Дэйвон послушался. Взгляд ее бездонных зеленых глаз был спокоен, мягок и вместе с тем непреклонен, как бы говоря: "Я благодарна Вам за спасение и помощь, но… Что бы Вы там себе ни думали, я – хозяйка Замка. И останусь ей вопреки всему!"

– Может, наконец-то представимся друг другу, миледи? Признаю: обстоятельства для встречи не слишком радостные, но этикет никто не отменял.

– Что ж… Раз уж Вы мой гость…

Когда официальное знакомство завершилось, каждый приступил выяснению интересующих вопросов. Начать Дэйвон галантно позволил даме:

– Соблаговолите рассказать мне, сэр, что произошло в мое временное отсутствие.

– С удовольствием, миледи, – в тон ей ответил Дэйвон, пытаясь предугадать следующий поворот в их беседе, узнать к чему она клонит. – Валет выяснил, кто, мягко говоря, "прервал" экзекуцию, разозлился и приказал закончить начатое. Я же, спрятав Вас в темном боковом коридорчике, отправился искать здешних слуг (хорошо, что все Замки построены по одному принципу). Толстяк и две девушки никак не хотели оставлять Вас, миледи, "в темном и страшном месте, где живут крысы и, возможно, есть привидения" (так сказала полненькая служанка). Но я убедил их, что так будет лучше. Ваши поиски продолжались до позднего вечера, а нам пришлось отсиживаться здесь. Когда все стихло, я отправил своих воинов…

– "Своих воинов"… Понятно.

– Что?

– Значит, Вы часто не слушаетесь отца. Кто у вас главный?

– Я, конечно! – гордо заявил Дэйвон и поспешно перевел разговор в другое русло, заметив легкую усмешку на лице собеседницы. – Аэлис, у меня создалось впечатление, что Вы абсолютно не считаете себя пленницей…

– Так и есть.

– … однако Вы ею являетесь. И я, как победитель, предлагаю Вам и всем прочим обитателям Лоридема безопасную и сытую жизнь при условии, что Вы… Во-первых, признаете власть мальдорорцев на Вашей земле и убедите народ не сопротивляться. Во-вторых, расскажете, где сейчас войска Вашего брата и какой магической силой обладаете. И, наконец, сделаете кое-что для меня лично…

Аэлис смотрела на огонь – и казалось, где-то в самой глубине ее изумрудных глаз полыхает, разгораясь от каждого нового слова, жгучее пламя праведного гнева… Но голос ее был по-прежнему ровен и мягок, когда она произнесла:

– Я принимаю Ваше великодушное предложение, сэр… Без всяких условий. Согласитесь: если уж играть в "благородного рыцаря", то до конца. А сейчас прошу Вас удалиться. Я устала… – Она легко поднялась, подошла к двери и открыла ее. Двое с серебряными орлами на груди заглянули в комнату:

– Все в порядке, командир?

– Да. Милорд уже уходит.

Восхищенный, ошарашенный, разозленный, Дэйвон покинул покои королевы Лоридема, снова и снова обещая самому себе, что укротит "эту красотку" во что бы то ни стало… Вот так неоднозначно закончился первый день пребывания мальдорорцев в столице Страны Счастья.

* * * * *

Следующий день также не принес стабильности и покоя, особенно Валету, который всю ночь просидел в Тронном Зале захваченного Замка, шепча самые страшные проклятия на головы "недоносков стражников" и "девки-блудницы, околдовавшей наследника". В одночасье он утратил гордую осанку и самоуверенный взгляд, как бы сгорбился под тяжестью всего случившегося за прошедший день: его снедало чувство, чем-то похожее на страх – страх за собственную жизнь, за существование всего того, ради чего его род продал души Дьяволу. "Все начнется, – шептал он побелевшими губами, – с пустяка… Так сказал Оракул…” Рассвет застал его на прежнем месте с той же задумчивостью на сморщенном старческом лице, однако уже без печати обреченности: напротив, казалось, Валет обдумывает долгожданный триумф.

Отец и сын завтракали в Тронном Зале: первый, оживленно (пожалуй, даже слишком оживленно) что-то рассказывал, попивая красное вино, а второй сидел мрачный как туча и бездумно ковырял вилкой дымящийся кусок свинины… Дальнейшие события напоминали снежный ком, несущийся с огромной скоростью с горной вершины. Итак, сначала в дверях показался стражник, от души политый вином и перепачканный соусом:

– Они отказались от еды, мой господин. Толстяк говорит, что она может быть отравлена. Нам устроили бойкот…

– Прекрасно! Прекрасно! – радостно пропел Валет. – Я сам с этим разберусь, – и он вместе с охранником покинул помещение.

