Радости и Печали Страны Счастья

– Постой! Мне кажется, или ты бежишь от меня?

– Да, бегу.

– Почему, дорогая? – Дэйвон подошел к ней и обнял за плечи. – Нам ведь было так хорошо вместе…

– Безусловно. Но все закончилось… Мне пора, – девушка неуловимым движением выскользнула из его объятий.

Дэйвон понял: еще минута – и его любимая уйдет. Тогда их отношениям конец. Вот почему он сморозил первое, что пришло в голову:

– Но ты не можешь. Ведь тебя поджидают…

Аэлис обернулась. Сейчас у этого самоуверенного красавца был такой несчастный и растерянный вид, что она невольно подумала: "Господи! Он, действительно, меня любит…" Однако вслух гордая королева Лоридема сказала совсем иное:

– Пойми: что было, то было. Уверена: ни ты, ни я не жалеем о случившемся, но и не знаем, что делать дальше. Кстати, нечисть уже спряталась обратно – рассвет. Не волнуйся.

– Я и не волнуюсь. Много ты о себе возомнила! – Дэйвона вновь охватила вчерашняя ярость. – Чувства для слюнтяев, а я могущественный Правитель Мальдорора! И не позволю женщине превратить меня в тряпку! Убирайся!

Аэлис вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь. Когда ее шаги в коридоре стихли, Дэйвон уже привычным движением опустился на стул. "Мне нужна хорошая драка, или я сойду с ума," – решил он.

Вот почему после завтрака и до позднего вечера во дворе Замка проводились внеплановые учения личного состава: Дэйвон демонстрировал воинское мастерство сразу на двадцати воинах из личной Армии, да так усердно, что добрая половина из них потом имела увечья разной степени тяжести. Попутно досталось кое-кому из разномастных слуг, привезенных из Мальдорора. Буквально все теперь ходили на цыпочках, дабы не вызвать новую вспышку хозяйского гнева. Клинок Дэйвона "крошил в капусту" все, что плохо лежало! Валет, предусмотрительно отсиживаясь в своей комнате, тихо радовался прежней ярости сына. "Он вернулся! Слава Тебе, Оракул!" – восклицал старик, довольно потирая руки.

Единственными живыми существами, кого не коснулся гнев Дэйвона, были пленники и их охрана – шестеро воинов с серебряными орлами на доспехах. У них были свои заботы: прошел слух, что королева Лоридема сильна в медицине – и теперь она принимала пострадавших по живой очереди. Перед дверью шептались, ворчали, хвастались ранами, притворно или искренне стонали люди и нелюди. Совсем как в лекарской лавке провинциального шарлатана! Только врачевали здесь превосходно и совсем без боли. Последним за помощью обратился маленький гоблин в кружевном передничке: у него был большой "фонарь" под левым глазом и несколько неглубоких царапин. Но бедняга решил, что умирает, и долго упрашивал "добрую, хорошую госпожу-ворожею" сделать опись его имущества для спокойствия будущей семьи. Страдальца с трудом успокоили, выполнив его просьбу и угостив яблоком. Тот сразу ожил и умчался хвастаться новеньким свитком. Прием окончился.

Дэйвон уже два часа сидел в покоях Робэра и смотрел на огонь: злость и ярость наконец-то отступили. Около половины двенадцатого ночи раздался требовательный стук в дверь. На пороге стояла Аэлис. Глаза ее метали молнии, а слова жгли огнем:

– Эгоист! Из-за твоей глупой обиды столько народу пострадало. А я-то надеялась, что после нашей близости ты станешь лучше. Правду говорят: "Качая мышцы, откачиваешь от мозгов"!

И, будучи не в силах как-то иначе выразить свое возмущение, она удалилась так же неожиданно, как и появилась. Дэйвон стоял как громом пораженный: сколько страсти и огня таится в этой удивительной женщине! Из столбняка его вывел голос, бесстрастный, неживой:

– Ты готов исполнить свою часть сделки? – Тень благоразумно оставалась в неосвещенной части комнаты.

