Эльниум. Начало пути

Школа уютно устроилась в самом центре их небольшого городка Вунтода, прославленного удивительными мастерами гончарного дела. Отец и сын вышли из белокаменной школы, закрыли главные двери на массивный замок и отдали ключи охраннику, сидевшему на скамейке в школьном сквере с газетой в руках. Местное издание называлось «Вестник событий Эльниума».

Пикфурд и Калих направлялись на окраину города, где стоял их маленький, но очень уютный деревянный домик. Путь не близкий: они должны были пройти до конца главной улицы, затем свернуть на мостовую, выложенную из зелёных кристаллов, пройти по мосту, затем срезать путь через парк.

Вунтод – небольшой город, его население насчитывало не больше полутора тысяч линдеров. Все значимые места города и административные здания умещались на главной улице. Тут стояла резиденция местного мэра и здание суда, лобное место и школа, которую только что покинули наши герои.

Единственной впечатляющей достопримечательностью города была мостовая из яблочно-зелёных кристаллов. Ночью эти кристаллы ярко светились, указывая всем запоздалым путникам дорогу. На мостовой было много скамеек, на которых любили сидеть влюблённые парочки. Они завороженно наблюдали, как кристаллы мерцают в ночном свете звёзд.

Калих бежал впереди Пикфурда, прыгая только по серым плиткам главной улицы, представляя, что красные – лава. Пикфурд вспомнил, что его жена просила купить сладости к ужину, но было уже совсем поздно, и все бакалейные лавки по пути домой были закрыты. Они миновали мостовую с парком и приближались к дому. Всю дорогу Калих задавал отцу вопросы по только что услышанной истории. Ему всегда хотелось знать больше, чем остальным, и Пикфурд надеялся, что сын пойдёт по его стопам, когда вырастет.

На подходе к дому Калих увидел маму и подбежал к ней, чтобы обнять. Дело в том, что линдеры уходили учиться на несколько дней, ночуя в школе. И если с отцом Калих виделся каждый день, то с матерью – только раз в неделю. Ильситора волновалась: обычно её муж и сын приходили из школы намного раньше. Она уже хотела пойти им навстречу, как вдруг они показались из-за поворота.

У Пикфурда была замечательная жена: высокая, худенькая, молодая линдерка с длинными кораллово-ро зовыми волосами, ярко-сапфировыми глазами, пышной грудью и длинными ногами. Она работала на дому, вышивая платья на заказ. Её считали одной из лучших мастериц не только во всём городе, но и во всём королевстве линдеров. Нередко мастерицу посещали знатные дамы и жёны известных жителей из столицы.

Ильситора обняла сына и взяла его на руки.

– Почему вы так задержались? – укоризненно взглянула на мужа.

– Папа рассказывал очень интересную, но длинную историю про битву между линдерами и деронгами, и мы не хотели его отпускать, пока он не закончит, – ответил Калих.

– Да, всё именно так, – сказал Пикфурд, закрывая калитку. – Я вижу, ты уже стала волноваться, но всё в порядке, на нас никто не напал, – с улыбкой произнёс глава семейства.

– Очень жаль, а то я надеялась, что вас украдут, и я смогу ещё денёк отдохнуть от готовки, – улыбнулась Ильситора. – Ладно, проходите в дом, ужин уже готов, а вы оба наверняка голодные.

– Ещё как, мам! – прокричал Калих, вырываясь из её объятий. – А что у нас на ужин? Пахнет очень вкусно! Неужели это крабы? – с надеждой спросил Калих.

– Да, именно так, твой брат сегодня ходил на рыбалку и наловил их целую тучу, так что мы сможем всю неделю есть только их, – довольная, что угадала с ужином, радостно ответила Ильситора и вошла в дом.

Пикфурд зашёл последним. Он снял свои кожаные, видавшие лучшие дни сапоги, положил на деревянную табуретку свой портфель и сумку сына, снял довольно изношенный кафтан, повесив его на вешалку вместе с остальными вещами, надел свои шерстяные тапочки и прошёл в гостиную.