Дэйвон с утра был не в лучшем расположении духа. Мысли сменяли одна другую медленно, походили на густой кисель. Кроме того, его внимание притупила праздная болтовня отца. «Странно… почему старик ни словом… не обмолвился… о моем вчерашнем непослушании? И зачем отец… отправился сам разбираться… в таком пустяковом деле, как…» – стучало у него в висках. Вдруг внезапная догадка заставила Дэйвона очнуться и быстро пересечь комнату. Сводчатая дверь была заперта. Все его опасения подтвердились. "И как я мог быть таким дураком!" – со злостью подумал он и в сердцах запустил в дверь два тяжелых резных стула – никакого эффекта. Отведя душу, наследник Мальдорора взял со стола изящную серебряную вилочку и начал взламывать замок.

Тем временем Аэлис пила утренний кофе (его у запасливого Пикацо нашлось достаточно, а кипяток любезно принес "стражник-диверсант"). Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта, и оттуда доносился "трагический" шепоток двух подружек, что-то втолковывающих упрямому повару. Но она не прислушивалась к их разговору: обдумать план дальнейших действий было крайне важно, особенно теперь, когда у нее появился незваный кавалер, делающий ей "прозрачные" намеки. Вдруг за дверью послышались голоса:

Старческий (повелительно): – Я хочу видеть пленницу!

Одного из воинов (смущенный): – Не велено…

Снова старческий (раздраженно): – Открывай немедленно, болван! Ты, что же, забыл, с кем говоришь?!

Другого воина (на этот раз более уверенный): – Никак нельзя, господин. Приказ милорда…

Старческий (срывающийся на визг): – Я хочу, чтобы вы исполняли мои приказы! Мои, мои и только мои!!!

Молчание.

Старческий (мстительно): – Ну, погодите…

Где-то через минуту Валет вошел в комнату с самой благодушной физиономией из всех возможных (крыса с улыбкой до ушей, ей-богу!).

– Что ж это Вы, милочка, устраиваете беспорядки, – пропел он "медовым" голосом, приближаясь к королеве Лоридема.

Аэлис почувствовала, как плетеная рукоять серебряного хлыста ткнулась ей в ладонь: верный признак близкой опасности. Она максимально расслабила правую руку и крепко сжала рукоять за спиной. Валет продолжал петь соловьем, только бесцветные глазки его шарили вокруг:

– А, может, это не Вы? Да-да, конечно! Образование… Воспитание… Как же, дорогуша, Вы распустили своих слуг…

Вдруг злорадная усмешка исказила его лицо – и что-то черной молнией сверкнуло в узловатой руке – тот самый пистолет, из которого он когда-то застрелил "дорогую мамочку"! Палец нервно заиграл на курке…

– Стреляйте! Стреляйте! Ну! – Аэлис быстро поднялась и шагнула вперед…

Испуганный девичий вскрик… Маленькая заминка… Серебряная змейка… Выстрел… Все: пистолет дымится на полу, а Валет с расширенными от страха глазами ловит ртом воздух…

Дэйвон, услышав пальбу, мгновенно взлетел по ступеням лестницы и распахнул тяжелую дверь. Один из охранников начал, было, что-то объяснять, но он жестом приказал ему замолчать и спросил, все еще задыхаясь от быстрого бега:

– Вы не… пострадали, миледи?

– К счастью, нет. Благодарю Вас.

Он огляделся вокруг: Аэлис сидит в кресле и успокаивающе гладит по голове белокурую служанку, двое других слуг испуганно выглядывают из соседней комнаты; взоры охранников весьма одобрительные: "Впредь не будешь тыкать в нас своей железякой, старый дурак…"; а сам виновник "торжества" стоит столбом, изображая статую Аполлона (с поправкой на возраст и внешность, разумеется); пистолет отброшен к камину. Пистолет… Дэйвон нагнулся и поднял его – холодная сталь приятно отягчала руку. "Я найду ему лучшее применение," – подумал он и сунул оружие за пояс.

– Идем, отец. И смотри! Больше никакой самодеятельности…

Все вышли. Стража (на этот раз из личных воинов Дэйвона) замерла у дверей. Инцидент исчерпан… Надолго ли?

