди мечтали о воде. А между тем, пылающий солнечный факел медленно падал на горизонт. Алые языки пламени сползали вслед за ним, поджигая всё, к чему прикасались, и вскоре пожар заката охватил и небо, и землю. В девять часов Максим объявил отдых.

– Как ваша нога? – Обратился он к Наде.

– Лучше.

Максим вытащил из рюкзака воду, напоил девушку и сделал два глотка сам.

Жорж громко вздохнул. – Макс, а мне воды не полагается?

– А ты свою сегодняшнюю норму уже выпил.

– Выпил. Согласен. Но я сделаю только глоток, а остальное оставлю на завтра. – Жорж подошел к Максиму и хлопнул его по плечу. – Горло все пересохло, а сегодня идти еще три часа!

Максим, вытащил из рюкзака бутылку с водой и поставил ее на землю.

– Потерпите, будет больно. – Обратился он к Наде, снимая пропитанную кровью повязку.

– Оох, ноги мои несчастные! – Простонал Жорж, снимая кроссовки. – Посмотрите! – Он кивнул в сторону гигантского кактуса. – Эта колючка прекрасно чувствует себя в пустыне, но посадите его во влажную, плодородную почву – он погибнет. А для клематиса экстрим не приемлем. Ему парниковые условия подавай.

– Ну ты, себя, конечно же, клематисом считаешь? – Спросил Максим, не глядя на Жоржа, продолжая заниматься перевязкой.

– Да, я так же требователен к условиям жизни, как они. Зато ты, напоминаешь мне робота. Ты с легкостью обходишься без всего, что нормальному человеку жизненно необходимо – без еды, без воды, без веры. Главное в твоей жизни – формулы.

– Все, хватит дискуссий. – Резко оборвал его Максим, укладывая остатки перевязочного материала в рюкзак. – Лучше побереги силы.

Аах! – Простонал Жорж, вытряхивая последние капли воды из бутылки, и с выражением величайшего наслаждения лёг на спину, вытянув все свои длинные конечности.

Максим тоже опустился на землю, подложив рюкзак под голову.

– Отсутствие воды и пищи – не самое сложное испытание. – Думал он. – Гораздо сложнее – выдержать присутствие этого представителя «сливок общества». Но терпеть придется. Другого выхода нет. Надо отвлечься. Надо хотя бы в часы отдыха не думать о нем. – Максим перевернулся на спину. Тёмные, сияющие звёздными блёстками небесные волны хлынули в его глаза, сердце. От этого неудержимого властного потока у него на несколько мгновений перехватило дыхание. Наконец, он будто вынырнул на поверхность и глубоко вдохнул пахнущий песочной пылью, остывающий воздух. Сердце его забилось чаще. – Какое счастье, понять этот мир, разгадать его до дна, до капли последней. И какое несчастье, имея неспокойный разум, рвущийся в бесконечность, осознавать, что ему, тянущему за собой тленную плоть, никогда не преодолеть этой дистанции.

– Всё давно понято и разгадано. – Вновь вмешался в его раздумья невидимый собеседник. – Все ответы, на все вопросы – внутри, а не вне человека. Идя к бесконечности, он в результате придёт к себе. Заглянув в себя и стремясь к ничтожно малому, он постигнет великое.

– Какой удивительный сон. – Успел подумать Максим, стремительно падая в забытьё.

Час отдыха в этот раз пролетел незаметно. Максим приподнялся с земли, опираясь на локоть, и посмотрел вокруг. Освещённая светом звёзд равнина казалась окутанной серой дымкой. Вдали на востоке проступали черные силуэты гор. До них – всё та же пустота. Он встал и, превозмогая слабость и головокружение, подошел к Жоржу. Тот лежал на земле, свернувшись, как ребенок, «в клубочек». Мышцы лица его подёргивались. Он периодически делал короткие вздохи, как будто всхлипывал. Максим положил ему руку на плечо. Жорж вздрогнул и открыл глаза. Взгляд его выражал испуг.