В небольшой комнате стоял стол, за которым в тесноте, но всё же могло поместиться четыре линдера. Стульев у них не было, все они сидели на табуретках. Комната одновременно была и кухней, и столовой. У окна гостиной стоял старый, но очень удобный диван, рядом – журнальный столик. Это было место, где Пикфурд обычно разбирал школьные документы или же копался в своих манускриптах, выискивая всё новые факты о давно прошедших днях. Все стены гостиной были обиты полками, которые буквально ломились от стоявших на них книг. В дальнем правом углу комнаты рядом с диваном стоял деревянный манекен, на который были надеты кожаные доспехи, а над ним на стене красовались великолепные меч и щит. Дом у их семьи был небольшой, и, признаться, денег у их семейства было совсем немного, но они были счастливы.

За столом уже сидел старший брат Калиха – Золтин. Он не был похож на родителей: широкоплечий, черноволосый юноша с глазами цвета бронзы – жадно поедал крабов вместе с панцирем. Калих сел за стол, но приступать к еде не стал. Он знал: пока отец не присоединится к ним, прикасаться к еде не стоит. Пикфурд подошёл к старшему сыну и отвесил ему мощную оплеуху, отчего содержимое во рту Золтина было немедленно выплюнуто на тарелку.

– Прости, отец, но я очень проголодался и не мог больше ждать! – обиженно произнёс Золтин.

Пикфурд посмотрел на свою жену и спросил:

– Ильси, ты что, не кормила нашего сына в моё отсутствие? Он не ел целую неделю? – насмешливо произнёс он. – Золтин, если это так, я прямо сейчас выкину её из дома, и ты больше никогда не увидишь свою матушку!

– Нет, папа, мама кормила меня и утром, и днём… И каждый день! – всхлипывая, произнёс старший сын.

– Тогда ты точно не умирал с голоду и мог потерпеть, а значит, нарушил правила этого дома. Так что прими своё наказание как мужчина и перестань реветь.

Пикфурд очень любил своих сыновей, но воспитывал их в строгости. Он учил их соблюдать правила и прилежно учиться, чтобы они выросли достойными и образованными линдерами, которыми он мог бы гордиться.

Пикфурд сел за стол. В самом центре стояла довольно большая кастрюля, доверху набитая отварными красными речными крабами. У каждого из членов семьи стояла своя тарелка для разделки краба, а также специальная миска для панцирей и клешней. Пикфурд открыл кастрюлю, взял несколько крабов и проложил их себе на тарелку. Это был знак того, что можно начинать трапезу.

Когда разделались с крабами, отец вышел на крыльцо и присел на стоявшую там скамейку, накрытую тёплым пледом, закурил трубку. Ильситора вместе с Калихом поднялась на второй этаж – мальчик любил послушать перед сном сказку. Золтин тоже должен был идти в свою постель. Они жили с Калихом в одной комнате, но пятнадцатилетний юноша был наказан и мыл посуду после ужина.

Ильси поцеловала уснувшего Калиха и спустилась к мужу на крыльцо. Устроилась рядом с ним, прильнув к его плечу, и произнесла:

– У нас будет ещё один ребёнок, – с ноткой безысходности промолвила она мужу.

– А почему так безрадостно? – спросил Пикфурд. – Может, это будет девочка, и ты сможешь учить её вышивать и рисовать, вы будете вместе дурачиться и заниматься своими женскими делами, – усмехнулся он.

– Да, но в нашем доме уже и так очень тесно, а денег еле хватает на нас четверых, – грустно произнесла Ильси.

– Ничего страшного, в крайнем случае, я могу вернуться на службу, – сказал Пикфурд, – я воин с большим опытом, а платят там в три раза больше, чем обычному учителю истории.

– Не хочу, чтобы ты служил! Тебя могут ранить или даже убить, и тогда я останусь одна с тремя детьми. Просто не выдержу этого!

– Не беспокойся, если ты не хочешь моего возвращения на службу, я, конечно же, туда не вернусь. Есть ещё один вариант: мой брат на хорошем счету у Трандена. Возможно, он сможет найти более прибыльную работу для меня, – сказал Пикфурд.

– Это было бы замечательно, – обрадовалась Ильситора. – Завтра напиши ему!

– Так я и сделаю. Возможно, его стоит пригласить погостить у нас? Пожалуй, да, – улыбнувшись, произнёс Пикфурд.

Они оба замолчали, любуясь ночным светом звёзд…

Глава 2. Жестокий мир

Копьё вонзилось меж глаз отвратительного коричнево-фиолетового создания с огромной головой, пригвоздив мёртвое тело к дереву.