* * * * *

Шла третья неделя пребывания мальдорорцев в "благословенной стране – прекрасном Лоридеме". Теперь все реже можно было услышать столь лестный отзыв из уст народа: север страны и Главный Порт фактически перестали существовать; королева захвачена в плен; "принц-рыцарь и его доблестная тысяча" неустанно сражаются с врагом и полчищами всякой нечисти, охраняя те области Государства, куда стекаются его обездоленные и поруганные жители, но и их силы, увы, рано или поздно иссякнут… И в сей критический момент Судьба взяла решение проблем на себя. Испокон веков она “разрубает гордиевы узлы” руками тех немногих, кто способен отстаивать свои убеждения даже самой дорогой ценой – это ее прерогатива. Так случилось и на сей раз: ее добровольным оружием стали двое – мужчина и женщина, томящиеся в Столице.

“Томящиеся", пожалуй, самое точное слово. После неудавшегося покушения отца на его пассию Дэйвон прибрал к рукам всю власть (согласитесь: дальнобойный пистолет с полным "магазином" патронов, способный мгновенно убить любого – весьма веский аргумент в пользу его владельца). И ему было скучно. Да, скучно! Никаких донесений из Армии, которая лихо мародерствовала по всей стране, однообразная еда, минимум развлечений, даже ни одной приличной драки за целую неделю! А короткие свидания с благородной пленницей по-прежнему не давали желаемого результата: Аэлис была с ним неизменно вежлива, но пресекала все "предложения руки и сердца и еще кое-чего" с раздражающим постоянством. Частые отказы и неопределенность мучили признанного ловеласа сильнее, чем нудные нотации отца! Аэлис же все это замечала и, как ни странно, сочувствовала ему, так же страдая от неведения и собственного бессилия. Где Робэр? Что с ним? Почему мальдорорцы так нелепо и бесконтрольно ведут кампанию по захвату страны, руководствуясь лишь жаждой наживы? Что они задумали (если, вообще, задумали что-нибудь)? И, наконец, почему она – Королева терзаемого Государства – остается здесь, а не защищает своих подданных, как обещала когда-то? Увы, ответа не было ни на один вопрос. Какая уж тут любовь! Особенно к этому самоуверенному красавчику! Да, "томящиеся" – самое точное определение.

Но вот настал поворотный в их судьбе вечер: звезды светили необыкновенно ярко и казались больше обычного, теплый ветерок, врываясь в комнаты, приносил с собой далекий сладкий запах цветущих садов, молодой месяц робко заглядывал внутрь и серебрил стены – словом, все дышало ожиданием, восторгом и любовью. В такие вечера люди забывают о проблемах и наслаждаются жизнью. Все в Замке, кроме Валета, пребывали в удивительно приподнятом настроении и, казалось, забыли, кто они друг другу: друзья или враги. Это был колдовской – прекрасный и опасный – вечер!

Волшебство началось на закате, когда в Оружейную, где Дэйвон любил проводить время, рассматривая богатую коллекцию уникального оружия, собранную королями Лоридема, проскользнула темноволосая служанка:

– Ее Величество просит Вас отужинать с ней, милорд.

– Почту за честь… – только и смог выдавить из себя ошарашенный Дэйвон, чувствуя, как доселе незнакомые эмоции охватывают его: хотелось почему-то сразиться с сотней врагов, и чтобы она видела это… "Я схожу с ума," – подумал он, усилием воли прогоняя наваждение.

Пробило восемь. И Дэйвон при полном параде явился на свидание. Аэлис приветливо поднялась ему навстречу:

– Рада, что Вы приняли мое приглашение отужинать.

– Как же я мог отказаться, миледи. Смею надеяться, Вы наконец-то изменили отношение ко мне?

– Давайте сначала поедим. Пикацо приготовил замечательный ужин, – с улыбкой ответила она, делая вид, что не поняла его намека. На мгновение что-то новое появилось в ее взгляде и тотчас исчезло.

А сердце Дэйвона ликовало и, казалось, выстукивало одно: "Неужели? Она – моя!". Весь ужин он просто лучился поразительным обаянием и милым остроумием, сыпал всевозможными комплиментами. Сейчас никто бы не узнал в этом галантном мужчине беспощадного и аморального воина, каким его привыкли видеть все окружающие. А королева Лоридема, напротив, становилась все мрачнее и мрачнее, так как должна была положить этому конец. Когда подали десерт, она решилась…

– Нам надо поговорить, – сказала она, задумчиво глядя на огонь. – Очень серьезно, Дэйвон…

Тот, крайне удивленный тем, что его впервые назвали по имени, несколько неуклюже поклонился и сказал:

– Для Вас любой каприз, моя дорогая.