– Что именно я должен сделать?

– Убей ее.

– Осторожнее на поворотах! Объясните для начала, зачем мне убивать прекрасную во всех отношениях любовницу.

– На то есть целых три причины. И если хоть одна прозвучит неубедительно, я готов отменить любые обязательства с твоей стороны. Во-первых, эта девица теперь бесполезна: ты получил от нее все, что хотел. Во-вторых, она дважды нагло оскорбила тебя. Прежние властители Мальдорора, наверняка, перевернулись в своих могилах от гнева. В-третьих, как известно, ум никому не прощается, а тем более женщине. Ей раздражающе легко удается манипулировать твоими чувствами и оборачивать любую ситуацию себе на пользу. Вот откуда возникла сегодняшняя ярость: ты ведь дрался с этой гордячкой, а не с теми несчастными, что сейчас зализывают раны, верно?

– Верно, – нехотя признал Дэйвон.

– Вот и отлично. Значит, договорились. Возьми этот клинок, – с этими словами в руки Дэйвону лег ритуальный изогнутый нож из Черной Стали, украшенный кроваво-красными рубинами.

– Любопытная вещица, – хмыкнул он, невольно всколыхнув в больном мозгу Тени "приятные" воспоминания.

Утратив степенность и холодную уверенность «Посланника Тьмы, чье могущество незыблемо как сама Вселенная», она фанатично завопила:

– Убей ее, убей, убей… во славу Оракула и всех сил Зла! Я приказываю тебе!

Вот этого говорить, пожалуй, не стоило. Дэйвон вскинул руку, и нож вошел в стену как в мягкое масло в каких-то миллиметрах от головы горе-провокатора:

– Я сам себе хозяин, ясно?! Передай Оракулу, чтобы засунул эту железяку себе в жо… туда, «где не светит солнце», – тихо, но твердо ответил он, прогоняя последние сомнения. – Я, скорее, всажу себе в грудь кинжал, чем предам ее.

– Все это патетика, "розовые сопли". Только послушай себя: ты говоришь, как те влюбленные глупцы, что проводят всю жизнь в поисках подвигов ради благосклонного взгляда «дамы сердца», – Тень растянула рот в жутком подобии улыбки, и Дэйвона обдало могильным холодом. – Ну что ж… Ты сделал свой выбор: не хочешь быть орудием Зла, станешь его послушной марионеткой…

Спустя мгновение Дэйвон почувствовал, как нечто неотвратимое – черное, противное, вязкое – с молниеносной скоростью ударяет ему в лицо. И его сознание растворилось в пустоте…

* * * * *

«Та-ак, я все еще жив. Вроде бы… – подумал Дэйвон, чувствуя, как почти осязаемые мысли проносятся в голове, обгоняя друг друга. – Где я, черт возьми?! Темно, гробовая тишина. Вспомнил! Мрачный посланник из «бюро добрых услуг» что-то говорил насчет марионеток… Кукловод нашелся! Эх, если бы я мог увидеть, что этот негодяй замышляет… А что мне, собственно, мешает?! – он наморщил виртуальный лоб, стараясь вспомнить хоть что-то из нудных уроков по Прикладной Магии (сию мудреную науку ему в детстве преподавал старикашка-невротик с вечно трясущейся головой и подмигивающим глазом). – Кажется, получается… Какой же я все-таки умный и талантливый! Хорошо бы и Аэлис это поняла…» Тьма стала светлеть, и наш скромный Чародей как в зеркале увидел свои покои и себя самого, высыпающего в кувшин с питьем какой-то белый порошок…

Лже Дэйвон аккуратно добавил снотворное в вино и растолкал спящего слугу:

– Отнеси это воинам, охраняющим пленников. Пусть выпьют за мое здоровье.

Гоблин недоуменно уставился на хозяина, стараясь постичь скудным умишком причину столь неожиданной щедрости своего господина; так ничего и не поняв, он послушно взял кувшин обеими лапами и… благополучно уронил тяжелый сосуд на пол. Одарив его таким мстительным взглядом, что бедняга позеленел от страха и кинулся лихорадочно собирать осколки и вытирать винную лужу, лже Дэйвон выудил откуда-то заветную коробочку с порошком и снова приготовил выпивку «с сюрпризом».