– Они повсюду! – успел прокричать один из линдерских бойцов перед тем, как его лишил жизни двуглавый огдал.

Племя урумов, уже не один год терроризировавшее окрестности, в который раз совершило рейд на линдерскую деревушку. Урумы представляли собой сообщество из разнообразных существ Эльниума. Самыми многочисленными в их племени были высокие мускулистые кровожадные зеленокожие твари, которых как раз и называли урумами. Сказать, что они не были интеллектуалами – не сказать ничего. Среди них встречались и такие глупцы, которые могли затеять спор с обломком скалы или деревом в лесу. Нередко такие споры доводили до смерти. Разозлённый и доведённый до бешенства тем, что валун не соблаговолил отвечать на его ругательства, урум в припадке ярости разбивал голову об «оппонента». Это было вызвано нелепой традицией зеленокожих. Чтобы определить главу племени или же урегулировать спор, урумы сталкивались лбами друг с другом, калеча себя. Тот же, кто оставался стоять на ногах, после такого безумия становился победителем.

В любом племени урумов должен был быть шаман. Обычно этот пост занимали два вида странных существ. Желборы – маленькие мерзкие гуманоиды фиолетового цвета с огромными головами. Обладая высоким интеллектом, они плели интриги и хитростью добивались своего. Некоторые из них пробивались на посты вождей, что было абсолютно нетипично для урумов.

Благодаря силе магического источника, желборы получали сверхъестественные способности и пользовались особым уважением в племени. Но не все желборы имели доступ к источнику. Те, кто не мог по каким-то причинам регулярно пить магическую воду, превращались в изгоев, их мозг переставал мыслить, и единственное, на что они годились, – выполнение несложных команд. Такие желборы были невероятно агрессивны, и урумы нередко использовали их в бою в качестве «пушечного мяса».

Редко пост шамана занимали огдалы. Высокорослые существа даже по меркам урумов. Самый низкий их них был чуть ли не на голову выше среднестатистического зеленокожего. Их кожа носила янтарный оттенок, а абсолютно лысая голова по форме напоминала спелую дыню. Гиганты обладали ярко выраженной мускулатурой на руках и ногах, чего нельзя было сказать об их животе, обычно свисавшем до колен. Несмотря на свои внушительные размеры, огдалы были довольно трусливы и предпочитали вести мирный образ жизни. Шаманы под пытками заставляли огдалов идти в бой, что впоследствии изменило их поведение, сделав более агрессивными.

Как и урумы, огдалы не были особенно умны, однако раз в поколение среди них мог родиться двуглавый интеллектуал, по каким-то непонятным причинам обладающий магическими способностями. Тело было одно, а личностей две. Поэтому неудивительно, что нередко между ними возникали конфликты, которые иной раз приводили к смерти существа. Примечателен был тот факт, что, если одна из голов умирала, огдал продолжал своё существование, при этом становясь обычным дуболомом, а мёртвая часть тела со временем просто отмирала. Тем же, кому удавалось найти общий язык между своими личностями, удавалось стать могущественными шаманами и занимать высокие посты.

В качестве правителей урумы видели огдалов, предпочитая их желборам. Гиганты были могучими бойцами, в отличие от мелких большеголовых существ. Нередко в племенах встречались и троболы: синие – речные, чёрные – горные. Вторые обладали поистине разрушительной силой, благодаря коротким задним ногам и массивным передним лапам, которыми они могли легко вырвать дерево или разрушить городскую стену. Ведомые животными инстинктами, они не могли разумно вести бой.

Из-за этого обычно ими управлял специально обученный урумский наездник. Урумы использовали чёрных троболов для осады каменных городов, но делали это очень неохотно. Все дело в том, что, если по каким-то причинам наездника убивали, чёрный тробол становился абсолютно неконтролируемым. И были нередки случаи, когда разъярённая тварь атаковала своих, тем самым переламывая ход боя. Ни одному народу, кроме урумов, не удалось укротить чёрных троболов, а как это удаётся зеленокожим, всё ещё остаётся секретом.

Собратья чёрных – речные троболы. Они меньше размерами и не столь агрессивны. На их спине есть плавник, а на шее имеются жабры, что делает их отличными пловцами. Их легче приручить, однако их использование в битвах может повлечь за собой непредсказуемые последствия. Речные троболы имеют относительную связь со стихией воды, но не умеют управляться с ней. Все их действия спонтанны. Порой не понятно, к чему они приведут.