– Мне надоели Ваши намеки, жалкие попытки соблазнить меня. Я, скорее, соглашусь быть Вашей пленницей, чем любовницей. Знайте это.

Дэйвона словно окунули в ледяную воду: он сразу понял, зачем королева Лоридема сама позвала его на ужин. "Отказать! Окончательно. Нет, она не смеет отказывать мне!" – гнев и стыд за свое поведение затуманили его сознание. Он выхватил меч:

– Ни одна женщина не смеет противиться моей воле! Я всегда получаю то, что хочу. Силой, если нужно…

И Дэйвон с размаху опустил меч на стол: изящное произведение искусства раскололось на две равные половины – на пол посыпались посуда и фрукты. Аэлис ну никак не ожидала настолько бурной реакции кавалера! Пряча растерянность, она встала, отошла к противоположной стене и с вызовом заглянула ему в глаза:

– Пришла пора меняться… Вы согласны, милорд?

Дэйвон медленно приближался к ней. Разум его прояснялся, гнев проходил – но отступить сейчас значило показать себя слабаком перед женщиной, а это несмываемый позор для воина. Аэлис ждала. Хлыст настойчиво терся о ладонь… Но ей не хотелось причинять боль наглецу: пусть знает, что насилие не метод решения всех проблем. Когда он подошел почти вплотную, девушка положила руки ему на плечи… Два быстрых безболезненных удара по шее – и Дэйвон упал на колени… Меч громко звякнул об пол…

– Слабость скоро пройдет, – в эту минуту она смотрела на него так, как никогда не смотрела раньше: нежно, ласково, умело скрывая сострадание за мягкой улыбкой. – Позвольте помочь…

Но для Дэйвона этот взгляд был как нож в сердце, и он грубо оттолкнул ее руку:

– Не нужна мне Ваша жалость!

– Не будьте ребенком. Ну… Обопритесь на меня.

Вдвоем они добрались до кресел, и Дэйвон плюхнулся в одно из них, мрачный как туча: подумать только, его – грозу и проклятье многих Миров – опять унизила женщина! Аэлис молчала, решив "не сыпать соль на раны". Через пять минут силы вернулись к нему, и Дэйвон торопливо вышел из комнаты. Если бы он умел смущаться, то, наверное, покраснел бы…

Дэйвон сразу отправился к себе: встречаться с кем-либо и разговаривать (о чем бы то ни было) ему не хотелось. Жил он в комнате Робэра. Стена над камином здесь тоже была увешена всевозможным оружием. Достаточно просторное помещение отлично подходило для ежедневных тренировок. Пламя догорало, и в комнате быстро темнело. Мысли Дэйвона постоянно возвращались к злополучному ужину, и, чтобы как-то отвлечься, он стал метать ножи в мишень, висевшую на противоположной стене. Раз. Другой. Третий…

– Три попадания из трех. Ловко! – послышался голос из неосвещенного угла комнаты.

– Кто здесь?! – тут же следующий клинок полетел в темноту. – Убирайтесь! Я не желаю никого видеть!

– Воспитание молодежи нынче никуда не годится! Кричать на гостя и пытаться убить его… А ведь я могу исполнить твое заветное желание.

– Выйдите на свет. Я отказываюсь разговаривать с тем, кого не вижу.

Молчание. Наконец, незнакомец заговорил снова, но на этот раз его слова прозвучали жестко, без тени прежнего сарказма:

– Тебе хочется отомстить ей, хочется увидеть ее унижение, правда?

– Я не понимаю… Кто Вы? И почему мне "тыкаете"!

– Сейчас это совершенно неважно. Вернемся к главному предмету разговора. Передо мной бессмысленно притворяться: я знаю все обо всем на свете и даже больше. Мне также известно о твоем позоре. Позволить женщине… Отвечай: хочешь увидеть ее слезы?

– Нет. Я желаю, чтобы она стала моей. И все.

– Это случится в самое ближайшее время.

– Каковы Ваши условия?

– Скоро узнаешь, скоро. Прощай…

Какая-то Тень шевельнулась в углу и исчезла. Дэйвон устало опустился на стул: "Что, черт побери, происходит?"