– Отнесешь куда велено. Попробуй только разбить… – многообещающе процедил он сквозь зубы. – Живо!

Волосатый слуга по-солдатски вытянулся и, бережно прижав сосуд к груди (хоть пиши картину «Мать и дитя»), в перевалку вышел вон.

«Что ты задумал, урод? Вино или отравлено, или туда подсыпано снотворное. Насколько я помню историю нашего "славного" рода, к столь очевидной хитрости прибегали в двух случаях: чтобы "устранить врага по-тихому и наверняка" или чтобы “усыпить бдительность стражи” для совершения того же преступления менее банальным способом… Так-так. Куда это мы идем? Знакомый маршрут. Некоторые никогда не успокоятся! Ну, погоди, клякса ходячая!»

Лже Дэйвон медленно, величественной походкой шествовал по коридору: Тень впервые ощущала человеческую плоть, чувствовала, как горячая кровь все быстрее бежит по жилам! Вдруг правая нога самым наглым образом поставила подножку левой (миленький каламбур!) – и "бренное тело" растянулось на полу во весь рост, а в голове промелькнула чья-то мысль: «За каждую рану мне ответишь, гад!» Лже Дэйвон медленно поднялся и крикнул тоненьким фальцетом в темноту:

– Делай, что хочешь! Я все равно принесу ее в жертву!

– Посмотрим, – невозмутимо ответствовал оппонент.

Дальнейшее напоминало главную забаву всех мальчишек Королевства: фальшивого командира мальдорорцев кидало из стороны в сторону как кожаный мяч-вышибалу, ноги разъезжались на ровном месте, руки норовили схватить хозяина за нос, а лоб всерьез вознамерился “поздороваться” с каждым углом на пути. Короче, когда лже Дэйвон добрался до заветной двери, он уже сильно пожалел, что не убил королеву Лоридема собственноручно, связавшись с ее любовником. А наш – побитый силой мысли – герой веселился вовсю (благо, разум не чувствует боли). И отвлекся…

Охранники и все пленники мирно спали. Аэлис сморил необычайно крепкий сон. Когда в залитую лунным светом спальню тихо вошел человек в блестящих доспехах и алом плаще, она даже не пошевелилась. Матово блеснул черный нож… И тут случилось невероятное: пальцы, еще минуту назад крепко державшие рукоять, вдруг сами собой разжались – и лезвие громко звякнуло о каменный пол. Так громко, что этот звук разбудил ее. Несколько секунд девушка просыпалась, потом поняла, что не одна: шагах в пяти от нее стоял Дэйвон, оглядываясь по сторонам. Аэлис хотела, было, высказать ночному гостю все, что она о нем думает, но тут услышала чужой голос:

– Ты предал Оракула – и умрешь. Мне все равно, кто из вас будет первым.

В ту же секунду из темноты ударил Огненный Столб. Стало пугающе тихо – Дэйвон медленно оседал на пол… Серебряная молния прервала эти муки. Не успела Аэлис опуститься на колени перед раненым, как шестым чувством ощутила нависшую над ней опасность: в углу комнаты стояла странная Тень, а на кончиках ее пальцев плясали языки пламени…

* * * * *

Мысли проносились в голове с бешеной скоростью. Увы, ни одной ободряющей среди них не было: Аэлис прекрасно понимала, что не успеет даже подняться с колен, прежде чем… «Нет повести печальнее на свете…», – почему-то вспомнилось ей трагическое начало одного дамского романа. Тогда Аэлис крепко-крепко зажмурила глаза и от всей души пожелала чуда. В детстве этот прием помогал ей безотказно… И сейчас сработал на совесть! Когда девушка открыла глаза, в спальне никого – кроме неподвижно лежащего на полу Дэйвона – не было. Она приложила ухо к его груди: сердце бьется слабо, но бьется. «Слава тебе, Господи!» – прошептала она. Положив подушку ему под голову, Аэлис вытянула вперед сложенные крестом руки и закрыла глаза: теплое золотистое сияние стало медленно проникать в зияющую рану… Так прошло минут десять. Целительница начала уставать, а еще ее не покидало ощущение, что чьи-то внимательные глаза наблюдают за происходящим.