Животные неохотно вступают в открытый бой из-за очень нежной шкуры, лопающейся от малейшего удара по ней – раны причиняют существу страдания. Они предпочитают вести бой издалека, забрасывая своих противников камнями или утаскивая их на дно озера. Урумы не любят речных троболов из-за их зловонного запаха. Поговаривают, что от него можно задохнуться, хотя прецедентов не было.

И наконец, ужасные уаыги – гуманоидные оранжево-ко ричневые великаны с огромными ушами, расщепленной головой и вертикально поставленными глазами. Такое строение тела делало уаыгов неуязвимыми для обычного оружия, а виной всему были необычные уши существа. У некоторых из них они были настолько велики, что волочились по земле, закрывая почти всё тело. Кожа на ушах настолько крепка, что лишь оружие, выкованное из сплава аталатита[2] и кристаллических пород, могло причинить им вред. Они используют свои уши в качестве щитов, закрываясь ими от ударов противника и, конечно же, для выслеживания. Такой размер ушей позволял слышать уаыгам на многие мили вперёд. Урумы пользовались этим и обычно использовали великанов для выслеживания сбежавших рабов. Уаыги не были членами племён урумов, у них существовало своё собственное сообщество, обитающее далеко в болотах Вингот. Как эти существа оказались под началом урумов, для линдеров остаётся загадкой.

В бою против таких соперников у местного гарнизона из тридцати линдеров, возглавляемого молодым лейтенантом, не было никаких шансов. Их главной задачей было не победить, а как можно дольше сдерживать натиск урумов, пока мирные жители покидают город. Линдеры, бросая пожитки, бежали в леса на север, но и там их ждала гибель.

Желбор-шаман Тог-Забар знал, что жители предпримут попытку спастись, и заблаговременно перекрыл пути отхода. Линдеры мчались прямо в ловушку, где их ждали всадники на кабанах и жуткие уаыги. Никто не мог скрыться от этих великанов. Их гигантские уши-локаторы слышали малейший шорох, лёгкое дуновение ветра, паука, скользящего по паутине. Уаыги быстро определили направление бегства жителей деревни, и всадники, вооружившись копьями и сетями для ловли рабов, выдвинулись за добычей.

Тем временем последние воины гарнизона держали оборону. Их оставалось всего семеро, гибель казалась неизбежной. На них наступало десятка три разъярённых урумов, не считая мельтешащих мелких желборов. Отступив к каменной стене местной мэрии, бойцы образовали полукруг, поставив свои башенные щиты на землю и выставив вперёд копья. Молодой лейтенант протрубил в рог, чтобы предупредить всех, кто его услышит: урумы близко. Бойцы уже приготовились к смерти, когда двуглавый огдал вышел вперёд, остановив остальных.

Чудовища никогда не отличались особой красотой, но этот был особенно уродлив. Его левая голова была смята в области лба, нос отрублен, а рот зашит железными нитками, из-за чего всё вокруг гноилось. У правой головы было надкушено ухо и выколоты глаза, а из пасти разило так, что можно было умереть от одного его дыхания. Трёхметровый урод был ещё и невероятно жирным – его живот свисал до колен. Он передвигался, опираясь на дубину, напоминающую посох. На его конце был насажен череп тробола.

Это был могущественный шаман, решивший не тратить ресурсы отряда на схватку с останками линдеров, а просто сжечь их своей магией. Он начал читать заклинание, поднял свой посох вверх, но вдруг глаза левой головы округлились, оба рта раскрылись, разрывая железные нитки, и его огромная туша рухнула лицом вперёд, сотрясая всё вокруг.

Лейтенант линдеров увидел стрелы в его макушках и скачущего воина на белом коне. Всадник выхватил два меча из-за спины, встал ногами на седло и спрыгнул с коня в самую гущу урумов. На всех стенах и домах вдруг появились линдеры в чёрных плащах с луками наперевес. Все они вступили в бой с противником. Лейтенант, полный решимости, скомандовал своим бойцам подняться и помочь внезапно появившимся союзникам.