– А! Что!? – Воскликнул он, приподняв голову. – А. Это ты. – Жорж облегченно вздохнул, повернулся на спину и закрыл глаза.

– Пора идти. Вставай.

– Куда можно идти ночью?

– Сегодня мы должны пройти еще хотя-бы восемь километров.

– Чтобы что-то пройти, нужны силы. А их у меня нет. И не будет, если ты не дашь мне отдохнуть! – С раздражением сказал Жорж.

– Если мы не будем проходить в день сорок километров, мы обречены. Вода скоро закончится.

– Нас ищут, я уверен и скоро найдут!

– А, если – нет?

– Хватит каркать! – Выкрикнул Жорж. Он сел и обхватил голову руками. – Когда же закончится этот кошмар? Господи! Когда?

– Когда ты возьмешь себя в руки. – Сказал Максим, стараясь говорить спокойно.

– Как я мечтаю проснуться и не увидеть эту проклятую пустыню и тебя, Макс! – заговорил Жорж быстро и нервозно, так же быстро и нервозно натягивая кроссовки.

Последняя часть пути этого дня была самой тяжелой. В этот раз Жоржа мучили мозоли на ногах. Он хромал, спотыкался, стонал; наконец, снял кроссовки и зашвырнул их так далеко, как позволили ему силы, после чего продолжил путь в носках. Он беспрестанно делал замечания Максиму, упрекая его в том, что тот идет слишком быстро, что раскачивает носилки и, шагая, сбивается с ритма. Максим упорно молчал, а Надя, прижав руки к груди, тщетно пыталась успокоить своё сердце, которое отчаянно, неудержимо разгонялось всё более и более, словно пыталось убежать от всего, что чувствовало, слышало, предвидело. Серые, потрескавшиеся губы девушки шевелились:

«Мой светлый замок так велик,

Так недоступен и высок,

Что скоро листья повилик

Ковром заткнут его порог.

И своды гулкие паук

Затянет в дым своих тенет,

Где чуждых дней залетный звук

Ответной рифмы не найдет.

Там шум фонтанов мне поет,

Как хорошо в полдневный зной,

Взметая холод вольных вод,

Дробиться радугой цветной.

Мой замок высится в такой

Недостижимой вышине,

Что крики воронов тоской

Не отравили песен мне.

Моя свобода широка,

Мой сон медлителен и тих,

И золотые облака,

Скользя, плывут у ног моих.»

По прошествии двух часов, группа остановилась на ночлег. Гринбер минут пятнадцать стонал и охал, ворочаясь с боку на бок, однако, это не мешало Максиму. Опустившись на землю, он уснул практически мгновенно. Вскоре засопел, свернувшись в комок, Жорж. И только Надя не спала этой ночью.

Широко раскрыв глаза, она смотрела на звёздное небо, чувствуя, как неведомая сила отрывала её от земли, словно чьи-то руки, покачивая, как мать – дитя. Она доверяла всецело этим рукам и сквозь пелену полузабытья слышала:

– Всё когда-то пройдёт. Всё, кроме того, что уже свершилось. Будущее – холодный айсберг, тающий под лучами Времени, несущий талые воды в великий Океан – Прошлое. Лишь Он – вечен. Он всегда был, есть и будет. Слушай его. Слушай музыку Вечности. Она – в тебе.

Глава V

Утром следующего дня Максим проснулся около шести утра. Солнце еще не видно было за холмами, однако, его присутствие, его воздействие на окружающий мир было уже зримым. Небо на востоке светлело. Небосвод был похож на натянутый купол из тёмной прочной ткани. Казалось, что он слегка подрагивал под стремительно прибывающим над ним светом, который, напирая, раздвигал волокна мрака. Наконец, тёмная преграда треснула и сквозь её гигантские дыры хлынули золотистые потоки. Они коснулись горных вершин, затем заструились по склонам, смывая густые тени, к подножию. Земля вздохнула полной грудью и запела, славя громадное, лучезарное светило. Надя смотрела на него восторженным, отрешённым от всего взглядом.