Закончив врачевать, королева Лоридема, обернулась. У окна стояла милая блондинка с ласковыми голубыми глазами – самая обыкновенная девушка… в белоснежных одеждах и с полупрозрачными лебедиными крыльями за спиной. От гостьи исходило неземное спокойствие и умиротворение.

– Здравствуй, Аэлис. Как же давно мы не виделись… – раздался ее удивительно теплый голос. – Я твой ангел-хранитель. А зовут меня Мария.

– Здравствуй, – откликнулась Аэлис, вглядываясь в нежные смутно знакомые черты собеседницы. – Значит, это ты спасла нас, Мария. Спасибо.

– Была рада помочь, – улыбнулась ангел. – Вспомни: я помогала тебе бороться с детскими страхами, а с пяти лет стала учить пользоваться Даром Врачевания.

Тут Дэйвон пришел в себя и тихо застонал.

– Прости, пожалуйста: ему надо срочно помочь, – Аэлис поспешно закрыла глаза – и теплый солнечный свет упругими волнами стал исходить от ее рук.

Командир мальдорорцев бредил, бормоча что-то неразборчивое. Когда рана покрылась тонкой пленкой и дыхание его стало ровнее, девушка, изведя на бинты всю простынь, туго перетянула ему грудь.

– Вот и все. Теперь мы можем спокойно поговорить…

– А раненый пусть пока поспит, – посланница Небес сделала неуловимое движение рукой – и Дэйвон тут же перестал стонать, погрузившись в глубокий исцеляющий сон.

– Последние события наводят на неприятные размышления…

– К сожалению, ты права, – кротко вздохнула Мария, присев на кровать рядом с Аэлис. – Извечная борьба Добра и Зла проявляется всегда и во всем, особенно в душах человеческих, – она указала на Дэйвона. – Вот он сейчас балансирует на зыбкой грани, и только от него самого зависит окончательный выбор. Но раз в триста лет происходит грандиозное сражение Добра и Зла с напряжением всех Светлых и Темных Сил, когда решается дальнейшая Судьба человечества: стонать ли ему под гнетом бесконечного насилия или жить в мире под защитой Господа Нашего. В этом бесконечном противостоянии каждая сторона выбирает себе фаворитов – людей, готовых отдать жизни за веру в Добро или во Зло. Вот и сейчас пришло время…

– … для такого сражения.

– Да, Аэлис. У всех, кто решится встать на сторону Света, Великая Судьба. В прошлый раз Велиару – одному из верховных демонов – удалось обманом заточить Избранных Света в Аду и обречь несчастных на вечные муки. Битва была проиграна, и только ценой невероятных жертв Небесам удалось восстановить относительный Баланс Сил. Поэтому необходимо, чтобы в грядущей борьбе Добро победило, иначе тот – чьим именем не дай мне, Господи, осквернить уста свои – станет вдвое сильнее.

– В таком случае пора действовать. И я буду не я, если не сделаю все возможное и невозможное, чтобы предотвратить катастрофу.

– Ты всегда была и остаешься "человеком дела", – улыбнулась Мария. – Запомни: чтобы исполнилась твоя Судьба, нужно неукоснительно следовать трем обетам. Во-первых, отныне тебе нельзя причинять мало-мальски серьезный вред ни людям, ни зверям – ни одной твари Божьей!

– Даже разбойникам или колдунам?