Но перевес оставался на стороне урумов. Воин, спрыгнувший с коня, был одним из тех, кого называли – «танцующий с клинками». Все его движения были идеальными, его мечи, словно продолжения рук, разили противников одного за другим. Передвижения, взмахи, удары, прыжки – всё это напоминало танец.

Урумы не могли сделать ни единого удара по этому воину, а его мечи пронзали плоть врагов. Воин в два шага приблизился к замахнувшемуся на него уруму и вонзил один меч в горло. Вторым разрубил пополам желбора, коварно пытающегося напасть сзади. Провернув меч в горле зеленокожего, воин перепрыгнул через него, протаскивая лезвие через голову, разделив её на две разные половины. Следующим движением он отрубил ноги другому врагу – тот упал мордой в землю. Второй меч вошёл между лопаток.

За несколько секунд этот линдер сразил двух урумов и мчался к третьему. Ни один боец во всём королевстве не мог бы повторить это. Зеленокожие чудовища были в два, а то и в три раза сильнее рядового линдера. Их кожа была настолько прочна, что им не требовалось носить доспехи. Стальные мечи и копья буквально отскакивали от их тел. Урумы с лёгкостью разрывали любого линдера пополам, но этого воина они не могли даже поцарапать. Его мечи проходили сквозь их плоть, как нож по маслу. В какой-то момент показалось, что урумский меч вот-вот пронзит танцующего с клинками, но тот уклонился, всадив свой клинок прямо в пах противнику. Не вынимая его, поднял да самого горла зеленокожего, распоров ему брюхо, а затем присел и проскочил у него между ног.

Всадник на кабане устремился вперёд на воина, намереваясь насадить врага на клыки животного. Танцующий с клинками остановился, воткнул мечи в землю, снял лук со спины и, выстрелив навскидку, попал кабану меж глаз. Животное, получив смертельное ранение в стремительном беге, врезалось головой в землю, и всадник вылетел из седла с такой мощью, что перелетел через линдера, стоявшего на его пути.

В момент, когда урум пролетал над танцующим с клинками, дождь из стрел обрушился на поле боя. Упавшая на землю туша зеленокожего собрала, по меньшей мере, с десяток сокритовых[3] стрел, линдер же стоял невредимым. Танцующий с клинками вынул мечи из земли и устремился в самую гущу битвы, где его союзники вели бой с остальными урумами.

Это был тяжёлый бой. Тела линдеров, урумов и желборов лежали в лужах голубовато-алой крови. Главарь урумов протрубил в рог, и они отступили. Они взяли то, что им было нужно, и сражаться с остатками линдеров не было никакого смысла. Из тридцати защитников гарнизона осталось всего трое бойцов. Лейтенант погиб в бою – он был разорван на куски одним из разбушевавшихся речных троболов, который унёс жизни и двух пришедших на помощь линдеров.

Это был отряд истребителей вампиров. Линдеры в чёрных плащах уже не один месяц охотились на одного могущественного вампира. Идя по следу, они услышали звуки битвы, которые доносились из деревушки поблизости. Их командир приказал бросить преследование и велел двигаться в сторону поселения, чтобы помочь своим собратьям. Он понимал, что без их помощи у линдеров нет ни единого шанса. А его элитное подразделение, собранное из лучших бойцов во всём королевстве, было способно противостоять даже сотне урумов.

Танцующий с клинками снял свой шлем, и его белые, как снег, длинные волосы упали на плечи. Доспехи были залиты кровью, а в забрале застряло несколько кусочков плоти урумов, мешая обзору. Невысокого для линдеров роста, с крепким телосложением, мужественным лицом и странными чёрно-фиолетовыми глазами, воин был командиром истребителей вампиров. Он стоял посреди поля битвы, устремив свой взгляд в небеса.

Наступил глубокий вечер. На небе красовались звёзды и все одиннадцать лун, окрасившихся в багровый цвет. Стояла жуткая вонь – стало трудно дышать. Мёртвые тела линдеров и урумов стали привлекать лесных хищников и падальщиков. Танцующий с клинками подозвал к себе одного из своих людей и приказал ему оттащить трупы урумов поближе к лесу на растерзание зверям, а линдеров похоронить на местном кладбище.

Командир огляделся: от деревни остались одни руины. Уцелело лишь несколько домов. Частокол и деревянные ворота были полностью уничтожены, большинство построек сожжены и разграблены. Неповреждённой осталась только деревенская мэрия, у дверей которой и произошла последняя битва.