Аэлис спала, и ей снился кошмар: черепочки, ходячие мертвецы, запутанные лабиринты (все в лучших традициях: глупо, но противно и жутко). И она была только рада проснуться. Ночное небо, усыпанное яркими звездами, начали закрывать плотные серые облака. Полночь. Башенные Часы методично отсчитывают гулкие удары. Нет, не этот звук разбудил ее, а что-то другое. Так и не поняв, в чем дело, девушка подошла к небольшому письменному столу, зажгла свечу спичкой (Робэр привез ей из Китая несколько коробков). Тишина. Вот снова… женский плачь… или детский… "Странно. Если бы в Замке были пленники, я бы знала. Хотя ни в чем нельзя быть абсолютно уверенной, особенно сейчас. Этот плачь! Еще минута – и сама разрыдаюсь как ребенок. Надо выяснить, что происходит," – Аэлис прошла в гостиную. За окованной железом дверью слышались приглушенная речь и звонкий стук о камни: охрана играла в кости; из соседней комнаты, где спали Мари, Элли и Пикацо, раздавался забористый храп повара (никак не соответствующий его скромным габаритам). Аэлис вернулась обратно в спальню и, откинув тяжелый балдахин, открыла потайную дверь, ведущую в параллельный коридор, а тот, в свою очередь, имея множество ходов, заканчивался за Крепостной Стеной.

Здесь было очень темно, а свеча давала неверный, обманчивый свет. Осторожно ступая по каменному полу, девушка стала двигаться на звук плача, который становился все жалобнее и жалобнее. Аэлис помимо воли ускоряла шаги – и скоро почти бежала. Вдруг стало неестественно тихо, а огонек в ее руке предупреждающе дрогнул… Впереди зиял странный проход – черный, густой, хоть ножом режь. Аэлис замерла, сразу догадавшись, что видит перед собой Темные Врата! Отец как-то рассказывал ей, что в дни его юности через такие проходы нечисть попадала в христианский мир и бесчинствовала, пока рыцари королевства, объединившись, не загнали всех обратно. "Зло поднимает голову, – промелькнула в голове неожиданная мысль. – Значит, все происходящее в стране так или иначе связано с более могущественными Темными Силами, чем мальдорорцы… Значит, тот факт, что они оказались у стен Замка так скоро, едва ли можно приписать магической гениальности Валета. Похоже, история повторяется…" И тут, словно подтверждая ее слова, из мрака показалось первое чудище – огромный зеленый медведь с красными глазами и длинными клыками: косолапый, увидев добычу, яростно зарычал и, странно пританцовывая, двинулся вперед. Аэлис привычным движением сжала пальцы и почувствовала удобную рукоять хлыста. Какое-то время они играли в догонялки, потом "добыча" передумала и, вжавшись в стену, поставила кровожадному мишке красивую подножку. Зверь растянулся на полу и обиженно взвыл, ощущая мягким местом жалящие удары бича. Повторной экзекуции он избежал, позорно удрав обратно во тьму. Ему на смену подоспели один крылатый вампир, три упырихи с цепной собачкой типа Цербер, здоровый бугай с топором, два ходячих трупа и, наконец, с десяток диких (увы, несимпатичных) гремлинов. И как только вся эта компания поместилась в сравнительно небольшом коридоре! Аэлис вынужденно отступала, отмахиваясь хлыстом от особенно прытких тварей, которые возникали, выползали, вылетали из черной дыры. Она уводила их подальше от своих покоев, где мирно спали повар и служанки. Прошла, казалось, целая вечность, полная рева, хихиканья, шипенья, шелеста, коротких ударов, воя, визга, стонов, бесконечных лестниц и переходов, пока измученная воительница не добралась, наконец, до знакомой двери с красивым золотым гербом: прямо над треугольным щитом с перекрещенными мечами парил голубь с лавровой веточкой в клюве. Апартаменты Робэра…

Аэлис постучала. Никакого ответа. Сзади уже слышались звуки погони. Девушка постучала сильнее…

Дэйвон долго сидел в темной комнате и думал. Задремав, он открыл глаза, когда Башенные Часы пробили двенадцать. "Полночь, – почему-то подумалось ему. – Пора выполнять обещание… Стоп! Какое такое обещание? И не я ли согласился на что-то сомнительное? Надо было меньше пить вина за ужином… Ужин… ужин. Вспомнил: какой-то тип сказал, что устроит мне интимное свидание с Аэлис. Кто он, вообще, такой? Почему-то побоялся выйти на свет. Ясно: демон или Тень какая-нибудь. Но с какой такой радости этот некто кинулся мне помогать? По себе знаю: не доверяй неразговорчивым типам…" Дэйвон пересек комнату и пнул спящего слугу. Низкорослый гоблин вытянулся во фрунт, мгновенно напялив на себя кружевной передничек.