– Лишь Господь вправе судить кого бы то ни было… А

вот вампиры, ликурги, упыри, волкодлаки и прочая неразумная нечисть, наверняка, не дадут тебе покоя. Дабы не чувствовать себя обузой для спутников, дерзай. Во-вторых, всегда будь рядом с ним, – посланница Небес кивнула в сторону спящего Наследника Мальдорора. – Не удивляйся: именно Дэйвон – залог нашей победы. Этот беспощадный воин с добрым сердцем блестяще справится с врагами, которых не одолеешь ты, и, возможно, еще проявит себя с неожиданной стороны… – загадочная улыбка ангела озарила комнату. – В-третьих, заручись поддержкой тех, от кого и не ждешь помощи. Это условие, пожалуй, самое трудное… Как же тяжело быть вестником плохих новостей… Совсем скоро твой дом станет Обителью Зла, и все, у кого еще осталось что-то светлое в душе, погибнут в мгновение ока… Так что побыстрее уходите отсюда и оправляйтесь в королевство Элеоноры. Еще что-нибудь узнаю – сообщу. Удачи вам и Божьего благословения! Увидимся!

И Мария растаяла в зазвеневшем хрустальными колокольчиками воздухе.

Итак, наши герои приступили к сборам. Мари, Элли и Пикацо споро укладывали в сумки все самое необходимое для длительного путешествия, в том числе коробок спичек (в дороге вовремя и без проблем развести костер подчас жизненно важно) и бинты (в дело пошли все чистые льняные простыни). А Аэлис занималась исключительно раненым, чтобы как можно скорее подготовить его к езде на лошади: сняв красную от крови повязку, напитала живительным теплом, помазала болеутоляющей мазью и туго перебинтовала снова затянувшуюся рану. Дэйвон все еще спал, иногда морщась от боли. Потом девушка переоделась. Льняная рубашка свободного покроя; штаны и сапоги из влагоотталкивающей кожи, позволяющей телу дышать и не сковывающей движений во время боя; почти невесомая кольчуга для защиты самых уязвимых мест; и, наконец, металлические пластины на запястьях для блокировки ударов сверху – вот как выглядел походный костюм королевы Лоридема (все удобно и практично). Волосы она подняла наверх и перехватила плетеным кожаным шнурком.

Закрепив серебряный хлыст на поясе, Аэлис направилась в конюшню через потайной ход. Хотя охранники, выпив вина, которое принес им слуга гоблин, все еще мирно спали. Впрочем, как и остальные пришлые обитатели Замка.

Великолепная лошадь кремовой масти с добрыми бархатными глазами довольно зафыркала, приветствуя хозяйку.

– Здравствуй, Дева, – Аэлис нежно потрепала любимицу по холке. – Хозяйка едет совершать подвиги. Одобряешь?

Та совсем по-человечески кивнула, нетерпеливо пристукнув копытом.

– Знаю-знаю: ты давно не резвилась на воле. Готова нести на себе двойной груз?

Дева была на все согласна, лишь бы выбраться из душного стойла! Улыбаясь, Аэлис положила на спину лошади потник, закрепила подпругами седло, затем надела на нее узду и проверила подковы:

– Жди. Я скоро.

Когда девушка вернулась в свои покои, приготовления к походу успешно завершились, и все мысленно были уже в пути. Дэйвон наконец-то пришел в себя и даже пытался, кривясь от боли, приподняться на локтях.

– Рада, что ты очнулся. Ничего не спрашивай. Объяснения отложим на потом. Сесть на лошадь сможешь? Вот и отлично, – улыбнулась она, когда он чуть заметно кивнул. – Пикацо, помоги мне, пожалуйста, дотащить господина до конюшни и посадить на Деву. Элли, Мари, вы понесете вещи.

Аэлис поудобнее перехватила Дэйвона под мышки, а Пикацо – за ноги. Девушки взяли в руки походные сумки. Двигаясь очень медленно, компания оказалась на месте не так быстро, как рассчитывала. Но вот Аэлис легко вскочила в седло и помогла Пикацо устроить второго наездника позади себя.

– Держись за меня крепче и не вздумай уснуть, а то еще свалишься с лошади и (не дай Бог!) сломаешь себе что-нибудь, – повелительным тоном обратилась к Дэйвону королева Страны Счастья.