Командир отряда подошёл к трём оставшимся в живых членам городской стражи. Они грелись, сидя у маленького тлеющего костра. На их лицах отпечатались страх и ужас – они всё ещё не могли поверить в то, что произошло.

– Вы отличные бойцы, – произнёс командир, – вами будут гордиться, вы проявили смелость и доблесть в бою. Мой отряд не выстоял бы без вашей помощи, – подбадривая, произнёс танцующий с клинками.

– Простите, – дрожащим голосом произнёс один из бойцов, – но мне кажется, именно благодаря вашему отряду, и в особенности вам, мы сейчас дышим, – заметил воин.

– Тем, что сейчас жив, ты обязан лишь самому себе и никому другому. Твой опыт, боевая подготовка, сила и стойкость помогли тебе выстоять в сегодняшней битве, – громко сказал командир. – Мой отряд лишь пробудил в тебе эти качества и дал немного надежды.

Командир обернулся на поле боя – подчинённые приступили к выполнению его приказа и начали перетаскивать трупы.

Он вновь обратился к выжившим бойцам:

– Понимаю: вы устали, но и мои воины тоже сильно измотаны. Мы не одну неделю преследовали одного могущественно вампира, стычка с урумами не входила в наши планы. Окажите честь своим павшим собратьям и помогите похоронить их со всеми почестями, которых они заслужили. Потом мы сможем отдохнуть со спокойными сердцами.

– Будет сделано! – в один голос прокричали воины.

– А Вы не могли бы назвать своё имя? – с робостью в голосе произнёс один из бойцов.

– Моё имя – Сидруг! – громко ответил командир отряда.

– Сидруг?! – с удивлением повторил воин. Он был явно ошарашен такой новостью. – Сидруг седовласый? Тот самый, который победил полчища урумов на юге королевства? Герой линдеров, удостоившийся легендарных мечей близнецов, низвергнувших Селентоса? Это, правда, вы? – восторженно произнёс воин.

– Да, это всё я, но это не имеет никакого значения, сейчас мы все равны, – сухо отрезал Сидруг. – Идите и похороните своих товарищей, а у меня есть другие дела.

Воины поднялись и побежали помогать людям Сидруга. Сам он побрёл на север деревни в поисках следов мирных жителей. Ещё на подходе он видел бегущих из деревни в сторону леса линдеров. Сидруг должен был удостовериться, что с ними всё в порядке, и жители смогли уйти. Однако его сильно беспокоил тот факт, что сейчас женщины и дети находятся где-то глубоко в лесах, и урумы – далеко не самое страшное, кого они могут повстречать.

Командир убрал мечи в ножны на спине и медленно пошёл, осматривая каждое здание и угол, чтобы воспроизвести картину происходящего. На маленьких улочках поселения лежали тела убитых стражников, большинство домов сгорело. Были видны следы мародёрства. Судя по всему, урумы начали грабить деревню ещё во время боя со стражниками. Некоторым жителям не удалось спастись – в одном из домов на оконной раме головой на улицу свисало обгоревшее тело молодой девушки. Пытаясь выбраться из пылающего здания, она полезла в окно, но урумская стрела нашла её.

Сидруг подошёл к тлеющей школе, и его взору открылась картина, от которой сжалось от гнева сердце воина. Урумы напали во время занятий, и дети вместе с учителями в спешке пытались покинуть учебное заведение, но на выходе их ждала смерть. В школьном дворе лежали с полдюжины трупов детей с перерезанным горлом. Тут же лежали учителя – участь та же… Наставники пытались защитить своих учеников. В руках некоторых из них были деревянные палки, ножки от стульев, швабры, но все их попытки не привели ни к чему, кроме собственной гибели.

Сидруг не впервые видел такое зверство, учинённое урумами. Когда-то давно он со своим братом был участником взятия Нистрола, второго по величине линдерского города после столицы Андорал. Город был отбит, но то, что они увидели, зайдя в него, было не описать словами… Скорбь и слёзы…

Именно в тот день их пути с братом разошлись. Сидруг решил во что бы то ни стало защитить лидеров от урумской напасти, истребить всех, кто был причастен к тысячам смертей в Нистроле. В тот день что-то изменилось в нём. Как будто потерял что-то большее, о чём никто, даже родной брат, не знал.