– Зажги свечи и сообрази что-нибудь поесть. Живо!

Уже заканчивая трапезу, Дэйвон услышал громкий требовательный стук в дверь. Открыв, он увидел, как Аэлис, вжавшись в стену, ожесточенно крутит над головой хлыстом, отражая атаку с воздуха сразу троих крылатых вампиров, а тем временем к ней приближаются упыри, мертвецы, гигантский зеленый медведь (решил-таки взять реванш) и прочие твари. Схватив со стола первый попавшийся под руку предмет – вазу с фруктами – Дэйвон стал "угощать гостей" яблоками и апельсинами, те, срикошетив о дальнюю стену, исправно оделяли нечисть тумаками. Скоро образовался довольно широкий проход, куда и проскользнула Аэлис.

– Спасибо, – выдохнула она, заперев дверь. – На стене висит столько оружия…, а ты схватил фрукты… Должна признать, очень действенное средство против Нечистой Силы! Не представляла, что нежить способна так удивляться! Расскажи я об этом, ведь никто не поверит!

И девушка разразилась по-детски искренним смехом. Дэйвон смотрел на нее удивленно, потому что сам никогда не смеялся и считал смех привычкой неотесанных солдат. Но сейчас ему было так хорошо, что он тоже пару раз улыбнулся и несколько бестактно прервал веселье:

– Миледи, мне показалось, или Вы обратились ко мне на "ты"? Я счастлив!

– Рада за Вас, – Аэлис стала серьезной, но где-то в самой глубине ее изумрудно-зеленых глаз все еще плясали задорные искорки. – Давайте посмотрим, как там наши незваные гости. Кажется, они ушли…

В коридоре, действительно, было тихо. Слишком тихо… Стоило Аэлис выглянуть наружу, как в проеме показалась отвратительная голова любопытного покойничка и тут же получила в лоб бронзовым подсвечником. С той стороны поспешно захлопнули дверь.

– Отличный удар! Но боюсь, развить наступление у нас не получится.

– Вы правы. Это был маленький экспромт… Миледи, что с Вами?

Аэлис только сейчас поняла, насколько сильно устала: ноги вдруг стали ватными, и ей пришлось ухватиться рукой за стену, чтобы не упасть. Реальность медленно расплывалась перед глазами. Сквозь дурман девушка почувствовала, как ее несут куда-то, а далекий мужской голос тем временем нежно шептал, завораживал:

– Оставайтесь здесь, миледи. Вы устали, ссадины и царапины кровоточат. Нечисть все равно не выпустит Вас отсюда до самого утра. А я позабочусь о ранах. И, как радушный хозяин, уступлю свою кровать…

Провал в спасительный сон. Вдруг Аэлис почудилось, что кто-то жарко целует ее в губы… "Целует!" – эта мысль заставила девушку разлепить тяжелые веки: она лежит на кровати в спальне брата, заботливо укрытая одеялом, а рядом сидит Дэйвон и с немым обожанием смотрит на нее! "У него, оказывается, такой теплый добрый взгляд…" – подумала Аэлис и, будучи в ясном уме и твердой памяти, ответила на его поцелуй…

* * * * *

Утренняя заря окрасила небо в приятный розовый цвет. Был тот ранний час, когда птицы приветствуют новый день заливистым, но осторожным пением, а кругом все и вся еще спит крепким беззаботным сном. Все и вся… Пожалуй, нет. Аэлис подошла к витражному окну в покоях Робэра, открыла его. Прохладный ветерок прошелестел по комнате, прогоняя ночь и дремоту. Дэйвон отмахнулся от него, как от надоедливого комара, и, накрывшись одеялом с головой, продолжал спать. Рассвет всегда помогал Аэлис принимать верные решения. Она задумчиво смотрела, как из-за горизонта медленно появляется солнце: "Прошедшая ночь была прекрасной! И я ни о чем не жалею. Рано или поздно это должно было произойти. Но… Опять "но"! Чудища, похоже, намеренно привели меня сюда. Хотя Дэйвон вел себя так, словно ничего не знал. Был ли он искренним? Да. А может, и нет…" Девушка отвлеклась от противоречивых мыслей, лишь когда солнечный лучик, затерявшись на мгновение в складках одеяла, разбудил-таки соню. Дэйвон сел на кровати:

– Милая, что у нас на завтрак?

– Избавь меня от ненужных колкостей, пожалуйста. Я ухожу к себе, – Аэлис направилась к двери.

<1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

2 из 4