Тот в ответ молча кивнул. Аэлис тронула поводья и слегка сжала ногами бока Девы. Умное животное неспешным шагом двинулось вперед. На рассвете они покинули Замок…

* * * * *

Не успела наша компания удалиться от ворот на две сотни метров, как за их спинами повеяло могильным холодом и бесконечной тоской. Все поневоле ускорили шаг, спеша укрыться в ближайшем лесу. В полдень на большой поляне устроили привал: бедняжка Дева совсем выбилась из сил, да и Дэйвон начал “клевать носом”, норовя в любой момент упасть с лошади. Пикацо достал холодную телятину, хлеб и вино. Все подкрепились. Дэйвон, с трудом проглотив кусочек хлеба и сделав пару глотков вина, снова заснул. Теперь Аэлис могла заняться его лечением (весьма болезненным для того, кто бодрствует). Совершая уже привычные действия, девушка размышляла, как побыстрее добраться до королевства Элеоноры (лучшая подруга матери, наверняка, не откажет им в помощи). В соседнее государство желающие попадали тремя путями: горы, образующие естественную границу, находились на западе; на севере пролегал морской торговый путь; бесконечные саванны без малейших признаков людских поселений на многие километры – вот южная дорога. В конце концов, Аэлис решила отправиться в восточном направлении. Правда, люди судачили, что это “тракт отчаянных, где Зло собирает свою страшную жатву”. Она прекрасно понимала, что, выбрав этот путь, им придется сделать внушительный крюк и потратить на дорогу пять дней, но выбора у них все равно не было. Тем временем ее спутники увлеченно занимались своими делами: Элли собирала цветы, попутно обрывая спелые ягоды земляники, Мари наполняла фляги ключевой водой из текущего неподалеку ручейка, а Пикацо зачем-то углубился в лес, бормоча что-то себе под нос. Эта мирная пасторальная сценка никак не вязалась со страшной реальностью, почти месяц терзавшей некогда благополучный Лоридем! От горестных мыслей королеву отвлек счастливый Пикацо, размахивающий походной сумкой с дарами природы.

– Миледи, я собрать много грибов на ужин, я приготовить мой фирменный блюдо! – донельзя довольный собой повар аж подпрыгивал на месте от переполнявшего его энтузиазма.

– Очень хорошо, Пикацо, – улыбнулась она. – А сейчас позови-ка сюда девушек. Нам надо кое-что обсудить.

Когда все сели в кружок, Аэлис ввела спутников в курс дела:

– Мы отправляемся к королеве Элеоноре. Восточной дорогой…

– Упаси нас Бог, миледи, от такой глупости! Это же самоубийство! – протестующе замотала косичками пухленькая служанка.

– Я согласен с синьориной Элли. Я не хотеть, чтобы нас скушать как гарнир какой-то чудовище.

– Госпожа права: нам нужно идти восточной дорогой, – возразила им серьезная Мари. – С больным нельзя отправляться ни в горы, ни в морское путешествие, ни в степи.

– А, по-моему, нет ничего хуже, чем погибнуть в зубах у людоеда или быть растерзанными волкодлаками, – безапелляционно заявила Элли, а Пикацо согласно закивал.

– Мы должны слушаться миледи. Или вы забыли, что она наша Королева?

Упрямцы пристыженно замолчали. Повисла напряженная тишина.

– Давайте проголосуем, – примиряюще предложила Аэлис. – Пикацо и Элли – против, я и Мари – за…

– И я тоже… – все дружно обернулись на голос: Дэйвон, еще десять минут назад сладко спавший, сидел, прислонившись к дубу, и чуть заметно улыбался.

– Ну вот, все и решилось… А сейчас в путь, – девушка ловко вскочила в седло.

Дева призывно стукнула копытом.

Вторая половина дня прошла без приключений. Заночевать друзья решили в полуразрушенном фермерском доме: от входа ничего не осталось, словно пронесся жестокий ураган, но уцелевшие стены стояли незыблемо, исправно защищая путников от пронизывающего северного ветра. Пока Пикацо готовил на костре обещанный шедевр (распространяющий восхитительный аромат, наверное, на мили вокруг), Аэлис поведала Дэйвону о пропущенных им событиях. Надо отдать ему должное, наследник Мальдорора воспринял все сказанное как свершившийся факт и не стал выпытывать, откуда его возлюбленная так хорошо осведомлена. Между делом девушка поменяла намертво прилипшую к ране повязку, заставляя воина до скрипа сжимать зубы при каждом новом рывке. Скоро Дэйвону стало лучше – по крайней мере, настолько, чтобы немного порассуждать на интересующую всех тему:

– Миледи, Вы уверены, что нам стоит ввязываться в это дело? Я, конечно, понимаю: Избранные и все такое… Но Зло коварно и многолико, а Добро наказуемо. Давайте переждем неприятности где-нибудь в безопасном месте, а потом…

– Едва ли Вам, милорд, понравится зависеть от прихоти Сил Зла, – усмехнулась Аэлис. – И давай, наконец, перейдем на «ты». Сейчас не до титулов.

– С радостью! И все же жизнь важнее…

– Возможно, но я не отступлю. А ты, когда поправишься, можешь уйти. Никто тебя не упрекнет.

– Да не могу я… вас бросить! Совсем одних! – его темно-зеленые глаза гневно сверкнули.

Аэлис понимающе кивнула и поспешила сменить тему разговора:

– Завтра к полудню мы доберемся до Тихого Леса. Что нас там ждет, не знаю. Сейчас важно, чтобы все хорошо выспались и были готовы постоять за себя. Приятного аппетита, друзья, только не наедайтесь на ночь. Пикацо, ты дежуришь первым. Через четыре часа я тебя сменю.

В три часа ночи взволнованный повар разбудил Аэлис:

– Миледи, я видеть какие-то силуэты в метрах двадцати от нас.

– Иди спать. Я все проверю.

Аэлис подбросила дров в огонь и, захватив серебряный хлыст, шагнула в темноту. Луна окончательно спряталась в облаках. Лишь изредка тишина нарушалась далеким уханьем совы. Девушка обошла кругом их укрытие, постояла немного, напряженно вглядываясь в ночь. На мгновенье ей показалось, что чья-то фигура мелькнула среди деревьев, и это все. Вернувшись к костру, королева Лоридема обнаружила, что ее ждут: Мария сидела у огня, подтянув ноги к животу и обхватив их обеими руками; взгляд ее кротких голубых глаз был спокоен, но интуиция подсказывала Аэлис, что ее наставница все же взволнована.

– В Тихом Лесу живут одичавшие разбойники, – начала Мария, когда королева Лоридема села рядом. – Люди… Ты не сможешь сражаться. К тому же, там так тихо, что не слышно собственных шагов.

– Значит, не только мы их не услышим, но и они нас. Все будет хорошо.

– Любопытно, кто кого сейчас утешает? – улыбнулась Мария.

Не говоря ни слова, Аэлис положила руку ей на плечо и ощутила необыкновенное тепло.

– Мы справимся. Как всегда! – в унисон сказали воительница и ее ангел-хранитель.

В семь утра компания тронулась в путь и к полудню достигла Тихого Леса. Прежде чем вступить под его негостеприимные своды, Аэлис объяснила всем, в чем главная опасность этого места. Каждый пообещал хранить молчание и изъявил готовность отчаянно защищать друг друга в случае чего. Королева Лоридема шла первой, ведя Деву под уздцы, Дэйвон ехал верхом, держась за луку седла. Девушки покачивали в руках походные сумки, чтобы в любой момент обрушить их тяжесть на головы нападающим. Пикацо замыкал шествие, напряженно сжимая в руке здоровенную палку, чуть ли не с себя ростом. Все вокруг настораживало путников: несмотря на лето, здешние деревья стояли без единого листочка, а трава под ногами была жухлой и практически бесцветной, не говоря уже о пугающей, гипнотической тишине. Лес казался им бесконечным.